***
— Так, Локхарт, — Рено медитативно застучал пальцами по лбу, — давай по порядку. Нахалка Кисараги всё лезла к трубке, не останавливаемая ловкими контрударами, а потому слышала большую часть разговора. Обмен любезностями между ним и Тифой уже состоялся, всё невысказанное — высказалось, и обе стороны согласились приступить к конструктивной беседе. Девушка на том конце провода глубоко вздохнула. — Напали на него. Уволокли в грузовик и увезли. Я номер запомнила… — Диктуй, — Турк выскользнул из поля зрения Кисараги, скрывшись за поворотом, и достал из кармана ручку с блокнотом. Юффи все же просеменила следом, весьма удивившись содержимому карманов Рено. Нет, как настоящий профессиональный синоби, она там уже все посмотрела, конечно!.. — Это у тебя откуда? — Рено раздраженно отмахнулся, вмиг отбросив свою привычную беспечность. Юффи с интересом наблюдала, как тот записывал номер. Ей жуть как хотелось поговорить с Тифой, выяснить всё от и до — и спросить: «Почему?» Но Рено упрямо не подпускал к трубке, а на отчаянные вскрики Локхарт предпочитала не отвечать. — Как так получилось, что тебя не схватили, а его увезли без шума и пыли? — Турк презрительно сощурился, словно тем мог передать свое недоверие. — Разве сейчас это имеет значение? — Тифа, похоже, разозлилась. — Мы оба хотим того же. — Что-то с трудом мне верится, что цели наши совпадают, — процедил сквозь зубы Турк. — Рено, пожалуйста. Он молчал некоторое время, прикидывая, можно ли ей верить. С другой стороны, разве был выбор? …Судя по убийственному выражению на лице Кисараги, выбор был и был не в пользу Локхарт. Но если Руфуса действительно похитили — опять, — счет шел на часы и даже минуты. Один раз, однако, Турк уже доверился Страйфу, и его оставили в дураках. — Жди, — бросил Рено, жестами выпрашивая у Юффи еще один телефон. Кисараги мобильный отдавать не хотела, но все-таки протянула устройство Турку, не преминув при этом обиженно показать язык. Телефон Шинры работал, но трубку никто не снимал. Конечно, Локхарт могла все это организовать, да только зачем ей? …Но ведь именно за Тифой отправились в путь его товарищи — и пропали без вести. Не идиотом ли он будет, если снова позволит обвести себя вокруг пальца? — Тифа, — имя это он произнес почти с мольбой. — Тифа! Ты ведь не вздумала меня обмануть? Локхарт раздраженно выдохнула, но голос её стал мягким, почти ласковым: — Ну, зачем мне это? — что за снисходительный тон? Он ей не ребенок, черт возьми! «Эх, Локхарт…» Хорошая ведь девушка — отличная даже. Сколько раз он в «Седьмом небе» засиживался? Даже до машины его пару раз провожала, над шутками всегда смеялась. А уж в детях своих души не чает — чего о Страйфе говорить? Не она ли верила, что людям нужно давать второй шанс? Не она ли своим примером пыталась это доказать? А если и вправду — не она? Если настоящая Тифа где-то там, в Эдже? «Но босс ей поверил», — вступилась совесть. Рено ущипнул себя за переносицу, признавая поражение. — Перезвони минут через пять, — он набрал на телефоне Кисараги новый номер, — тебе, скорее всего, понадобятся свободные руки. «А мне — машина времени», — горько думал Турк, готовясь к побегу от разъяренной Юффи.***
Обзавестись новым мобильным оказалось сравнительно просто, но через обещанные пять минут Тифа так и не перезвонила — вышло чуть дольше. Стоя у потрепанных магазинных дверей, она покрепче затянула ремни на сумке и поправила наушник, чтобы не сбивался. В ломбарде были только рады избавиться от такой-то телефонной рухляди, а Локхарт в большем и не нуждалась. Пальцы набрали знакомый номер. — Это я. — Значит, так, — без приветствий начал Рено; голос звучал поразительно серьезно. — Грузовик сейчас искать — что иголку в стоге сена. Номер этот регистрировали на ОВМ, конкретно полезного тоже мало. Если решат залечь на дно — для босса может стать слишком поздно. Тифа спустилась с крыльца и побрела вдоль дороги, стараясь держаться в тени и осторожно осматриваясь. Из-за подобных путешествий куртка уже собрала вуаль из паутины разного толка, да и ткань на рукаве посветлела от строительной пыли. Подумать только: тот строитель!.. Впрочем, после всего, что случилось в Коста дель Соль, подобное уже не так удивляло. Рено продолжал: — Ему повезло, что попались какие-то двинутые и не убили на месте, — говорил он так, будто рассуждал о самых обыденных вещах. — Обычно либо застрелить пытаются, либо взрывом… Ну, тебе ли не знать. — И тебе! — слова вырвались раньше, чем Тифа успела подумать; щеки покраснели от проступившего румянца негодования. Турк невесело усмехнулся. Локхарт сникла, решив забыть сказанную колкость. Признаться, хоть она и знала о всеобщем недовольстве наследником — который благоразумно укрылся от общественности, — в голову и прийти не могло, что кто-то до сих пор хочет учинить расправу. — Его так часто убить пытаются? — Тифа по привычке прикусила нижнюю губу. — Достаточно часто, — голос собеседника странным образом прервался: видимо, опять что-то с Юффи не поделил. — Но зачем тогда он в это впутался?! — Это ты у него спроси, — в скучающем тоне Рено задержались нотки невысказанного упрёка. Девушка почувствовала укол совести, что был больнее прежнего. При всей своей нестерпимости Шинра пытался ей помочь — вне зависимости от преследуемых целей. Неровен час — жизнь закончилась бы где-то там, на безымянной каменистой площадке. Турк, видимо, по-своему воспринял её полный сожаления выдох: — Сигнал есть, с мобильного, — где-то вблизи трубки послышался скрип карандаша о бумагу, — это, во-первых, значит, что телефон включен, во-вторых — что местность не самая пустынная. Коль никто не отвечает — то ли где-то его забыли, то ли выкинули, но зацепка есть зацепка. — У тебя уже адрес есть, да? — Локхарт ухмыльнулась, заворачивая в очередную подворотню. На том конце, кажется, улыбнулись в ответ. — А то! Сейчас попробую поведать, как пройти.***
Из забытья его вывела звонкая пощечина. — Что-то я не помню, чтоб разрешал тебе засыпать, — похоже, неизвестный вернулся. — Продолжим… Едва звон в голове унялся, левую руку пронзила острая боль. Под повязкой стало мокро и душно. На этот раз удар пришелся по большому пальцу… осталось еще четыре. Возобновление процедуры вышло таким неожиданным и болезненным, что с его губ сорвался слабый стон. Это обстоятельство привело палача в эйфорический восторг, который тот выразил в торжествующем возгласе. — Кажется, мы начинаем находить общий язык, — Шинру схватили за волосы и силой подняли голову. — Ну, президент, у тебя еще четыре попытки доказать, как ты жизнь любишь. Пересохшие губы до боли растянулись в вежливой улыбке: — А вы будто и не торопитесь приближать этот миг… — дыхание сбилось от резкого удара в живот, но Руфус продолжил: — Исход нам обоим известен. Почему бы не снять с меня повязку? Рука неизвестного выпустила волосы, и голова безвольно опустилась. Собеседник задышал чаще… радостнее? — О какой такой повязке ты болтаешь? — Я… Руфус не закончил: до него вдруг дошло. Где-то в груди раскрыло свою пасть уродливое чудище первобытного страха — того страха, что был сильнее всех его порывов. Голос, твердивший одно и то же на протяжении всей пытки, стал тише — но ещё не пропал. «Я не умру. Не умру!» «Но мне даже глаза не открыть. А пальцы…!» — У нас для тебя еще подарок завалялся, — как бы между делом заметил неизвестный, обрушивая очередной удар: осталось три пальца. — Как человек, выпустивший эту чуму, ты оценишь. Молоток со звоном отложили в сторону, и к щеке прижалось что-то холодное, стеклянное. От соприкосновения кожу неприятно защипало, но куда страшнее был водоворот, зародившийся в голове. В зловещей воронке проступали черные всполохи, мелькали черные накидки — и страшным хором нависал бесконечный хоровод голосов: — Воссоединение… воссоединение! Шинра отшатнулся от зловещей колбы, ведомый пожиравшим нутро страхом. Сердце ухнуло вниз, наполняясь отчаянием. «Не сегодня! Не сегодня!!!» — голос, когда-то потерявший силу, теперь потерял и твердость. — Ты… — связки окончательно подвели; приходилось шипеть. — Скольким ты уже… Похоже, палача все это донельзя забавляло. По комнате пронесся громкий раскатистый смех. — О… Эту вещицу я берег исключительно для тебя. Руфус ненадолго замер. Холодное стекло еще на секунду задержалось у щеки, прежде чем колбу убрали обратно и вновь взялись за молоток. — Как досчитаю до десяти… — палач сделал многозначительную паузу, — угощу. Восемь! Мизинец правой руки. «Неужели это конец?» — голубой искрой мелькнуло в мыслях. Шинра зло замотал головой: нельзя! Еще одна такая мысль — быть пожару. Дверь со скрипом распахнулась; повеяло холодным свежим воздухом. Палач приостановился. Несколько секунд было тихо. Потом послышался знакомый металлический звук. Шаги. Дверь вновь захлопнулась. Руфус остался один. Подстегиваемый страшной участью, он попытался высвободиться, яростно ударяясь о деревянные подлокотники. Его снова хорошенько привязали, да и стул был крепче прежнего. Подобное сравнение вывело ход мыслей на ту особу, из-за которой он сюда попал. Вот теперь он искренне начал жалеть, что вступился за Локхарт. Волна немого гнева обратилась к ней, словно девушка была источником всех бед. «А разве нет?!» — звонко воскликнул тот Руфус, что донимал наследника с предательством, когда его поглотили липкие лапы сна. Если бы Локхарт не убегала, если бы вернулась в Эдж вместе с Валентайном — разве случилась бы вся та путаница, что привела его сюда? Тогда она прекрасно себя чувствовала. А теперь из-за собственной глупости связалась с этими террористами… Черт бы её побрал. Черт бы её побрал за всё, что она сделала и чего не сделала! Ей стоило задохнуться в той газовой камере, а потом сгинуть в пасти Сапфира. В последние минуты своей жизни Руфус понял, как сильно её ненавидит. «И если после всего случившегося ты умрешь, я возненавижу тебя еще больше», — горько подумал Шинра и тут же резко метнулся вперед, отгоняя шокирующую, чужеродную мысль. Сценарий этот так увлек его мысли, что Руфус не сразу заметил, как вновь открылась дверь, на этот раз не нараспашку: противный скрип еще долго резал уши, подобно ножу. К Шинре опять подошли уверенными шагами. Остановились. Он слышал, как резко и испуганно вдохнули. Что-то не так. Что-то до ужасного не так. Он ненавидел неопределенность; наверное, это и заставило его вскрикнуть: — Ну что?! Никто не ответил, зато стекло о металл зазвенело, совсем как тогда. «Колба!» — ужаснулся Шинра. Но ведь ещё два пальца осталось! «Что за глупость? — зло выпалил звонкий голос. — Когда люди играли по правилам?» Скорее всего, образовалась какая-то проблема. Пробку с характерным звуком вытащили. Не исключено, что на базу напали. Горевшую кожу на лице и руках оросили холодными каплями. Руфус яростно задергался, повторяя одно и то же, вырывая слова из горла: — Я не умру! Не умру! Ему залепили оглушительную пощечину, чтоб замолчал. Тонкие, удивительно сильные пальцы вцепились в подбородок, а к ямке под нижней губой приложили гладкую кромку стекла. Шинра отчаянно сомкнул губы и принялся мотать головой, чтобы разлить злосчастную жидкость. Колбу поднимали все выше, и вот, наконец, Руфус почувствовал, как влага пытается влиться в рот. Сколько продолжалась эта борьба — секунды? Минуты? Палачу, скорее всего, надоело. «Сейчас, — кисло думал Шинра, — будут выбивать зубы». Стекло действительно исчезло. …Его место вдруг заняло что-то теплое, мягкое… живое. Едва дышавший нос заполнил знакомый запах, и Руфус от нехватки воздуха приоткрыл рот. В то же мгновение в горло влилась жидкость, обжигая внутренние стенки. Руфус Шинра проиграл… хотя странным, извращенным образом все же добился своего. — Локхарт… Вместо холода и короткого приступа помешательства, за которым должна была следовать непроглядная тьма, он почувствовал, как тепло разливается по всему телу, звеня на кончиках пальцев. На руке сомкнулось какое-то подобие широкого браслета, и тьма перед глазами позеленела. — Всё хорошо, — прошептали ему. — Всё хорошо… Пока веревки не опали, Шинра и не заметил, как опухли ладони. — Да в порядке, — с кем она разговаривала?.. — Вот сам бы шел да разбирался, специалист! Руфус попробовал приподняться: ноги, к счастью, не сломали. Руку тут же подхватили и закинули на плечо, заставив Шинру невесело зашипеть. — Колбы тут какие-то, — он честно старался двигаться самостоятельно, но перед глазами стояла кромешная чернота. — Да, похоже, черная вода. «Значит, и вправду Геостигма». — Локхарт, — Руфус вновь попытался привлечь внимание. — Локхарт! Что у меня с глазами? По щеке и виску щекотно мазнули её короткие пряди. — Не знаю, — Тифа ответила далеко не сразу. — Крови много. Шинра сглотнул ком, образовавшийся в горле. Ослепнуть? Вот так просто потерять зрение, даже ничего не почувствовав?.. Он ругнулся не самым приличным словом — Цон бы такому не порадовался… в отличие от Рено. Но думать об этом он будет позже: сейчас главное — выбраться. — Так, Рено! — нежданно громко воскликнула Локхарт. — Дорогу потом расскажешь! Я сейчас ничего не запомню. Вот с кем она разговаривала… Значит, и тут не обошлось без Турков. Руфус довольно улыбнулся, вопреки невеселым мыслям. — Кто-то идет! Шинру потянуло назад, вслед за попятившейся Локхарт. Несколько шагов — и они уперлись в стену. Руфус надеялся, Тифа понимает, что делает, но когда услышал щелчок затвора в непосредственной близости, склонил голову ей на плечо, знаменуя поражение. — Ты что, стрелять собралась? — девушка заметно напряглась — то ли от оружия, то ли от него; плечи так вовсе одеревенели. — Ну, не ты же, — Руфус еле услышал её ответ. Шаги неумолимо приближались. Положение незавидное, и Локхарт сделала верное замечание. — Так получилось… если нас заметит кто — тебя в первую очередь порешат, — прошептала Тифа, дыханием щекоча горевшую кожу. — А пистолет ты взяла.? — Не думала, что тебе пальцы переломают. Руфус слабо усмехнулся, утыкаясь носом ей в куртку. — Плечи хотя бы расслабь… те, мисс Локхарт, — Тифа и мускулом не дрогнула — поразительная неподвижность! Шинра настойчиво потерся носом о её плечо, приглашая к действию. Это было даже… приятно. — Очень хорошо. Теперь отпустите мою руку и возьмитесь за оружие, как подобает… Замечательно, — Руфус едва подавил желание скользнуть носом к тонкой шее, ужаснувшись собственным порывам, и откинулся к стене. Раздался выстрел. На мгновение наследник замер, чувствуя, как сильно напряглась Тифа. Звук падающего тела вывел его из оцепенения. — Куда попала? Локхарт тяжело выдохнула. — В голову, — Руфус уважительно присвистнул. Так, стоп. — А целилась? — руку вновь взвалили на плечо, и они двинулись вперед. — Неважно… — через несколько минут им удалось выбраться на свежий воздух, и перед глазами у Руфуса порыжело. Локхарт вполголоса пробормотала: — Рено просит перестать со мной заигрывать, кстати. От неожиданности и возмущения лицо загорелось пуще прежнего. — Это он пусть докажет еще, — Шинра скрипнул зубами, пытаясь справиться с подступившей болью. — До тех пор я невиновен. В воздухе застыл запах сырой листвы. Руфус понял наконец, что с глазами если не все в порядке, то он хотя бы не ослеп. — У машин Организации есть средства слежения? — Локхарт остановилась; в руках её зазвенело что-то похожее на ключи. — Организации? — Шинра подался вперед, почувствовав гладкий нагретый металл под саднящими пальцами. — Меня что, похитила ОВМ? — Позже, — Тифа бесцеремонно сбросила его руку и куда-то отошла. Руфус уже позабыл, что Локхарт беседовала не с ним. Рено, видимо, рассказывал ей, как убрать все, что помогло бы их выследить… Шинра посоветовал бы расстрелять приборную панель к дьяволу, но, скорее всего, там и до мотора недалеко… Уже когда оба сидели в машине и Руфуса заглатывала новая волна неспокойной усталости, на короткую секунду он устыдился собственных мыслей, а в голове зародилась бредовая, горько-сладкая фраза. «Нельзя тебе умирать, Тифа».***
Вплоть до ночи события проявлялись яркими, но короткими вспышками. Из разговоров Тифы, Рено и Юффи — что здесь Кисараги забыла?! — Руфус понял, что Локхарт надела на него браслет с Материей, а жидкость, нетривиальным способом попавшая ему в рот — обычное зелье… не просроченное, к счастью. Окончательно Шинра пришел в себя уже ночью. Комнату, в которой оказался, он закономерно не узнал. Опознать местность не представлялось возможным: за окном ни огонька. В слабом свете осенней луны, впрочем, он разглядел силуэт, сгорбившийся на стуле под тяжестью сна. Красные пряди контрастом ложились на бессменный черный костюм — хотя детали эти скорее угадывались, чем виделись. Спать не хотелось. Будить Рено тоже не хотелось, поэтому Руфус приподнялся и, тихо одевшись, выскользнул в коридор. Пальцы больше не казались чужими обрубками — сгибать-разгибать еще было тяжело, но это дело наживное. Шинра редко подвергался лечению Материей: сначала считал это варварским, полевым методом, а потом… потом была Геостигма и чудесное излечение, и он никогда больше не помышлял ни о Мако, ни о Материи. Глаза не открывались, скорее всего, из-за запекшейся крови; сейчас ему казалось, что зрение даже улучшилось. В одной из комнат брезжил свет, желтой тесьмой обводя дверь. Руфус отправился туда. Убранство в домике было небогатое, но душу грел воцарившийся здесь уют. Коридор, в котором он очутился, выполнял еще и роль прихожей — ни чердака, ни второго этажа Шинра не разглядел. Дверь была не заперта, и хлынувшая на него волна света заставила болезненно зажмуриться; в голову словно впились тысячи иголок. — Шинра? Ну почему? Почему из троих новоиспеченных спутников не спала именно она? Локхарт от неожиданной встречи так и застыла, с утопленными по локоть в тазике руками. Комната оказалась ванной. — Никогда не считал стирку уместным занятием для отдыха. Тифа вышла из оцепенения, резко вытащив руки и наспех утершись полотенцем. На щеках заиграл легкий румянец, природу которого Руфус объяснить не мог. — Насчет сегодняшнего… — девушка отвернулась, рассматривая узор на плитке; Шинра последовал её примеру. — На вас напали солдаты Организации, но… не как солдаты Организации. Он почти не слушал: дошедший до обоняния запах стирального порошка на мгновение отвлек от разговора и связанных с ним мыслей. Слишком хорошо, слишком спокойно. — Тот строитель, с которым мы встретились… Я тогда бежала от Винсента, и мне пришлось… — Тифа указала на свои короткие волосы. — Когда Винсент все-таки вышел на меня, тот человек хотел заступиться, да не вышло. А потом оказалось, он состоит в каком-то движении, там и некоторые из ОВМ замешаны. Рив пытается отыскать участников, потому-то он и испугался ОВМ… хотя освободители эти, похоже, не причастны к исчезновению Винсента. Их цель… — Меня убить, — Руфус знал, о ком она говорит. Их столько развелось в последнее время… Он попытался взглянуть на нее: на лице играло сожаление. В груди зашевелилось какое-то подобие совести. Ведь Шинра обязан ей своим спасением… Подумать только — он чуть не заразился Геостигмой! Все это заставило его — попробовать — извиниться: — Если бы я знал, что творится на этом континенте, ни за что не устроил бы пальбы в Коста дель Соль. — Руфус… — Серьезно, большая глупость с моей стороны. Тифа грустно улыбнулась, пошатнув привычную уверенность. Не хватало ему как будто, что она по имени его назвала… Пульс даже участился. Слишком много неожиданностей. — Утро вечера мудренее, — Локхарт вернулась к стирке. Шинра разглядел на дне тазика что-то большое и белое. — Рено всё хочет с вами поговорить. Руфус развернулся было, но память подбросила весьма странные эпизоды, в которых участвовала Тифа. От случившегося он предпочел укрыться, спрятав за ладонями потеплевшее лицо. — Насчет случившегося… — девушка будто читала его мысли. — Право, мисс Локхарт, — он поднял руку, приглашая остановиться. Голос звучал уверенно, а вот проклятый румянец было не согнать. — Я мужчина, вы женщина… такое иногда случается, — обозвав себя трусом напоследок, Шинра убрал и вторую руку. — Будьте спокойны: у меня на вас никаких видов, — Тифа неуверенно кивнула и опустила глаза к замоченной одежде. — Попробуйте все-таки поспать — для разнообразия. С этими словами Руфус удалился.