Время тяжелых решений

Армин не мог себе представить раньше, что всё выйдет именно так. Планировал ли это командор Эрвин? Определённо мог планировать, но его трагическая смерть не дала завершить план. Впрочем, командор мог бы ещё жить, если бы не Армин. Тогда лишь воля капрала Леви спасла Арлерта от неминуемой смерти. Он выбрал того, кто может спасти человечество. Так, по словам Эрена, сказал капрал. Армин не должен был выжить, но тогда он сказал себе, что должен полюбить жизнь, которую ему подарили, поскольку она стоила жизни командора. Эрвин был одним из самых сильных людей своего времени — это признавали все. Даже величайший воин человечества, по сравнению с ним, смотрелся не так выигрышно, как обычно, хотя Райвеля уважать было за что. Уважение — вот, что испытывал Артлерт по отношению к старшим, благодаря которым он жил и должен был жить. Будучи титаном, Армин понимал, что его значимость ещё более возрастает. Теперь он не был просто стратегом или тактиком, сама судьба уже давно требовала от него личного участия, и скоро у него появится возможность проявить себя. Артлерт за последние несколько лет научился бояться за свою жизнь, хотя получилось у него это не сразу, но, по словам Эрена, прогресс был на лицо. Что ж, всем приходится меняться, чтобы выжить. Йегер стал спокойнее с тех пор, как впервые стал гигантом, и хотя он всё равно был вспыльчив, остывал он намного быстрее. Микаса стала ещё более жесткой после всего, что случилось, вдобавок, её загружали утяжелённой подготовкой, и дело было не только в том, чтобы отвлечь её от Эрена. Армин хорошо понимал, что Леви нужна была достойная замена, и он видел её лишь в Микасе, а потому много времени уделял ей лично. Да, она была хороша с самого начала, но, по сравнению с капралом, она всё ещё слабовата. Хотя последнее уже могло и не сойти за правду: в бою её Армин не видел уже довольно давно, а тренировки шли почти ежедневно, когда капрал мог себе такое позволить. Двое Аккерманов поладили не сразу, это, вероятно, было связано с тем, что Микаса могла проводить всё меньше и меньше времени с Эреном, вынужденно предпочитая ему общество Райвеля. Пару раз Артлерт заставал их разговоры: обычно Леви настойчивым тоном что-то повторял ей про Эрена и верность человечеству, а девушка изредка отвечала короткими колкостями. Тем не менее, и Микаса в итоге стала спокойнее относиться к этому, от чего приятнее всего было Эрену. Йегер не раз говорил другу, что его раздражает излишняя забота, даже с учётом понимания её ситуации, о которой постоянно напоминал Армин. У Микасы не было никого кроме Эрена, и в этом, наверное, Армин когда-то был похож на неё, но ему пришлось полюбить жизнь, и эта любовь сделала его свободным от излишней привязанности, чего о Микасе сказать было ещё нельзя. В её жизни место Эрена занимал долг перед человечеством, но внутри неё порой копилось несогласие со всем этим. Без Йегера она теряла смысл жизни: спасти человечество было его идеей, уничтожить титанов было его идеей, а выполнять эту миссию без него девушка не хотела. Армин тяжело вздохнул, вспомнив об этом. Он не в первый раз анализировал эту ситуацию, и каждый раз расстраивался, приходя к одному и тому же выводу: к счастью или к сожалению, люди меняются слишком медленно в течении жизни, и лишь близость смерти заставляет их измениться резко и кардинально. Армин пережил смерть, Эрен переживал смерть, пусть это сказалось на них не сразу, но запустило необратимые изменения в личности каждого… — Ты чего такой суровый? — усмехнувшись, посмотрел на него ещё сонный Рид. — Что стряслось? — Ничего, — улыбнулся Армин в ответ. — Всё хорошо. Думаю, сейчас самое время поспать. — А что ты делал до этого? — удивленно посмотрел на него разведчик. — Я размышлял, — чуть извиняющимся голосом ответил Артлерт. — Понятно, — кивнул Рид. — Я просто забыл, что ты мыслитель. И всё же, на твоём месте на сон бы я не забивал. — Хорошо, — Армин почти сразу закрыл глаза и затем почти мгновенно уснул, но сотни тысяч мыслей продолжали терзать его бедный мозг даже во сне.

***

«Так вот, почему он так сказал…» — слова Звероподобного в Шиганшине начинали обретать смысл. Он сказал, что спасёт Эрена. Звероподобный — его старший брат. На уровне чувств Эрену сложно было принять этот факт. Главный противник Йегера и всего человечества, которое он был призван защищать… тоже Йегер. Почему он сказал, что отец промыл мозги Эрену? Почему он сказал так? Неужели отец использовал против него Координату? От этой мысли дрожь пробежала по телу юноши. Вряд ли. Вероятность такого была крайне мала: Гриша получил эту возможность буквально перед тем как передать силу титана Эрену. Но почему же Зик так сказал? Самый простой вариант уже давно напрашивался сам собой: мозги промыли именно Зику. Но… Всё не могло быть настолько просто. Эрен чувствовал какую-то мощную необходимость выяснить, что же случилось с его братом. «Что сказал?» — голос Энни чуть-чуть задрожал, выдав её волнение. Казалось, что она испугалась чего-то, но лицо её почти никак не изменилось, разве что девушка опустила глаза так, чтобы Эрен ничего не мог прочитать в них. Эрену сейчас не хотелось выпытывать то, что она не доверяла ему сама. «Он сказал, что когда-нибудь спасёт меня, — ответил Йегер. — И что мой отец повлиял на нас обоих. Теперь многое стало понятнее, но я до сих пор не могу понять, был ли он в своём уме». «Командир всегда в своём уме, насколько я знаю. Правда, я не знала, что он… может сказать такое». «Это по его приказу была уничтожена стена?» «И его тоже». «Почему?» «Ты задаешь слишком много вопросов, Эрен. Я не могу на все из них ответить, потому что я не знаю. Я была ребенком, когда я видела его в последний раз. Для меня он был взрослым, далеким… Я не могла его знать. Я вообще очень мало знаю, Эрен». «Я уже понял», — вздохнул юноша. Он прислушивался к тонким перепадам её голоса, пытаясь понять, что у неё на сердце. В последней фразе чувствовалась нотка отчаяния и растерянности. Но значило ли это, что она сомневается в идеалах, что внушали ей в детстве? Эрен хотел бы в это верить, но доверять ей до конца он не мог. А что, если стоило придерживаться плана Армина, и голос внутри лгал ему? Тогда он действительно идиот, каким его считала Энни, но почему же всё так хорошо шло пока? Энни не была хорошей лгуньей, теперь Эрен видел намного больше, чем раньше. Теперь он видел ту самую нежную и хрупкую девушку, как о себе выражалась она сама. Её холодное лицо больше не могло скрыть тех чувств, что были у неё внутри. Или же она доверилась ему? Или она намеренно хочет внушить ему это? Почему Эрен так много сомневался? Нет, на последний вопрос он мог ответить: слишком многое зависело от того, правильно действует юноша или нет. «Когда это было? — голос Энни оставался таким же потерянным. — Когда он сказал тебе это?» «Мы встретились… — Эрен вспомнил, как он держал кинжал у шеи Бертхольда и смотрел на лицо бородача с голым торсом. Тогда он был изранен, тогда он был побежден, но… Эрен не мог сказать, что Зик казался ему слабым. Он просто принял то решение, которое нужно было принять. Колоссальный титан был не так важен для него, как Бронированный — всё было рассчитано холодно и спокойно. Или же нет? Чёрт, столько вопросов было в его голове, но ответов не было почти совсем, от чего его мозг будто кипел. Если Армин жил так всё время, то он был невероятно сильным человеком. — Мы встретились в бою при Шиганшине. После этого умер Бертхольд», — последнюю фразу он сказал жестко, без сожаления. «Все умирают рано или поздно», — ответила Энни, пытаясь сказать это максимально бесстрастно. Наверняка на протяжении всех тех лет, что они провели вместе в разведкорпусе, эти трое общались, обсуждали планы по захвату Эрена, когда он проявил себя, но что мешало Энни больше времени проводить с Райнером и Бертхольдом? Да, возможно, это было частью плана, но, скорее всего, она просто не хотела этого. Она, ещё не зная, кто он, предпочла Эрена им двоим, а значит, что она сделала это по собственной воле. Значит, Армин был прав. Энни обыграла всех, но она сумела показать свои слабости и, когда её приперли к стенке, она не пыталась скрыть всего. Внутри неё, должно быть, происходила внутренняя борьба. Одна часть оставалась верной принципам или же боялась показаться, вторая уже ничего никому не была должна и делала, что хотела. Эта вторая Энни впервые показала себя, когда Армин привёл её в ловушку. Этот смех… он врезался в память Йегера навсегда. Но она начала открываться ему раньше. Ещё тогда, когда она предложила ему потренироваться… Как же это было давно… Они молчали. Им обоим не хотелось обсуждать то, что касалось мира за стеной. Эрен чувствовал боль и гнев, Энни, вероятно, вину и что-то ещё. У каждого из них были свои причины молчать. Было бы глупо предполагать, что они сразу разговорятся, как старые знакомые — слишком много ещё стояло между ними. План Армина был основан на фактах и разумных предположениях. Он должен был сработать, но Эрен нарушил его, веря в Энни. Возможно, это станет его личной победой, а, возможно, началом конца.

***

Когда Эрен открыл глаза, они ехали через бескрайние поля. Было солнечно, и голубое небо напоминало о море, до которого он всё-таки добрался. После этого он уже не имеет права проиграть, и как бы не был силён Звероподобный, кого бы он не привёл, Йегер сможет победить. С Энни или без неё. Никто не остановит его, больше никто. Судьба дала ему Координату не просто так, ведь он обещал, что уничтожит всех титанов, и он сделает это. Он сделает даже больше. Он остановит войну, которая стала причиной всего этого. Это новое решение он принимал не только всем своим сердцем, но и всем разумом. Сейчас, после того, как он осознал сложность ситуации, в которую он сам себя завёл, его наполнял гнев, но гнев необычный: холодный и более жестокий. Наверное, командор Эрвин чувствовал что-то такое, когда он потерпел поражение в Лесу Гигантских Деревьев. Командор… Его почти никто не понимал, если понимал хоть кто-то. Почему он вспомнил о нём сейчас? Армин говорил, что только такие, как он, одерживают победу, и, наверняка, когда-нибудь, если ему хватит силы, Армин сможет стать таким, но сможет ли это сделать Эрен? Да, определённо, Йегер научился отбрасывать человечность, но эмоции ещё управляли им. Координата многое изменила в Эрене, и это, если честно, пугало его, но пока таинственная сила была к нему благосклонна. Координата не была его силой по праву, но она не зря попала к нему. Эрен был должен реализовать её мощь на полную силу. Ему предстояло многое сделать. Йегер встретился взглядом с капралом, глаза которого тут же отразили столь же холодное раздражение. Эрен глубоко уважал его после всего, что он сделал, и понимал, что он должен был чувствовать к Энни. Знал бы он, что его подопечный наделал… Нет, Леви бы понял его. Почему-то Эрен был в этом уверен, ведь нравственная сила капрала уступала лишь таковой у бывшего командора. Леви держал себя под контролем превосходно, понимая, что должен делать. Скольких он потерял за свою жизнь? Явно не меньше, чем Эрен. На его плечах лежала огромная ответственность, и он нёс её с достоинством. Именно он принял решение, выбрав Армина, а не Эрвина. Сейчас капрал был наставником Микасы, которую тренировал со всем упорством. Эти годы показали, что Райвель уязвим. Ему нужна была достойная замена, и, очевидно, что лишь сестра Эрена могла справиться с этой ролью. Райвель первым отвёл взгляд, уставившись в окно. Так они проехали ещё много часов, деревень, равнин и перелесков, прежде чем они остановились, и им сменили лошадей. Приближался финальный бросок, в результате которого они наконец доберутся до замка. Энни на его плече зашевелилась. Эрен хотел было убрать от неё руку, но, подумав, что не хочет привлекать внимание капрала, оставил её на месте. Ещё раз посмотрев на девушку, он вновь осознал, какая она маленькая и слабая. И даже такая маленькая и слабая девушка смогла победить его и почти переиграть весь разведотряд. Эрен был намного сильнее ещё тогда, теперь, когда его сила возрасла, возрасли и шансы человечества на победу. Энни верила в Эрена, на самом деле, больше, чем он сам в себя, но Йегер теперь попросту знал, что сможет победить. Он чувствовал, что сильнее, чем когда-либо, оставалось лишь стать сильнее, чем Звероподобный. Сильнее, чем его старший брат.

***

— Почему мы не сделали так сразу? — спросил с претензией в голосе один из мужчин, поправив очки. — Я говорил, что это целесообразно. — Мы надеялись на Ваши возможности, мистер Йегер, — ответил его собеседник, одетый в дорогой, подшитый золотом, костюм. — Впрочем, поскольку теперь я в деле, я добьюсь, чтобы этот план воплотился в жизнь как можно скорее, учитывая Вашу ситуацию. — Благодарю. У меня действительно не очень много времени, да и это в том числе и в ваших интересах. Нужно сделать всё быстро и четко. За последнее я ручаюсь. — Осмелюсь взять на себя обязательства по первому пункту. Ещё раз повторю, что буду рад поучаствовать лично. Договоримся о вылете через десять дней. Я сделаю всё, что в моих силах. Остальные готовы? — Об этом не беспокойтесь, мистер Тайбер. С Вами приятно иметь дело.