***
Утро начиналось обычно. Гарри добрался с проверкой в пятый из двенадцати донорских пунктов, которые снабжали желающих и могущих заплатить за это кровью в пакетах. Это было куда безопаснее, чем все другие методы добычи крови, как для доноров, так и для проклятых. Желающих хватало хотя бы потому, что здесь за кровь платили — и немаленькие деньги. Конечно, в наличии были и зазывные плакаты «Спаси жизнь — сдай кровь!», но они больше носили иронический характер для тех, кто приходил эту самую кровь взять. В остальном рекламная кампания D.S была предельно прозрачной и сводилась к «Мы выбираем лучших доноров для частных больниц. Только и всего». В приемной Гарри насчитал трех студенток, которые что-то обсуждали возбужденным полушепотом. По их спокойствию можно было сделать вывод, что они уже заключили договор и, видимо, исполняют его. Молодой человек на диване заметно нервничал. Кивнув управляющей пунктом, Харт расположился за пустующим столом возле короткостриженой «невесты» и принялся разбирать бумаги, краем уха слушая, как она отчитывает кого-то по телефону. — Да плевать мне! Он читал договор? Чем он его читал? Там черным по белому написано! Отдашь дозу кому-нибудь, а с ним мы прощаемся на веки вечные. Зачем я заказывала новые брошюры? Для вида? Гарри подцепил упомянутую брошюру, оформленную в красных тонах, с маскотом в виде капли крови с глазами. Первый её разворот красочно расписывал преимущества заключения контракта с D.S: польза от обновления крови, ежемесячная проверка на заболевания, финансовое поощрение. Все легально, никаких налогов для донора на дополнительный заработок. Всего одно условие: соблюдение всех условий. Которые мелким почерком были написаны на втором развороте. Всего-навсего не курить (в том числе кальян), не употреблять алкоголь крепостью более пяти процентов и любые виды наркотических веществ (любые-любые), питаться в фастфудах не чаще раза в неделю, не менее трех часов в день находиться на свежем воздухе и так далее, так далее, так далее. Оговаривалось множество моментов вплоть до количества часов сна, что, с одной стороны, запирало доноров в жесткие рамки, а с другой — позитивно влияло на их здоровье. И вкус их крови, конечно же. В анкете каждого, а на деле полноценном личном деле, было указано, чем нужно угощать пришедшего в положенное время донора — список разнился, в нем было множество вещей от красного вина до апельсинового сквоша, которые немного, совсем чуть-чуть добавляли привкус, оттенок к крови, заметный для искушенного потребителя. D.S. финансировали многие кланы, но далеко не все — Бездомные и Бастарды этим не заморачивались, предпочитая охоту «на живца» или кровь попроще, которую исправно воровали из больниц. Вся она — и больничная, и та, что продавалась по цене столетнего вина за пакет, — была жалкой пародией. Гарри знал. — Простите, — сказала «невеста». — Такое случается нечасто, но случается. — Что именно? — участливо осведомился Харт. — У одного из доноров в крови нашлись следы ЛСД. Вы пробовали кровь с ЛСД? — Нет, такой Йольской Жертвы у нас еще не было, — попытался скрасить напряжение в её голосе шуткой Гарри. — Ох, черт, простите, конечно же, нет. Мягко говоря, очень своеобразная вещь. Кому я продам кровь, которая на вкус как сюрстрёмминг? Гарри рассмеялся. — Деньги очень многое решают, да, но всегда найдется дурак, который решит всех надуть. И каждый раз обман раскрывается — мы ввели обязательную дегустацию каждой порции два года назад — и обманщик остается без контракта, а на его место находится кто-то другой. И все по новой до следующего «самого умного». Вампирша вздохнула. — Ладно, в любом случае это лучше, чем подкупать врачей или химичить с отчетностью в донорском пункте. — Согласен. — Гарри перелистнул несколько страниц и взял ручку. — У вас в ближайшие дни еще кто-то будет здесь из других кланов? — Вчера был мистер Ковальски от Монахов. Завтра ожидаю кого-то из Художников. — Желаю вам успешного завершения бумажной волокиты, — улыбнулся Гарри, ставя подписи, подтверждающие, что все в порядке и клан Высокородных не имеет никаких претензий к тому, как ведутся дела. — Спасибо, мистер Харт. Если все будет так же, как сегодня, я буду очень счастлива, — она ответила ему не менее доброжелательной улыбкой. Улыбалась женщина очень профессионально — так, чтобы показать зубы и не показать клыков. — Храни вас Многоликий, мистер Харт. Он выходил из здания совершенно спокойным. Не шевельнулось ничего, даже холодок не пробежался по спине. Интуиция, на которую Гарри обычно не жаловался, не била в набат. Он просто достал из кармана телефон, чтобы позвонить, когда все случилось. Что-то заставило его дернуться, повернуться. Арбалетный болт, старый добрый арбалетный болт, выпущенный ему в сердце, вошел в грудь правее, круша кость. Неизвестное черное зелье, которым он был вымазан, обожгло подобно напалму и принялось разъедать ткани. Второй вскользь мазнул по лицу, заставив зажать левую его половину. За неполные две минуты в груди Гарри начала зиять дыра. Дышать стало сложнее в разы. Против своей воли Гарри, повинуясь древнему, как сам вампиризм, инстинкту, провалился в торпор.***
— Проснитесь и пойте, мистер Харт, проснитесь и пойте. Гарри проморгался и понял, что ему мешает видеть как обычно странное пятно. Спустя секунд десять до него дошло, что пятно — его нос, который он не замечал по той причине, что мог видеть обоими глазами, а сейчас — только правым. — Не трогай повязку, — сказал Мерлин уже нормальным тоном. — Тебя и так чудом спасли, не усугубляй. Гарри сделал глубокий вдох. Ничего не болело, наоборот, дышалось даже… свободнее? — У тебя новое легкое, поздравляю. У нас был выбор, куда пустить первоначальную регенерацию — на него или на глаз, и мы решили, что легкое тебе нужнее, ты не против? — Дай зеркало. — Может, не надо? — Дай зеркало. — Ладно. Но учти — сам виноват. Гарри содрал с лица повязку. Шрамов не было, глазного яблока — тоже, только алела местами все еще обожженная плоть и едва начавший восстанавливаться нерв. — Это надолго? — Не знаю. Месяц? Два? Три? Мы еще не встречали ничего подобного, эту дрянь практически невозможно нейтрализовать, — Мерлин скривился. — Тебя спасла первичная регенерация и то, что тебя подстрелили возле донорского пункта. Ты им теперь должен круглую сумму… ладно, шучу. — Где мой телефон? — У Рокси. Кроме рабочих звонков никаких не поступало. — А… а сколько я здесь, кстати? — Четыре дня. — Ко мне никто не приходил? — Нет, а… Мерлин замер, поджав губы. — Твой… твой… личная жизнь твоя. Нет, он не приходил. Пришла очередь Гарри угрюмо молчать. — Может, он не знал, — попытался утешить его Мерлин. — Ну или… или тебя бортанули. Когда его там обратили? Ему хоть лет сто есть? — Мерлин снял очки и протер их о рукав джемпера. — Молодежь, в том числе вампирская, порой ужасно ветрена. — Принеси мне крови, пожалуйста, — сказал Гарри, желая отправить друга куда подальше. Ему нужно было побыть одному. Мерлин был понятливым. Не то чтобы Гарри хотел оказаться в такой ситуации. Он не получал действительно серьезных ранений последние лет четыреста, и фантазия о том, чтобы скорбно лежать в кровати, пока Эггси скачет вокруг и всячески его утешает, даже не посещала его разум. Теперь он все же скорбно лежал в кровати, но никто к нему не наведывался. Мерлин принес стакан крови с трубочкой и телефон и ушел. Гарри выбрал из списка контактов нужный и нажал вызов. Женский механический голос сообщил ему, что абонент не может принять его звонок. Гарри мог бы успокоить себя мыслью, что его сюда не пропустили, но Эггси плевать хотел на охрану, являясь к Высокородным без предупреждения, чтобы ворваться в зал совещаний посреди одного из этих самых совещаний с коробкой выпечки в руках (Гарри, это те самые рулеты, о которых я говорил, нет, серьезно, это еда богов и ты… ой, здрасте. Э. Ну, угости тут всех). Посланники кланов тогда поворчали для вида, но с заявлением согласились, а трое вампиров попросили Харта зачитать название кондитерской с коробки. Скорее, у него появились какие-то свои важные и неотложные дела. Мало ли забот у древнейшего вампира? Гарри не расспрашивал, Эггси не спешил делиться, и они прекрасно уживались. В любом случае никто и ничто не могло причинить вреда Гэри Анвину, так что Гарри надо просто подождать. — Мне нужна повязка и отгул. — На тебя опять могут напасть — стрелка все еще не нашли. — Ну так пусть меня «пасут», первый раз, что ли? — проворчал Харт. — Только не слишком навязчиво. За последние два года многое изменилось. Новость о том, что в Лондоне, возможно, объявился сам Многоликий, которого добрая половина проклятых считала выдумкой и данью традициям, разлетелась по всему миру с ужасающей скоростью, превратившись во что-то среднее между сплетней и городской легендой. Явление могла подтвердить кучка вампиров, которые тем не менее путались в показаниях и не могли подтвердить свои слова ни документами, ни записями с камер, которые были уничтожены ими же. Они просто пришли в себя, очнулись как ото сна в пепле сожженных бумаг с осознанием того, что здесь был кто-то, для кого они все юны как дети. Кто-то сильный, кому достаточно слова, чтобы они выполнили любой его приказ. Кого они заковали в кандалы, которые сейчас лежали в центре зала. Он исчез, оставив после себя волнение и кучу вопросов. Клан Храмовников, конечно, ликовал, получив подтверждение своей веры. Все остальные — не очень. Любой тысячелетний вампир, считавший себя Древним, выглядел как престарелая тетка с привычкой повторять «О господи!» по любому поводу, которой в один прекрасный момент Бог ответил: «Да что такое?!» Только Многоликий сказал «Какого хера?!», что было весьма в его стиле. После смерти Артура — тому отрубили голову и развеяли прах, — на Гарри свалилась большая часть его работы, в основном бумажной, связанной с отношениями между главами кланов. Он улыбался всем этим Плутам и Бастардам, гнул линию своего клана, улыбался, когда ему желали милости Многоликого. Многоликий милостиво заваривал ему кофе по вечерам и пересказывал сериалы. И все было хорошо — до последних дней.***
Дома Гарри встретил вой — Джей Би, обычно сдержанный и спокойный в его отношении, разглядывающий Харта как источник еды или специального человека для взбивания подушек на собачьей лежанке, заслышав скрежетание ключа в замке, принялся выть, лаять и прыгать, всем своим видом показывая, как же он рад его видеть. — Да, да, да, приятель, я тоже соскучился… мне кажется, или твоя необъятная морда стала чуть меньше? Стала или нет, точно сказать было сложно, но собака, прежде состоявшая из одних складок, залюбленная и закормленная хозяевами, заметно похудела, словно… не ела ничего дня четыре. Гарри первым делом налил ему воды в миску и открыл банку корма, из которой выдал где-то четвертую часть небольшой порции — если Джей Би действительно голодал, то лучше кормить его по чуть-чуть и чаще. Дом выглядел так, словно его грабил какой-то неумелый вор: скучающая собака вытащила и разбросала все, что могла вытащить и разбросать, превратила в хлам три пары обуви и распотрошила пакет с мукой — на кухне многое было белым. Телефон Эггси по-прежнему не отвечал. Сумка, в которую тот складывал вещи, когда они ездили на материк, лежала в гардеробной. Записок или чего-то подобного не наблюдалось, на грифельной доске, что висела на кухне, была всего одна запись, сделанная неделю назад — короткое «Буду в 7», которое могло бы утешить Гарри, если бы он не писал это сам. Харт сел на диван, поймал свое отражение в экране выключенного телевизора. Черная повязка траурно перечеркивала его лицо. Буксанув задними ногами по обшивке, на диван взобрался Джей Би и умостил голову Гарри на ногу. — Соскучился? — Гарри рассеянно почесал его за ухом. — Вернется твой хозяин, не бойся. Иначе бы он забрал тебя с собой. Меня бы он бросил, а тебя нет. Мопс махнул хвостом. Надо было занять себя. Хотя бы той самой уборкой. Что-то подсказывало Гарри, что собака припасла ему в доме немало всяческих сюрпризов.