***
Из крана продолжали капать редкие капли, с тихим бульканьем погружаясь в воду, хотя Билл был уверен, что он хорошо закрутил кран. Горячая вода приятно расслабляла, настолько, насколько это было возможно в данной ситуации, и Билл наконец почувствовал пальцы ног, что потихоньку начали отогреваться. Билл просидел в ванной около получаса, но не спешил выходить. Он просто обхватил свои колени руками, уставившись на трещину на плитке и больше ничего. Билл не притронулся к мочалке или шампуню, он не включил верхний душ, использовав тот кран, что снизу, он даже не пытался — не хотел — анализировать недавнюю ситуацию. В голове было пусто, впрочем, как и на душе, страх ушел, вместо него пришло осознание, что Биллу нужно срочно выбираться отсюда, потому что что-то не так. Что-то неправильно. «Все», — подсказал внутренний голос, шестое чувство, третий глаз, как бы это не называли. Что-то внутри Билла вопило, что этот дом не то место, где Биллу нужно находиться. Что Себастьян — не тот человек, с кем Биллу стоит проводить время наедине. Жаль Билл не понял этого раньше. Билл продолжал пялиться на трещину, проскальзывая взглядом от ее начала и до конца, очерчивая трещинки поменьше, что отошли в разные стороны от основной. Может, сейчас страх и ушел, но Билл знал: стоит ему переступить порог этой комнаты, стоит ему лишь оказаться лицом к лицу с Себастьяном, как страх вернется, накатит волнами, захлестнет его полностью, унесет и уничтожит его, словно шторм Девон. Билл возвел белые стены у себя в голове, громадные блоки, в надежде отгородить себя от эмоций, но он знал, что это не поможет, потому что одни лишь глаза Себастьяна заставляли Билла трепетать. Стук в дверь заставил Билла вздрогнуть. — Билл, — тихий голос за дверью звучал обманчиво-спокойно, и Билл зажмурился, сжимая рукой бортик ванны. Закусил губу, вслушиваясь в последующую тишину, ожидая, что Себастьян продолжит. Но Делагарди молчал. — Д-д-да? — выдавил из себя Денбро, удивляясь, что у него получилось произнести вообще хоть что-то. — Я оставил тебе одежду в спальне. Она тебе не по размеру, но это все, что я смог найти. — Эм, да… да, х-хорошо, — Билл кивал каждому своему слову, будто Себастьян мог это увидеть. — С-спасибо. Снова последовала тишина, и Билл замер, прислушиваясь к звукам снаружи. Ничего не происходило, и, видимо, Себастьян продолжал стоять за дверью, отчего сердце Билла пропустило холостой удар. Тишина давила, а чертовы капли продолжали стекать вниз, служа заменой тиканью часов, как это обычно бывает. Наконец, за дверью послышались тихие шаги, которые вскоре стихли, и Билл смог облегченно выдохнуть, отпуская край ванны, который сжимал до побелевших костяшек, сам того не замечая. Капли падали одна за другой, отсчитывая минуты Билла в этой маленькой комнатке, служащей ему его воображаемым, безопасным мирком.***
Себастьян не спеша размешивал сахар, когда Билл вошел на кухню. В комнате отчетливо пахло цитрусовыми, и Билл не смог бы точно ответить: этот запах шел от чая, на коробке которого небольшими буквами было написано: «С цедрой апельсина», или от лимона, нарезанного тонкими дольками на столе. Здесь было теплее, чем в спальне; на запотевших окнах не висели шторы, отчего Билл мог видеть, как глубокая ночь опустилась на Дерри. Билл неловко потоптался на пороге, одной рукой придерживая мягкие домашние штаны, что так и норовили сползти с него, другой — держась за дверной проем, не решаясь войти. Себастьян постучал ложкой об ободок кружки, отложил ее на стол и только потом повернулся к стоящему у входа Биллу. Окинул его внимательным, цепким взглядом и, хмыкнув, отвернулся обратно. — Долго же ты. Чай уже успел остыть. Себастьян сейчас выглядел так же, как и час назад в комнате: расслабленная поза, спокойный голос, неспешные и плавные движения, равнодушное выражение лица и сосредоточенный взгляд. Билла это пугало. Билла пугала общая картина: приглушенный свет на кухне освещал помещение в мягкие оттенки желтого, от золотого до шафранового; Себастьян стоял, прижимаясь поясницей к краю стола, а рядом находилась подставка для ножей, и Билл никак не мог перестать смотреть на нее, потому что самым большим ножом, тем самым, что был посередине, можно было с легкостью проткнуть человеческое тело, разорвать мягкие ткани и изрезать плоть. — Я о-о-отогревался, — неловко произнес Билл, что заставило Себастьяна усмехнуться. — Хорошо. Садись за стол. Билл замялся на секунду, качнувшись вперед, и так и остался стоять на прежнем месте. Выдохнул напряженно и неуверенно закусил губу, не зная, как ему поступить, продолжая держаться за дверной проем. — На самом деле, мне уже давно пора д-домой. Мама, наверное, с-с-себе места не н-находит, — Билл неопределенно дернул тонким плечом, поправляя начинающую сползать футболку. Себастьян внимательно взглянул на Билла и коротко ухмыльнулся. — Не думаю, что тебе стоит идти домой в такую погоду. Да и твои вещи не высохли. Тебе лучше переночевать здесь, а утром я отвезу тебя домой. Нет, подумал Билл. Ни за что. — Ни за что, — озвучил он свою мысль. Брови Себастьяна удивленно приподнялись, а в глазах появился огонек веселья, словно его забавляло поведение Билла. — Я поеду домой сейчас! — Билл и сам удивился, как резко и жестко прозвучал его голос. Себастьян вздохнул устало и, оттолкнувшись от стола, стал не спеша приближаться к Биллу. Билл замер на месте, затаился, словно кролик перед удавом, мысленно сжался, жалея о своих словах, и, наверняка, испуганно смотрел на подходящего ближе с каждым новым шагом мужчину. Себастьян приблизился вплотную, протянул одну руку за спину Биллу, дотянувшись до ручки двери, и захлопнул ее, тут же прижав к ней Билла второй рукой, сжимая его плечо. Наклонился ниже, чтобы оказаться с Биллом лицом к лицу, так, что Билл мог чувствовать чужое горячее дыхание, медленно прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке и тихо прошептал: — В этом я сильно сомневаюсь. Билл дернулся, уходя от прикосновений, удивленно уставившись на мужчину перед собой. Мысли в голове перемешались, спутались, как новогодние гирлянды, и Биллу казалось, что ему нечем дышать. Он хотел уйти. Он хотел переступить порог этого чертового дома, вдохнуть свежий воздух, ощутить, как холодные капли дождя попадают ему на лицо и за шею, избавляя его от горячечного жара страха и паники, приводя все его мысли и чувства в порядок. Билл смотрел на Себастьяна, который спокойно вернулся на свое место и, отсалютовав своей кружкой, отпил немного чая, а Билл так и продолжал стоять на своем месте, готовый истерично рассмеяться, потому что все это напоминало глупый сон. — Садись за стол, Билли, — Себастьян выделил интонацией его имя, и в этот раз Билл не решился ослушаться. Он дрожащими пальцами поправил футболку и сел на заранее отодвинутый для него стул, неловко ерзая под внимательным взглядом оливковых глаз. Себастьян молча пододвинул к нему его кружку, и Билл поспешил взять ее, не решаясь поднять взгляда. — Ну что ж, начнем с того, с чего начали? — Себастьян усмехнулся. — Что ты здесь делал? — Я пришел за материалом, — Билл поднял голову, зло уставившись на мужчину. — Хорошо, — Себастьян облокотился на стол. — Попробуем еще раз. Что ты здесь делал, Билли? Билл вдохнул глубоко, чувствуя, как сердце бьется загнанной птицей в груди, а руки мелко-мелко дрожат. Хотелось ударить Себастьяна рядом стоящей кружкой, а затем сбежать отсюда, как можно быстрее. Но вместо этого Билл сжал руки в кулаки и четко произнес: — Я пришел за материалом. Воцарилась тишина, никто не двигался, все вокруг словно застыло, Билл неотрывно смотрел на Себастьяна, и ему казалось, что он даже затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. Он думал, что Себастьян ударит его. Он думал, что сейчас Себастьян схватит нож и воплотит в жизнь все фантазии Билла. Но нет, Себастьян лишь усмехнулся, а затем послышался тихий смех. — До чего же упрямый мальчишка, — Себастьян улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов. — Ладно, иди спать. Утром я отвезу тебя домой. — Н-нет, я… — Билли, мы, кажется, договорились с тобой. Не стоит начинать заново. — Отвези м-м-меня сейчас. Себастьян снова улыбнулся. — Ты вломился ко мне домой, так теперь еще и указываешь, что мне делать? Шерифу стоило лучше следить за твоим воспитанием. Билл открыл рот, но не нашел подходящих слов. — Вот видишь, Билли, нужды в споре не было. Ложись спать, — Себастьян отпил небольшой глоток чая и улыбнулся уголком рта. Билл коротко кивнул и повернулся, направляясь к выходу из кухни. Возможно, сон действительно то, что ему сейчас нужно. Чем быстрее он заснет, тем быстрее проснется утром и окажется дома. Главное, чтобы он вообще проснулся, потому что тихий голос внутри шептал ему, что этот дом последнее, что он может видеть в своей жизни.***
Пеннивайз сидел на диване, в пустой гостиной, где редкая мебель была накрыта белой, покрывшейся тонкой пленкой пыли, тканью. Стрелка часов перевалила за полночь, дома было тихо, так, что Пеннивайз мог слышать размеренное дыхание мальчишки, что спал сейчас на втором этаже. Его страх плотной скатертью накрыл весь дом, каждую вещь, впитавшись в обшивку дивана, в стены, в потолок, в самого Пеннивайза, сладким облаком оседая на языке. Пеннивайз помнил его вкус, такой насыщенный и терпкий, достигший своего пика тогда, когда Билл, испугавшись, просил отпустить его руку. Пеннивайз тогда потерялся. Потерялся в собственном желании, в собственном голоде, в собственной жажде, он смотрел на руку мальчишки и представлял, как его острые зубы впиваются в мягкую плоть, а сладкая кровь льется ему в горло. Пеннивайз поднялся с дивана и не спеша направился наверх, тихим шагом преодолевая скрипучие ступени. Дверь, еще одна и еще. Пеннивайз остановился напротив спальни, где спал Билл, и, сглотнув вязкую слюну, чувствуя остаточный страх мальчишки, вошел внутрь. Билл спал спиной к двери, сжавшись в комок, укрывшись одеялом по самый нос. Пеннивайз смотрел на тонкий силуэт, чувствуя разгорающийся голод. Пеннивайз хотел съесть Билла. И хотя мальчишка был ему нужен, он не мог отказать себе в удовольствии вкусить его. Он просто попробует. Совсем чуть-чуть. Пеннивайз откинул голову чуть назад, чувствуя, как рот начинает расширяться, обнажая появившиеся четыре ряда острых, как бритва, зубов, два сверху и два снизу. Глаза закатились наверх, а рот продолжал расширяться до тех пор, пока все зубы не прорезались, устрашая своими размерами. Пеннивайз подошел к Биллу, откинул одеяло в сторону, отчего мальчишка застонал во сне, видимо, от холода, и, подняв руку Билла, широко открыл рот, готовый вонзиться в сочную плоть в любую секунду. Тихое, отдаленное завывание заставило Пеннивайза резко обернуться, прислушиваясь к этому звуку, доносящемуся снизу. Пеннивайз перевел взгляд на Билла, проверяя не проснулся ли он, и, раздраженно рыкнув, рванул из комнаты вниз, туда, откуда доносились жалобные стоны. Клыки втянулись обратно, и глаза вернулись на место, только сейчас переливаясь золотом в серебряном свете луны. Пеннивайз открыл дверь в подвал, где было сыро и мокро и пахло плесенью, спустился по лестнице и быстрым шагом подошел вплотную к старому колодцу, с отвалившимися кое-где камнями и покрывшемуся тонкой зеленой пленкой. Пеннивайз спустился вниз, не обращая внимания на холодную воду под ногами, и, преодолев расстояние, оказался в просторном помещении канализации, где в самом углу, сжавшись от холода и страха, сидел маленький мальчик, плача и завывая так, что раздражение в груди Пеннивайза росло в геометрической прогрессии. — Лукас, — голос Пеннивайза прозвучал несдержанно. — Кажется, я просил тебя сидеть тихо. Но Лукас, кажется, не слышал. Спрятал голову в сгиб локтя и продолжал стонать и рыдать, его губы посинели от холода, а пальцы покраснели. Пеннивайз раздраженно потер переносицу. — Я собирался съесть тебя позже, но ты не оставляешь мне выбора. Лукас вздрогнул и вжался в стену сильнее, выставив руку перед собой в защитном жесте. — Нет, п-пожалуйста, не надо-о, — его голос срывался из-за не сдерживаемых рыданий. Пеннивайз присел перед ним на корточки, взял выставленную руку в свои ладони и, аккуратно проведя большим пальцем по бледной, синей вене на тонких запястьях, прошептал: — Теперь ты будешь летать. Звонкий, детский вопль раздался по помещению, тихим эхом разлетаясь дальше, отчего Билл резко проснулся, не понимая, где он находится. Дождь за окном так и не прекратился, а ветер лишь усилился, из-за чего ветви деревьев бились об окно с неприятным, скрипучим звуком, словно ногтем по стеклу — Билл ненавидел этот звук. Билл огляделся, пытаясь выровнять дыхание, а детский крик так и застыл в ушах и в голове, и Билл никак не мог понять, было ли это во сне или наяву. — Билл? — в дверях показался Себастьян, и Билл неловко закрутился на месте, путаясь в одеяле. — Что-то случилось? Ты кричал во сне. Так это был его крик? Билл все еще не мог до конца проснуться, он не мог вспомнить, снилось ли ему что-нибудь такое, что могло бы заставить его закричать. — В-в-все нормально, — соврал он. Себастьян кивнул, видимо, решив не пытать его вопросами. Мягкий свет из коридора освещал его силуэт, и Билл слегка прищурился пытаясь привыкнуть к свету. — Тогда ложись спать, еще рано. Билл коротко кивнул и отвернулся, укрываясь одеялом, ожидая, пока Себастьян выйдет. Пеннивайз тихо прикрыл за собой дверь, убедившись, что Билл послушно лег обратно, и тихо выдохнул, чувствуя, как чувство голода уходит, а вкус Лукаса все еще терпкой сладостью хранится на языке. Что ж, на этот раз Биллу повезло. Пеннивайз большим пальцем стер остатки крови с уголка рта и, усмехнувшись, выключил свет в коридоре, погружая дом в невесомый мрак и тишину.