Haunting

Билл слышал истеричный, торопливый говор; тихий звук ингалятора Эдди, его частое, тяжелое дыхание и чей-то взволнованный голос, сопровождаемый мягкими, осторожными прикосновениями к плечу. Билл немного сконфуженно повернул голову к говорящему, все еще чувствуя слабость от страха, что он испытал несколькими мгновениями назад. Яркая синева так резко контрастировала с тусклым, коридорным светом, что Биллу пришлось зажмуриться, в попытке вернуть фокус глазам. — Билл? — Беверли легонько потрясла его за плечо. Ее руки дрожали, а тонкие пальцы неуверенно сминали кофту Денбро. Он смотрел на напуганную Бев перед собой, на капли слез в уголках ее глаз, на складку между бровями, на тяжело вздымающуюся грудь и ненавидел Пеннивайза так сильно. Билл наивно полагал, что пока друзья не знают обо всем, что происходит в городе, они в безопасности. Он не хотел втягивать их во все это. — Что это была за херня? — звонкий голос Тозиера раздался в тишине школьного коридора. — Билл! Что это было?! Если бы Билл знал. Он и сам толком ничего не знал о Пеннивайзе. Что он такое, откуда и как появился. Как его убить, как избавить город от его влияния. — Это сложно, — Билл втянул побольше воздуха в легкие. — Вы не п-п-поверите. Шесть пар глаз неотрывно смотрели на Денбро, ожидая объяснений. — Не поверим во что? Билл, что это было? — голос Бев дрожал и звучал звонче, чем всегда, будто она еле-еле сдерживала слезы. Не поверите в то, что это древнее существо. Что Оно ест детей и питается страхом. Что из-за меня и Джорджи Оно бессмертно. Билл шумно выдохнул, подбирая слова. Именно сейчас все казалось таким бредом. Словно и не было ничего, и Билл просто выдумал это все. И как же, черт возьми, он хотел, чтобы все так и было. — Его з-з-зовут Пеннивайз, — Денбро сглотнул. Окинул друзей быстрым взглядом, нервно облизывая пересохшие губы. — Он древнее с-с-существо… монстр, — Билл запнулся, не зная, как правильно объяснить. — Ч-ч-черт! — прошипел сквозь зубы, запуская пятерню в волосы. — Это он убивал в-в-всех тех д-д-детей. И Зоуи, и Л-л-лукаса, и Люси. Он питается с-страхом, — Билл замолчал. Опустил взгляд в пол, не в силах смотреть на друзей. Звучит, как бред. Полная чушь. Билл знал это и только сильнее сжимал руки в кулаки, вслушиваясь в нагнетающую тишину, что воцарилась, стоило ему замолчать. Секунда, две, три. Билл поднял глаза, быстрым взглядом окидывая замерших друзей. Сердце стучало в одном ритме с секундной стрелкой на настенных часах, кончики пальцев похолодели от волнения, и узел в животе сжимался сильнее с каждым ударом сердца. — Что ты такое говоришь, Билл? — первым молчание нарушил Стэн, боязливо оглядываясь по сторонам. — Это не смешно. — А п-п-похоже на то, что я ш-ш-шучу?! — вспылил Билл, зло поджимая губы. — Вы же сами в-в-все видели! Буквально т-т-только что! — Я видел его и раньше, — несмело произнес Эдди, прижимая свой ингалятор к груди. Билл резко повернулся к нему. Удивленно моргнул и неуверенно, на грани шепота выдохнул неверящее: — Что? — Я видел его на ярмарке, — Каспбрак отвел взгляд. — Ты видел этого жуткого клоуна и ничего нам не сказал? — голос Ричи был полон негодования и осуждения. — Это был Хэллоуин, я думал, у него такой костюм! Билл устало вздохнул, прикрывая глаза. Ярмарка. Тогда Билл еще не знал о Пеннивайзе. А сейчас все было так дико, словно совсем другая жизнь. Словно и не было никогда у Билла простых походов в школу и ленивых пробуждений под мягкие звуки пианино. Только волнение от взгляда хищных глаз и сладкий запах попкорна. — И что теперь? — неуверенно спросил Майк. Хороший вопрос. Билл задавал его себе с тех пор, как Себастьян наведался к нему в полицейский участок, чтобы раскрыть все карты. И спустя столько времени, ответа он так и не нашел. Каждый раз, когда он думал, что хуже быть не может, происходило что-то из ряда вон выходящее, что подтверждало, что хуже быть не только может, но и будет. И каждый раз чертово: «И что теперь?». А ничего. Именно сейчас, так неожиданно, на Билла навалилась невероятная усталость. Вернее осознание того, как же сильно он устал. И как же велико было желание закончить это все. Вот только Билл не знал как. И что теперь? — Погодите, — Ричи быстрым движением поправил очки. — То есть в городе живет клоун, убивающий детей? Так что ли? — Съедающий, — тихо выдохнул Билл. — Что? — Он их ест. В воцарившейся тишине послышалось тихое: «Господи» и не совсем тихое: «Блядь». — То п-п-поселение, о котором т-т-ты говорил, Бен, — Билл перевел взгляд на Хэнскома. — Это Оно забрало их всех, — почти всех. — Это П-п-пеннивайз. Глаза Бена расширились от удивления. Билл горько усмехнулся, опуская взгляд на свои руки. Он был уверен, что Бен хотел, чтобы этому было любое объяснение, кроме этого. — Знаете что? — Майк обошел Эдди и подошел ближе к Биллу. — Я не знаю, что это было за существо и что только что произошло, и это все не укладывается в моей голове. Но я точно знаю, что сейчас мы ничего не решим. Я предлагаю убраться отсюда, а завтра все обсудить на свежую голову. — Хочешь, чтобы мы пошли по домам, где нас может ждать это? Ну уж нет. — Майк прав, — Билл поднялся с пола. — Он н-н-не тронет в-в-вас, Ричи. Вам н-н-ничего не угрожает. И н-н-нам всем стоит отдохнуть. Билл знал, что он точно не сможет отдохнуть. Ни поспать, ни расслабиться. С тех пор, как появился Пеннивайз, Билл забыл значения этих слов. Постоянное напряжение, страх и нервы, натянутые до предела. Но Билл не хотел, чтобы то же самое чувствовали и его друзья. Пеннивайз обещал не трогать их, пока Билл не натворит дел, и он постарается не злить клоуна. Прохладный воздух немного отрезвил, прогоняя тревожные мысли на жалкое мгновенье. Все молчали, и даже Ричи не проронил ни слова по дороге домой. Первым проводили Бена, он жил ближе всех. Постепенно их становилось все меньше; предпоследним, тихо крадясь, пытаясь беззвучно залезть через окно, ушел Эдди, и Билл соврал, если бы сказал, что не радовался тому, что они остались с Бев вдвоем. Подходя к ее дому, Билл чувствовал странное волнение, отчего даже вспотели ладони. — Тебе стоило рассказать нам раньше, — тихо прошептала Беверли. — М-м-момент был не тот. Вряд ли вы бы мне п-п-поверили. — Поверили бы, — уверенно сказала Бев, а затем уже тише добавила: — Я бы поверила. Билл неотрывно глядел на Бев, и смущенная, счастливая улыбка озарила его лицо. Ее аквамариновые глаза светились, словно звезды, во мраке ночи, а сизый свет луны ласково освещал ее кожу, заставляя ее серебриться. И Билл никак не мог перестать думать о том, как же Беверли прекрасна. — Спасибо, — так же тихо прошептал Билл и слегка приблизился, подмечая, как приоткрылся рот Бев и каким частым стало ее дыхание. Замерев в нескольких сантиметрах от ее лица, Билл посмотрел на нее долгим взглядом, давая выбор. Беверли тихо выдохнула, быстро облизнув пересохшие губы, и прикрыла глаза, поддаваясь вперед. Первое прикосновение было трепетным, эфемерным, словно и не было его вовсе. Лишь на секунду губы обожгло чужое дыхание. Билл открыл глаза, вглядываясь в лицо Беверли. Опустил взгляд на ее губы и, резко выдохнув, вновь поддался вперед, обхватывая ее лицо в чашу своих ладоней. Нежные, неторопливые движения губ, позволяющие распробовать ее мягкость и вкус вишневой помады, сладостью отдающийся на языке Денбро. Тяжелое и сбившееся дыхание, обжигающее кожу. Осторожные прикосновения к волосам и дразнящие кончики пальцев, пробегающиеся по нежной коже шеи. Все это было слишком ново, слишком необычно для Билла, но, черт возьми, как же приятно. Медленно отстранившись, Билл тихо выдохнул и несмело улыбнулся. — До завтра, Билл, — прошептала Беверли и, нежно поцеловав Билла в уголок губы, скрылась за дверью, оставляя Денбро одного с ураганом чувств и нездорово бьющимся сердцем. — До з-з-завтра, — прошептал Билл в пустоту, прикасаясь кончиками пальцев к губам.

***

Билл брел по пустым ночным улицам города, не зная, куда ему идти. Ему не хотелось возвращаться к Пеннивайзу, но и домой идти желания не было. Вмиг все стало таким чужим, город, словно весь был какой-то картонной декорацией, все, что окружало Билла, стало ненастоящим, прогнившим и мертвым. Откинув голову назад, Билл всматривался в ночное небо, в слабый блеск далеких звезд и в холодную луну, наполовину скрывающуюся за синими облаками. Глаза стали сами по себе закрываться, и Билл чувствовал, как его клонит в сон. Зажмурившись, он попытался согнать дремоту, но усталость брала свое. Понимая, что ему не провести всю ночь на улице, Билл медленно побрел в сторону своего дома. Даже если родители все еще подчиняются Пеннивайзу, с ними Денбро хоть будет чувствовать призрачное спокойствие. И Билл хотел увидеть Джорджи. В голове промелькнула мысль, что Пеннивайз разозлится, ведь они договорились, что Билл будет возвращаться к нему, но Биллу на данный момент было абсолютно наплевать. Он хотел к себе домой. Билл остановился перед домом и, тяжело вздохнув, толкнул дверь, проходя во внутрь. Дома было тихо, нигде не горел свет, и, оглядевшись, Билл как можно тише поднялся на второй этаж. Тихо отворил дверь в спальню Джорджи и, подойдя к кровати, присел на край, наблюдая за мирно спящим братом. Пересел чуть поближе и мягко провел ладонью по волосам, слабо улыбаясь. Сглатывая тяжелый ком в горле, Билл поцеловал Джорджи в лоб и тихо вышел из комнаты. В ночной тишине все мысли вернулись, и Билл прижался лбом к внутренней стороне двери его комнаты. С момента его ухода тут ничего не изменилось, но сейчас спальня казалась ему такой чужой, отчего по спине побежали мурашки. — Я ждал тебя у себя дома, — глубокий, хриплый голос заставил Билла вздрогнуть и резко развернуться. — Не дождался, — Себастьян цокнул языком, проходя в середину комнаты. Билл прижался к двери, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле. — Я п-п-просто хотел п-п-проведать Джорджи. — И остаться тут на ночь заодно. — К-к-какая разница, где спать? Себастьян не ответил. Обвел внимательным взглядом комнату, слегка прищурив глаза. Он молчал, и это заставляло Билла нервничать. Пеннивайз сейчас был не в самом лучшем расположении духа, это было заметно сразу. Его так разозлило, что Билл не пришел к нему? — Твои друзья приняли новость обо мне довольно-таки неплохо, да? — Себастьян медленно запустил пальцы в волосы, откидывая челку назад. Билл сглотнул. — Д-д-да, довольно неплохо. — Они тебя поддержали, это похвально. Билл нахмурился, не понимая, к чему ведет Пеннивайз. — Особенно Беверли, — выплюнул Себастьян. — Она очень хорошо тебя поддержала. — Она… — растерянно произнес Билл и замолчал, глядя в горящие глаза Пеннивайза. — Н-н-не трогай ее, — прошептал он, понимая, что Себастьян все видел. Мужчина резко дернулся вперед и, схватив Билла за плечи, вжал в дверь. — Не трогать ее? — прошипел он на ухо Денбро. — А что мне помешает сделать это? Билл дернулся, но хватка была слишком сильной. Себастьян окинул быстрым взглядом лицо мальчишки и остановился на губах. — Каково это было? — прошептал он. — Каково это было, Билли? Билл снова дернулся, ладонями упираясь Себастьяну в грудь. — П-п-пусти меня! Чужие губы слишком неожиданно накрыли губы Денбро. Билл замычал, сильнее упираясь руками, пытаясь оттолкнуть от себя Себастьяна. Горячие губы мягко сминали рот Билла, а сильные руки переместились с плеч на спину, прижимая ближе к жилистому телу. Себастьян аккуратно втянул нижнюю губу, слегка прикусывая ее и оттягивая, чувствуя нарастающую злость от сладкого привкуса вишни. Билл извивался, пытаясь выпутаться из тесных объятий. Себастьян мягко прикусывал нижнюю губу, и Билл подавился воздухом. Горячая ладонь широко огладила спину, посылая волну мурашек. Все было слишком быстро, слишком непонятно, горячо, и Билл путался в ощущениях, в чувствах, в собственных мыслях. Пеннивайз резко отстранился, опаляя щеку горячим дыханием. — Так это было? Ты чувствовал то же самое? Отвечай, Уильям! — Себастьян резко встряхнул Билла, отчего тот зашипел. — Н-н-нет. Это было не т-т-так, — прошептал он, пытаясь совладать с дыханием. Себастьян низко зарычал, а затем снова чужие губы на его губах, сильные руки на его талии, поднимающиеся все выше, и Билл чувствовал, как он задыхается. На этот раз все было по-другому. Пеннивайз напирал, жестко сминая губы Билла, сжимая его волосы на затылке. Потянул за них, откидывая голову Денбро назад, и дразняще провел языком по нижней губе, прежде чем впиться вновь, проникая языком внутрь. Билл замычал, но это больше походило на стон, отчего хватка в волосах усилилась. Биллу было жарко. Жар окутывал его везде. Он чувствовал напряженные мышцы живота, к которым его с такой силой прижимали, он чувствовал горячий язык у себя во рту, он чувствовал движение чужих губ и горел, терялся в собственной голове, кричал, но его никто не слышал. Пеннивайз резко отстранился и приник губами к бьющейся жилке, обжигая, и Билл не смог удержаться от позорного стона. Этот звук, как гром, прозвучал слишком громко, оттолкнулся от стен и растворился в тишине комнаты. Это на секунду отрезвило Билла, и он, осознав, что произошло, стал яростно вырываться, игнорируя горячие губы на своей шее. — Пус… п-п-пусти меня, — дыхание сорвалось, и Билл часто вдыхал, пытаясь его восстановить. — Каково это было, Билли? — Себастьян взглянул на Билла, и его глаза горели расплавленным золотом. — С т-т-тобой или с Беверли? — тихо прошептал Билл, облизнув опухшие губы. Себастьян на секунду задумался и выдохнул: — Со мной. — Отвратительно. Объятия исчезли, и Пеннивайз отступил назад, хищно улыбаясь. — Я и не ждал другого ответа. Билл оперся одной рукой в дверь позади себя, пытаясь удержаться на ногах. Легкие горели, а колени дрожали, и Билл никак не мог унять дрожь. — Я надеюсь, ты помнишь, Уильям, что сохранность твоих друзей зависит от твоего поведения. — Чертов г-г-город зависит от м-м-моего поведения. Я помню, спасибо. Себастьян прищурился и окинул долгим, внимательным взглядом Билла, что все еще опирался о дверь. — Вот именно, Билли. Так что будь паинькой, не подведи этот город. Через секунду Пеннивайза уже не было в комнате. Билл устало прикрыл глаза, медленно съехал вниз, чувствуя, что у него уже не осталось никаких сил. Уперся лбом в колени и позволил себе отпустить все, что было на душе. Со слезами уходят тревоги, говорили ему. Со слезами уходит боль.

***

Пеннивайз мягко опустился в горячую воду, прикрывая глаза, шумно выдыхая. Откинул голову назад, чувствуя, как напряжение постепенно уходило, но жар продолжал терзать его тело, его душу и разум. Пеннивайз любил это тело, как и другие свои формы, но единственным минусом, с которым он столкнулся, был голод. Не тот, что он испытывал на протяжении всего своего существования, что заставлял Пеннивайза желать чувствовать запах страха и вгрызаться острыми зубами в мягкую плоть. О нет, это был совсем другой голод. Кончики пальцев подрагивали, а губы все еще горели и хранили ненавистный вкус вишни. Тяжело выдохнув, Себастьян опустил руку в воду, прикусывая нижнюю губу. Билл… волновал его. Заставлял гореть и желать большего. Его эмоции были вкуснее всего, что пробовал Пеннивайз; его упертость и строптивость придавали его страху ту самую горчинку, что отравляла всю сладость, оставляя терпкое послевкусие после себя, портя чистую эйфорию. Это было так похоже на Билла. Повиноваться, давать Пеннивайзу то, что он хочет, чтобы в последний момент испортить все своим невыносимым упрямством. Это заставляло Себастьяна буквально скрипеть зубами от злости, но в то же время — какая ирония — чувствовать сладкое, тянущее томление в животе. Хрипло простонав, Себастьян откинул голову, с глухим звуком стукаясь затылком о бортик. Кровь кипела в жилах, а узел в животе связывался в тугую петлю, заставляя Себастьяна ухватиться второй рукой за край ванны. Мрамор жалобно треснул под натиском и осыпался на пол. У Пеннивайза всегда было две стороны. Монстр и человек. Монстр желал сердце Билла. Человек — тело. И обе стороны не дадут ему покоя, пока не получат своего.

***

Чувствуя себя разбитым, как никогда, Билл медленно шел в школу, пытаясь игнорировать жуткую головную боль и усталость. Погода сегодня не отличалась от других дней: все так же дул промозглый ветер, гоняя листву по серым улицам Дерри; мелкий дождь моросил еще с раннего утра, способствуя появлению сырого запаха озона. Билл остановился посреди улицы, тяжело выдыхая. Буквально в метре от него находилась та самая лавка, из которой выходил Пеннивайз. Билл не знал, стоило ли ему заходить или нет. Оглянувшись по сторонам, он внимательно вглядывался в каждое здание, пытаясь понять, следит ли за ним Себастьян или нет. Поправив лямки рюкзака, Билл сглотнул и несмело подошел к двери, на которой висела табличка «Открыто». Денбро быстро облизал губы, еще раз немного боязливо оглянулся по сторонам и толкнул дверь от себя, вздрагивая от тихого звона колокольчика, что висел над дверью. Из-за прилавка тут же выглянул старик, замер на секунду и оглядел Билла цепким, внимательным взглядом. — Эм, з-з-здравствуйте, — неуверенно поздоровался Денбро, заламывая пальцы. — Здравствуй. Что ты ищешь? — Я… — Билл замолчал, не зная, как объясниться. — Вчера к Вам заходил мужчина и з-з-забрал камень. Я бы х-х-хотел узнать п-п-про него. Про к-к-камень, в смысле. — Я не помню никакого мужчину, — резко произнес старик, поджимая губы. — Если ты ничего не хочешь купить, то тебе стоит покинуть мою лавку. — С-с-стойте! Билла буквально вытолкнули из помещения, захлопнув дверь и тут же повернув табличку на «Закрыто». Билл удивленно моргнул. Может, Пеннивайз контролирует и его? Делает все, лишь бы Билл не узнал про этот камень. Постояв еще немного у дверей, парень разочарованно вздохнул и медленно побрел в сторону школы.

***

Матурин наблюдал, как худая, мальчишеская фигура скрывается за поворотом, и плотно сжимал губы, хмурясь, отчего несколько тяжелых складок появились на старом лице. Матурин знал этого мальчишку. Малец из рода Денбро, одна гарантия на вечную жизнь. Матурин нахмурился, вспоминая о Пеннивайзе. Он встретил его, когда тот был еще совсем крохотным. Матурин смотрел за ним. Заботился о нем, прощал его всегда, какие бы вещи не совершал Пеннивайз. Помогал ему раз за разом, хотя обещал себе этого не делать. Вот и в этот раз, Матурин отдал ему камень, зная, что может последовать за этим. Пеннивайз всегда был жаден до силы, и не просто жаден, а слеп, и это была его верная погибель. Колокольчик вновь тоненько зазвенел, и Матурин, нахмурившись, грубо произнес: — Написано же, что закрыто! — Прости, не заметил, — глубокий, полный насмешки голос разнесся по помещению. Матурин обернулся, встречаясь взглядом со своим детищем. — Здравствуй, старик. Как поживаешь? — Себастьян медленно обошел его, проводя кончиками пальцев по товарам на полках. — Пеннивайз? Что тебе нужно? — Оу, на самом деле пустяки. Я просто увидел, как Билл покидал твою лавку, вот и зашел узнать, о чем вы тут говорили, — глаза Пеннивайза опасно горели, хотя голос и движения были пропитаны ледяным спокойствием. — Ни о чем. Я выпроводил его отсюда. — Правда? — Себастьян прищурился. — О чем вы говорили, Матурин? — голос — живая сталь, режущая напряжение, повисшее в воздухе. — Я ничего ему не сказал, Пеннивайз. А теперь не мешай мне работать, — Матурин попытался обойти мужчину, но резкая хватка на шее заставила его застыть и неверяще взглянуть на Пеннивайза. Каким бы жестоким монстром он ни был, он никогда не причинял боль Матурину. Было в его сердце место для старика, что вырастил его. Наверное, поэтому Матурин никогда и не мог отказать ему. А сейчас он смотрел в горящие яростью глаза, чувствовал жесткую хватку на шее и силу, что текла в этих жилах. Себастьян с легкостью поднял руку выше, отрывая от пола Матурина, что захрипел, болтая ногами в воздухе. — О чем вы говорили? — с навевающим страх спокойствием прошептал Пеннивайз. — Ты рассказал ему о камне? Матурин вновь захрипел, царапая короткими ногтями запястье Пеннивайза. Замотал головой, чувствуя, как силы медленно покидают его тело. Себастьян оскалился, разжал хватку, и Матурин свалился на пол, хватаясь за горло, что сейчас разрывало кашлем, словно сотни мелких иголок вонзались внутрь. — Хорошо, — сам себе кивнул Себастьян и, перешагнув через тело старика, направился на выход. — В твоих же интересах, чтобы Билл ничего не узнал. Дверь тихо закрылась, и в помещении воцарилась нагнетающая тишина, заставляющая сердце Матурина болезненно сжиматься. Он так долго твердил себе одно и то же, но сейчас уже врать самому себе не было смысла. Его Пеннивайза больше не было. Был клоун, жаждущий силы, и Себастьян, жаждущий мальчишку.