Haunting

Секунда — вдох. Другая — выдох. Четыре стены, два окна, люминесцентные лампы, непонятно зачем включенные днем и только отвлекающие и без того несосредоточенного и растерянного Билла. Голос учителя, больше напоминающий сейчас задний шум для Денбро, словно помехи в радиоприемнике; скрип мела, крошечными пылинками осыпающегося на пол; дождь, барабанящий по крыше. Раз. Два. Три. Тик — глубокий вдох. Так — шумный выдох. Секундная стрелка на часах неумолимо приближалась к двенадцати, повторяя свой путь снова и снова, и Билл не мог объяснить, почему внутри него каждый раз что-то обрывалось, стоило только стрелке дойти до конца, а потом опять начать сначала. Глупое, непонятное чувство чего-то неумолимо надвигающегося грызло Билла с самого утра, стоило ему только взглянуть на чертову вывеску той самой лавки, откуда его не очень тактично выпроводили. Билл прикрыл глаза, массируя виски. Голова раскалывалась от обилия мыслей, уцепиться за которые Денбро никак не мог. Одна мысль была связана с другой, подумай об одном — вспомни о другом. И Билл вспоминал. Начиналось все с рассуждения о том странном камне, а заканчивалось воспоминаниями о горячих губах и шумном дыхании, о собственной слабости и жалкости. Это заставляло сердце Билла сбиваться с ритма, а его самого стыдливо прикрыть глаза, утыкаясь носом в скрещенные на парте руки. Это было… непривычно. Странно. Не так, как с Беверли. С ней все было мягко, нежно. Внутри словно разливалась магма, медленно, но неумолимо поднимающаяся наверх, по всему телу, обдавая органы теплом, заставляя сердце трепетать от сладких, полных зефирной нежности прикосновений. Это напоминало погружение в ванну после трудного дня. Постепенно, не спеша, позволяя теплой воде забрать все тревоги и подарить такое необходимое для Билла спокойствие. Поцелуй Себастьяна же напоминал лесной пожар. Было достаточно одной искры — прикосновения, чтобы пламя объяло все вокруг, быстро распространяясь по венам вместе с кровью, затрагивая, въедаясь в каждую клеточку. Никакой теплой ванны, только бассейн, не имеющий дна, и отец, бросающий тебя прямо в середину, чтобы быстрее научить плавать. Вода попадает тебе в рот, забивая легкие, заливает уши, а глаза, чудом оставшиеся открытыми, смотрят, как поверхность оказывается все дальше, залитая солнечным светом, бликами переливающимся на водной глади. Все быстро, резко и непонятно. Вот как бы описал Билл этот поцелуй. Все было сумбурно, он не мог ничего разобрать под натиском злости Себастьяна, яростно сжимающего и прижимающего его к себе. Но Билл горел. Весь и полностью, поддаваясь этому огню, что зажегся от одной маленькой искры, от одного неосторожного поцелуя. И Билл ненавидел себя. Потому что, кроме злости, что яростным всполохом колыхнулась в его душе, он почувствовал буквально на сотую долю секунды ярый протест каждой клеточки тела, когда Себастьян отстранился. Это было лишь мгновенье, секундное помутнение, но оно было. Билл вздохнул, запуская пятерню в волосы, и поднял голову, поворачиваясь к Стэну. Он поймал его тяжелый взгляд слегка прищуренных глаз, чувствуя нарастающую в груди неловкость, но взгляда не отвел. Они так и не обсудили тему до конца, решив, что стоит подумать на трезвую голову, и Билл понимал замешательство и страх друзей, которые до сих пор не могли поверить во всю чертовщину, происходящую в городе. Звонок прозвенел неожиданно, заставляя Билла вздрогнуть и перевести взгляд на доску, у которой стоял учитель, пытаясь перекричать шум отодвигающихся стульев и гул голосов учеников, не обращающих на него никакого внимания. — Жду тебя у лестницы, — коротко кивнул Стэн все еще собирающемуся Денбро и покинул кабинет. Билл нахмурился и, наспех закинув учебник в рюкзак, поспешил за другом. Урис выглядел напряженным и хмурым, что заставило Билла заволноваться сильнее. — Стэн? Что с-с-случилось? — Тот парень, что забрал тебя после школы, он связан как-то с Пеннивайзом? Билл замер, не зная, что ответить. Хоть все лузеры уже узнали про клоуна, но говорить то, что Себастьян это Пеннивайз, Билл не хотел. Словно это была тайна, которую никто не должен был узнать. И на периферии сознания Билл знал, почему он не хотел говорить. Какой-то глупой своей частью он считал, что, сказав Стэну правду, Урис все поймет. Поймет, что происходит между Биллом и Пеннивайзом. Что-то во взгляде Стэна кричало: «Я догадываюсь обо всем. Я все знаю». И это заставляло ладони Билла потеть, отчего он неловко провел ими по джинсам. Первый признак того, что человек собирается соврать или увильнуть от ответа. — Д-д-давай подождем остальных, и в-в-все вместе обсудим, — Билл неловко отвел взгляд. — И н-н-нам уже нужно идти н-на урок. Стэн слишком быстро схватил его за руку, чуть выше локтя, останавливая. — Просто скажи: да или нет. Он связан с клоуном? — С-с-стэн… — Да или нет, Билл. Денбро молчал. Смотрел неотрывно в глаза друга и молчал, понимая, что ответа у него нет. — Значит, да, — выдохнул Стэн и отпустил руку Билла. Нахмурился и потер переносицу. — Почему ты не сказал раньше? Когда ты сел к нему в машину, — Урис на секунду замолчал. — Когда ты уехал с ним, он сделал что-то? Он сделал тебе больно? Билл удивленно уставился на друга, вспоминая, что произошло, когда он приехал домой к Себастьяну. Сделал ли он что-то Биллу? Да. Сделал ли он Биллу больно? Определенно. Но Билл сказал не это. Он сказал: «Нет». Он сказал: «Нет, Стэн, он ничего мне не сделал». Сказал и отвел взгляд. Второй признак того, что человек врет. И Стэн это прекрасно знал. Знал, что Билл отвратительно делал две вещи. Первая: читал скороговорки — оно, конечно, и понятно. И вторая: врал. — Билл, ты же знаешь, что ты можешь рассказать мне все, что угодно? Билл вздохнул и прикрыл глаза, нахмурившись, отчего тень тревоги легла на его лицо. А когда открыл их, то от тревоги не осталось ни следа. — В-в-все в порядке, Стэн. Д-д-действительно в п-п-порядке. Билл знал, что у Стэна есть две черты, которые делали его самым близким другом для Денбро. Первая: он не осуждал. Не было еще случая, когда Билл заметил бы осуждения в глазах друга. Только переживание за друзей и понимание. И вторая: Стэн никогда не напирал. Он понимал, что не стоит давить на человека. И сейчас Билл был как никогда благодарен другу за вторую его черту, потому что Стэн лишь вздохнул и, коротко кивнув, направился на следующий урок. Билл смотрел в спину удаляющемуся Урису и тяжело вздохнул. Стэн никогда не осуждал. Но все всегда бывает впервые, и что-то подсказывало Биллу, что это и станет для Стэна тем самым «первым», если он расскажет ему правду. Денбро продолжал смотреть вперед, уже на пустое место, где недавно стоял Стэн, и думал, как за такой короткий промежуток все могло так измениться? Коридор постепенно опустел, и Билл нахмурился, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Повел плечом, оглянулся опасливо по сторонам, но никого так и не заметил. Тревога назойливым червем свернулась внутри, и Билл поспешил в кабинет, постоянно оборачиваясь назад, чувствуя чье-то присутствие. Завернул за угол и врезался в кого-то, от удивления ойкнув. Сердце забилось в два раза быстрее, а мысли в голове вновь перепутались от страха и неожиданности встречи. Сейчас Билл был не готов к очередной встрече с Себастьяном, которая, как показывал опыт, ничем хорошим не закончится. И какого же было его удивление, когда, подняв взгляд, он увидел перед собой не свой оживший ночной кошмар, а того старика из лавки. Тот резко схватил его за руку, уводя в сторону, в тень места под лестницей. Билл брыкнулся, попытавшись освободиться. — Слушай меня внимательно, — старик наклонился ближе, второй рукой схватив Денбро за плечо. — Слушай и не перебивай. Билл открыл рот от неожиданности, но, быстро взяв себя в руки, кивнул. — Тот камень, о котором ты меня спрашивал, ты должен забрать его у Пеннивайза. — Что? — удивленно выдохнул Билл. — З-з-забрать? Вы же с-с-сами его ему отдали, — недоуменно произнес Денбро, хмурясь, — а сейчас хотите з-з-забрать его обратно? — Я совершил ошибку, я это признаю. Я был слеп, но сейчас я вижу все ясно. Ты должен забрать камень у Пеннивайза, пока не стало слишком поздно, — Матурин тяжело вздохнул. — Он больше не доверяет мне, я не могу сделать это сам. — В-в-вы думаете, что м-м-мне он д-д-доверяет? Что я м-м-могу п-п-просто попросить его отдать камень? И з-з-зачем он ему н-н-нужен, черт возьми? Матурин поджал губы, оглянулся вокруг, словно выискивая кого-то — Билл даже знал кого, — и, нахмурившись, тихо заговорил: — Пеннивайз пришел в этот мир из мира мертвых огоньков, мира, далекого от ваших человеческих понятий и представлений. Засыпая на 27 лет, он связывался со своими истоками, черпая оттуда силу. Но в какой-то момент это надоело ему: слишком долго он спал, слишком мало он бодрствовал. Он пришел ко мне за помощью, и я помог. Это я рассказал ему о ритуале, что он провел с Редмандом Денбро, тем самым разрывая свою связь с миром мертвых огоньков. Он стал бессмертен, но медленно, сам того не зная, терял свою силу. Это был замкнутый круг, палка о двух концах. Тогда я тоже этого не знал, — Матурин вздохнул, прерывая свой рассказ, задумчиво глядя на свои руки, словно снова переживая те мгновенья. — Он понял это, когда твой дед убил себя, желая избавить этот мир от такого монстра, как Пеннивайз. Потеряв связь с ним и не имея связи с твоим еще не рожденным отцом, он понял, в каком положении оказался. Пришел ко мне, желая найти выход. Я пообещал ему, что помогу. На протяжении всех этих лет я искал то, что позволило бы ему быть неуязвимым. И нашел. Как оказалось, я совершил большую ошибку. — То есть, Вы з-з-знали в-в-все это время, что это он убивает д-д-детей, и в-в-все равно ему помогали? — ошеломленно спросил Билл. — Почему? — Потому что я люблю его, — слова дались на удивление легко, словно это истина, которую Матурину просто стоило принять как данность. — Люблю до сих пор, но Пеннивайз зашел слишком далеко, его нужно остановить. — В-в-вы хотите убить его? — Никогда, — Матурин покачал головой, заставив Билла недоуменно нахмуриться. — Я хочу… — он замолчал. Моргнул и выпрямил спину, вновь строго и недоверчиво глядя на Билла, как утром в лавке. — Сначала достань камень, а потом я скажу, что я хочу. Когда заберешь его, не смей приходить ко мне в лавку, слишком рискованно. Билл мысленно усмехнулся из-за слова «когда». Звучало очень уверенно, видимо, старик не рассматривал варианты провала, хотя в голове Билла только они и были. — П-п-подождите! А к-к-как мне его забрать? Он же н-н-наверняка спрятал его. — Заставь его рассказать тебе, где он хранит камень. Только так, чтобы он ничего не понял. Билл задохнулся от возмущения. Открыл рот, чтобы сказать, чтобы наглый старик разбирался с этим сам, раз уж он был так глуп, отдав камень Пеннивайзу, но говорить было некому. Он словно растворился. Будто его тут и не было вовсе, а Билл все это себе вообразил. Билл устало запустил пятерню в волосы и сел прямо на холодный пол, прижимаясь спиной к стене. Ему, откровенно говоря, осточертело расхлебывать все дерьмо, что натворили другие. «Заставь его рассказать тебе, где он хранит камень». Легко сказать. Биллу иногда вообще казалось, что Пеннивайзу стоит только посмотреть, чтобы понять, что хочет и о чем думает Денбро. А тут камень забрать, который, как понял Билл, позволяет Себастьяну быть непобедимым. Биллу пора прекращать думать, что хуже быть не может, потому что, как показывает практика, дна у всего происходящего не существует. Билл откинул голову назад, упираясь затылком в стену, прикрыв глаза. Он устал. Он не хотел ничего делать, ничего решать и уж точно не хотел подвергать свою жизнь опасности, пытаясь забрать ценную вещь у существа, силы которого в очень много раз превышали силы Билла. Он просидел в коридоре до конца урока, не двигаясь, просто размышляя о дальнейших своих действиях. А когда услышал трель звонка, неохотно поднялся с пола, отряхнул джинсы и направился на выход из школы, понимая, что спокойно доучиться сегодня ему не дадут собственные мысли. — Билл? — сзади донесся голос, заставив Билла остановиться. Эдди стоял совсем рядом, теребя в руках лямку от рюкзака. — Куда ты идешь? Уроки еще не закончились. — Ах, да… Я н-н-неважно себя чувствую. Думаю, с-с-стоит лучше п-п-пойти домой. Скажешь остальным, х-х-хорошо? Обсудим все п-п-п-позже. Эдди молчал. Молчал и хмурился, глядя на Билла так, как Стэн урок назад. Внимательно и цепко, а в глазах так и читалось: «Я не верю тебе. Ты отвратительно лжешь». — Билл, если что-то случилось, ты можешь рассказать нам, — серьезно начал Эдди, но Билл перебил его. — В-в-все хорошо, Эдди. П-п-правда. Я п-п-просто п-п-плохо себя чувствую. Наверное, простудился. Билл смотрел на задумавшегося Каспбрака, зная, что тема болезней для него имеет особое значение, и что так Эдди поверит ему охотнее. Как бы это эгоистично не звучало, но Билл не хотел сейчас обсуждать что-либо, да и просто с кем-то разговаривать. Он понимал, что друзьям нужны объяснения, но, если честно, то они бы не помешали и ему самому. Он абсолютно запутался во всем, что происходило и с городом, и с ним; с каждым днем все происходящее напоминало ему какой-то цирк, что было довольно-таки символично, учитывая, кто терроризировал их город. — Может, мне сходить с тобой? Так будет безопаснее. — Спасибо, Эдди, не н-н-надо. Мой д-д-дом недалеко, т-т-ты же знаешь. Я б-б-быстро дойду. Тем более, если т-т-твоя м-м-мама узнает, что из-за меня ты п-п-прогулял уроки, она м-м-меня убьет, — Билл слабо улыбнулся, и Эдди улыбнулся в ответ. Его медовые глаза потеплели, и в них больше не читалось недоверие, лишь легкая тревога и понимание, что Билла отпускать сейчас не стоит. Но Эдди не Ричи и уж точно не Беверли, он всегда был мягким и не напирающим, поэтому Биллу достаточно было улыбнуться, на этот раз шире и более открыто, попрощаться и, напоследок сказав: «До завтра, Эдди», направиться на выход, ускоряя шаг, желая как можно быстрее покинуть это здание. На улице было прохладно, но гораздо теплее, чем всю прошлую неделю. Дождь, наконец, остановился, но солнце так и не выглянуло, хотя синоптики обещали, и Билл не будет врать, что это разочаровывало его больше, чем его положение сейчас. Он любил солнце и не переносил холод, а вид затопленного подвала заставлял его страдать. Да еще и воспоминания, что никак не хотели исчезать и, кажется, становились только ярче, стоило Биллу закрыть глаза, желая урвать себе хоть чуточку сна. Он не любил вспоминать тот момент, когда в первый раз увидел Пеннивайза, в воде, с горящими глазами и слишком яркими волосами, словно всполохи огня. Но чем сильнее он желал забыть, тем чаще он натыкался на что-то, что ассоциировалось с водой, а там дальше мозг делал все за него. И вот сейчас, глядя на лужи, в которых отражалось пасмурное небо, Билл вновь возвращался в ту ночь, чувствуя, как на душе становится тревожно. Он нахмурился и тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, медленно бродя по сырым дорогам. Дошел до своего крыльца и, быстро открыв дверь и поднявшись наверх, с облегчением плюхнулся на кровать, зарываясь в одеяло с головой. Родители были на работе, а Джорджи в школе, поэтому Билл мог провести несколько часов в спокойствии, уделив время своим нервным клеткам. Дома было тихо и слегка прохладно, отчего Билла очень быстро начало клонить в сон. Он сильнее закутался в одеяло, отворачиваясь от двери, слегка жмурясь от света, что пробивался через окно. Билл вслушивался в тиканье часов, потихоньку погружаясь в сон, но резко вернулся в реальность, чувствуя, как матрас прогибается под чьим-то телом. Билл замер, чувствуя, как напряглась каждая клеточка его тела; а сердце забилось быстро-быстро, отчего дыхание сбилось, хотя Билл изо всех сил старался не показывать своего пробуждения. — Я знаю, что ты не спишь, — спокойный голос разрушил тишину. — Что т-т-тебе нужно? — недовольно произнес Билл, сжимая край одеяла, чувствуя себя так хоть немного защищенным. — Что мне нужно? — насмешливо повторил Себастьян. — Я голоден, Билли. Билла словно холодной водой окатили. Он прекрасно помнил последний раз — след на шее все еще не зажил и болел, если его задеть. — Не сейчас, — тихо прошептал Билл, натягивая одеяло выше. — Не сейчас? То есть, теперь ты у нас решаешь, когда мне есть? — Ну, р-р-р-раз уж это з-з-зависит от меня, то да, я решаю, к-к-когда тебе есть. Билл повернулся к Себастьяну, упрямо поджимая губы, и как только его взгляд встретился со взглядом мужчины, Денбро понял, что зря это сказал. Себастьян был… напряжен. И зол. И недоволен. И, кажется, оскорблен. Билл не был силен в прочтении человеческих эмоций, но тот коктейль, что плескался в глазах Себастьяна, точно нельзя было расценивать, как что-то хорошее для Билла. — Может быть и так, Билли, но это я решаю, когда тебе злиться. — З-з-забавно, с-с-с-сейчас злишься только ты. В-в-в-видимо, теряешь хватку. — Я уверен, это мы быстро исправим. Себастьян резко сдернул одеяло и, схватив Билла за руку, потянул его на себя, заставляя того принять сидячее положение. Сел рядом и медленно улыбнулся, глядя в испуганные глаза напротив. — П-п-пусти, — Билл нахмурился, пытаясь вырвать руку. Себастьян медленно наклонился вперед, сокращая расстояние, и слегка склонил голову вбок, внимательно разглядывая Билла, словно и не видел его никогда. Взгляд застыл на губах, и Билл резко выдохнул, чувствуя, как горят щеки и сердце пытается проломить грудную клетку. — Пусти, — повторил Билл на грани шепота, второй рукой сжимая простынь до побелевших костяшек. Себастьян цокнул и усмехнулся. — Я все еще голоден, Билли. И Билл подозревал, что произойдет дальше, но этого не случилось. Вместо горячих губ Билл почувствовал зубы на своей шее и зашипел, пытаясь оттолкнуть Себастьяна от себя. Дальше за зубами последовал язык, и Билл вздрогнул, почувствовав влажность на коже. — П-п-пеннивайз, прекрати! — Денбро попытался вывернуться из хватки, но Себастьян сжал руку сильнее, отчего Билл зажмурился, чувствуя боль. Когда Себастьян отстранился, Билл даже не думал о том, что собирается сделать. Просто все его нутро кричало, что ему нужно сделать это. На этот раз Билл не смазал. Удар пришелся точно в скулу, ладонь тут же заныла, но Билла больше волновало лицо Себастьяна, что дернулось в сторону — видимо, он не ожидал этого. Челка упала на глаза, и Билл никак не мог разглядеть, какие эмоции испытывает Себастьян. — В этот раз намного лучше, — усмехнулся мужчина и тряхнул головой, убирая пряди волос с лица. И что-то в его выражении лица заставило Билла сглотнуть, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Что-то изменилось в Себастьяне, что-то в его взгляде: цепкий и колючий до этого, он сменился на томный и пленяющий. Мужчина смотрел на Билла, и последнему очень хотелось, чтобы полы разошлись и поглотили его. Себастьян придвинулся чуть ближе, и Билл слишком резко дернулся, отползая к спинке кровати. Пеннивайз вздохнул и усмехнулся. Встал с кровати, поправив пиджак, бросил небрежно: — Машина на улице. Не заставляй меня ждать, Билли, — и вышел из комнаты, опять оставляя Билла наедине с ураганом чувств и вихрем мыслей.

***

Билл был не рад вернуться домой к Себастьяну от слова совсем. Тут всегда было холодно, пусто и тревожно. Билл сел на диван в гостиной, подбирая ноги под себя. Огляделся, словно надеялся увидеть что-то, что раньше не видел, и прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана. Нужно забрать камень. Нужно забрать камень. Это не давало Денбро покоя с самого утра. У старика был план, как остановить Пеннивайза, и для этого ему нужен камень. Но как забрать его, Билл не знал. Он вообще не знал, что ему делать в принципе, поэтому и сидел тут, в жутком доме, обхватив свои ноги. Жалкое зрелище. Желудок жалобно заурчал, и Билл вспомнил, что не ел с прошлого утра. Нахмурился и огляделся по сторонам, отмечая, что Пеннивайза нигде нет. Вздохнув, Билл встал с дивана и направился на кухню. Поставил чайник, пооткрывал шкафы в поисках кружек и заварки и не заметил, как вошел Себастьян. — Неужели ты добровольно решил поесть? Я удивлен. Билл слегка вздрогнул, но виду не подал, продолжая накрывать на стол. Себастьян хмыкнул и обошел Денбро, подходя к нему со спины. Билл напрягся, когда Себастьян оперся руками о стол по обе стороны от него, образовывая для Билла некого рода ловушку. — Ты ведь помнишь, Билл, что я не очень люблю, когда ты не отвечаешь мне? — Ч-ч-ч-что ты х-х-хочешь, чтобы я т-тебе ответил? Себастьян придвинулся ближе, и Билл выдохнул, чувствуя тепло чужого тела. На этот раз промолчал Пеннивайз, и Билл усилием воли заставил себя не обернуться, чтобы не посмотреть на мужчину сейчас. Денбро почувствовал, как Себастьян наклонился ниже, ближе к нему, и затаил дыхание, сжимая в руке кружку. Себастьян наклонился еще ниже, и Билл внутренне затрепетал, чувствуя, как в животе сворачивается тугой ком напряжения, волнения и томительности. Чужое дыхание опалило шею, и через мгновение Билл почувствовал горячие губы, мягко касающиеся места чуть ниже под ухом. А потом еще ниже. И еще. Одной рукой Себастьян обхватил Билла поперек груди, второй — оттянул голову за волосы, открывая доступ к шее. Провел кончиком языка по вене и мягко обхватил ее губами, отчего у Билла подкосились ноги, и он резко ухватился за край стола, желая удержаться. — П-п-пеннивайз… — выдохнул Билл, желая попросить его остановиться, но запнулся и тихо простонал, когда Пеннивайз втянул кожу, слегка прикусывая ее. Перестань, хотел закричать Билл. Прекрати сейчас же. Но дыхание сбилось, и Биллу нужно было приложить усилия, чтобы просто дышать, не говоря уже о том, чтобы попросить о чем-то. Рука на груди медленно спустилась чуть ниже, на живот, поглаживая, отчего Билл напрягся еще сильнее. Губы Себастьяна переместились на позвонки, что выглядывали из-под футболки, и Билл прижал ладонь ко рту, зажмурившись. Все прекратилось резко, стоило чайнику противно и громко засвистеть, отчего Билл дернулся и вернулся в реальность. Себастьян лениво отстранился, мягко проведя ладонью по животу напоследок. — Приятного аппетита, Билли, — прошептал он и, развернувшись, направился на выход. Билл тяжело плюхнулся на стул, игнорируя свист чайника, и прикрыл глаза, удрученно вздыхая. Молодец, Билл, подумал он. Запутай все еще сильнее. Хотя, куда уж дальше.