Разговоры под метель

Он не просто командир. Он отец команды. Порой суровый и упрямый, порой наивный как ребенок. Порой веселый, порой грустный. Но такой родной. И так привычен его тревожный взгляд во время операций и заданий. Взгляд, которым он провожает своих. И всегда крепко заваренный чай, трешка, в которой может найти приют любой. Он уже давно не командир. Он отец команды. Батя, действительно, Батя. Папаша. Что еще сказать. Эх, товарищ контр-адмирал. Выдели бы вы свое лицо, когда подъехала группа. Это неописуемая радость. Улыбка, такая открытая и искренняя, такая не присущая суровому командиру. — Там Батя! — восторженные крики ребят. Восторженные, детские. Да, товарищ адмирал, многие тогда оглянулись удивленно. Когда вы словно мальчишка помчались к своим. Совсем забыв, что были ранены. Бежали навстречу грузовику, не скрывая эмоций. Совсем детский восторг Муры, когда вы подхватили ее на руки. Точно, словно дочь. Крепко обняли Кота, Физика. А Бизона со смехом. Ведь Борис уже не ребенок, он брат. Прекрасно понимающий Ваши чувства. Знающий Вас так же хорошо, как и Багира, оставленная в штабе. Что Вы чувствовали тогда? Товарищ адмирал? Облегчение? Да, оно непременно было. Оттого, что все дети живы. Целы. Не ранены, разве что Дав. Облегчение, до слабости в ногах, которую заметил лишь Бизон. Счастье? И оно тоже. По тем же причинам. А еще гордость, что они справились с задачей. Настоящая отцовская гордость. Но что Вы чувствовали в тот момент, когда сорвались к ним на встречу. Что это было за чувство, которое не сможете объяснить никогда? Смесь радости, и печали. Тоски, ведь Вам так хотелось скорее их увидеть. Прижать, чтобы окончательно убедиться — они вернулись. Страх. Страх узнать, что по пути кто-то не доехал. И желание узнать это как можно скорее. Грусть, ведь Вы уже стары, а они так молоды. Ностальгия, точно так Вы когда-то возвращались сами. Любовь. К ним всем и каждому отдельно.