Часть 5
5 октября 2017 г. в 18:22
Долго дуться не получилось — Рэйнбоу хитро подглядывала между раскрытых перьев на эрегированный пенис Соарина. Наигранно громко вздохнув, она отобрала распечатанный презерватив и присела рядом на пол, как бы случайно вышло, что член теперь находился на уровне её глаз. Перекинувшись исподлобья взглядами: испуганный у жеребца и наглый у кобылки — Рэйнбоу молча продолжила.
Уложила презерватив сверху и начала его одевать. Получалось плохо — он никак не хотел расправляться — Торакс дико дёргался от каждого прикосновения, что только мешало. Но Рэйнбоу, кажись полностью увлеклась процессом, даже высунула язык и аккуратно обеими копытами натянула колечко презерватива до самого основания. Посмотрела на результат: вверху на головке собралось слишком много воздуха, а сам кончик презерватива выпирал.
Бережно сжав головку, она попыталась прогнать воздух, но никак не получалось. И тут она поняла, что одела презерватив наизнанку. Ну да, что делать с презервативами она знала только в теории и даже не удосужилась потренироваться на чем-нибудь, на огурцах там, например, перед сексом. Зачем это потрясной Дэш, она же не облажается?
Грустно взглянув на Соарина, что со всех сил старался не показывать, как сильно он дрожит.
— Да не трясись ты! — она быстро исчезает вместе со снятым презервативом.
Как сквозь пол провалилась, миг — и её нет. Появление же за спиной через несколько десятков минут подменыш почувствовал по исходящим от пегаски эмоциям: нетерпение, заинтересованность. Доброта? Она и правда была добра с ним.
— Спиртное пьёшь? — и, едва дождавшись ошарашенного кивка, запихивает в глотку Соарину бутылку с вином. Не в прямом смысле, конечно, но довольно грубо затолкала открытой горлышко бутылки в приоткрытый рот. — Сейчас поебёмся.
Дико сладкое вино, чем-то похожее на ликер, неплохо утолило жажду. Тораксу редко удавалось попробовать еду и напитки пони, но он немного разбирался и мог отличить повседневную еду и праздничную. И этот напиток с сильным запахом винограда сорта изабелла в бутылке из тёмного стекла он отнёс ко второй группе. Он не хотел много пить, почти сразу перехватив бутылку, когда чуть не захлебнулся, но, прекрасно считывая эмоции Рэйнбоу и её ожидания, решил, что ничего страшного не случится, и выпил где-то с треть, пока не напился.
Рэйнбоу же лишь пригубила вино прямо из горлышка, когда он передал ей бутылку. Подмёныш прекрасно понял этот жест — подобие ритуала у пони, когда они разделяют еду за общим столом. Всё съедать необязательно, можно лишь откусить кусочек. Тем самым показывая, что доверяют тебе, что не причинят тебе вреда — в худшем случае еда могла быть отравлена.
Пегаска вновь достала из, казалось, бездонной баночки презерватив и без труда вскрыла упаковку. В этот раз всё получилось быстрее: сжали кончик презерватива, чтобы не осталось внутри воздуха, и он довольно легко оделся.
— О, Соарин, не хочешь оседлать кобылку? — с намёками на эротический голос пропела Рэйнбоу, сдерживаясь, чтобы не заржать над собой. — Иди же сюда, — она мягко попросила встать с кровати, протягивая копыта, помогая подняться жеребцу.
А сама же возбуждённо запрыгнула прямо всеми ногами на кровать и энергично прошлась по кругу, не зная как бы улечься. Невесомое белое покрывало смялось, когда пушистый комочек пегаски развалился на спине и в нетерпении затих. Только внимательный взгляд наблюдал за стоявшим на месте пегасом, которого даже не удостоили поцелуем. Ну не умела Рэйнбоу целоваться и считала это бессмысленным и противным.
В лопатки крыльев мягко вжималась кровать, не мешая полностью раскрытым крыльям лежать по обеим сторонам. Пони немного подогнула задние ноги под себя и раздвинула их. На душе боролись две эмоции: стыд и азарт — последний перевешивал. Сбывались её самые сокровенные мечты — она, Соарин, кровать. А то, что Соарин не настоящий, та даже лучше. Но Рэйнбоу могла поклясться, что настоящий Соарин тупил бы точно так же.
— Давай! Я постареть успею, а ты ещё не начнёшь! — собственные передние копыта скользнули по груди, по мускулистому животику. Прошли мимо почти отсутствующих бугорков вымячек в нижней части живота и остановились в паху. — Бака! — шутливое дружелюбное настроение заразило и перевертыша.
Немного помявшись, он взобрался передними ногами на кровать, стараясь случайно не наступить на крылья пони и лишний раз её не трогать. Рэйнбоу умилялась его трусости, но все эмоции как смыло, когда они приступили к самому главному. Чтобы всё лучше видеть, Рэйнбоу убрала копыта с живота и, дыша через раз, внимательным взглядом смотрела на копошение у неё между ног.
Красная головка члена в презервативе уткнулась куда-то в левую ногу, промазав мимо входа. Несколько неловких переминаний ног жеребца — и член уходит в противоположную сторону. Не, так может продолжаться вечно.
— Копытом себе помоги! — тихо рыкнула Рэйнбоу на Соарина, что так же внимательно смотрел куда же он тыкает.
По исходившим от неё эмоциям было понятно, что она сдерживалась, чтобы не заржать, но непонятная настороженность росла с каждой секундой промедления. Она пожирала все остальные эмоции подчистую.
Отойдя на шаг назад, подмёныш ещё раз осмотрел складку половых губ, что затерялись в короткой голубой шерсти. Придерживая плоховато стоявший член копытом, он сделал ещё одну попытку проникнуть внутрь. В этот раз головка прижалась прямо по центру. Рэйнбоу непрерывно следила на процессом, прислушиваясь к ощущениям в теле.
Ещё минута прошла в мучениях: член изгибался, никак не хотел стоять прямо. Смазка с презерватива вся размазалась по паху Рэйнбоу. Ещё попытка впихнуть хоть кончик окончилась полным провалом.
— Вставляй уже! Или я тебя ударю! — вспылила Рэйнбоу и хотела добавить ещё что-то покрепче, но её огрызнулись:
— Твоя дырка слишком маленькая! — Торакс и сам был недоволен.
— Моя дырка потрясная, никто не жаловался! — воскликнула Рэйнбоу и только потом осознала, что сказала.
Её накрыло воспоминаниями, что, казалось, давно забылись. Зрачки потускнели и замерли на месте. Незаживающая рана на душе. Торакс испугался, что его не вставая с кровати расшибут в кровавую лепёшку — насколько сильна оказалась вспышка гнева. Но эмоции давно выгорели, остались лишь отголоски давнишнего. Дыра, что потянула за собой всё хорошее, смывала положительные эмоции.
При активной маскировке подменыши заточены под собирание эмоций, а вот отдавать чувства кому-то Тораксу и мысль в голову прийти не могла. Но чтобы сделать хоть что-то, он начал через силу вливать в подвисшую пегаску её же эмоции, что он собрал за общение с ней. Вливал и видел, как улучшается её состояние. Но всё равно чёрная пелена закрывала сознание Рэйнбоу, и он сделал то, что никто до него не делал: поделился своими эмоциями с пони. Отобрал самое хорошее и забавное, что с ним случилось за недолгое время, что он жил среди пони.
И это помогло.