* * *
Рэйнбоу впервые за долгие годы не могла уснуть этой ночью. И дело не вовсе в спящем на полу кухни подмёныша. Того немного подлечили и оставили на ночь. Облачный пол не так уж твёрд, как могло показаться, — и почти не отличается от кровати. Она перебирала в голове события сегодняшнего дня, открывала в себе новые стороны. Как-то кристально ясными стали причины, по которым она начала делать попытки, чтобы выделиться. Упорно работать над собой, чтобы стать сильнее. Регулярные и сбалансированные тренировки быстро дали результат и поддерживали набранную форму. Поняла, почему, даже не осознавая, ссорилась со всеми жеребцами, когда те только начинали проявлять к ней романтический интерес. Подсознательно боялась повтора ситуации. Но сознание уже не помнило и жило своей жизнью. Все переживания можно было описать как кризис среднего возраста, только Рэйнбоу ещё молода. Отбросив самокопание на дальнюю полку — это было не круто, она объективно оценила что добилась за свою жизнь. Сложно было взять и отбросить субъективное восприятие, но когда она начала смотреть на себя со стороны, то дело пошло лучше. Что имеем? Она — быстрейшая пегаска во всей Эквестрии с большим нереализованным потенциалом. Выступающий член Вондерболтов — всего добилась сама и благодарить надо только её заслуги. В Вондерболты её взяли бы и раньше, если бы не проклятая бюрократия, что постоянно ставила палки в колёса. Имеет свой немаленький дом, что в Клаудсдейле считался бы как дорогой. Не пыльную и денежную работу в погодной службе Понивиля, где она фактически была начальником и имела в подчинении полсотни пегасов. И верная пятёрка друзей, чья дружба невероятно крепка. Кто ещё может похвастаться такими достижениями? Могло быть хуже. А тараканы в голове у всех пони есть. С такой мыслью Рэйнбоу уснула, громко захрапев на весь дом.* * *
Проснувшись ближе к обеду, она с удивлением обнаружила всё ещё спавшего Торакса на своей кухне. Повязка на его боку за ночь пропиталась зелёной слизью, хотя выглядела на дилетантский взгляд хозяйки дома лучше, чем вчера. Наскоро перекусив свежими яблоками и овсом для энергии, она хотела уже разбудить гостя и вышвырнуть его за дверь. Конечно, от одной только мысли, что подмёныш может опять принять внешность Соарина, она приходила в восторг. А в нижней части живота начинало неприятно тянуть. Но ещё вчера она упустила единственный шанс и растеряла рычаги давления на Торакса. А просить и договариваться было не в её принципах. Хотя хотелось попробовать опять. Осторожно растолкав подмёныша, она поняла, что тот не спит. С тех пор, как почувствовал направленные на него эмоции, что он с лёгкостью начал пожирать. — Проснулся? Проваливай! — но эмоции противоречили словам, Рэйнбоу хотела, чтобы её уговорили разрешить остаться. Вместо ответа Торакс вспыхнул зелёным пламенем, принимая внешность Соарина. Повязка слетела вместе с отмершим куском хитина. Пегас смущенно почесал свой пушистый бок, показывая, что он в полном порядке. — Прогоняешь бедного Соарина? Даже не позволишь мне осуществить твои самые сокровенные фантазии? — чуть с туповатым лицом спросил пони, хитро улыбнувшись. — В чём подвох? Тебе-то какая выгода, ты даже не пони! Не, я понимаю, я — потрясная и всё такое, что чтобы на меня запал подменыш — не верю! — Эмоции. Ты забыла, что мы питаемся эмоциями пони. А этот образ вызывает у тебя только тёплые чувства. И я… — пегас замялся, не решаясь сказать. — Что?.. — Мне правда хочется, чтобы ты была счастлива. — Дурак! — разноцветная молния прочертила воздух и расплывчатый силуэт мигом оказался вплотную. Копыто слишком медленно замахнулось и так же медленно направилось, метя в голову. Но только ласково потрепало гриву. — Ты странный, и ты не пони, — от собственной нежности Рэйнбоу начало тошнить, и она громко фыркнула. — Идёт, но сначала обсудим несколько правил, чтобы не было обид и недомолвок. Рэйнбоу позорно отпрыгнула назад, хоть умом понимала, что её приступ девчачьей нежности никто не видел. — Первое правило для обоих, но в первую очередь для меня: не драться, даже в шутку, — взгляд ещё раз посмотрел на оброненную повязку. Она правда вчера вспылила, другой пони сейчас лежал бы на больничной койке. — Второе: если что-то не нравится, то говорить сразу, — Рэйнбоу ещё немного подумала, но больше на ум ничего не приходило. — Ладно я не мастер составлять списки, идём, — и пони потащила Соарина в сторону спальни. — О, и самое главное, — опомнилась Рэйнбоу и повернулась, чтобы встретиться нос к носу с жеребцом. — Никогда не выходить из играемой роли. Понял, Соарин? — с нажимом выделила она имя.* * *
Фантазии? Рэйнбоу имела не слишком много фантазий с участием Соарина. Обычно она просто лежала под одеялом и крепко сжимала задние ноги, особенно в области бедер. Слабой стимуляции хватало, когда нет, то в ход шли поглаживания копыта в области половых губ, представляя, что это морда Соарина зарывается к ней пах. Ненастоящая мордочка жеребца совершенно не подозревала, что её ждёт. Почти без стыда Рэйнбоу раздвинула ноги и приказала лизать. Торакс недоверчиво посмотрел в ответ, не зная шутит она или нет. В эмоциях царила буря, но ничего опасного или негативного не наблюдалось. У Торакса не было опыта кунилингуса, но ведь всё бывает в первый раз, верно? Ниже сильно пушистого лобка начиналась нежная кожа почти не поросшая шерстью. Плотно сомкнутые половые губы, между которыми затаился вход во влагалище. Больше ничего интересного не было, только колечко ануса и клочок хвоста, не покрытый разноцветными длинным волосами, — репица. Интуиция подсказала начать лизать именно складку губ, за что подменыш был вознаграждён чуть увеличившимся потоком эмоций от пегаски к нему. От Рэйнбоу скоро разлилось недовольство, но она промолчала. Даже от такого неопытного воздействия она начала неумолимо возбуждаться. По-правде сказать, больше от вида головы Соарина между её ног, чем от реальных вылизываний. Пегаска злобно и громко дышала — ни стона не вырвалось из её губ. Торакс от скуки попробовал проникнуть языком во внутрь, но даже он входил с трудом. За ещё одну более грубую попытку он получил выкрик «Осторожней!», после чего старался быть более нежным. Всего пара минут прелюдий — и Рэйнбоу почувствовала уверенность, что она готова. Если не решится сейчас, то… Рэйнбоу не любила долго размышлять, предпочитая сначала действовать. Любое из её решений будет правильным, ведь его изменить будет нельзя. А потрясная и неповторимая не может облажаться. А если облажается, то не страшно. Прервав Торакса, она позволила ему самостоятельно надеть презерватив — он должен набраться опыта, а я не собираюсь делать за него эту работу. Рэйнбоу с опаской посматривала на эрегированный член жеребца, но теперь она была морально готова к проникновению в себя. Соарин теперь гораздо лучше представлял себе, куда вставлять пенис — вход во влагалище оказался ниже, чем он себе представлял и куда пытался вставить в прошлый раз. Уже сразу поддерживая член копытом снизу, он приставил головку к кобылке. Рэйнбоу чуть запаниковала, но силой воли подавила панику в себе — разум был силён, как и тело. Сердце резко набрало бешеный ритм, стоило почувствовать слабое давление в паху. Она не торопила жеребца и не останавливала, просто наблюдала и впитывала новые ощущения. Решившись и передавая пони кусочек своих эмоций на всякий случай, подмёныш навалился на неё всем своим весом, и головка члена недолго встречала сопротивление и проникла в маленькую дырку. Рэйнбоу выгнулась дугой, но заставила себя расслабиться, чтобы ослабить боль. Стенки влагалища разошлись и уже привыкали к новым чувствам. Соарин с нытьём через сжатые зубы продолжил вторгаться внутрь Рэйнбоу сантиметр за сантиметром. Её тело активно сопротивлялось. Двинув тазом, он попытался впихнуть ещё, но дальше не лезло. Какая-то глупая ситуация: вроде и вставил, вроде и нет. Рэйнбоу приподнялась на лопатках, чтобы посмотреть, что там. Даже и половина члена не вошла в неё — медиальное кольцо просматривалось через прозрачный презерватив. — Не лезет, — пожаловался Соарин. — Ты плохо стараешься, — Рэйнбоу попыталась помочь жеребцу, начиная подталкивать себя, но поза на спине оказалась не слишком удобной. — Мне всё сделать самой? — она начала отодвигаться, вытягивая из себя член и собираясь встать. Но вагина не собиралась отдавать член, втягивая его обратно. Рэйнбоу пришлось двигаться медленно — прикосновения внутри оказались слишком чувствительными и конечно же приятными. Наконец, пенис покинул её, и Рэйнбоу уложила Соарина на спину, поменявшись местами. Только она была готова вставить уже второй раз, как заметила кое-что очень важное. — Ять! Когда презик успел порвать? Только что надели же! Хоть сама поверхность члена продолжала была прикрыта презервативом, вот только вверху он порвался чуть не пополам и оставил красную головку открытой.