Неприкасаемый

      «С днем рождения, Лика!»       Надпись на экране монитора алела и подмигивала ей, словно замышляла что-то нехорошее. Поздравления в ленте были скромные и однообразные, но все равно грели душу. Лике было грустно. В день рождения ей всегда становилось немного грустно. Она напоминала себе о том, что прошел еще один год ее заточения в бренной оболочке этого тела.       Покрутившись перед зеркалом, она натянула джинсы и черную толстовку с капюшоном. ***       – Опять в трауре!.. Ничего, мы любим тебя и такой, – скривила губы девчонка, впустившая ее в квартиру.       – Вообще-то, это у меня сегодня день рождения, – Лика показала ей язык.       Основная масса местного населения скопилась на кухне. Те, кому не хватало стульев, сидели прямо на полу или занимали подоконник. Толпа дружно приветствовала девушку. Снова посыпались поздравления. Мимо пробежала хозяйка квартиры с баллончиком освежителя воздуха.       – Предупреждаю – в квартире не курить! Если родители меня спалят – будете и дальше тусить в парадных и полировать своими холеными задницами бетонные ступеньки…       Кто-то приглушенно захихикал. ***       Ребята лежали вповалку на разобранном диване. Картина напоминала поле после битвы - сложно было разобрать, где чьи ноги и руки. Каждый занимался своим делом. Лика слушала музыку в наушниках, опустив голову на мягкий подлокотник. Песня называлась «Боль». Светловолосый мальчишка с синими глазами лежал головой на ее коленях и постоянно вертелся, чем дико раздражал девушку. Наконец, он дернул ее за шнур наушников.       – Чего тебе, Ломакин?       – Го мутить?       Она бы упала, если бы и так не находилась в положении лежа. Ломакин давно пытался подобраться к ней с разных сторон. Несмотря на то, что за ним бегали красавицы школы, он почему-то остановил свой выбор именно на ней – мрачноватой и немного депрессивной одиночке. Однажды это должно было случиться, но девушка не думала, что это произойдет в подобной ситуации.       – Да, без долгих вступлений, – она села. – Это такой подарок на день рождения?        Он перевернулся и встал на локте.       – Нет, я серьезно. Ты мне правда нравишься.       Девушка выдернул второй наушник и выключила музыку. Ломакин был неплохим парнем. Добрый, симпатичный. Но беспредельно скучный. Она вздохнула, глядя в его щенячьи глаза.       – Ты хороший… Правда. Но дело не в тебе, а во мне. Мне просто уже нравится кое-кто…       – Да? – он удивленно вскинул бровь. – Я что-то не замечал. Еще немного, и поползут слухи, что ты специализируешься на девочках…       Лика со всей дури шлепнула его по голове подушкой, но по сдавленному смеху поняла, что Ломакин шутит. Зазвонил телефон. Она выбралась из переплетения рук и ног и направилась на кухню.       На кухне было ужасно накурено. Телефон перестал звенеть. Лика приоткрыла форточку, выпуская дым. В темном стекле она увидела собственное отражение. Темные волосы слегка растрепались, глаза казались голодными. Ей снова было скучно.       «Ты где?»       «А ты где?»       «Выйди на улицу»       «Я не дома»       «Я знаю»       Губы растянулись в улыбке. Никого не предупреждая, она накинула толстовку, кое-как зашнуровала кеды и ураганом слетела вниз по лестнице. Распахнув дверь парадной, она жадно вдохнула аромат жаркой летней ночи. Вот чего ей по-настоящему не хватало.       Дан ждал ее, прислонившись к капоту «Вольво». В руках его была незажженная сигарета.       – Ну надо же… А я думал, придется ждать вечность, пока ты придумаешь причину уйти с собственного праздника.       – Как ты меня нашел? И как узнал?..       – Социальные сети, - он ответил на оба вопроса разом. – Сейчас ничего ни от кого нельзя скрыть.       – Погоди, то есть – ты не собираешься меня возвращать обратно, господин Шерлок Холмс? Встречаешь леди без цветов и надеешься вот так просто взять и похитить?       Он усмехнулся и открыл дверцу машины.       – Запрыгивай… Леди. У тебя есть целая секунда на то, чтобы подумать, и дать свой положительный ответ. Учти, второй такой возможности может и не быть.       Целую секунду ей пришлось изображать размышления.       – Так… Тебе уже исполнилось пятнадцать?       – Очень смешно… – она смотрела на проносящиеся мимо огни. – Вообще-то я теперь совершеннолетняя.       – И не скажешь ведь.       – Я не поколочу тебя только потому, что ты сейчас за рулем, и я боюсь, что мы можем попасть в аварию и разбиться. Вернее, разобьешься только ты, потому что не пристегиваешься. А я буду рыдать над твоим бездыханным телом, как в клипе Ланы…       – Да брось… Просто я тебе нравлюсь, и ты меня терпишь.       – Ты такой дурак.       Она откинулась на сиденье и открыла форточку настежь, подставляя лицо свежим струям ветра. Позволяя ночи унести ее мысли далеко отсюда.       – Как ты хочешь провести этот вечер?       – Ночь. Уже глубокая ночь, господин Холмс. На самом деле, мне все равно. Я не очень люблю этот день.       – Почему же? Мне казалось, в этот день вы устраиваете пижамные вечеринки, воркуете о мальчиках и расчесываете друг другу волосы.       – Ничего себе, да кое-кто в детстве проводил много времени в компании девочек.       – А ты быстро учишься, – он хмыкнул. – На самом деле, я сейчас провожу много времени в компании девочек. Но занимаемся мы далеко не этим.       Она надулась, Дан рассмеялся и подкрутил колесико магнитолы.       «...Он спит один       Там, куда он направляется,       Ему не нужна армия.       Ведь он знает,       Что они только призраки       И не тронут его,       Пока он не видит их...» …       – Ты уверен, что нам сюда можно?       – Нам в этой жизни вообще мало что можно… Сюда, так тем более.       – Тогда что мы здесь делаем?       – Скоро узнаешь.       – Ты псих…        Он помог ей перебраться через невысокую ограду и двинулся вперед.       – А разве здесь нет сторожа или вроде того?       – Есть, – он округлил глаза. – И если ты не перестанешь трещать, то он нас услышит. Будет гоняться за нами со своей псиной. Я слышал, он кормит ее исключительно маленькими девочками…       – Я тебя ненавижу.       – Пригнись…       Он схватил ее за руку и побежал вперед.       Лифт довез двоих до последнего этажа здания. Дан отворил тяжелую чердачную дверь, пропустил девушку вперед, затем проскользнул сам. Дверь закрылась, и они остались в кромешной темноте. Лика запаниковала и принялась размахивать руками, наткнувшись на него в темноте.       – Прекрати драться… Не то оставлю тебя здесь. Слышал, тут водятся привидения.       – Не смешно, – она схватила его за рукав, будто опасаясь того, что он сам мог исчезнуть, как призрак.       Он мягко взял ее ладонь в свою и повел куда-то вглубь.       – Осторожно, неровный пол… – шепнул он.       Темнота была такой густой, что ее можно было резать ножом. Девушка в очередной раз споткнулась, и Дан подхватил ее на руки. Она успела только охнуть от неожиданности. Он понес ее вперед, уверенно ступая ногами в темноте. Лика вцепилась в него, ощущая под своими пальцами сильные плечи. Закружилась голова от того, что где-то рядом было его дыхание.       Впереди показался тусклый свет, и Дан осторожно опустил девушку на ноги. Открыв окошко мансарды, он вылез наружу и протянул руку, чтобы помочь ей выбраться. Теперь она откровенно радовалась тому, что не надела сегодня платье.       Перед ними развернулся город, просматриваемый с высоты птичьего полета. Город не спал. По мерцающим огням можно было определить очертания домов, шум ветра в ушах смешивался с доносящимся шумом автомобилей, где-то далеко влажно блестела вода. Лика судорожно вцепилась в руку Дана.       – Боишься?       – Высоты? Нет. Я боюсь, что упаду с высоты и разобьюсь насмерть.       – Можешь не отпускать мою руку. Если падать, так вместе.       – Спасибо, ты так любезен, – съехидничала она, но руки не отпустила.       Ветер шевелил ее волосы. Лика попыталась разглядеть свой дом, но было слишком темно. В окнах домов горели огни, девушка бросила взгляд на лицо своего спутника. Огни отражались в его глазах. Он молчал и чему-то тихо улыбался.       – Отсюда все кажется таким незначительным. Как будто ты – великан, а все остальное – муравьишки у тебя под ногами. Пройдемся?..       Лика кивнула. Он на некоторое время отпустил ее руку, чтобы закурить. Листы железа под ногами гулко стучали, пока они шагали.       – Отсюда очень далеко видно.       – Что видно?       Он улыбнулся с зажатой в зубах сигаретой и посмотрел на нее, как на маленькую.       – Жизнь, кот. Вот что отсюда видно.       Она абсолютно ничего не понимала в его словах, ей просто было хорошо шагать рядом с ним и держать его за руку. Но что-то внутри подсказывало, что нужно понять. Нужно хотя бы попробовать.       Дан сел, прислонившись спиной к невысокому кирпичному ограждению, и потянул ее за собой. Устроившись на коленях парня, она откинулась спиной на его грудь. Наверху, прямо над ними, сияли миллионы звезд. Девушка смотрела на эти крохотные точечки наверху, потом вспомнила точечки огней внизу. И тут до нее, наконец, начал постепенно доходить смысл слов Данила.       Он кивнул, будто прочитав мысли в ее голове.       – Часто здесь бываешь?       – Не то, чтобы. Если слишком часто приходить на одно и то же место – оно перестает быть для тебя особенным.       – Когда-нибудь ты расскажешь мне и эту историю.       – А ты так уверена, что это когда-нибудь наступит? – он ухмыльнулся.       – Не груби даме в день ее рождения!       Она развернулась и стукнула его кулаком в грудь. Он рассмеялся, и она не смогла не улыбнуться в ответ. Его глаза смеялись тоже. Невероятно живые и теплые, Лика удивилась тому, как она могла не замечать этого раньше.       – Знаешь, о чем я вдруг подумала?       – О том, что хочешь сбросить меня с крыши?       – Нет, – она смущенно улыбнулась. – Я, вообще-то, серьезно…       Пришлось сделать паузу, чтобы собраться с духом. Она довольно долго обдумывала эту мысль. Но сказать вслух это было чертовски сложно.       – В общем… – она уткнулась разгоряченным лицом в его плечо. – Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.       – Я сделаю все, насколько это в моих силах.       – Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.       – Исключено, – ответил он, даже не выдерживая паузы на размышления.       – В смысле… – обронила она, поднимая на него удивленный взгляд.       Дан вдруг рассмеялся, тихо и немного нервно.       – Смешно тебе?       – Нет, просто… – он отдышался. – Мне понравилась твоя реакция.       – Почему нет? Я тебе не нравлюсь?       – Нравишься. Но я же уже говорил, что отношения – это не для меня.       – Никто и не говорит об отношениях, – она пожала плечами. – Просто, сегодня мне исполнилось восемнадцать. И я думала о своей жизни. О том, какие люди меня окружат. И о будущем. И в какой-то момент это все равно произойдет. И мне показалось, что первым должен быть действительно важный для меня человек. Хороший человек. И не важно, что будет потом с нами.       – По-твоему, я – хороший человек?       Она кивнула.       – И ты говоришь мне это, зная то, какой образ жизни я веду?       – Важно то, что ты говоришь. А я тебя слушаю иногда, хоть ты и считаешь иначе.       – Все равно нет.       – Осел упрямый, вот ты кто.       – Только что был хороший…       Солнце еще не встало, но его первые лучи уже пробивались из-за горизонта, розовым золотом освещая крыши.       – Посмотри вон туда… – он указал на стену одного из соседних домов.       На стене она увидела великолепно выполненное граффити. Оно изображало собой черную розу в стиле «олдскул». Изящная чашечка цветка скромно приоткрыла внешние лепестки, пряча серединку. Покоилась она на тоненькой ножке с несколькими острыми шипами. Фоном готическим шрифтом было выведено «Angie». Все вместе это выглядело внушительно и довольно гармонично.       – Энжи?       – Да, как в песне Мика Джаггера.       – Кого?       Он рассмеялся.       – Это тебе. И чтобы больше не говорила, что я явился без цветов.       – И решил подарить мне черную розу? Ты сам это рисовал?       – У меня, конечно, много талантов – но рисование в них не входит никаким боком. Нет, это работа одного очень хорошего человека, которого я попросил. Потому, что ты – моя черная роза в этом саду.       – Мне нравится…       Домой она вернулась опьяненная чувствами и абсолютно счастливая. Задернув темные занавески, она рухнула на кровать прямо в одежде и завернулась в одеяло. Было так хорошо, что хотелось плакать. Хотелось удержать это чувство, законсервировать и спрятать куда-нибудь далеко. Как домашние зимние заготовки, которые когда-то делала ее мама. Чтобы можно было вспоминать о них в суровое время и лакомиться кусочками прошлого лета.       Солнце уже встало, и сквозь щель между штор пробивался одинокий луч. Лика смотрела на него и думала о том, что как бы мы не боялись – «завтра» рано или поздно наступит. А за ним последуют еще тысячи и тысячи таких же одинаковых «завтра». Ей вспомнились слова Дана о том, что жизнь видно сверху. Теперь она их поняла.       Друзья так и не заметили, как она ушла.