Неприкасаемый

      Данил ковырял вилкой в салате и смотрел в окно. Темнело быстро, небо было ясное и чистое. Такое чистое, что хотелось втянуть его через ноздри прямо в легкие и почувствовать его прохладу. Он ощущал себя как в старом скучном фильме, который все никак не закончится. Что-то типа ветхой мелодрамы или спагетти-вестерна.       Напротив сидела Светка и безмятежно о чем-то трещала. Ловил он одно слово из пяти, изредка кивая головой и принимая позицию активного слушания. Вернее, делая вид. Он то и дело переводил взгляд с окна на нее и обратно. Она взбивала рыжие вихры и смеялась. На запястье блестела тонкая цепочка с маленькой золотой вишенкой – его подарок. Дан остановил взгляд на ней и завис. И тут же спалился. Девушка протянула руку через столик и коснулась его руки.       – Ты в последнее время сам не свой. Мы ведь все еще друзья?       – А мы ими когда-то были?       Он не отрывал взгляд от вишенки. Светка отдернула руку. Отодвинув от себя тарелку, он бросил на стол несколько купюр, придавив их пустым стаканом.       – Мы не друзья, по-твоему. И ты постоянно говоришь, что мы не встречаемся. Говорил и говоришь, едва ли не каждый день. Как будто и без того непонятно…       Она бросила на стол скомканную салфетку со следами губной помады. Дан поймал взглядом ее алый рот. Ему вдруг захотелось стереть неестественно яркий цвет с губ девушки и почувствовать их тепло. Выбросить из головы все, что мешает сейчас спокойно жить, спокойно думать.       – Ты серьезно хочешь поднять эту тему? Сейчас? Поедем отсюда.       В машине было душно, Дан открыл окно и закурил. Светка упала на переднее сиденье и скинула босоножки. Настроение было испорчено.       Она умела задумываться, как никто другой. Мгновенно затихала, молча курила или просто смотрела куда-то в пустоту. А потом стряхивала с себя оцепенение и вновь на ее лице расцветала улыбкой весна. Никаких истерик. Никаких скандалов или претензий. Она была мудра, как может только женщина, и иногда ему даже казалось, что он ее любит. Такую идеальную.       Но только временами.       – Зайдешь? – спросила она с улыбкой, когда он остановился у ее дома.       Зайти хотелось, это желание невыносимо жгло изнутри. Он знал, что будет потом. Не успев подняться, он начнет ее раздевать. Еще в лифте начнет поглаживать ее плечо. А она снова прижмется к нему так, будто он – единственный якорь, который удерживает ее на этой земле.       И как будто нет больше никого. Совсем.       – Не сегодня.       Возможно он совершил ошибку сегодня, думал он, глядя ей вслед. Возможно, это как раз то, что ему было сегодня нужно. Настроение упало ниже ватерлинии. Зазвонил телефон.       – Ну и где тебя носит? Мы договаривались… Бесишь.       Он улыбнулся, слушая в трубке ее разгневанные интонации. Выделывается перед подругами, снова. Улыбка ползла по лицу все шире и шире, мозг подбирал нужный ответ.       – То есть – все? Тогда я домой поехал.       – Я тебе сейчас покажу, куда ехать, – прошипела она и Дан рассмеялся. ***       Лика сидела на нем верхом, перебирая пуговицы его рубашки. С каждой встречей она становилась все смелее. И желанней. Но он упорно ставил блоки, чтобы не допустить того, чего ни в коем случае допускать было нельзя.       А она уже крутила и делала робкие попытки манипулировать им. По-своему, совсем по-детски. И его это забавляло. По какой-то странной причине ему нравилось то, что она ведет себя так, будто он – её. Она поглаживала пальцами его шею.       – Не пытайся флиртовать со мной. Ты все еще не умеешь этого делать.       Лика фыркнула.       – Да ты просто скала, а не парень. Неужели я отвратительна тебе настолько?       – Смотреть не могу.       – И почему вообще это я тебя уламываю, а не ты меня?       – Хочешь, чтобы тебя поуламывали – обратись к своим школьным друзьям, – отрезал Дан, складывая руки на животе. – Уверен, у некоторых из них давно дым из штанов валит при виде тебя. Можешь поломаться для виду – а дальше знаешь, что делать.       – Это обидно.       – Знаю.       Она надулась.       – Рано или поздно это все равно случится. Почему бы и нет.       – Думаешь, не обидно слышать то, что ты заявляешь? – он приподнялся на локтях. – Ты себя послушай. «Это все равно когда-нибудь случится». Если тебе все равно – почему ты до сих пор за мной бегаешь? Двигай, и донимай кого-нибудь в другом месте.       Лика уставилась на него с недоумением. Ведь он первый это начал. Он привел ее сюда. Он заставил ее почувствовать свою важность. И он сам потакал ее капризам все последнее время.       – Какой же ты все-таки мудак, – отчеканила она. – Лучше б сразу переспал со мной в ту ночь и забыл. И я бы прекратила – как ты сказал? Бегать за тобой. И не тратила бы свое время.       Он замер, глаза снова сделались стеклянными. Мерцающие в темноте бутылочные стеклышки, сверлящие ее.       – Уж простите, за трату времени.       Рывком он поднялся, прижав девушку к стене. Ее ноги все еще обвивали его талию. Дан тяжело дышал, но взгляд был холодным и трезвым. Зрачки сузились до двух крохотных черных точек, это была настоящая ярость. Бешенство.       – Приступим.       Поймав ее испуганный взгляд, он принялся грубо стаскивать с нее толстовку. Лика пыталась восстановить дыхание, но сердце бешено заколотилось. Она убеждала себя в том, что он ничего ей не сделает, что просто хочет ее напугать. Нужно просто сохранять хладнокровие. И с каждой секундой верила в это все меньше и меньше. Дан развернул ее плечи, впиваясь пальцами.       – Прекрати! Мне больно… – она начала отбиваться.       Парень лишь криво усмехнулся. Лика услышала треск ткани, стало по-настоящему страшно. Встряхнув ее как куклу, он впился в ее губы. Девушка принялась колотить его по плечам, он схватил ее за руки, развел в стороны и прижал к стене. Она пыталась отвернуться, но он ловил ее лицо, грубо прижимаясь, не стирая со своего лица ухмылки. Он оказался чертовски силен, во много раз сильнее, чем она. Неужели все? Конец. В отчаянии, Лика сжала зубы.       Он выпустил ее, отскочив назад, словно ошпаренный.       Ноги подкашивались, Лика едва не рухнула на пол. Прислонившись к стене, она пыталась перевести дыхание. По щекам катились слезы.       Дан приложил пальцы к своим губам, затем посмотрел на них. Кровь. Девушка ощущала ее металлический привкус во рту. Его кровь. Уголок рта у него быстро окрасился красным.       Парень перевел на нее взгляд. Ноздри раздуты от ярости, жадно всасывают воздух. А в глазах – пустота. Абсолютная. И это было еще страшнее, чем ярость. Полное безразличие.       – Прости… Я не хотела, – прошептала она и потянулась к нему.       – Уходи.       Он пятился к окну и смотрел на кровь на своих пальцах. Будто не мог поверить тому, что видит. Лика сделала шаг навстречу, но он выставил руки вперед.       – По-хорошему прошу, уйди.       Сдерживая рыдания, она вылетела прочь. Сбежала вниз по ступенькам. Хлопнула дверью парадной. И ноги, наконец, перестали ее держать. Обхватив себя руками, она опустилась на ступеньки и зарыдала. Все кончено.       За спиной хлопнула дверь.       – Я тебя не трону, – он сел рядом, немного поодаль. – Поговорим?       Она отвернулась, продолжая пялиться в темноту перед собой. Он обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Потом вздохнул и провел ладонями по лицу.       – В общем… Прости. Если сможешь. Не нужно было. Я очень неправильно поступил. Все еще всхлипывая, она пожала плечами. Он бросил взгляд наверх.       – Не лучшее место для разговора, пойдем отсюда.       Он открыл дверь машины и упал на заднее сиденье. Лика забралась следом. Страх ушел. Осталось только осознание того, что они оба поступили неправильно, поддавшись эмоциям. Заигрались, пытаясь доказать друг другу свою крутость. Как дети.       – Еще раз прости. Не знаю, что на меня нашло.       – Знаешь. И ты прав.       Он помолчал.       – Может быть. Я не собираюсь тебя использовать. Не хочу. А ты хочешь использовать меня. И это просто… Ужасно, – он сполз по сиденью. – Я хотел тебе объяснить, но эмоции. Сама понимаешь.       Его профиль резко выделялся на фоне поднятого стекла. Снаружи тускло светили ночные фонари.       – М… Могу я тебя обнять? Пожалуйста… - прошелестела Лика, совсем тихо.       Он замер, сдвинув брови, избегая смотреть на ее лицо.       – Если не боишься.       Сердце подскочило в груди – не злится. Подтянувшись, она перебросила ногу через него и спрятала лицо на груди.       – Ты чего плачешь, глупая? Ну, дурак я, что поделать.       Она улыбнулась сквозь слезы. Хотелось рассказать обо всем – о том, как она была неправа и о том, как сильно испугалась. И как еще сильнее испугалась того, что может навсегда его потерять. Он наклонился, заглядывая в ее лицо. Сквозь слезы она видела его улыбку. За которую можно было отдать половину собственной жизни. Он так редко улыбался так – тепло. Не скалясь и не ухмыляясь. Просто улыбка. Лика потянулась к его лицу, коснувшись кончиком языка разбитой губы. Затем осторожно поцеловала. Язык скользил, чувствуя края ранки, а боль была такая, будто это ее губы были разбиты.       Он обнял ее, прижимая к себе. Поцелуй был долгий, спокойный и тихий, как дыхание чистой воды. Сейчас они были единым целым. Телам не мешала одежда, чтобы слиться – весь остальной мир перестал существовать. Не обязательно быть полностью раздетыми, чтобы почувствовать это. Губы девушки были солеными от слез. Или это все еще была его кровь?       В окнах гасли огни, а они все так же молча сидели на заднем сидении «Вольво». Дан запрокинул голову назад, Лика устроилась на его груди. В голове крутился вопрос, который она так боялась задать – что будет с нами? Потому что не знала, есть ли вообще это «мы». А он гладил ее по волосам и думал примерно о том же. И о том, что выхода нет. Игра в поддавки друг с другом завела их слишком далеко, чтобы резко остановиться. Остановка на высокой скорости может быть опасна для обоих пассажиров.       Другого выхода, как разбиться вместе, он не видел.