За стеклом

— Ух ты, Промми, на тебе новые очки! — возникает перед ним в раздевалке Ирис на новой неделе, заинтересованно глядя на его лицо, пока он сам пытается справиться со шнурками на своих кроссовках, а после выпрямиться и немного раздражённо выдохнуть. Вот выпрыгнет она чёртом из табакерки, а ты мучайся… Крики со всех сторон немного давят на его голову, которая и без этого раскалывается. Бессонница в который раз даёт ему о себе знать, поэтому тональным кремом замазан не только синяк, но и синеющие вены под тонкой кожей век. — Ну, как видишь… — вставляет свои пять копеек Аргентум, но Амицитии, кажется, всё равно. Девушка аккуратно, но уверенно стаскивает с его лица очки и примеряет на себя, как всегда шире открывая свои глаза. Промпто отсчитывает про себя пять секунд, прежде чем Ирис отдаёт ему очки обратно и жмурится. — Какой кошмар, мне совсем ничего не видно. Губы блондина вздрагивают в лёгкой улыбке, которую он не способен спрятать, и надевает принадлежащие себе по праву собственные очки. — Ты всегда так говоришь, но всё равно продолжаешь воровать их у меня. — Потому что это весело, разве нет? — с такой же улыбкой отвечает ему девушка, и, в принципе, спорить с ней нет нужды, ведь так оно и есть. Её лицо, которое меняет своё выражение каждый раз, когда очки кочуют, с обычного до растерянного, конечно же заставляют его улыбаться. Они выходят из раздевалки, и Промпто на секунду выпадает из реальности, когда видит чёрные взъерошенные волосы около зеркала в какой-то компании. В каждой школе существовали дети, чьими родителями являлись люди, работающие на мафию, с мафией и были сами ею. Достающий его постоянно Локи был из противоположной шайки — детки полицейских. И Промпто не знал, кого он не любит больше: потомков одних или других. Мафия управляла этим государством довольно хорошо, и Промпто ничего не имел против них, все понимали, что семьсот лет назад разбойники просто спасли Люцис от разрухи, бедности и голода, что сеял присланный названный король. Мафия разделялась на несколько частей. Самого короля Региса, который был отличным мужчиной и идеалом даже для него самого, гордо называли Пылающим, в упоминание того главного дня в Инсомнии, когда уже давно покрытые пылью кости старых воров принесли в цитадель огонь очищения. Уж сколько на него было покушений, а тому всё равно на себя. Про внимание женщин в его сторону и говорить не надо. Существовали так называемые Королевские Щиты, которые являлись телохранителями; Мечи, чьё это поверхностное звание носили все, состоящие в этой сети; и просто работники. Стрелки, выполняющие роль наёмников и самых тихих убийц, которых иногда звали в простом народе Знамениями. Промпто не может утверждать, он сам лишь слышал краем уха слухи о том, что существует странная организация Ветра Инсомнии, что выполняла роль шпионов и была разбросана едва ли не по всему королевству и точкам вне него. Детей ласково называли Клинками. «Прежде мечей всегда были клинки» — можно было прочитать надпись на нашивке в виде кристалла, пришитую куда только захочешь. Не все это делали, правда, и предпочитали скрываться. Никто их не винил. Такая система вселяла что-то вроде восхищения, и парню действительно было интересно слушать про то, как устроена власть в Люцисе. А вот дети полицейских, что, конечно же, существовали в этом городе, были достаточно борзыми, словно псы, как их и прозвали, хоть и не стоит брать всех под одну гребёнку. Например хорошо известный каждому в этой школе Локи был ребёнком из именно такой семьи приверженцев закона. Правда, по нему и не скажешь, учитывая, что он вытворяет. Локи был довольно знаменитой личностью, хотя оно и ясно. Засранец каких поискать, и Аргентум не видел в нём ни капли геройства и мужественности, а лишь позёрство и трусость, когда на разборки он посылал своих верных псов. Стоит ли говорить, что существовали какие-то недопонимания между двумя этими баррикадами добра и, так называемого, зла. Вероятно, нет. В основном ничего глобального обычно не бывало, хотя на его памяти и было две массовых драки. И, помимо самих Клинков и Псов, могли участвовать и те, кто относил себя к той или иной стороне. Ирис была приверженцем взглядов Клинков, в то время как тот же Нед из кафе был за полицейских. Промпто был нейтральной линией — ему казалось, что совсем глупо относить себя к людям Псов, которые лишь переворачивают моральные принципы и статус своих родителей, которые бегают за преступностью; и глупо относить себя к Клинкам, которые как бы пусть и были этой преступностью, но всё же являлись правящей ступенью их ступеней эволюции и привилегиями как таковыми. А на какой стороне находится Ноктис? Промпто помотал головой, отгоняя свои мысли, снова всплывшие в его голове, и кинул взгляд в сторону зеркала. Компании уже не было. Аргентум слегка нахмурил брови, машинально ступив следом за Ирис, которая уже точно знала расписание и кабинеты, в отличии от него. С того самого дня, когда Ноктис сбил его на мотоцикле, прошло ещё пять. Были выходные, которые он потратил на сон, отдых и съездил с матерью по магазинам, а так же побывал во вкусной кондитерской. И он совсем забыл сказать о ней сладкоежке Амицитии, а хотя, если честно, ещё не поздно. Мысли о Ноктисе, как ни странно, не покидали его, и он твёрдо решил про себя, что это очень глупо, да и лучше бы ему совсем не думать об этом странном парне, занявшись учёбой, но вот только что-то не получалось. С Ирис обсудить его так и не удалось за все те моменты, что они созванивались, потому что Промпто теперь уже знал, откуда он мог знать Нокта. Он довольно часто видел их вместе, Ирис и Ноктиса, стоящих где-то и общаясь, то довольно серьёзно, то слабо улыбаясь. Ирис, кажется, была очень рада пообщаться с ним, потому что возвращаясь к нему самому, блондин замечал горящие глаза подруги. Им сегодня к третьему уроку, которым оказался урок алгебры, и Промпто скосил глаза на сидящую рядом девушку, что слабо покачивала ногой и смотрела на доску едва ли не гипнотическим взглядом. В принципе, если учитывать, как резко она реагирует на выпады Локи в её сторону, и то, как она сначала пропадает, а после появляется с румянцем на щеках, можно провести цепочку событий. Промпто, сложив два и два, вроде как теперь догадывается об объекте влюблённости Амицитии, хоть и не может утверждать. Не его же чувства, в самом деле. Его толкают, и он смотрит на Ирис с непониманием во взгляде, а та указывает ему глазами на учителя. — Мистер Аргентум, будьте так добры и выйдете к доске, написав за этот урок хоть что-то и где-то, — враждебно произносит мистер Элиан, и внутри груди что-то ухает куда-то вниз. Он же весь урок провёл ничего не делая, и просто замерев, глядя куда-то в стену. Конечно же он привлёк внимание. «Чёртов Ноктис». Ирис с сожалением в глазах и ободряющим жестом провожает его к доске. Кубическое уравнение встречает его во всей красе — с корнями и математическим анализом. Промпто вздыхает и берёт в руки кусочек мела, с замиранием сердца начиная писать первую строчку решения. Для него кошмар, поэтому на хихикающего Локи он совсем не обращает внимания. — Не переживай, тебе всё равно ничего не поставили, верно? Это всё из-за того, что кое-кто не завтракает по утрам, а ведь завтрак так важен! — лепечет ему Амицития, ухватив за локоть в большом коридоре и потащив за собой. — Я знаю, что мы сделаем с тобой, Промми. — И что же? — ничуть не заинтересованным голосом спрашивает он в ответ лишь из вежливости. Такой простой пример и так опозориться… — Накормим тебя! Звучит интересно, поэтому запах выпечки в столовой заставляет его рот наполниться слюной и осознать, что да, конечно же он голодный. Очередь не такая уж и большая, все уже позавтракали, а до обеда ещё время. Но такие же зеваки, что пропустили первое; или не терпеливые, что не хотят ждать второго — всё же имеются. Ирис берёт два подноса, и Промпто ничего не говорит, когда на них обоих появляются стаканы с какао. — Теперь сам. Действуй, а я сразу десерт возьму, я же не очень голодная, верно? Шатенка подмигивает ему, мол, не стой столбом, а то замёрзнешь, и исчезает в самое начало очереди. Блондин вдыхает и берёт себе яичницу с порцией пюре, и небольшую тарелку салата. Чтобы не пить пустое какао, но и не очень то радовать себя лишними калориями, за которыми он старается очень чётко следить, берёт два небольших бутерброда с арахисовым маслом. Очередь движется, Промпто стоит и разглядывает всех по привычке, однако именно в тот момент, когда ему уже следует отойти от витрин и направиться к столу, где уже заняла им место Ирис, он или спотыкается, или его, вероятнее всего, толкают намеренно — он слышит гадкий смех. Промпто пошатывается и врезается подносом в такого же спокойно идущего к своему месту кого-то. — Чёрт! Весь овощной салат из его тарелки оказывается на чужой одежде, оба ойкают, и Промпто поднимает глаза на человека, чтобы извиниться, но замирает. Голубые глаза с таким же удивлением и растерянностью смотрят на него. Появляется чувство дежавю.