***
Он уже умеет считать до двухсот в свои девять лет, и, по его подсчётам, в новом доме они живут порядком ста. Папа стал часто не появляться дома, зато маму Промпто так же часто стал заставать расстроенной, и, в худшем случае, смахивающей украдкой слезы. — Мам, всё хорошо? — спрашивает он, заползая к ней в пустую кровать. Отец вновь на работе, он уже знает, что такое работа, и привык. Осталось помочь привыкнуть и матери. Кроу старается улыбнуться, и помогает ему устроиться подле себя. — Ты плачешь? — Нет, Промпто, довольно поздно, я слишком много зеваю. Почему ты не спишь? — с каплей строгости отвечает женщина. Промпто делает щенячьи глазки, а после обнимает мать. — Мне не спится без папы. Папа обещал прочитать мне сказку сегодня. Я не буду спать, пока он не придёт. — Боюсь, он не придёт, цыплёнок. — У папы много работы сегодня. Хочешь, я тебе прочту сама сказку? Вряд ли можно еще до конца объяснить ребёнку, что не всегда получается получить то, что хочется. Мальчик дует щёки с обидой. — Не хочу. Хочу, чтобы прочитал папа. — Но, Промпто, у него есть дела. Ты же взрослый мальчик, верно? — Кроу щурится. В груди у неё словно появляется огромная дыра, размером с целую планету, но она всё еще не настолько большая, как та пустота в юной душе дитя, чувствующей, что в семье происходят странные вещи, нарушающие привычный порядок. Вместо того, чтобы просто принять спокойно отказ, Промпто уходит из спальни родителей и закрывает в своей комнате дверь. Утром, встретив сына за завтраком, Кроу понимает, что тот не спал всю ночь в ожидании возвращения отца.***
Сомнус лежит на диване, практически засыпая, а на его лице лежит пакетик со льдом. Промпто заглядывает в комнату через небольшую щель приоткрытой двери, и ему хорошо видна спина матери, что склонилась над каким-то белым ящиком. Взгляд мальчика цепляется за кровь на отцовской груди, и он понимает — отец ранен. Кроу достаёт иголку с ниткой, и Промпто так резко отворачивается, что скрип двери заставляет женщину обратить на это внимание. Кроу закрывает дверь, и теперь мальчику остаётся только слышать их разговор. Вообще-то, мама учила его, что подслушивать плохо и некрасиво, но какие секреты от него могут быть у родителей? — Давай уедем обратно? — слышен умоляющий голос матери. В ответ только хрип отца: — Мы не можем. Уже не можем, и ты прекрасно знаешь почему. — О какой защите может идти речь в этом городе, если ты постоянно пропадаешь дома, а когда приходишь, то это скорее ползти домой, чем действительно ровно держаться на ногах? Сомнус, давай уедем, плюнь на свой долг. В жизни есть гораздо большие ценности, чем стать Королевским Псом. Промпто садится за дверью на пол, поджимая ноги под себя. Что за псы? Овчарки? Они действительно крутые, так даже половина его класса считает. Папа хочет быть собакой? Да, наверное. Хотя, такой сильной, и он бы не отказался… — Ардин… Он нам жизни здесь не даст, он ненавидит мафию, в каком бы виде она не предстала пред ним. Наверно, ему отвратно от того, что теперь его родственники — мы с Промпто, — Кроу делает первый стежок на предплечье, и мужчина шипит сквозь зубы. Легче делает на пару секунд только огромный глоток коньяка. Дядя Ардин никогда Промпто не нравился. В первый раз, когда они пришли к нему в гости, он так плохо обращался с его мамой, вечно грубил и игнорировал. Про его сына он даже говорить не хочет. Такой же грубиян, сломал его одну из любимых машинок, а ведь он просто хотел познакомиться и повеселиться вместе. — Да и Промпто по тебе скучает уже… Сам не свой, учителя жаловаться стали. — Если хотите, можете уезжать, я не держу вас. Ты права, для вас так будет лучше, но не для меня. Дверь резко открывается, и только злоба и слёзы мешают Кроу увидеть притихшего в тени сына. В комнате Сомнус спит пьяно-болезненным сном. Промпто не спит вообще, как и его мама. Всю ночь он прислушивается к её всхлипам на кухне и шёпоту: «Бесчувственный убийца».