Move a little closer

После того, как Курт принимает душ и надевает чистую пижаму, он плюхается обратно на кровать, в ожидании, пока странное скручивающее чувство покинет живот, и румянец сойдет с лица. Он уже болел раньше – обычной простудой и один раз даже довольно сильно гриппом - но он никогда не чувствовал себя так, и это немного пугает. Он просто чувствует себя... беспокойным, как будто у него зуд под кожей, но он не может от него избавиться, как бы сильно не терся о кровать. Еще у него лихорадка. Пока он мылся в душе, он делал количество горячей воды все меньше и меньше, пока вообще не выключил ее, но это принесло облегчение лишь на мгновение. Курт рассуждает, что, должно быть, это температура заставляет его вести себя так странно, если то, как он смутился этой отключкой рядом с Блейном, можно назвать симптомом. Курт стонет из-за воспоминания и заставляет себя не думать об этом, потому что это только заставляет его смущаться еще сильнее, заставляет краснеть все жарче, и Курт от беспомощности тихо скулит в потолок. Он уже спихнул все одеяла с кровати и скинул тонкую простынь со своего тела, потому что даже от нее ему становится слишком жарко и душно. Над окном Курта висит кондиционер, и Блейн сказал, что им можно пользоваться, но он никогда не включал его раньше. Обычно Курт совершенно доволен температурой в квартире, но, похоже, придется сделать исключение. Блейн научил его им пользоваться, поэтому Курт вытаскивает себя из постели, подходит к окну, жмет на кнопку, пока кондиционер не включается, и затем падает в низ кровати, прямо под кондиционером. Прохладный воздух божественно ощущается на его лице и руках, и Курт скидывает с себя футболку, прежде чем успевает даже подумать об этом, чувствуя теперь прохладу и на груди. Он тихо мурлычет от удовольствия, а руки его касаются запутанных одеял и рассеянно мнут их. Через некоторое время Курт понимает, что как бы приятен этот воздух ни был, он на самом деле не помогает. Он холодный, но не охлаждает его, и то, как от воздуха твердеют его соски и покрывается мурашками кожа, фактически заставляет его чувствовать себя еще жарче где-то глубоко внутри. Курт раздраженно вздыхает и снимает свои пижамные штаны, и он даже не особенно смущается, когда понимает, что забыл надеть нижнее белье после душа, потому что так хорошо обнаженным растянуться на кровати, ощущая потоки прохладного воздуха по всему телу. Обычно Курт не предпочитает наготу: он любит слои из одежды, любит быть прикрытым, и вряд ли он когда-то спал в чем-то меньшем, чем штаны и майка, - но прямо сейчас это так хорошо, будто это то, что он должен делать, и Курт пытается не задумываться о том, как это странно. Часть спины, которая касается постели, все еще мокрая, и Курт со стоном переворачивается на живот, чтобы она тоже получила немного воздуха. Оказавшись лицом на кровати, Курт чувствует странный всплеск в животе, и он, не задумываясь, выгибает спину, ведомый инстинктом, его бедра приподнимаются, а хвост колышется сбоку. Как только Курт чувствует воздействие потока прохладного воздуха на его дырочку, он словно деревенеет, смущенный наполняющим его жаром, который так явно отличается от тепла, медленно расползавшегося под его кожей последние сутки или около того... Курт даже не допускал мысли, что это может быть не просто лихорадка, а его созревание, то, о чем всегда говорили очень расплывчато. Когда он узнал об этом странном слове в детском доме, это казалось скучным и холодным, а многие слова вроде "половая зрелость" и "биологическая необходимость" оставались непонятными. В зоомагазине говорили о более вульгарных вещах, но и это ничего не прояснило: просто много разговоров о том, что кошки-гибриды продавались лучше всего из-за их созревания. У Курта никогда еще не было течки - это то, что происходит у гибридов в разное время - и он отчаянно цепляется за надежду, что, может быть, это вовсе не она, и, возможно, он действительно заболевает, но холодный воздух такой приятный, а он слишком много думает. В любом случае, вероятность есть, даже если Курт уверен, что обманывает сам себя. Может, ему просто нужно выспаться. У него будет хороший ночной сон, и он уверен, что проснется завтра со свежей головой и без этого тревожного жара, который мешает нормально соображать. Курт думает о том, что нужно бы снова надеть штаны, или, по крайней мере, поднять одеяла с пола и вернуться к изголовью кровати, но он чувствует себя слишком хорошо, растянувшись на животе под прохладным воздухом. Под кожей все еще зудит, и часть него хочет снова прогнуться, вжаться членом в кровать и качнуться задом в пустоту, но, в конце концов, усталость побеждает, и его глаза закрываются, а руки все еще периодически мнут матрац, пока он засыпает. *** Курт пробуждается после беспокойного сна, чувствуя, как Блейн осторожно убирает волосы со лба, а затем прижимает к нему ладонь. Курт все еще полусонный, но осознает, что все его тело отреагировало на прикосновение, благодаря сменяющему стон мурлыканью. Ему кажется, что Блейн касается его везде, словно зуд, поселившийся под его кожей, выбрался наружу, и Курт инстинктивно переворачивается на живот, со стоном вскидывая бедра. — Ох! — он слышит, как неподалеку выдыхает Блейн, но все его чувства запутаны, и Курт моргает, наконец просыпаясь, когда чувствует, что Блейн укутывает его в одеяло. — Нет, мне жарко, — бормочет он по-прежнему вяло и сонно, пытаясь оттолкнуть одеяло. — А еще ты голый,— говорит Блейн, сдавленным голосом.— Очень, очень голый. Глаза Курта распахиваются, и он сразу приходит в себя, когда понимает, что голым извивается на кровати перед Блейном, о боже. Он со стоном опускается обратно, от смущения становится еще жарче, и это последнее, что ему нужно. — Мне очень жаль, — быстро произносит он. — Мне было так жарко, так жарко, мне так жаль... — Эй, нет, тсс, все нормально, — тихо говорит Блейн, подходя ближе и пропуская шерсть Курта сквозь пальцы. Курт прижимается к его руке и едва успевает сдержать стон от чудесного ощущения; ногти впились в ладони, сжатые в кулаки, чтобы не потянуться к Блейну. Это было бы так хорошо, но Курт не уверен, что он будет в состоянии себя контролировать, не сейчас, когда Блейн так близко, а успокаивающее тепло наполняет его тело. — Ты горишь, — говорит Блейн, снова прижимая тыльную сторону ладони ко лбу Курта. — И здесь безумно холодно. Может, мне лучше остаться дома, Курт, я думаю, что ты действительно болен. — Нет, — быстро отвечает Курт, — Нет, нет, иди на учебу, это просто... Простуда, со мной все будет хорошо, я обещаю, мне просто нужно еще немного отдохнуть. Блейн переворачивает руку и гладит Курта по щеке, терзаемый сомнениями, и Курт реагирует на прикосновение, прежде чем успевает себя остановить, прижимаясь лицом к руке Блейна и вдыхая теплый запах его кожи. Его язык норовит высунуться, чтобы попробовать ее на вкус, но Курт прикусывает его, позволяя боли заставить себя оторваться от прикосновения Блейна. — Иди,— повторяет Курт, чувствуя еще больший жар, чем раньше, под беспокойным взглядом Блейна. — Все будет в порядке, и это всего лишь на несколько часов, верно? — Да, два часа, не больше, ладно? И я принесу продукты, чтобы сделать суп. Тебе нужно что-то еще? Таблетки от кашля? Лекарство от простуды? "Попсиклс"? Я принесу тебе фруктовое мороженое,— Блейн болтает сам с собой, — Когда я болею, мне оно всегда здорово помогает. — "Попсиклс" звучит здорово, — говорит Курт, отчаянно желающий, чтобы Блейн ушел, потому что он не может перестать мечтать о том, чтобы наброситься на него и тереться, пока не станет легче, а затем откинуться назад и представлять его. Будоражащие разум картинки заполняют его голову, заставляя желать Блейна так сильно, как он никогда еще ничего не желал. — Хорошо,— говорит Блейн. Он по-прежнему выглядит обеспокоенным, но уже поворачивается, чтобы уйти, и Курт даже не успевает облегченно выдохнуть, как Блейн поворачивает назад и наклоняется, чтобы прикоснуться губами к его лбу. Это просто мягкий, быстрый поцелуй, и Блейн через секунду выходит за дверь, но это сковывает тело Курта, заставляет жар снова вспыхнуть под кожей, а его член дернуться и ошеломляюще быстро подняться. Он не может перестать думать о Блейне, о его запахе, его прикосновениях и о том, как будут ощущаться прикосновения его губ по всему телу Курта, целующие и снимающие его напряжение. Курт снова скулит и скидывает тяжелое одеяло со своего тела, уткнувшись лицом в подушку, и пытаясь игнорировать глубокую, пульсирующую боль в животе, пока он слушает, как Блейн собирается на занятия.