С мыслями о тебе

Чимин смотрел прямо в глаза подошедшему альфе, будто это могло бы спасти его от неминуемой участи быть избитым прямо сейчас. «Прикольно, чё», — подумал Чимин и первым прервал зрительный контакт, надеясь, что этот мужлан отойдет куда-нибудь подальше и не будет его трогать. Уж ему он вообще ничего не сделал. Да и вообще, кому он что-то сделал плохого? Жил бы своей спокойной жизнью книжного червя, озадроченного учёбой, и никого не трогал, не назывался, так нет, проблемы приходят сами, нагло заявляясь и предъявляя претензии насчёт того, что он будто бы имел какие-то виды на его брата. — Я с тобой разговариваю, шваль, — альфа был непреклонен и всё так же продолжал стоять у Чимина над душой, пока тот преспокойно ел свой обед, хотя всё его волнение выдавали трясущиеся руки. Внезапно сильная рука сжалась в стальной хватке на шее Пака и прижала того лицом к столу, сильно надавливая, из-за чего омега щекой чувствовал острые крошки, которые то ли сам накрошил, то ли убрать забыли. Поверхность стола была гладкой, но слегка отдавала тошнотворным запахом грязной тряпки. Юнги наблюдал за ситуацией, сидя за своим столиком и нервно постукивая пальцами по идентичной мебели, слегка поджав губы и приподняв брови. Неужели у этого паренька совсем нет чувства гордости и инстинкта самосохранения, раз он вот так терпит все эти нападки. Ведь ответь таким мудакам один раз, то они на всю жизнь запомнят, и хоть и будут продолжать лить дерьмо за спиной, но хотя бы опускать головой в унитаз не будут. — И часто так с ним? — Юнги всё ещё обращался к Чонгуку, который погрузился в свои мысли и засел в телефон, не собираясь обращать внимания на школьные разборки. Ему своих хватало. Альфа не ответил и продолжал что-то строчить в телефоне. — Я его нахуй разобью, если игнорить будешь. — Деньги твоих людей вложены в этот телефон, а следовательно и твои, поэтому не разбрасывайся ими, — Гук поставил телефон на блокировку, подсоединяя его к портативному зарядному устройству, а потом несколько раз махнул им, по-детски ухмыляясь. — Да чуть ли не каждый день его так. Он, блять, — Гук шмыгнул носом и потер кончик носа пальцем, — совсем ничего не делает, чтобы его не трогали. — И серьёзно терпит что ли? — Уже заговорил Хосок, отвлекаясь от еды и тоже наблюдая за этой разворачивающейся картиной. Он был серьёзен, брови сошлись на переносице, а сам парень слегка раскачивался на стуле, пытаясь сконцентрировать своё внимание на омеге. — Я его спросил как-то, типа почему он позволяет такое, на что он ответил, что люди хоть и злые, но в душе добрые. То ли показушник, то ли ебанат. Я так и не понял его философии и забил. — Тряпка. Юнги ничего не сказал, но всё ещё продолжал внимательно следить за альфой, который что-то вещал Паку, лицо которого не выражало никаких эмоций, даже в какой-то момент показалось, что он улыбается. Нет, это сумасшедший улыбается, когда его возят лицом по столу. Да попробуй какой-нибудь бесстрашный, хоть толкнуть специально Юнги, то без руки точно остаётся, а если наедет, то соскребать с пола будут уже этого несчастного. Чимину действительно стало уже смешно от всего происходящего с ним. Такое нарочно не придумаешь. Словно омега из сопливой дорамы, где его должен спасти какой-нибудь храбрый, мужественный, красивый, харизматичный и очаровательный альфа, с которым в последующих эпизодах будет развиваться история любви. Почему в жизни такого не бывает? Почему жизнь — это сплошное разочарование, и зачем киношники кормят нас такими дурацкими надеждами? — Эй, харе уже, — в нос Пака снова бьёт аромат ёлки и он прикрывает глаза, вдыхая его глубже и наслаждаясь, а голос подошедшего мгновенно всплывает в сознании, выдавая вчерашнего спасителя с потрохами. Подняв глаза, Чимин обнаруживает перед собой худощавого и слегка сутулого альфу, с острыми чертами лица, молочной, белоснежной кожей и с маленькими колючими глазками. Симпатичный. Даже очень. Мгновенно хватка агрессора пропадает, а сам он, чертыхаясь, уходит прочь, гневно сверля елового альфу взглядом. Пак облегчённо выдыхает и поднимает голову, разминая и потирая шею, на которой точно останутся синяки. — Ты как? Снова приятный баритон и Чимин уже смотрит на Юнги, отмечая, что тот не испытывает к нему какой-то неприязни, злости или презрения. Наоборот, он даже с какой-то толикой беспокойства осматривает испуганного омегу, сердце которого готово выпрыгнуть из груди. — Нормально, — отвечает Чимин, а Юнги готов спросить у этого омеги ещё что-нибудь, чтобы тот сказал хоть что-то своим сладким и тягучим голосом, таким омежьим и нежным. Внезапно Мин поднимает руку, чтобы почесать затылок, а Чимин дергается в сторону будто ошпаренный, будто бы его хотят ударить. — Я не буду тебя бить, не ссы. Ты и так слишком жалкий. Бросив фразу, Юнги ушёл в сторону друзей, отмечая, что этого омегу уже зашугали до такой степени, что он никому не доверяет и не знает, что такое, когда не хотят ударить. А ещё Шуга заметил на его запястьях хаотичную россыпь шрамиков, которые в своё время были очень глубокими. «Неужто себя резал? — Думал Юнги, шагая вместе с друзьями и не слушая их беседу. — В прошлой школе тоже гнобили? Он настолько беспомощный что-ли?» Внезапный толчок в плечо и Юнги смотрит на этого бессмертного, но замечает лишь недовольную мину Хосока, который хмурится и что-то ворчит как старый дед. Чонгук куда-то усвистал. — Ты меня слышал? — Хосок складывает руки на груди и смотрит на друга, он явно недовольный тем, что Юнги как в воду канул после того, как помог этому несчастному омеге. Мин поднял на него взгляд и непонятливо посмотрел, надеясь, что бета повторит то, что сказал ранее. — Не слышал. Мин, звонил твой отец и сказал подъехать тебе к нему в офис после учёбы. Там какие-то проблемы. — А-а, без проблем. Спасибо. Чонгук поскорее покинул друзей, желая поскорее увидеться со своим упертым омегой, который ни в какую не хотел признавать истинность и постоянно убегал от альфы, аргументируя тем, что у него мало того, что много дел, так и у альфы нет никаких шансов заполучить его внимание. Гука это бесило. Он не понимал, почему Тэхён от него носится как ошпаренный, прикрываясь тупыми отмазками, которые ну совершенно не катят. Идя по осточертевшему коридору с белыми стенами, вдоль которых стоят железные шкафчики, Гук видит, как Тэхён разговаривает с каким-то альфой с неким нажимом и раздраженностью и старается не закатить глаза от назойливости второго. Чонгук чувствует сладковато-цветочный запах омеги и, слегка улыбаясь, вдыхает его. Ему так нравится этот аромат, который будто кутает и скрывает от всего, что происходит вокруг. — Да отвали ты уже от меня! — Возмущается Тэхён на весь коридор и, пробивая себе лобную долю фейспалмом, раздраженно выдыхает. — Пойми, что ты мне не нравишься. Не. Нравишься. Что из этого тебе непонятно? Чонгук наблюдает за этой забавной картиной, которая одновременно и веселит и бесит, заставляя альфу сжимать кулаки и держать себя в руках, чтобы не подойти к этому поклоннику и не отодрать его от его Тэхёна. — Почему, Тэхён? — Альфа смотрит на Тэхёна жалобным взглядом, пытаясь вызвать в каменном омеге хоть какой-то намёк на согласие, но тот даже и бровью не повел. — Почему?! — Альфа хватает Тэ за плечи и впечатывает его в железный шкафчик, от чего омега хмурится и шипит, скидывая с себя широкие лапы. — Потому что ты долбаёб, — внезапно возникший рядом Чонгук даёт альфе понять, что если он не свалит, то разборки будут уже серьёзными. — Пшел отсюда! Альфа что-то пробухтел, а Чонгук самодовольно улыбнулся, переводя взгляд на Тэхёна, который уже поспешно уходил, даже не оборачиваясь в сторону спасителя. Оставшийся в одиночестве Чонгук, ударил по несчастной мебели кулаком и ужасный грохот распространился по всему коридору, заставляя некоторых впечатлительных дернуться, а особо злых выругаться. Как же его достала эта холодность омеги! Неужели обычное «спасибо» не сказать и не поблагодарить? Хочется закурить. Но он не курит, в отличие от Хоса и Шуги, который выкуривает по пол пачки в день, говоря, что так проще жить. Хоть на что-то отвлекаешься. — Чё пялишь? — Выругался Гук на проходящего мимо школьника, задевшего его слегка плечом. — Ничего, — промямлил тот и поспешил удалиться, чтобы не дай бог не прилетело от злого Чонгука, которого боялась вся школа. Жизнь альфы младшего была похожа на крошечный ад, котёл, в котором варился он сам. Выросший в семье, где папа алкоголик, а отец вкалывает как проклятый на трёх работах, Чонгук не мог вырасти нормальным ребёнком, с не пошатнувшейся психикой. Его часто били, сильно ругали за любые провинности, родной папа проклинал, что он нежеланный ребёнок и что лучше бы он сделал аборт, чем родил такого сына. Несколько раз за то, что он не так посмотрел на него, папа отправлял Гука спать на балкон в ноябре, когда температура уже была ниже нуля. Альфа возненавидел его ещё в возрасте шести лет, когда ребёнок априори не может испытывать таких чувств. Отец часто закрывал глаза на воспитание ребёнка, его волновали только счета, которые он должен оплатить, долги, которые он должен отдать, и всё это требует денег, которых катастрофически не было. Он любил сына и жалел, что не смог обеспечить ему нормальную жизнь, с нормальным детством. Он плакал на кухне, когда маленький Чонгук приходил к нему и, обнимая, говорил, что всё будет хорошо. Отец соглашался и кивал, глотая слезы, которые комом стояли в горле, не давай продохнуть. В шестнадцать лет он перешёл в новую школу, где и встретил Юнги и Хосока, которые были кем-то вроде элиты, постоянно ходили вместе и ни с кем не общались, кроме друг друга. Они заметили Чонгука, когда тот участвовал в драке, где он был один, а противников пять. Он дрался с невообразимой жёсткостью и с остервенением, стараясь сделать удары как можно более больными. Естественно он проиграл, но поколотил всех так, что из пяти двоих увезли на скорой с сильным сотрясением и переломами. Чонгук тогда третьим поехал в больницу со сломанными ребрами и таким же сотрясением. Хосок и Юнги переглянулись, словно поняли друг друга, и направились вместе с этим альфой в госпиталь, надеясь, что они скоро поговорят и всё выяснят. Чонгук проснулся в незнакомой комнате, явно не больничной, а очень даже приличной. Огромная мягкая кровать, на которой альфа никогда в жизни не спал, большие окна, каких он никогда не видел в жизни, только в кино, и двое болтающих ребят. Один рыжий с широкой улыбкой и добрыми глазами, второй с пергидрольными волосами, одетый во всё чёрное. — О, проснулся, — воскликнул рыжий и хлопнул в ладоши, направляясь прямо к Чонгуку. Он сел на кровать и дружелюбно посмотрел, слегка нахмурившись. — Я Хосок. — Я знаю, — буркнул Чонгук, а потом кивнул на Юнги. — А это Шуга. Что я тут забыл? — Мы в восторге от твоей драки, поэтому предлагаем дружбу. — Чё? — Что слышал, — уже говорил Юнги, поднявшись со своего кресла и идя в сторону кровати. — Тебе предлагаем общаться, а там посмотрим. — Вы меня совсем за идиота считаете? — Крикнул Гук и попытался встать с кровати, но боль в ребрах дала о себе знать, поэтому альфа осел на кровать, недовольно шипя. — Вам что-то надо, вот и помогаете. Давайте уже, говорите. — Умный самый, я смотрю? — Мин ухмыльнулся и дернулся вперёд, хватая Чона за подбородок и заглядывая ему прямо в глаза. Альфа поежился и попытался вырываться несмотря на боль, но не получалось, ведь, как оказалось, Юнги в несколько раз сильнее. — Чон Чонгук. Семнадцать лет. Живёшь с родителями, один из которых бухает, после чего избивает, а второй пашет, как проклятый, стараясь обеспечить вас и не дать сдохнуть от голода. Да, у меня корыстные цели, но благие намерения на твой счёт. Я предложу тебе работу с отличным заработком, а ты мне обеспечишь мою безопасность, выполняя мои указания и выезжая со мной по делам. — С чего ты решил, что мне можно доверять? — С того, что вижу, что ты толковый парень, да и интересный к тому же. А нам в организации такие нужны. Поэтому намотай слюни на кулак и решай, с нами ты или нет. — А если все-таки предам? — А тогда будешь смотреть на всё сквозь бетон, — Юнги отпустил подбородок парня и отстранился, коварно улыбнувшись и облизнув губы. Чонгук посмотрел на альфу и сглотнул, понимая, что он не просто понтовый школьник, который форсит по школе, а очень серьёзный человек, с которым лучше не связываться. Переведя взгляд на Хосока и увидев, что тот одобрительно кивает, закрывая глаза, Чонгук выдохнул и согласился на то, чего не ожидал сам. В этот вечер Чонгук стал частью самой большой мафиозной группировки не только Сеула, но и Южной Кореи. К его ужасу, а может и к счастью, альфа получал огромное удовольствие, работая на Шугу и зачищая город. Он стал машиной, монстром, одним из лучших в клане бойцом. Получая приличные деньги, он смог выбраться из топи, из болота, в которым погряз, и ко всему прочему завёл самых лучших друзей, которым доверял, как самому себе. А потом появился Тэхён и всё покатилось в тартарары. Гребаные чувства, от которых он всю жизнь пытался избавиться, всплыли, воспылали и были направлены только на одного человека — Ким Тэхёна, который сейчас сбежал в туалет подальше от сногсшибательного запаха Чонгука. Он не может терпеть этот ванильный запах истинного, от которого ноги подкашиваются. Забегая в туалет, он ополаскивает лицо водой и замечает рядом с собой не то бету, не то омегу, который тщательно пытается отмыть свою белоснежную кофту. — Не ототрешь же, — сказал Тэхён, наблюдая за этим парнем. Забитый, с ссадиной на лице и разбитой бровью, выглядел он не лучшим образом. — Ты всегда молчишь? — Нет, просто боюсь заводить друзей, — не отвлекаясь, ответил он, продолжая тереть кофту, забавно надув пухлые губы. — Я Тэхён, — омега протянул руку, чтобы познакомиться и тут же поймал изумленный взгляд не-то-беты-не-то-омеги. — Чимин. — Классное имя, — Тэхён улыбнулся так широко, что Пак не смог не ответить тем же. Он растянулся в улыбке, и где-то в глубине его души он понимал, что Тэхён ему не причинит боли. Чуйка? Интуиция? Кто знает...