С мыслями о тебе

Церемония посвящения Юнги должна была состояться через несколько недель, в день его совершеннолетия. Хорошей приметой посчитали люди из клана тот факт, что на день рождения молодого господина выпадает первый снег в этом году. На улицах заметно холодало, отчего Чимин уже не мог просто выходить на улицу в одной кофточке, ему приходилось кутаться в свитер и топать в сад, который был окружен домом и покрыт утренним инеем. Морозный воздух проникал в самые лёгкие, обжигая дыхательные пути, отчего хотелось забираться в большой ворот чуть ли не до самых глаз. Чимин облокотился о косяк двери и задумался, глядя на спокойную обстановку в доме. Стать мужем Юнги. Ему так резко сообщили о том, что он станет частью клана, частью этого рода, частью Юнги. Но хотел ли этого альфа? Ведь у Чимина была уже скрытая симпатия к своему спасителю, который из раза в раз оказывался в нужное время в нужном месте, и постоянно спасал его непутевую задницу из разных передряг. Неужели ему действительно нравится Пак со всей этой неуклюжестью, неуверенностью, вечным стеснением и огромными хомячьими щеками? Чимин горько улыбнулся, прижимая руки плотнее к себе, надеясь, что это хоть немного согреет. Как понять, нравишься ли ты альфе как омега, или же как друг? По чему это определяется? — Зачем вышел на холод? — Чьи-то тёплые руки заключили Пака в кольцо объятий и прижали к себе. Да быть не может, чтобы омега действительно нравился Юнги, даже если его действия говорят об обратном. Они же разные, совершенно разные.— О чем задумался? — О том, правильное ли решение приняли наши отцы, если решили, что наш союз будет полезным. — Наш союз в любом случае будет полезным, ибо создан на истинности. — Неужели только истинность играет роль? — Чимин развернулся к Юнги лицом и посмотрел ему в глаза, пытаясь найти там ответ. Ничего. Пустые, равнодушные, без единой эмоции, будто бы мёртвые. Развернувшись снова к Мину затылком, он опустил голову вниз, вновь погружаясь в омежьи глупые мысли. — Ты имеешь в виду, что только истинность смогла привлечь моё внимание к тебе? — Юнги изогнул бровь и выдохнул, образуя белесые пары. — Я даже сначала не уловил твоего запаха, поэтому не могу сказать, что именно истинность стала ключевым моментом, но тем не менее она помогла при заключении договора о помолвке. — Да, я помню, — Чимин вздохнул и потупил глаза в пол, не зная, с какой темой продолжать разговор. — Юнги? — М-м? — Я тебе нравлюсь? — Ты мой будущий муж и жених. Странный вопрос? — И правда… — Чимин не стал докапываться до правды, лишь плотнее прижался спиной к груди Юнги и слегка улыбнулся, наслаждаясь таким спокойным и тихим моментом, когда никто из клана не орёт, что всех постреляли, что не поднимают тревогу и не спешат забирать проституток из очередного клуба. Чувствуя аномально горячее тело альфы, омега прикрыл глаза, ощущая растекающееся тепло, исходившее от Юнги. — Что из себя представляет церемония? — Ну-у, — потянул Юнги и внезапно забрался омеге под кофту, притрагиваясь к его талии замерзшими руками и вызывая у того табун мурашек по всему телу, — это своего рода посвящение, обряд, когда я приношу клятву, тем самым подставляя свою спину под руки мастера. — То есть? — Он набивает мне огромную татуировку с изображением дракона на правой стороне спины, — Юнги провёл ледяными пальцами вдоль позвоночника Чимина, у которого в глазах начинало темнеть от таких интимных прикосновений, будоражащих сознание и затуманивающих разум, — переходящую на плечо и на ребра. — Юнги… — Выдохнул Пак, хватаясь за руки альфы и пытаясь убрать их от своего тела, хотя сам понимал, что ему безумно нравится чувствовать касания Мина, но рано, слишком рано. — Убери… Руки… — Как я могу убрать руки от того, что принадлежит мне? Юнги опалял дыханием ухо омеги, заставляя его дрожать от такого, а сам Чимин, слыша такие слова, готов был упасть на пол, закрыв глаза и списав это всё на сон. Чудесный сон, который не должен иметь конца. Впервые его касались, впервые кто-то дотронулся до его кожи кроме него самого, впервые его хотели и он это чувствовал, ощущая как тонкие пальцы Юнги собственнически сжимают его ребра, оставляя там синеватые следы. Как же Юнги хотел заклеймить Чимина, как же ему хотелось оставить на нём метку, которая начнет сначала чернеть, потом станет немного припухшей от следов укуса, а потом красиво расцветёт на мягкой коже Чимина. Наблюдать за тем как эта омега виляет своей аппетитной задницей, снова гуляя без разрешения по коридорам, было невыносимо, впрочем, как и видеть, то как он наклоняется, убирая вещи, или ставит книги на верхние полки, оголяя милый животик, на который у Юнги, видимо, был фетиш. Весь Чимин, полностью его, находящийся в его власти. Чимин, которого он заметил впервые тогда в туалете, когда омега сдерживал слёзы, опрокидывая челку на глаза, а потом в столовой, когда посчитал его тряпкой, хотя этот малыш был довольно-таки силён духом, хотя и не развит физически, но Юнги было откровенно пофиг. Ему нравилась эта милая пухлость Чимина, из-за которой у него были очаровательные мягкие щечки, созданные для поцелуев, и животик. Господи, да Юнги с ума сходил от этого! Ему настолько осточертели эти плоские и накачанные шлюхи, что трогать Пака было наивысшим удовольствием; ему нравилось целовать омегу, кусая аппетитно пухлые губы, и доставлять удовольствие ему, почему-то совершенно забывая о своём. — Юнги, — выдохнул Чимин альфе прямо в губы, слегка соприкасаясь с ними, и посмотрел ему прямо в глаза. Мин видел там столько желания, вперемешку с неуверенностью, столько нежности, смешанной с похотью, которой, казалось, было пропитано тело омеги, который специально дразнил альфу, не давая ему прикоснуться к столь желанным мягким губам. В одно мгновение маленькая омежка стала эпицентром его жизни. — Что ты со мной делаешь? Юнги резко затащил Пака обратно в комнату, прижимаясь к его губам и наслаждаясь тем, что этот омежка ему отвечает. Мягкие и податливые губы неумело отвечали на поцелуй, чем ещё больше заводили Юнги, для которого какие-то обычные поцелуи превращались в удовольствие. Сколько омег он перецеловал, сколько перетрахал, но никогда так никого не хотел, как Чимина, который нагло ухмылялся в поцелуй, тем самым ещё больше раззадоривая Мина. Прижимая его к себе, требовательно сминая губы и сжимая бедра, Юнги ловил нереальный кайф, схожий, наверное, с наркоманским, когда те вводят новую дозу. Жаль, конечно, что Чимина внутривенно не введешь. Руки альфы опустились на ягодицы Пака и мягко сжали их, чувствуя, насколько они мягкие, и что задница омеги не от тренировок такая, а от природы. Исследуя его тело, Юнги наслаждался мягкостью кожи, её нежностью, будто бы омега специально ухаживает за ней. Проводя пальцами по шее, ключицам, оставляя там багровый собственнический засос, Мин хотел чуть ли не сожрать Чимина. Слушать, как тот сдерживает стоны было сродни пытке, когда пытаешься что-то получить и вроде бы вот оно, перед глазами, но вдруг резко всё обрывается, от чего начинаешь злиться ещё пуще прежнего. А Чимин внутренне взрывался, не понимая, как тело может реагировать на обычные прикосновения, обжигающие кожу, но приносящие удовольствие. Если бы кто-то сказал ему несколько месяцев назад, что он будет целовать самого Мин Юнги, он бы поржал от души и назвал бы этого человека сумасшедшим. Но теперь, чувствуя напряжение между телами, хотелось выть и довольно улыбаться, вцепиться в эти острые плечи и никогда их не отпускать. — Не сдерживайся, — шепнул Юнги, отрываясь от опухших из-за поцелуев губ Чимина, и заглянул ему в глаза, видя в них пелену возбуждения. Он уложил омегу на мягкую кровать и провёл рукой по волосам, нежно целуя его в лоб. Чимина хотелось до боли в паху, но нежность распирала сурового альфу, которому необходимо было подарить её Паку. Ладони блуждали по всему телу, и Юнги, запустив руку в штаны и преодолевая препятствие в виде белья, сжал ягодицы омеги, надеясь, что на этот раз Чимин не будет сдерживаться, но он лишь закатил глаза, чувствуя как по телу пробежала волна, вызывая в нём дикую дрожь. «Ахуительно мягко», — всё что пронеслось в голове у альфы, который тут же начал грубо сминать ягодицы Пака, попутно мажа в губы требовательным поцелуем. Ему нравилось. До безумия нравилось трогать это тело, касаться его, целовать и вытворять с ним всё, что душе угодно, и слышать в голове лишь одну мысль: «Моё».— Я сказал, не сдерживайся. — Юнги, я боюсь… — Чимин вжался в Мина, хватаясь пальчиками за плечи и жмуря глаза, боясь их открыть. «Да что ж такое, милый? А?!», — пронеслось в голове Юнги и он аккуратно отпрянул от Пака, стараясь сдержать себя и своё возбуждение. Он начал нежно поглаживать бедра омеги, стараясь расслабить не только его, но и себя, но выходило как-то не особо хорошо. — Чего ты боишься? — Что будет больно, что я разочарую тебя и не понравлюсь… — Минни, — Юнги взял в руку ладонь Чимина и стал выцеловывать каждый пальчик, пока тот сдавленно хлюпал носом. «Развел драму, когда я уже готов взять тебя». — Эй, всё хорошо. Слышишь? — Пак кивнул и наконец-то расслабил тело. — Будет больно в любом случае, даже если мы тебя подготовим. И разочаровать ты меня не сможешь, поверь, — альфа мягко улыбнулся и лёг рядом с Чимином, упираясь о щеку и сгибая руку в локте. Возбуждение потихоньку уходило, оставляя после себя атмосферу на разговор. Пак действительно был не готов. Морально не готов. И Юнги это понимал. — Я боялся, что ты не поймёшь. — Ну, знаешь ли, мне не очень-то то и хочется, чтобы твой первый раз был против твоей воли. — Ещё б ты против моей воли что-то делал. Когда в школу? — После церемонии. Тебя отправят на следующий день, меня через неделю, — Юнги начал перебирать волосы Чимина пальцами, иногда скручивая их и улыбаясь, словно нашкодивший ребёнок. — Почему? — Пак посмотрел на альфу, хмуря бровки и непроизвольно выпячивая губы. — Потому что татуировка будет заживать долго. — А где я жить-то буду? — В смысле? — Юнги нахмурился, будто услышал самый идиотский вопрос в его жизни. Хотя, так оно и было. — Здесь, естественно. — А папа? — Чимин, если честно, соскучился по Джину, по его заботе, любви и вечной ворчливости, постоянным возмущениям, порой и не по делу, но ставшими такими родными. — Отец пригласил его, как будущего родственника на церемонию. — Да? — Да, — Юнги лёг на спину, закидывая руки под голову, и тут же почувствовал, как к нему прижалось что-то очень тёплое, пахнущее сладким кофе с молоком и тихо посапывающее из-за того, что щеки сдавили рот и носик. Это так… Странно? Странно ощущать вот так около себя тепло человека, который за какое-то короткое время стал почти что смыслом его жизни, в которой абсолютно не было того лучика света, который бы дарил надежду, что не всё в этом мире потеряно. — А ты много людей убил? — Внезапный вопрос застал Юнги врасплох, ибо «вот как отвечать на это?». Не хватит пальцев на руках и ногах и десятков человек, чтобы пересчитать всех. Заметив паузу Мина, Чимин нахмурился. — Нет, я это просто так спрашиваю. — Да я понимаю… — Вздохнул Юнги, глубоко забираясь в мысли. — Много. Довольно-таки много. Понимаешь, это грязный и бесчеловечный мир, который мне, не знаю, нравится что ли. Я в нём вырос, меня в нём воспитали, поэтому всё, абсолютно всё это, для меня норма. — А кто выезжает на всякие там перестрелки? Юнги хрипло посмеялся и, понимая насколько стереотипно мнение о мафии. — Я не занимаюсь грязной работой, для этого есть парни, которые со всем справляются. Но, Чимин, этим давно не занимаются. Мы, в большинстве своём, держим бизнес, да и я скорее управляю этим, а в будущем буду руководить всем, но я понимаю, что будет не так уж и легко. — Но встречаются же задания, на которых приходится убивать людей? — Приходится. И не только мужчин, и не только взрослых. К сожалению, мир криминала таков, что либо ты, либо тебя. Другого города не дано. А я уж слишком люблю свою жизнь, чтобы рисковать ею, оставляя очередного сынка клана в живых, — тон Юнги вмиг стал холодным, будто он говорил с одним из свои подчиненных, а не с омегой, лежавшей под боком. Чимин задумался. Ему было непросто принять жизнь, которой жил клан Мин, но это должно было стать частью его же будущего сосуществования с этими людьми, которые, скорее всего, станут частью и его семьи. Пак испытывал от этого какой-то больной азарт, иногда ловив себя на таких мыслях. — А когда будет наша свадьба? — А не слишком ли много вопросов для одного дня? Я люблю спокойствие и тишину. В ней многое можно услышать… — Не хочешь, как хочешь… — Надулся омега, складывая губки бантиком и отворачиваясь от Юнги, театрально обижаясь, на что альфа лишь усмехнулся, отмечая в голове, что Пак безумно забавный.

***

Как и обещал прогноз погоды, снег выпал утром, падая с неба большими хлопьями, оседая на земле и оставляя после себя мокрые маленькие следы. Церемония должна была пройти успешно. Намджун вдохнул холодный,морозный воздух, и взглянул на серое небо, задумываясь и кутаясь в тёплый большой шарф, подаренный одним вечно бухтящим омегой. Легкое немного болело, да и тугую повязку приходилось всё равно надевать, но остался лишь противный дискомфорт и дикое желание почесать орган изнутри. «Почему у такого солидного альфы нет нормального шарфа?» И действительно, за свои десятки лет службы у Инсона у него всё не было случая купить себе нормальный шарф, чтобы зимой не дрожать, как осиновый лист. А тут очень удачно подвернулся Джин, который и побухтеть, словно старая индюшка, успел и повозмущаться, как настоящий омега. Нам отметил, что Джин очень красивый и высокий, что под стать ему и не могло не радовать. Ожидая омегу у его же дома, альфа успел обойти вокруг машины несколько раз, попрыгать от холода, стуча ладошками по бокам, поговорить по телефону и посидеть в машине. Через минут двадцать вышел сам Джин, на ходу надевая кожаные перчатки и морщась от внезапного подувшего ветра. «Такой милый». Рискует ли Джун? Безусловно. Боится ли он? Да, безумно боится, что потеряет и эту омегу. Тогда можно будет смело ехать в психиатрическую лечебницу, ибо второго такого потрясения сознание альфы не переживет. — Утро доброе, — улыбнулся омега, залезая в машину и пристегивая ремень безопасности. — Утречка, — ответил Джун, даря улыбку в ответ и плавно трогаясь с места. Машина плыла по асфальту, объезжая легковухи, грузовики и фуры, сворачивала на нужные повороты, пока не вырулила на пустую дорогу. — Второй раз уже на такой церемонии. Благо в качестве гостя. Ох, надеюсь, что Чимин счастлив, находясь тут. — Думаю, что у них всё нормально, как минимум, — ухмыльнулся Джун, вспоминая, как Юнги бесился от «тупости» и безграничного очарования Пака. — Как максимум, они просто не будут разговаривать. — Мне так стыдно перед ним. Взял и бросил его в логово волков, — Джин загадочно покосился на альфу и поиграл бровями. — Айщ, что нормальное логово! — Возмутился Нам, поднимая брови вверх и недовольно глядя на Джина, но не смог долго злиться, ибо на такого омегу злиться априори невозможно. — Ты же знаешь обычаи кланов. Если истинный нашёлся, то ведут под венец сразу, если у этого истинного ещё и влиятельные родители, так это даже двойной бонус. — Джун! Эй! Так ты со мной только из-за этого?! — Воскликнул Джин, а альфа расхохотался, говоря, что деньги уж точно не имеют для него значения, но потом замолчал и стал похожим на тучу. — Твой же бывший супруг двоюродный брат Инсона? Он же вроде погиб. — Да, — согласился омега, хмуря свои изящные брови. — И правильно. Карма настигла и его. Не надо было выбрасывать меня в тяжелый период жизни на улицу без гроша в кармане, так ещё и заявить, что я больше не представляю никакой ценности, ибо омега, неспособный к деторождению, бесполезен. Истинность, тоже мне. Не такая уж она и всемогущая, как говорят. Намджун нахмурился, не желая даже слышать о супруге Джина, пусть он и был когда-то влиятельным человеком в мафиозных кругах, это не отменяет того факта, что поступил он по-свински по отношению к несчастному омеге, для которого поддержка в тот момент была самым нужным. Положив ладонь на руку Джина, он сжал её, ловя его благодарный взгляд и тёплую улыбку. Вот так сразу, без всяких страстей и сумасшествия они решили, что быть вместе — неплохой вариант, тем более оставаться в старости одному не хочется никому. Пусть их отношения и не были построены на безумной любви, в первую очередь в них лежало взаимоуважение и сильная симпатия друг к другу, а всё остальное не так важно. Джун подъехал к огромным чёрным воротам, которые спустя некоторое время шумно начали отъезжать в сторону, пропуская автомобиль. Аккуратно въехав во двор, где стояло машин пять, альфа припарковался и, выйдя с грацией кота, галантно открыл пассажирскую дверь, беря Кима за руку и помогая ему встать на землю. Давно он ни за кем не ухаживал, но, чёрт возьми, это было так неловко и захватывающе, словно он вернулся в свои двадцать, когда кадрил омег, ссылаясь на то, что «его батя очень влиятельный». Да уж, забавные времена… Джин прошел в дом, который был возведен вокруг небольшого садика, да и отделан был в японском стиле, что не могло не умилить Сокджина. Ох уж эти замашки японских гангстеров, для которых «лишь бы всё по традициям». В доме было довольно тихо, и лишь шептавшиеся гости нарушали идиллию своими разговорами о будущем наследнике. Омега ухмыльнулся и, гордо подняв голову, зашагал мимо них, и только после этого все внезапно замолчали, узнавая в прибывшем омеге бывшего мужа брата Инсона, который скончался много лет назад, так и не оставив после себя наследника. Киму было откровенно насрать на взгляды этих людей, на их сплетни и идиотские выводы. Тем временем Юнги стоял напротив зеркала, поправляя свою черную шелковую рубашку, то и дело дергая ее за воротник. Рядом хлопотал Чимин, напевая своим сладким голосом какую-то детскую песенку, и весь этот его зефирный образ абсолютно не вязался с жизнью Мина, который словно завороженный следил через зеркало за убирающимся Паком. — Что случилось? — Внезапно спросил омега, поднимая полный беспокойства взгляд на будущего мужа. Он понимал состояние Юнги и искренне ему сочувствовал, предполагая, что ожидает альфу через несколько минут, когда он войдет в зал и поймет, что обратного пути нет, что детство закончилось вместе с его беззаботной жизнью, с которой не очень-то и хотелось расставаться. — Нервничаю что-то я… — Юнги расслабил черный галстук, почти сливающийся с рубашкой. Было трудно дышать. Но был бы не Мином, если бы дал слабину в такой ответственный момент. — Все пройдет хорошо, — улыбнулся Чимин и чмокнул альфу в шею, оставляя там мокрый след, от которого тот поежился. Поддержка Пака сейчас была как никак кстати, но уж перед омегой он точно не покажет, как паникует внутри. — Я буду сидеть рядом всё это время и смотреть на тебя. — Когда это ты стал таким романтиком? — А я им и не переставал быть, Мин Юнги. Надо было узнавать меня лучше. — Ой, ну не начинай, — заулыбался альфа, заключая в объятия мягкий комок счастья, который, к слову, сейчас тоже нервничал, только скрывал это лучше, или же Юнги был настолько слепой и нервный. — Всё, — омега оставил поцелуй на бледной щеке Мина и отстранился. — Я побежал. Надо еще папу увидеть, — он подбежал к двери, а потом ухмыльнулся и обернулся. — Я буду рядом, — шепотом сказал омега и тихо захихикал, закрывая за собой дверь. — Маленький гаденыш. Юнги в последний раз поправил галстук, одежду, и нацепил на лицо маску безразличия, скрывая под ней свои настоящие эмоции. Посмотрев на себя, он увидел в отражении альфу, парня, школьника, наследника и мужа. Холодный блеск в глазах, каменное лицо и хладнокровие, ставшее его спутником по жизни, которая с сегодняшнего дня примет крутой поворот и больше никогда не станет прежней. Лишь он, клан и Чимин.