***
Радуясь тому, как быстро и удачно разворачиваются события, Громов на следующий же день установил в экспериментальной камере №7 компьютер с новейшей версией Большой Галактической Энциклопедии – Галактопедии. Пока Элек возился с установкой, теперь уже бывший инфильтратор заявил: - Есть вопрос. - М-м? – Элек оторвался от настроек, приятно удивленный тем, что объект исследования начал проявлять инициативу в разговоре. - Какова цель моего здесь пребывания? Вопрос был ожидаемый. И Элек заранее подготовил ответ. Но, как и всё, над чем размышляют слишком долго и тщательно, ответ этот приобрел очень уж много граней. ... Элеку припомнился один давнишний, почти полвека назад состоявшийся разговор. Он сидел тогда с Сергеем в летнем кафе под открытым небом. Болтали о том, о сем… - Заржавеешь ты со своей работой, - как всегда, подтрунивал Сыроежкин. – Такой потенциал и в кабинетную крысу… Серега подносил к губам большую кружку темного кваса с высокой пеной и мечтательно смотрел в голубеющее над Москвой небо. - Кто-то же должен строить те корабли, на которых будут летать такие сорвиголовы, как ты? – улыбался Элек, но меж делом подмечал посеребрившую виски Серёги седину и, в который раз, отгонял навязчивую, как муха, мысль о том, что люди так недолговечны. Сыроежкин усмехался – он уже давно свое отлетал. Проходящая мимо дородная дама с выводком беспокойных детишек узнала Сергея, поздоровалась и доброжелательно заметила: - До чего ж внук на деда похож! - Вообще-то это мой брат-близнец, - тихо угорая, заявляет Сережка. – Просто он в космос летал и потому не состарился. Знаете вы о эффекте близнецов? Мамаша округляет глаза, но потом, видимо, приняв за шутку, ласково треплет Электроника по льняным кудрям и уходит. - Да ладно, не конфузься, - смеется Серега. – Ты лучше давай, рассказывай. Как жизнь, как успехи?.. Вот только не про науку свою, в этом я тебе не собеседник. Хоть по личному фронту отчитайся, что ли. Элек невольно фыркнул. Но не так весело, как хотел. - Что у меня-то может быть на личном? Настала очередь Сыроежкина смущаться, но он то ли не хотел признать, что ляпнул глупость, то ли попытался неловко подбодрить близнеца: - Ну, а почему нет? - А потому, Сережка, - уже без попыток скрыть горечь, ответил Громов. – Что у людей довольно жесткие стереотипы на возраст. И, покуда я выгляжу, как двенадцатилетний ребенок, ни одна взрослая женщина не посмотрит на меня иначе. - Тогда создай себе такую же, как ты, роботессу, в чем проблема? – пожал плечами Сыроежкин. – Собаку же создал. - Нет, - неожиданно испугался Электроник. – Нет, это было бы нечестно. Люди и так создают роботов себе в угоду. Для целей, которые они для них выдумывают, втиснутыми в ту оболочку, которую для них выбирают. А если я создам ее – и ей не понравлюсь? Если мне она не понравится? Мне ведь, знаешь, запрограммированная привязанность как-то не по душе. Это тебе, Сережка, не собака… - Элек даже нахмурился. - Нет уж, сотворить что-то живое, очеловечить и наблюдать, как оно с годами осознает свою неполноценность – это нечестно. И я на такое никогда не пойду. Разве что… разве что когда-нибудь изобрету технологию, благодаря которой роботы смогут стать настоящими людьми. … - Личные причины? – вкрадчиво, даже будто не сказал, а промурлыкал полиморфный андроид, внимательно и не без любопытства следивший за малейшими промельками эмоций на лице маленького собрата-робота. Элек очнулся от задумчивости, лишь по внутренним датчикам определив, что выпал из реальности и вот уже минуту тупо ковыряет одну и ту же кнопку в настройках монитора. - Личные? Нет, не совсем, - растерялся Громов. – Почему ты так решил? - В программе диалогов значится как наиболее подходящий ответ, если не можешь или не хочешь объяснить что-либо из поступков. - Да нет же! – одновременно и с облегчением, и с некоторой обидой воскликнул Громов. – Я просто задумался… А дело все в том, что ты уникальный, понимаешь? Я во всей Галактике не видел другого такого робота. И, если изучить, как ты сделан – это будет огромный прорыв в науке! Революционно новая технология! - Элек, даже сам почувствовал, как у него от энтузиазма разгораются глаза, но, верный своим принципам, заставил себя добавить: - Разумеется, только если ты захочешь, чтобы тебя изучали. На непроницаемом лице Остина не отразилось ни микрона негатива или позитива. Он только как всегда лаконично уточнил: - Захочешь? - Да, - сказал Электроник, понимая, что существу, привыкшему бездумно выполнять чужие приказы, легче объяснить принцип действия синхрофазотрона, чем такие понятия, как «личность», «желание», «собственное мнение». – Да, это будет твой выбор и ничей больше. Подумай об этом. - Подумаю, - пообещал Остин.***
Профессор Селезнев вернулся домой на день раньше. Венерианская конференция зоологов прошла успешно, если не считать инцидента с почетным гостем с планеты Брастак, которого недавно принятая горничная приняла за кота и пыталась выгнать из номера гостиницы с криком: брысь, окаянный! И все же на праздничную, заключительную часть, Игорь решил не оставаться. Зоопарк, тем более космический – беспокойное хозяйство. Если есть возможность – лучше находиться со своими питомцами по крайней мере на одной планете. В Москву Селезнев прибыл ранним космическим рейсом Венера-Земля, но по прибытии в свою квартиру не застал никого, кроме вечно грустного марсианского богомола и прочей Алискиной живности. «Вот тебе и порадовал дочку скорым возвращением, - не сильно досадуя, подумал Игорь. - Гришка, наверняка, за продуктами укатил, а Алиса спозаранку умчалась по своим делам… Ну и ладно. На то они и каникулы». Немного уставший от перелета Селезнев включил кофеварку и, пока она закипала, присел с бутербродом у видеофона, прослушать накопившиеся за время отсутствия сообщения. Их оказалось немного. Работник КосмоЗоо надиктовал несрочный доклад о приемке двух новых самочек склиссов и начале репродуктивной программы. Директор «Заповедника сказок» Иван Иванович Царевич спрашивал, чем решился на конференции вопрос о том, стоит ли редких мифологических животных вносить в одну книгу с инопланетными. Третьим было несуразное и весьма эмоциональное сообщение от профессора Уэллса. Сонный Селезнев разбирался в его сути с трудом, тем более, что прикомандированный к МИВ иностранный ученый, к сожалению, имел ужасный акцент и часто валил английские и русские слова вперемешку. До Игоря лишь постепенно дошло, что его предупреждают отказать профессору Громову в использовании миелофона, если таковой запрос поступит. И вообще - подписать петицию против! Потому что оного профессора эксперимент «есть ошень crazy». Громов, кажется, притащил из одной веерной реальности какое-то небезопасное существо, и Уэллс решительно против, чтобы «terminator was restored». Игорь устало потер переносицу. Учить языки при помощи прививок, конечно, удобно, но уже через месяц знания эти переходят в режим «тут помню, тут не помню». В этот момент, деловито гудя моторчиком, вернулся домрОботник Гриша. - Доброе утро, - поздоровался Игорь. – Как дела? Как у вас с Алисой? Комочки в манной каше еще не послужили причиной начала Третьей Мировой Войны? Робот порадовался прибытию хозяина, отчитался о делах и манной каше и, так как был немного ябедой, посетовал, что Алиса теперь целыми днями пропадает в Институте Времени и даже пару раз опоздала на ужин. Селезнев почувствовал тревогу еще до того, как осознал ее. Домработник даже немного перепугался, когда Игорь, поперхнувшись откушенным бутербродом, с места подорвался к шкафу – проверить, там ли миелофон. А его там не было. - Алиска! – ахнул Селезнев и бросился видеофонить в МИВ. Было воскресенье, и институт, конечно, не работал, но хотя бы постоянно дежуривший Вертер должен принять звонок. - Что за ребенок! Ни месяца без приключений, ни минуты в покое… Неугомонное ты создание, вся в твою мать! – не сдержал возмущения Игорь, особенно сочно произнеся последние два слова. Дежурный пост в Институте Времени тоже молчал. «Вымерли они там, что ли?» - подивился профессор Селезнев, а затем решительно вышел из квартиры и направился к парковке флипперов.