Чанёль молчал. Он неторопливо оглядывал всех присутствующих, пока не остановился на Лухане, после чего чуть нахмурился и посмотрел поверх голов.
— Все мы знаем, что за магию надо платить, — начал он, а Сехун напрягся, почему-то сначала подумав о том, что речь зайдёт об Исине, но сам же успокоил себя, потому что это не должно быть связано.
Принц прикрыл глаза, когда после небольшой паузы Чанёль заговорил. Его низкий бархатистый голос так приятно звучал в сочетании с негромким треском костра, что просто невозможно было им не наслаждаться. Воображение вырисовывало самые настоящие картины, создавая будто бы быстро сменяющие друг друга изображения.
Родители Чанёля были из бедной семьи, однако отец, выучившись на врачевателя, смог открыть свою аптеку. Упорство и талант были вознаграждены: там всегда была очередь до самого конца улицы, ведь мужчина нередко удачно экспериментировал со всевозможными травами и не боялся выменивать снадобья у жестоких и не любящих честные сделки троллей на нужную для лечения пыльцу фей. И с того момента началась самая настоящая жизнь, в которой они даже были не раз приглашены на балы, что устраивали в королевском замке. Дом был большим, одежду шили из лучших тканей, а на столе всегда была еда.
Но однажды отец заболел. Он вернулся из очередного похода за калган-корнем, который можно было найти чуть ли не на другом конце королевства, и слёг на следующий день.
С каждым днём мужчине становилось всё хуже, и ни один лекарь не мог помочь. Папа-омега не опускал руки и ездил всё дальше по деревням, чтобы найти хоть какой-нибудь выход. И когда отец перестал приходить в себя, Чанёль решился. Он собрал вещи, попросил соседей приглядеть за больным и пошёл туда, куда мало кто из жителей отважился бы: в пещеру к магу Агератуму. Говорили о том, что уродлив он настолько же, насколько прекрасен цветок, в честь которого назван. Только Чанёль таких растений в жизни не видел, да и не руки шёл просить, чтобы смотреть на внешность.
Маг пообещал помочь, а взамен потребовал первенца юноши. Тот не планировал заводить детей, да и не любил их никогда, поэтому сразу же согласился.
К возвращению отца-омеги альфа уже был на ногах. Про цену волшебного исцеления Чанёль, конечно же, не сказал, и жили бы они как раньше, не начни родители вдруг настойчиво говорить про женитьбу. Они быстро нашли юноше жениха и в конечном итоге поставили ультиматум: либо он заводит семью, либо уходит, куда глаза глядят. Несложно угадать, что предпочёл Чанёль. Уже тогда можно было что-то заподозрить, потому что отцы сами поженились по любви и всегда говорили, что единственному сыну желают того же счастья. Однако Чанёль разбираться с этим не стал.
Долго скитаться ему не пришлось: тогда ещё совсем малочисленная группа Лухана как раз была неподалёку, и его приняли без лишних вопросов.
Когда Чанёль увидел Бэкхёна, то не было никакой искры или чего-то вроде такого. Но о тогда ещё совсем мальчишке хотелось заботиться. Ифань импульсивно пару раз даже чуть не начинал драку, но вскоре успокоился, когда понял, что альфа ничего плохого не сделает. Как он думал. Как они все думали, потому что в какой-то момент у Чанёля в голове что-то щёлкнуло. Не думая раньше о Бэкхёне как об объекте сексуального желания, он захотел его так, что чуть ли не начинало трясти от одного только вида, что уж говорить о запахе. Альфа не понимал, что происходит, но предполагал, что во время течки младшего рядом с ним лучше не находиться. Чтобы не пугать Бэкхёна, молодой мужчина всё обговорил с Исином: тот предупредил, когда в лагере лучше отсутствовать, и пообещал постараться узнать причину подобного обострения.
Их отношения, конечно, испортились. Чанёль много грубил, старался находиться дальше и по возможности вообще не пересекаться с мальчишкой. Его волновал даже не мерзкий поступок, если сорвётся и переспит с ребёнком, а то, что это Бэкхён — яркое солнышко, так нежно и тепло улыбающееся ему при встрече. Становилось плохо просто из-за того, что он представлял, как его будут сторониться и бояться.
Мысль про проклятие посетила его лишь однажды, но юноша решил, что у мага вряд ли хватило бы сил на подобное, и, возможно, это просто какая-то странная болезнь.
Тогда Бэкхёну было четырнадцать. Чанёль благополучно ушёл в нужное время и не возвращался до конца течки, приведя свои мысли в порядок. Он решил, что всё это просто какое-то наваждение, и даже провёл пару ночей с омегами, чтобы смерить пыл. Поэтому после возвращения и следующие несколько месяцев он, как и прежде, смог хорошо общаться с Бэкхёном. Исин снова высчитал нужное время, вот только никто не учёл, что организм может быть совершенно непредсказуемым.
Чанёль слышал, как в давние времена во время течки альфы буквально зверели и готовы были иметь омег без разбора, устраивая драки, будто были дикими животными. Но он и представить не мог, что это случится с ним. Юноша ворвался в палатку Бэкхёна и...
На этом моменте голос Чанёля задрожал. Сехун открыл глаза и тихо выдохнул, успев разглядеть блики от костра на щеках альфы перед тем, как тот вытер слёзы.
Бэкхён, стоявший за ним, глядел на юношу неотрывно и без какой-либо неприязни. Он медленно шагнул назад и взял его за руку. Сейчас слабо верилось, что ему всего шестнадцать, потому что в глазах отражалось абсолютное понимание всего.
Чанёль довольно быстро пришёл в себя и глубоко вздохнул.
— Помню, будто смотрел со стороны и ничего не мог сделать. А из-за своего отношения ко мне он даже никому не рассказал, пока не стало заметно. Я так себя ненавидел, но даже когда хотел хотя бы извиниться, то говорил не то, что нужно, и... Исин сказал, либо я сумасшедший, либо от платы за магию никуда не скрыться. После рождения ребёнка я не помню совсем ничего, а в себя пришёл только в той пещере. Свою вину я признаю, да и последствия вы сами прекрасно можете увидеть сейчас в палате Исина, где они, должно быть, спят. Любое ваше решение я приму как должное. — Теперь Чанёль замолчал окончательно. Слёзы больше не текли по его щекам, а взгляд был направлен на Лухана.
У Сехуна же сжалось сердце. Он не будет врать сам себе, потому что промелькнула мысль о том, что Чанёль мог соврать, но эти люди знают альфу гораздо дольше и явно понимают лучше, способен ли он на подобное.
— Если моё слово имеет хотя бы какую-то значимость, то я хочу сказать, что не виню его, — подал голос Бэкхён, видимо, не выдержав той тишины, что царила вокруг. — И ничего от него не требую.
— Бэкхён, — с укором произнёс Чанёль. Видимо, это они уже обсуждали. Младший только покачал головой. Он всё ещё не отпускал чужую руку, а альфа и не стремился отстраниться.
— Есть кто-то, кто сомневается в словах Чанёля? — спросил Лухан, медленно поднявшись с места. Никто не отозвался. — Ну же, если у вас есть своё мнение, то никто не будет злиться, — уже более мягко произнёс он.
— Я боюсь, что мы всё равно не можем проверить правдивость его рассказа, — произнёс Минсок, тоже поднимаясь с места, чтобы его видели. — Я не знаю, верить мне или нет, но ничто не мешает дать второй шанс. Мы все прекрасно видели, как Чанёль менялся в тот период, что он назвал, а ещё маг действительно существовал.
Следом поднялся Сехун, хотя он и сам не ожидал от себя такого.
— Может, я его совсем не знаю, но, насколько понимаю, Бэкхён общался с ним лучше всего. И сейчас он стоит не на другом конце поляны, а рядом с Чанёлем. Не знаю, что по поводу моего голоса, но я хочу только указать на это. — Выражение лица Лухана на долю секунды из сосредоточенного сменилось на удивлённое, после чего он будто недоверчиво посмотрел на Бэкхёна, а затем окинул взглядом остальных.
— Тогда закрываем этот вопрос? — проговорил он. Все закивали. Чанёль же, явно находившийся последние несколько минут в напряжении, выдохнул и осторожно обнял Бэкхёна, будто боялся, что тот оттолкнёт. Младший прижался к его плечу лбом, а принц отвёл взгляд, потому что это точно не его дело. — Все свободны. И, кстати, предлагаю на ужин открыть бочку с элем: отпразднуем пополнение и возвращение Чанёля.
Сехун не сдержался и улыбнулся под радостные возгласы. Сейчас он окончательно расслабился.
***
Ужин прошёл за разговорами. Сехун слушал забавные истории Минсока, смеялся с Чондэ, набравшегося всего после кружки эля; перекинулся парой слов с Кёнсу, получил объятия от Бэкхёна и рукопожатие от Чанёля (которых после этого тем вечером больше не видел), а затем, немного утомившись, отсел подальше на прохладную траву.
— Ну как ты? — Принц в какой-то степени надеялся, что Лухан к нему подойдёт, и был рад, что не зря.
— Эль отвратительный, — отозвался Сехун, за что неожиданно получил щелбан.
— Ну да, это вам не королевские пойла из лучших ингредиентов, — рассмеялся юноша. Принца это ничуть не задело. Он картинно залпом вылил в себя больше половины своей кружки и тыльной стороной ладони вытер рот, чего не мог позволить себе даже в детстве, потому что всегда получал по рукам.
— Ох, видел бы меня сейчас папенька — хватился бы за сердце, — наигранно печально вздохнул он, отчего Лухан прыснул, а затем и вовсе расхохотался. Он довольно быстро успокоился, а затем неожиданно трезво и серьёзно посмотрел на Сехуна.
— Спасибо тебе. То, что ты сказал по поводу Бэкхёна... я и не подумал об этом. Меня так поразил рассказ Чанёля, что я еле сдерживал слёзы. — Это уже совсем не было похоже на шутку, и Сехун просто кивнул, показывая, что мимо него это тоже не прошло. — Ты и правда много сделал. Особенно если учитывать, что от нас ты получал только плохое. Я даже не знаю, как вообще могу искупить свою вину. — Юноша сделал глоток из своей кружки и зажмурился.
В свете костра он выглядел совсем иначе и был как будто даже красивее, чем обычно. Не был похож на себя, но по-прежнему притягивал не только физически, но и мысленно.
— Поцелуй, — произнёс Сехун то, что давно вертелось у него на языке и тут так неожиданно даже для него сорвалось. Но он и не стал жалеть, решив, что в крайнем случае ему светила бы пощёчина, будь Лухан омегой из высших сословий. Хотя это не имело никакого значения.
— Что? — то ли не расслышал, то ли не мог поверить своим ушам бета. Принц же отступать не собирался.
— Я хочу поцелуй. Может, рану это не залечит, не вернёт все силы, не отправит меня в тёплую и уютную постель в замке, но это то, чего я хочу сейчас. Но ты можешь отказаться, я не заставляю. — Дышать вдруг стало очень тяжело, и на принца будто надели тяжеленные латы, что он примерял прошлой осенью. Те оказались такими неподъёмными, что принц подумал, что умрёт прямо под ними, да и дышать в них было действительно очень сложно.
Лухан смотрел на него, а затем приблизился. Костёр невообразимым образом отражался в его глазах языками пламени, а губы, несмотря на горький эль, всё равно отдавали чем-то сладким.
Сехун подумал, что это будет обычный целомудренный поцелуй длиной в пару секунд, но Лухан и не думал отстраняться. Он прихватил чужую губу своими и слегка оттянул, отпуская и снова прижимаясь.
Принц не совсем вовремя, но среагировал, обнимая Лухана за талию, краем сознания думая, что сейчас получит в бок за такие вольности, но вместо этого зарабатывая только касание горяченных пальцев к своей шее.
Сердце отстукивало такой ритм, что Сехун даже не сразу сосредоточился на ощущениях, теперь уже целуя с напором и не встречая ни единой попытки помешать углубить поцелуй. Прижаться ближе хотелось всё сильнее, но принц позволял себе только гладить пальцами чужую талию.
Не волновало, что их могли спокойно увидеть, не имело значения, что происходило вокруг. Этой крайне звёздной ночью они целовались на поляне и оба чувствовали себя лучше, чем за все дни прошлого года вместе взятые.
***
Бэкхён шёл за Чанёлем, даже не задумываясь о том, куда они направляются. Наверное, учитывая всю сложившуюся ситуацию, ему стоило быть осторожнее, но в тот момент это не имело никакого значения.
Юноша размышлял о том, что только что услышал. Чуть раньше старший рассказал ему то же самое, только без многих подробностей, и сейчас парень даже в какой-то мере чувствовал себя виноватым. На самом деле он уже давно перестал винить Чанёля и попросту скучал по нему, потому что тот был совершенно прав, говоря про особое отношение младшего: тот влюбился без памяти. Он и сам плохо помнил ту злополучную ночь, но знал точно: боли Чанёль ему не причинил. Разве что душевную, после этого только огрызаясь и отказываясь находиться наедине. Всё дошло до того, что юноша пару раз думал сбежать, но его останавливала мысль о том, что здесь его дом, с этими людьми. И без них счастливым вряд ли получится быть. Когда всё стало известно, Чанёля практически выгнали, но Лухан решил оставить его хотя бы до появления ребёнка, запретив при этом подходить к младшему.
— Бэкхён-и. — Мысленно Бэкхён поморщился. Он терпеть не мог сюсюканья. Вернее, юноше даже казалось трогательным, когда его так называли другие омеги, а особенно Исин, ведь от него веяло бесконечной добротой, но от альф звучало чуть ли не как упрёк.
— Что? — немного более резко, чем собирался, ответил юноша, глядя прямо в глаза повернувшегося к нему Чанёля.
— Если тебе хотя бы немного некомфортно находиться рядом со мной, то я уйду. — Весь его вид говорил о бесконечном сожалении, и от этого становилось только хуже.
— Если ты ещё раз хоть раз об этом вспомнишь, то клянусь тебе всем, что у меня есть, Чанёль, я тебя побью, — чуть ли не зарычал он. Подобная фраза позволила наблюдать редкое явление: Чанёль сначала помрачнел, затем задумался, а когда его осенило, то наиглупейшая улыбка расползлась на его губах. И Бэкхёна это подкупило, напомнив время, когда всё было хорошо.
— Тогда, как приличный молодой человек, я должен взять тебя в мужья, — теперь уже снова серьёзно произнёс Чанёль, а Бэкхён подавился слюной, думая, что ему определённо послышалось.
— Скажи, что ты шутишь, — пробормотал он, а старший замер, пытаясь прочитать чужие эмоции. — Чёрт, ты... я об этом, может, и думал раньше, но не таким образом. Я не хочу обременять ни тебя, ни себя. Нет смысла быть вместе только из-за ребёнка. Да ты и меня ребёнком считаешь! — А теперь уже в нём заговорили обида и прошлые мысли, когда он мог не спать до утра, ненавидя всё вокруг за то, что родился так поздно. Разница в возрасте тогда ему казалась значительной. Сейчас она уже меньше бросалась в глаза, но вряд ли отношение Чанёля к нему из-за этого изменилось.
Бэкхён не винил его с самого начала. Он чувствовал, что с мужчиной что-то не так, но не обращал на это внимания. И если бы Чанёль чувствовал к нему что-то особенное, то юноша даже не задумывался бы и не медлил с согласием, вот только для того это явно долг чести. И это даже в какой-то степени ранило, но тут Бэкхён подумал, что всё не так уж плохо, и можно найти компромисс.
Юноша снова посмотрел на Чанёля, что всё ещё ждал ответа.
— Ты невыносим, — вполголоса проговорил Бэкхён и глубоко вздохнул. — Я тебя совсем не понимаю. Но принимаю твоё предложение с условием, что не станем с этим спешить. И мы оба без лишних проблем в любой момент сможем от этого отказаться.
Юноша поджал губы. В его голове сейчас был такой бардак, что даже лучшая гувернантка не смогла бы навести в ней порядок. Но он установил пути отхода, поэтому можно было не волноваться обо всём остальном. А ещё старался быть взрослым и принимать обдуманные решения, ведь теперь на нём ответственность.
Чанёль же, заулыбавшись шире прежнего, впервые за вечер совсем не побоялся шагнуть к младшему совсем вплотную и мягко поцеловать его в лоб. И в эту секунду Бэкхён подумал, что у них всё ещё впереди.
