Аромат лилий

       Звать нет смысла. Просить — глупо. Никто там, наверху, не услышит и не поможет. Его просто больше нет, а с ним и того отрезка жизни, что можно назвать «детством».        Корпорация Шервуда, кстати, не зря стала лучшей. От успокоительного, что супруг сам впихнул в его рот, заставляя глотать, все мысли плавают, словно в замедленной съёмке, а эмоции прибило чем-то глухим и тяжёлым. Дед Алана сказал, что похороны через два дня. Как раз сегодня, когда Кэссиди не мог заставить себя встать с постели. Первый день он не помнил, второй проспал. Сейчас же всё происходило будто бы с кем-то другим, и он наблюдал это отстранённо.        Сегодня. От одного этого знания становилось холодно, а ещё противно от себя. Он валяется здесь, как тряпка, пока Алан где-то там, в наспех купленном дешёвом гробу, и это последний день прежде, чем крышка навсегда захлопнется, и сверху засыплют землёй. Эта мысль заставила Кэссиди подняться, и, зябко закутавшись в тяжёлый халат, мальчик покинул комнату.        Особняк уже жил своей жизнью: вечно занятые чем-то слуги, ароматные запахи с кухни, Августин, что-то чопорно разъясняющий молоденькой горничной, всё как всегда. Только он всё ещё не мог представить себя частью этого дома. Он коротко столкнулся взглядом с дворецким, выдавшим своё привычное: «доброе утро, мистер Шервуд», и поспешно прошёл вглубь коридоров.        Джеральд сидел за столом своего кабинета, сосредоточенный, серьёзный, облачённый в тёмный костюм. Он что, даже дома эту дрянь не снимает? Альфа неспешно поднял взгляд от бумаг на вошедшего. — Кэссиди. Какой неожиданный визит с утра. Что заставило тебя подняться раньше полудня? — Я не сплю до полудня. — Часы говорят обратное. Итак? — Я хочу поехать на похороны Алана.        Шервуд слегка приподнял бровь, а затем, склонив голову, окинул супруга медленным взглядом. — Неверная постановка вопроса. — Я недостаточно ясно выражаюсь? — Вполне, — альфа неспешно поднялся из-за стола, делая пару шагов навстречу. — Но, кажется, я говорил, что твои желания могут остаться лишь желаниями.        Кэссиди задержался на этих серых глазах, ловя тяжёлый взгляд. — Ты плохо усваиваешь уроки, милый. Если ты чего-то хочешь, попроси. Например, чтобы я отпустил тебя проводить твоего неудачливого дружка в последний путь. Ну? Не занимай моё время.        Циничный мерзкий ублюдок! Почему он не мог просто сказать «да»?! — Можно мне поехать на похороны? — Уже лучше. А что касается твоего вопроса. Оригинально. Мой законный супруг приходит ко мне с просьбой отпустить его к любовнику, по кому он беззастенчиво убивается уже третий день. Наверняка же, твой ободранец мчался сюда, чтобы ещё раз устроить стычку с охраной и орать твоё имя во всю глотку. Выходит, ты говорил недостаточно убедительно. А теперь смотри, что получилось. — Откуда ты знаешь?! — О, не беспокойся, я здесь не при чём. У меня достаточно более важных дел, чем возиться с нищим сопляком. Он неплохо справился сам. У мотоциклистов зачастую маловато мозгов, чтобы оценить, что в следующий момент они превратятся в лепёшку.        Шервуд обошёл вокруг мальчика, останавливаясь за его спиной, и коротко усмехнулся. — Итак, по-твоему, я должен просто тебя отпустить? Какой мне интерес в этом? — его пальцы легко прошлись по шее омеги, зарываясь в волосы. — Хотя, — он небрежно убрал руку, — ты задолжал мне кое-что. Ты, видимо, забыл?        Кэссиди обернулся на альфу, глядя в светлые глаза сначала непонимающе, а затем едва сдержавшись от шага назад. Он нервно облизнул губы, отрицательно мотнув головой. Забыл. Да, конечно, забыл! Это совершенно вылетело из памяти, перегруженной толпой страхов и воспоминаний. Плата за то, чтобы выпустить его из той жуткой холодной комнаты! Он поддался, позволил играть собой, ради, как оказалось, одного дня. Стыдно и гадко. И, должно быть, поэтому сознание постаралось стереть эпизод, как он стоял на коленях обнажённым, а рука Шервуда уже легла на пах. Альфа тогда остановился. И от переизбытка эмоций Кэссиди не сумел задаться вопросом, почему. — Верно, — подтвердил его догадку Джеральд. — Ты всё ещё не выполнил то, что обещал. И я имею право потребовать от тебя расплаты в любой момент. Например, когда ты вернёшься с похорон этого недоумка, размазывая сопли. Да, отличный момент. А теперь иди, машина приедет за тобой через час. Иди же! ***        Кэссиди никогда не доводилось бывать на похоронах. На похоронах лучшего друга — немыслимо! Он поплотнее запахнул чёрное пальто, не решаясь направиться к столпившейся у разрытой ямы толпе. — Цветы, мистер Шервуд, — напомнил водитель такси, протягивая ему большой букет белоснежных лилий.       Вероятно, их заказал Джеральд, потому как голову Кэссиди занимало совершенно другое. А ведь и правда — цветы. И именно такие он выбрал бы сам. До последнего в мыслях вертелось: не может быть! А, может, это всё-таки неправда?! Может, это какой-нибудь злой розыгрыш? Пусть так, только бы Алан жил! Но нет, все эти люди, собравшиеся здесь, на шутников не походили.        И, когда он приблизился, все обернулись в его сторону. От этих взглядов не по себе, и он не находил слов. Что говорят, приходя на похороны лучших друзей? Даже банальное «я рад вас видеть» прозвучит, как глупость. Радоваться встрече при таких обстоятельствах — едва ли уместно. Улыбка получилась кривой и жалкой. Переводить взгляд с одного знакомого лица на другое оказалось тяжело. Они все словно ждут от него чего-то, но никто не успевает что-либо сказать — священник начинает свою заученную заунывную речь. Зажать бы уши ладонями и не слышать! Алан достоин большего, чем места на запущенном наполовину кладбище Нижнего города, этих стандартных речей и закрывшейся крышки простенького гроба в семнадцать лет. Увидеть Алана в нём, неподвижным, бледным, неживым — слишком страшное зрелище, и Кэссиди со стыдом признавался себе, что не выдержал бы этого, вновь сорвавшись на истерику, унявшуюся лишь, благодаря успокоительному Шервуда.        Рыхлая земля стремительно скрывала гроб, разделяя для Алана мир живых и мёртвых навсегда. Сверху цветы. И роскошный букет лилий так же опустился на свежую могилу. На фоне скромных гвоздик и хризантем он выделялся слишком явно. — Даже сейчас не можешь не тыкать, что ты выше нас всех?        Кэссиди поднял голову, видя рядом Стива, и сначала не сразу понял смысл его слов. — Что, прости? — Да ладно тебе. Все свои. Что мы, не знаем, думаешь, как ты нас всех за глаза нищебродами считаешь? И сюда явился за показухой, как всегда. — Что ты плетёшь, идиот?! Алан умер, а ты говоришь… — Ага. Умер. Потому что нёсся к тебе, когда ты послал его, заявив, что с таким отребьем знаться не хочешь. — Вмешался Джон, поравнявшись со Стивеном. — Но это неправда!.. — Всё правда, Кэсси, — из-за спин более рослых приятелей вышел Энди, останавливаясь напротив. — Он сказал мне, перед тем, как уехать. — Вот как, — медленно повторил Кэссиди, переводя взгляд с одного на другого. Друзья детства, в которых он верил безоговорочно. Теперь они стояли напротив и были… против него. — И ты, конечно, не мог не рассказать? — по губам скользнула нервная усмешка. — Больше ничего рассказать не захотел?        Он не отводил глаз и чувствовал, как Энди напряжён, стараясь держать лицо. Обвинять, зная, что лжёт. Зная, что поступил отвратительно, и продолжая это делать. Ведь, если сейчас Стив и Джон примут сторону Кэссиди, а не его, он останется совершенно один. — А что ещё? Ни для кого не секрет, что он любил тебя, и поэтому… — Поэтому ты предложился ему, как дешёвая подделка, Энди? На большее не способен, верно?        Слова Кэссиди прервала хлёсткая пощёчина, и от неожиданности он отшатнулся, закрыв щёку ладонью. — Да как ты смеешь?! Как ты смеешь приезжать сюда после того, что натворил?! Алан умер из-за тебя! — голос Энди сорвался на неприятно звонкий, его трясло, а во взгляде читалась неприкрытая злость, смешанная со страхом. — Неправда! Это неправда!        Глаза предательски защипало от слёз, и, прежде, чем они побежали по щекам, Кэссиди бросился прочь. Водитель должен был забрать его через час, но невыносимо находиться здесь хоть минутой более.        Занятно, что Нижний и Верхний город расположены так рядом — стоит лишь перейти через мост. Но, в то же время, они разделены слишком чётко. В детстве это казалось такой мелочью. Ведь ерунда, что у него куртка из дорогого бутика, а ребята донашивают подержанные или купленные на местной распродаже? Какая разница, в каком доме кто живёт, ведь им весело и интересно вместе? У них у всех были планы, мечты, по-детски наивные и масштабные. Стив рассказывал, как изобретёт новые модели машин, Джон обещал стать мэром их столицы, Энди говорил, что откроет лучшую в стране ветклинику, Алан же мечтал стать знаменитым гонщиком. А у Кэссиди каждую неделю возникали новые планы. От звезды эстрады до карьеры блестящего адвоката. И какая разница, что омег на такие должности не берут? Тогда всё это было так неважно.        Сейчас всё это в прошлом. А в настоящем в лицо дует ледяной ветер, когда он, наконец, остановился на другой стороне моста, там, где начинается Верхний город. И можно бы убежать, только бежать теперь некуда. Да и денег даже на билет в ближайший город ему не хватит. Кэссиди достал телефон, пролистывая номера друзей, и находя те, которые, по настоянию Шервуда, оказались внесены в список. — Пришлите машину. Я в Старом Городе. — его голос прозвучал слишком тихо и хрипло, когда на том конце сняли трубку.        Он действительно стоял у самого исторического центра с его узкими улочками, уютными кафе и лавками со всевозможной завлекательной ерундой. Кажется, он не был здесь очень давно, и вот самое время прогуляться. Из-за погоды здесь оказалось пустынно, оно и к лучшему. Ни к чему ловить на себе озадаченные взгляды прохожих.        Кэссиди двинулся вглубь старинных переулков, останавливаясь у пары привлекательных витрин. Стеклянные фигурки ручной работы, красивые, переливающиеся на зимнем солнце, украшения из рубинов во всевозможных вариантах: недаром камень считается одним из символов города. А чуть дальше расположился крошечный магазин, на витрине которого стояли причудливые фигурки, напоминающие не то амулеты, не то магические символы. Как он зашёл в полутёмное помещение, мальчик не заметил, очнувшись от созерцания диковинок лишь, когда рядом прозвучал незнакомый голос. — Доброго дня, молодой человек. Ищете что-то особенное?        Перед ним стоял облачённый в очень своеобразную одежду черноволосый мужчина. Такие носят колдуны в детских фильмах: мантия в пол аляповатой расцветки. Для привлечения внимания туристов? Хотя какие туристы в этой тихой части города? — Нет, я просто посмотреть зашёл, — поспешно улыбнулся Кэссиди, делая шаг назад. — Тогда осмотритесь получше, может, приглянется что-то. — Боюсь, я в этом не разбираюсь. Просто на вашей витрине такие красивые фигурки, и я… — Ах, вы об этих безделушках! Если что-то из них притянуло ваш взгляд, это может быть не случайно. Возможно, вы нуждаетесь именно в таком помощнике, — мужчина захлопотал у стойки, извлекая набор тех самых фигурок в ещё большем ассортименте. — Что же могло вас зацепить? Неразделённая первая любовь, неуверенность в своих талантах, вас не замечают друзья?.. — Да нет же! — перебивая этот поток слов, воскликнул Кэссиди и сделал небольшой шаг к выходу. — Ну да, конечно, — владелец магазина хлопнул себя ладонью по лбу. — Постойте-ка. — Он поспешно приблизился, оказываясь слишком близко. — Что вы… так на меня смотрите? — Кэссиди с недоумением отметил, будто мужчина принюхивается, стараясь что-то уловить, чтобы продолжить свою крайне странную речь.        Запахи друг друга чувствуют альфы и омеги, беты, один из которых стоял напротив, этого лишены. Словно читая его мысль, мужчина улыбнулся. — Некоторые беты, которые чувствуют запахи других, могут уловить кое-что ещё. Вашу ауру, то, что вам предначертано.        Кэссиди усмехнулся. Дешёвый розыгрыш для доверчивого покупателя? — У меня нет денег на… — Ваша аура очень необычна, юноша. Я бы сказал, неправильна. — Я проклят и на мне венец безбрачия? — Нет, вы ведь уже замужем. — Кэссиди осекся, чуть внимательнее взглянув на мужчину. — Ваш запах имеет нотки лилии. Немного резкий, дурманящий. Одних восхищает, у других вызывает головную боль. Один из тех ароматов, что не оставляет равнодушным, в том или ином смысле. Но есть ещё кое-что. Вы только не пугайтесь. Издавна лилии считаются цветами смерти. Красивый цветок, источающий яд, если держать слишком близко. — Увлекшись собственными размышлениями, мужчина не обращал внимания на то, как изменился в лице его гость, продолжая тягучим ровным голосом. — Подобный запах присущ тем, чьё рождение ознаменовано смертью. Не было ли ваше омрачено гибелью кого-то из близких?        Кэссиди растерянно кивнул. — Мой папа… — Всё верно. К сожалению, это закономерно. Вы будете терять тех, кто вам дорог. Снова и снова. — Нет! Я не желал никому смерти! Я не виноват в смерти Алана! — Конечно, нет. Это всего лишь ваша судьба. Как быть богатым или бедным, везучим или неудачником, так и вы… — Я отказываюсь слушать этот ваш бред! Не знаю, где вы узнали обо мне, кто вам сказал, но это ложь и дешёвые фокусы! Я не верю ни единому вашему слову!        Кэссиди выбежал из магазина, громко захлопнув дверь. Он и сам чувствовал себя виновным в смерти лучшего друга, но за сегодняшний день в этом его попытался убедить чуть ли не каждый встречный. Он ведь меньше всего на свете мог желать Алану смерти! — Это нечестно! Я не хотел! Я не… — мальчик закрыл лицо руками, пытаясь вышвырнуть из головы жутковатые слова того типа. — Конечно, нет, — Кэссиди вздрогнул, оборачиваясь на неожиданного свидетеля своего срыва.        Ричард Тейлор. Сводный брат супруга стоял напротив, и, кроме них двоих, на этой маленькой старой площади не было ни души. — Вы?.. Как вы… — Ты сам просил приехать за тобой. — Но я думал, будет такси.        Тейлор улыбнулся, подходя ближе. — Так будет сохраннее. Прости, я стал невольным свидетелем. Знаю, тебе нелегко сейчас. Поехали, развеешься.        Предложение звучало… странно. Они с Тейлором практически незнакомы. Да, на свадьбе и после Кэссиди казалось, что его взгляд выражает поддержку. Но мало ли, что кажется? Пусть он и пошёл за ним после того срыва на приёме, что было потом, не возникало желания вспоминать.        Однако, сейчас перед ним стоял выбор: отправиться в строгий особняк, где Шервуд обещал потребовать с него отвратительный «долг», или же сесть в машину Тейлора и уехать от всего. Второй вариант выглядел слишком соблазнительно. Шервуд устроил бы очередное жуткое наказание, узнай об этом. Но ведь Шервуда здесь нет. — Поехали.        Тейлор открыл перед ним дверь своей машины, и уже через минуту они тронулись. Куда? Кэссиди не задержался на этом вопросе, да и неважно это. Сейчас его захлестнула болезненная потребность в безопасности, хотя бы в её иллюзии. Тейлор не обвинял, не ставил условий, говорил о какой-то ерунде, явно стараясь отвлечь от давящих мыслей. Кэссиди пытался улыбнуться, что-либо ответить, но слова не давались, а глаза гадко щипало, стоило ему вернуться мыслями на кладбище, к друзьям, теперь уже бывшим. Должно быть, видя это, Ричард постоянно говорил, не позволяя уйти в себя. — Видишь ту башню? С ней связывают одну красивую легенду. Король прятал там своего сына-омегу от посторонних глаз. Якобы тот был уродлив, и, кто взглянет на принца, будет проклят. Но пришедший в город завоеватель не побоялся слухов, как не побоялся и лишить жизни всю королевскую семью. Он пошёл в башню, чтобы расправиться с последним наследником короля, но, увидев принца, не смог поднять на него оружие, восхищенный его красотой. — Ага, якобы тот был его истинным. Бла-бла. Истинных не бывает, это всё сказки. А принц, кстати, не так уж красив, я видел его портрет в музее. — С тобой, конечно, не сравнится. — Тейлор хохотнул, бросив на мальчика быстрый взгляд. — Значит, не любишь романтические легенды? — Нет, они для девочек и сопливых омег. И это всё глупости. Ну кто вообще в это верит?! — Как категорично, — мужчина улыбнулся. — Но, что бы ты ни говорил, наверху той башни есть отличный ресторан с видом на весь город. Не хочешь перекусить?        Кэссиди бросил взгляд сначала на башню, затем на Тейлора. Прозвучало заманчиво, и в компании альфы было легко, совершенно не хотелось прерывать это ощущение, вновь оказываясь в мире, где единственная мысль — его вина в смерти Алана и мерзкий долг супругу. — Значит, не против? Тогда готовься выбирать самое необычное блюдо, какое только захочешь.        Мальчик улыбнулся в ответ, но затем при мысли о еде стало тошно. Он будет наслаждаться пищей в дорогущем ресторане, пока его друг только что отправился на корм червям? Слушать эти лёгкие рассказы Тейлора, стараясь делать вид, что всё хорошо, и в какой-то момент веря в это? А потом он вернётся в особняк, и Шервуд смачно окунёт лицом в грязь. — Отвезите меня домой, пожалуйста.        Ричард внимательно посмотрел на него, притормозив на светофоре. — Уверен? — Да. Так будет лучше. — Тебе не стоит сейчас оставаться одному. — Спасибо, но я справлюсь. — Кэссиди изобразил улыбку, столкнувшись взглядом с тёплыми карими глазами.        Машина развернулась, направляясь мимо центра, за город, туда, где среди белого снега возвышался особняк Шервуда. Возвращаться не хотелось, настолько, что он готов был упереться в эти высокие чёрные ворота с криками «не пойду», но после случившегося это единственное место, где он должен находиться. — Запиши мой номер на всякий случай, и не стесняйся, звони в любое время. — приостановившись чуть поодаль, произнёс Тейлор. — Спасибо, — Кэссиди достал смартфон, быстро забивая цифры, а затем поднял взгляд на Ричарда. — Почему вам не плевать? Я ведь… — Ты необычный мальчик. И мне хочется чаще видеть твою улыбку.        Кэссиди задержал взгляд на нём ещё на пару секунд, а затем, коротко попрощавшись, вышел из машины.        Дорожка, ведущая к особняку, казалась особенно длинной, или это он шёл слишком медленно. Августин встречал на пороге со своим этим занудно-услужливым выражением лица, пошире открывая высокую дверь. — Мистер Шервуд ждёт вас у себя.        Кэссиди кивнул, вручая дворецкому пальто, и, не останавливаясь более, поднялся вверх, к той самой спальне, где в первую ночь приложил Джеральда будильником по голове. С тех пор он так ни разу и не был там. Альфа стоял посреди комнаты, словно дожидался супруга заранее. Как всегда в тёмном костюме, идеально собранный, с непроницаемым выражением на лице. — Как всё прошло? — буднично поинтересовался он. — Сносно. — Сносно? Это всё? Не посвятишь меня в детали своей развлекательной поездки с Ричи? Хотя ты прав, это лишнее. На колени.