Недосказанное и пересказанное

«Ну что ж, хотя бы она не леди Хэйфорд», — было первой мыслью, промелькнувшей у него. В последнее время невест ему подбирали хоть куда — одна другой моложе, — вот он и опасался, что так и до Эрмезанды, четырёхлетней вдовушки, дело дойдёт. Но всё кончилось относительно неплохо. Ширен Баратеон добровольно ушла в септы, не успев расцвести, и все разговоры о свадьбе с ней прекратились. Отпал вариант с бывшей принцессой — Мирцелла теперь носила фамилию Уотерс, и если б не добросердечие дядюшки-карлика, быть бы ей вовсе бесправной простолюдинкой. Однако, хотя лорд Тирион и приютил свою последнюю выжившую родственницу, о свадьбе с великим домом уже не могло быть и речи. Тот же Тирион разыскал и свою жену. Разыскал в Долине — и через несколько дней объявил брак недействительным. Все поражались: это каким же нужно быть болваном, чтобы упустить такую красавицу, да ещё и из Старков?.. Впрочем, поражались за глаза: тема женитьбы почему-то стала для Тириона со времён его побега из Гавани такой болезненной, что он начинал свирепеть при любой попытке с ним об этом заговорить. Злить Десницу нового короля никто не хотел. Как бы то ни было, Санса Старк, конечно, недолго оставалась в девицах. Лорд Мейс, узнав о её разводе с карликом, немедленно напомнил Уилласу о том, что когда-то его на ней почти женили, планы сорвались чуть ли не в последний момент — а не исправить ли ошибку? Вот тогда Уиллас и согласился, заметив про себя, что дело не дошло до леди Хэйфорд. До приезда невесты он припоминал, что ему когда-то писали о ней Маргери и бабушка. Маргери выражалась помягче Королевы Шипов, но в главном они сходились: девочка красива, очень любезна, правда, несмотря на всё пережитое, наивна по молодости. Вдобавок она по уши влюблена в Лораса, писала бабушка. Чуть не заплакала, когда я сказала, за которого из вас она выйдет. Но ты с ней о книжках своих говори побольше, и она образумится. Задатки у неё есть. Прибывшая в Простор леди Санса мало чем напоминала ту наивную девчушку, которую Уиллас представлял себе тогда. Высокая, статная рыжеволосая красавица со льдисто-голубыми глазами и холодной улыбкой — издалека покажется южанкой, а на деле настоящая Старк. «Понятно, — уныло подумал Уиллас. — Может, в тринадцать лет она мне и подходила, но сейчас ей место там, в их замороженной глуши». Нет, почитать-то он о Севере любил, многие легенды ему очень нравились — но именно, что он читал и радовался, что сам, к счастью, там не живёт и жить не собирается. Когда Леонетта, жена Гарлана, представляла их друг другу, взгляд этой ледяной принцессы потеплел — и Уиллас был приятно удивлён тем, что она даже не посмотрела на его кривую ногу. Конечно, побывав замужем за Тирионом, никто бы не обратил внимание на какую-то мелочь — подумаешь, нога в колене чуть изогнута, — но тем не менее. Любопытных, сочувственных и презрительных взглядов на него бросали и так предостаточно. — Вы не хотите ли посмотреть на моих ястребов? — предложил он. — С удовольствием, милорд. Оставшись навсегда хромым, Уиллас восхищался быстротой в других — особенно стремительным полётом птиц или резвым бегом лошадей. Он гордо показывал невесте одного ястреба за другим и сам заворожённо смотрел, как они взлетали с его руки, стрелой взмывали в небеса и по свистку или хлопку возвращались обратно. — Они быстры, как молния, — вздохнул он и тут же смутился: леди Санса всё равно его не поймёт, скорее сочтёт, что он жалуется. Вот уж какого впечатления произвести не хотелось — калеки-брюзги. — У меня тоже когда-то была своя питомица, — тихо произнесла девушка. Уиллас обернулся. Санса с затаённой грустью глядела на кружащихся и сидящих вокруг него птиц. — Правда? — с интересом спросил он. — Кто? Лошадь, наверное? — Лютоволчица, — ответила Санса. — Я звала её Леди… Такая красивая, с серебристо-серой шубкой, такая ласковая. Совсем щеночек. Она уже выучила своё имя, ела у меня с рук… Последовало молчание, нарушаемое лишь тихим клёкотом и шорохом крыльев ястребов. Уиллас смутно вспомнил, что у Джона Сноу и Рикона Старка — последних выживших членов семьи леди Сансы — вроде бы тоже живут огромные свирепые волки. — Я её очень любила, — прошептала девушка, и на глаза её навернулись слёзы. Словно ледяная статуя растаяла под весенним солнцем. Уиллас, неловко опираясь одной рукой на трость, протянул свободную руку и положил ей на плечи, привлекая её к себе. — Простите… — сказала, спохватившись, Санса, вытирая глаза. — Она… её… её убили по приказу королевы Серсеи, давно уже, мне одиннадцать было. Просто я увидела, как ваши ястребы к вам ласкаются, вот вдруг и вспомнилось. Она взяла его за руку и лёгонько сжала, благодарно улыбаясь. – Как я слышала, у вас есть и племенные кони? Мне было бы очень интересно взглянуть и на них, – она снова перешла к прежней холодной вежливости, но Уилласа это уже не коробило, как прежде. – Я буду счастлив показать их вам, миледи. Кстати, если кто-нибудь из моих скакунов вам понравится, он ваш. Можете считать ранним свадебным подарком. Санса звонко рассмеялась, и в голубых глазах заблестели огоньки, а похожее на маску лицо опять ожило, на сей раз от радости. «Ты ещё оттаешь и расцветёшь у нас, бедный ледяной цветок», – думал Уиллас, пока они шли к конюшням. Со стороны выглядело так, будто он, по правилам приличия, поддерживал Сансу за руку, но на самом деле он ощущал, что её тонкая, но сильная рука осторожно поддерживала его.