Недосказанное и пересказанное

Свадьба такая тихая, поспешная и унылая, что, кажется, последние нищие гуляют веселее. До этого молодожёны виделись много лет назад, во время приезда короля Роберта в Винтерфелл, и в их жизнях изменилось столько, что сейчас их просто не узнать. «Если бы он был таким, как тогда – красавчиком с хитрой улыбкой, играючи пускавшим стрелы в цель, вгонявшим своими шутками всех в краску, насколько мне было бы легче быть счастливой! – думает невеста. – А если бы меня не ранили в Дорне, я была бы теперь красавицей не хуже мамы и приглянулась бы ему сразу… Ох, я его хотя бы помню таким, каким он был; а он-то меня наверняка забыл напрочь – я тогда была совсем ребёнком…» – Прости, Мирцелла, – обнимает её на прощание дядя. – Если бы я мог, я нашёл бы тебе лучшего жениха… самого лучшего в Семи Королевствах… Она не так глупа. Она понимает, что им с Теоном ещё вообще повезло, что они остались живы. Он когда-то был наследником Железных Островов, она – принцессой, а теперь оба стали презренными отбросами, ненавистными если не всем, то многим. Теона спасло только то, что за него просили сестра, Джейни Болтон и – вспомнив былую дружбу – Джон Сноу. Мирцеллу выручило покровительство дяди Тириона. «Избавились от нас, от обоих разом, задвинули в угол – очень удобно…» В постели, конечно, не происходит ровно ничего. И на вторую, и на третью ночь Мирцелла не получает от мужа даже поцелуя. Через неделю они отплывают к одному из мелких Железных Островов, который вручили Теону. Вместо крепости – большой каменный дом, вокруг него – деревушка. И всё. Но жители принимают новых лордов относительно благосклонно. Теон, однако, правлением занимается мало, предпочитая во всём соглашаться с Мирцеллой. Ей страшновато – править в одиночку сложно, пусть твоих подданных и не больше сотни. Но супруг возобновляет упражнения с луком, и Мирцелле это нравится: во время них он похож на себя прежнего.

***

– Милорд, нам… нам нужны наследники. Я понимаю, что я изуродована, но, хотите, я закрою себе чем-нибудь лицо? Или вы глаза закроете? Я внизу устроена не хуже других. На мгновение Теон поворачивается к ней, но тут же его лицо искажает такая гримаса, что ей становится жутко. – Будет больно. – Не будет. Я подготовлюсь, – Мирцелла кладёт себе руку между ног. Неприятных ощущений, конечно, не избежать, но она может неплохо притворяться и запросто убедит мужа, что он вовсе не причинил ей боли. – Больно. Грязно. Я подлое, мерзкое, вонючее существо, – вдруг прорывает Теона. – Я недостоин касаться вас, миледи. У Мирцеллы сердце обрывается. Она слышала о том, что пришлось ему пережить в плену у Рамси Болтона, но в подробности её не посвящали. Она не думала, что всё настолько плохо… Потухший взгляд, непереносимое страдание на лице… Неужели это не исправить? Она протягивает руку и касается его лица: – Милорд… Теон… – Не надо, миледи, – он отшатывается. – Разве вы не знаете, что я натворил? Я предатель и ничтожество. Мирцелла тоже не выдерживает. Она всю жизнь была милой и ласковой девочкой, сначала искренне, потом не совсем, но от вечной сладенькой улыбки в какой-то момент сводит губы. – Ну а мне что прикажете делать? Я тоже не в восторге – ни от вас, ни от этого стылого островка, которым вы, железнорождённый, даже не интересуетесь, ни от моей собственной судьбы и той славы, что бежит впереди меня! Или вы не знаете? Моя мать – безумная королева, отец – пьяница и узурпатор, настоящий отец – цареубийца, я сама тоже пыталась захватить трон! Теперь мой единственный шанс – основать в этой дыре приличную династию, но мне подсунули мужа, который только и делает, что жалеет себя! – Нет! Меня не стоит жалеть, я предатель... – Который даже не пытается загладить всё то, что наделал! Да, вы спасли леди Джейни, так что же вы на этом остановились? Раз вам даровали жизнь, распорядитесь ей как следует! А вы бросили на меня управление этими рыбаками, мне надо решать, стоит ли выполнять ваши обряды в полузамёрзшей воде, считать ли девушку из Простора солёной женой, если брак был заключён в септе, стоит ли одноногому парню идти в плавание, я должна разбираться в тысяче разных вещей – хотя я знать не знаю всех этих обычаев, а объяснять мне никто не хочет! – Заключённый в септе брак незаконен, – машинально отвечает Теон. – Теон, я вас умоляю, выпадите из своего оцепенения. Вы думаете, вы один такой? Мне чуть ли не каждую ночь снятся бедный сир Окхарт и все, кто погиб из-за меня в Дорне. О том, что на совести пусть не у меня самой, но у моей семьи, я и не говорю. Мы сейчас можем ныть об этом до бесконечности, и так ещё лет тридцать будем ныть. Вы хотите, чтобы мы такими и запомнились потомству? – А что мы можем сделать-то? Здесь, на Локсмаунте, – так зовётся их островок, – у нас ничего путного не выйдет. Тем более я совершенно не... – Молчите. Забудьте обо всех своих «не». Болтоновские дряни абсолютно не заслуживают того, чтобы вы так долго их вспоминали.

***

Их штандарт – золотая чайка и чёрная лодка на лазурном поле (совмещать кракена и льва было бы верхом нелепости, да и зачем, когда их фактически изгнали из собственных домов?). У них новая фамилия – Грейуотерс. Мирцелла так и так бастард. На них по-прежнему вежливо не обращают внимания – им шлют воронов только дядя Тирион, которому звание Десницы позволяет вольно толковать указы королевы, да Аша, для которой правила отродясь не были писаны. Золотых дворцов на Локсмаунте не возвели, да и в политике он особой роли не играет – и Мирцелла понимает, что в ближайшие годы лучше так в тени и оставаться. Золотая чайка – её эмблема. Она разбирается со всеми повседневными и не очень делами острова и следит за флотом – маленьким, но вполне приличным. На Островах она давно освоилась, и её, несмотря на золотые кудряшки и зелёные глаза, считают за местную. Если её уважают, то Теона побаиваются. Он выглядит лучше, чем в день свадьбы, но так и остался очень мрачным и замкнутым. Мирцелла – единственная, кто всегда может с ним управиться. После деда и дяди Станниса – самых неулыбчивых людей королевства – у неё хватает опыта. Теон – капитан их флагманского судна, «Летящего стрижа». Он любит плавания на север, даже наладил нечто вроде торговли с одичалыми – одними из немногих, кому нет дела до интриг Вестероса и кто приветливо общается и с Мирцеллой, и с её мужем. Когда супруг ей улыбается – а последний раз он это сделал, когда их маленький первенец Сигфрид выучился плавать – Мирцелла на миг видит прежнего Теона, дерзкого и неунывающего, и в такие моменты она сильнее всего верит, что когда-нибудь они смогут окончательно всё исправить.