Недосказанное и пересказанное

Мой жених мало того что бобр, так ещё и с мел. Из перловки

– Дорогая моя жена! Как же я рад, что мы всё-таки оставили этот Риверран и вернулись в твой родной Утёс! Ты умница, и я тебя люблю больше всех на этом свете! Знаешь, твои изумрудно-зелёные глаза прекраснее всего, что я когда-то видел. И поэтому я предлагаю тебе устроить праздник в честь наступления весны и годовщины нашей свадьбы! Эммон Фрей закончил свою речь тем, что эффектно простёр руку к пустому креслу. Потом он немного подумал и помотал головой: – Нет. Слишком коротко. Гхм! Гхм-м! Милая Дженна, я так невероятно счастлив, что благодаря твоему незаурядному… – Что? – в комнату заглянула она. Свет его души, услада его взора (очень на булочку была похожа, вроде тех с орехами и изюмом, что он так любил!), его златокудрая супруга. Эммон набрал в грудь воздуха… – Ты что, нырять собрался? Я слышала, ты меня звал – в чём дело? Эммон сдулся, как парус в штиль. – Я думал, милая, что мы можем устроить пир, – промямлил он. О годовщине свадьбы сказать ему уже не дали. – Пир?! Да ты хоть раз думаешь о том, какие у нас были расходы за всю войну? – Дженна нависла над ним, и он восторженно подумал, что она сама чем-то похожа на огромный военный корабль. – Ты думаешь о том, что имеющиеся жилы истощились, а для поисков новых у нас мало людей? Ты вообще о чём-то думаешь?! – Не-ет, – ляпнул Эммон. – Оно и видно! – Э… Дженна, я хотел сказать… – попытался он снова. – Ну что ещё? – Сказать… сказать… что… Дженна опёрлась на стол, нетерпеливо глядя на него. Её локоны отливали рыжим в свете очага. – Сказать… что… я попрошу сейчас накрыть обед, – сдался он. – Отлично, – милостиво сказала Дженна. Покушать она любила не меньше него. За обедом, надеясь, что вино придало ему храбрости, Эммон пошёл на риск в последний раз: – Дженна. Гм. Я давно хотел сказать, что… э-э… я так люблю… Она подняла светлые брови, всем своим видом показывая, что готова его выслушать. Эммон заёрзал на стуле. – Люблю… баранину, – уныло закончил он, съёжился и уткнулся носом в бокал. Дженна закатила глаза. «Вот ведь слабак! Он неисправим!» – думала она. «И когда я наконец скажу ей, какая она замечательная? – терзался он. – Сорок лет, ведь сорок лет женаты, и каждый день одно и то же!..» Он случайно столкнул локтём блюдо с салатом, и Дженна устало вздохнула и послала за слугой. – Смотри, что перед тобой на столе! Как ребёнок ведёшь себя, и ведь до сих пор! Как вас в Близнецах вообще воспитывали? Если воспитывали! Эммон думал о том, какой красавицей она становится, когда сердится…