Сказание об Альтерне

Едва над Ксианией забрызжел серый рассвет, Одри и ее новоприобретенная спутница покинули придорожную таверну и двинулись в сторону железнодорожного вокзала.Одри бросила прощальный взгляд на просыпающийся город. Серое туманное марево заливало воздух, как густое молоко, сквозь которое неразличимы были шпили башен и крыши домов. Одри слышала об антициклоне, пришедшем с севера и принесшем с собой холод и безветрие; дым от фабрик и заводов не рассеивался в воздухе, и это грозило серьезными последствиями горожанам, и без того страдающим вечным кашлем и простудой от сырости и тумана. За девятнадцать лет жизни Одри порядком надоела эта погода, эти жители, постоянный шум медных машин, рёв дирижаблей и грохот паровых установок. А увиденная вчера трущобная нищета и гниение, заставившие ее сердце сжаться от жалости, и вовсе вызывали желание уехать навсегда, не задерживаясь здесь более ни секунды. — Идем, — холодно и уверенно бросила она. *** На обширном мощеном перроне было промозгло и неуютно. Стояло хмурое, непогожее осеннее утро. Серая туманная дымка, еще не успевшая развеяться, обнажала рваные кусочки низкого бледно-голубого неба. День обещал быть пасмурным. Редкие прохожие сновали туда-сюда, садились и выходили из вагонов, встречали и провожали приезжающих. Дамы кутались в пуховые накидки и шали, джентльмены плотнее запахивали сюртуки и плащи. Гигантская паровая громадина из железа и стали уже стояла на рельсах, готовая к отправке, и дожидалась пассажиров. Диана протянула билеты вежливо улыбающемуся контроллеру. — Счастливого пути, дамы, — проверяющий улыбнулся еще шире. В полупустых вагонах поезда расположились пассажиры самых разных сословий и рас: были здесь и люди, и ксианцы, и метисы, кто-то вовсе был больше похож на животных, а иные выглядели как люди, но с кожей странного цвета. Кто-то играл в карты, кто-то изучал в окне окрестности скучающим взглядом, некоторые спали, сидя или полулежа, или вполголоса разговаривали о чем-то. Девушки проследовали в свое купе и разложили багаж по полкам. Когда раздался свист машиниста, известивший об отправлении, и поезд с легким толчком тронулся с места, Одри почему-то почувствовала странное облегчение и душевный подъем. Все её тревоги, печали и страхи на время отступили, на душе стало легко и свободно, будто бы исчезли тяжкие многолетние оковы. Ей хотелось бесконечно вот так ехать — неважно, куда — глядеть в окно и ни о чем не думать. Хотя… подумать-то ей как раз было о чем. Например, о вчерашнем происшествии. Будучи частью аристократии, К’Тау до этого не доводилось видеть, как живет простой люд, и увиденное вчера просто ошеломило ее. Кроме того, Диана многое успела рассказать о жизни рабочего класса в Ксиании и о разрухе и мелких гражданских войнах в Нижнем Мире. И эти рассказы поразили Одри в самом неприятном смысле этого слова. Ей было непонятно, почему король и королева, зная о подобном неравноправии и нищете, даже не пытаются ничего с этим сделать. Почему простые работяги, трудясь в поте лица с утра до ночи, едва в состоянии иметь обед, в то время как аристократия и знать предается безделью и светским развлечениям, обсуждая на балах свежие сплетни. Условия на фабриках и заводах были ужасными, и некоторые умирали, работая без отдыха по шестнадцать часов в день, даже не доживая до среднего возраста. Из-за сбоев в работе механизмов люди нередко калечились, и став ненужным, неспособным больше работать, очередной несчастный оказывался на улице, вынужденный просить милостыню и умирать от голода в трущобах. Изготовление протезов было дорогостоящим и сложным делом, лишь богатеи могли позволить себе подобное, и никто не думал раскошеливаться на простых рабочих. Сломанную деталь машины всегда можно заменить. Честные простые граждане отдавали свои жизни, чтобы аристократия могла роскошно пообедать, чтобы в гигантских машинах крутились медные шестеренки и исправно работали все пружины и винтики. Весь этот город… нет, вся система была просто огромным механизмом, безжалостно пожирающим свои собственные сломанные части, и личность в нем была не более, чем просто деталью. Винтиком, обеспечивающим работу машины. Одним из тысячи других таких же винтиков и шестеренок. Одри стало совестно. Ведь она сама была из знати, но, увы, не могла ничего изменить. И, поделившись своими соображениями с Дианой, она решила задать главный мучающий ее вопрос: почему? — На Ксианских островах власть находится в руках у сильных. Те, кто вроде нас с тобой, ничего не значат. В других частях света все иначе — даже самый ничтожный может изменить всё. Но здесь, — она грустно улыбнулась, — мы бессильны против системы. — И что ты предлагаешь? Смириться? — Всегда есть два пути: либо идти против системы, либо прогнуться под нее. — Но разве нет другого выхода? — Ну, — таинственно продолжила Диана, — есть и третий вариант. Можно выйти из системы. Именно это мы сейчас и делаем. Одри, не найдя что ответить, просто придвинулась поближе к своей спутнице. Некоторое время девушки ехали молча, думая каждая о своем. Внезапно с верхней полки послышалось довольно громкое храпение и вниз свесилась костлявая жилистая рука с длинными когтями. Отдыхающий наверху явно спал сном праведника и не услышал вошедших. Но сейчас что-то потревожило его, и он начал подавать признаки жизни. Одри и Диана изумленно вытаращили глаза. Пассажир тем временем потянулся, смачно зевая, и с поразительной для человека ловкостью спрыгнул на пол. — Надо же, какая встреча, — произнес он хрипловатым низким голосом, подходя ближе к девушкам, — да это же Диана! Глазам своим не верю! Одри, потеряв дар речи, изумленно разглядывала незнакомца. Он был худым, широкоплечим и непомерно высоким; весь его вид явно выдавал в нем бывалого морского разбойника. Выглядел он весьма экстравагантно: он был одет в видавшую виды широкую льняную рубаху и кожаную куртку с множеством ремешков, медных заклепок и металлических вставок. Штаны с ремнем в виде пряжки-черепа были заправлены в голенища рыбацких сапог. Скуластое лицо с грубоватыми и острыми чертами пересекал длинный шрам. Смуглая кожа, вертикальные зрачки и заостренные, но совершенно не похожие на ксианские, уши с кисточками говорили о том, что незнакомец являлся метисом. Его черные, блестящие лохматые волосы доставали до пояса и были стянуты на лбу цветастой банданой, поверх которой красовались сверкающие, начищенные до блеска гогглы. Лоскут этой же ткани был повязан на шее вместо платка. — Пантера?! Одри повернулась к своей спутнице. На лице Дианы было написано такое изумление и ужас, будто она увидела призрака, восставшего из мертвых. — Что… но как… как такое возможно? Разве ты не погиб тогда?! — Многие считали меня умершим. Но, как видишь, мертвецы иногда приходят с того света, чтобы навестить живых. Одри в полнейшем ступоре наблюдала за этим странным диалогом. — Так как ты здесь оказался? — задала следующий вопрос Диана. — Вернее сказать — зачем, — ответил незнакомец. — Да, не думал я, что пути наши еще раз пересекутся. Однако чем черт не шутит… Тот, кого назвали Пантерой, перевел взгляд на Одри. — Так-так, а это у нас кто? Неужто твоя новая пассия? Да у тебя губа не дура, Диана! От таких слов Одри покраснела от возмущения и уже собиралась высказать бестактному незнакомцу все, что о нем думает, но Диана быстро и примирительно произнесла: — Одри, это просто мой… давний знакомый, Пантера. — Пантера? Это что, имя? — Прозвище, — откликнулся мужчина, снова посмотрев на ксианку, — и я бы не советовал вам, юная мисс, пытаться выведать мое настоящее имя. — А ты хорошенькая, — добавил он, пока Одри, вне себя от возмущения, переваривала сказанное, — и явно королевских кровей. Значит, тебя зовут Одри? — Именно. А знать мое истинное происхождение, мистер, я бы вам не советовала, — ответила она колкостью на колкость. Однако Пантера лишь усмехнулся в ответ. Похоже, подобное замечание ничуть не задело, а только потешило его самолюбие. — Диана, — произнес он уже серьезно, — нам нужно поговорить. Наедине. Женщина виновато посмотрела на Одри. — Одри, мы выйдем на пару минут, хорошо? — Конечно, — с холодным сарказмом ответила та, — хоть на целый час. Мысленно пообещав себе извиниться перед Одри, Диана проследовала за ним в коридор. И только зайдя в пустое купе и оказавшись один на один с Пантерой, она не смогла сдержать чувств и бросилась ему на шею, стискивая в объятиях. — Я все же не могу в это поверить. Тогда, на площади… Я ведь действительно думала, что тебя казнили… — шептала она срывающимся голосом. — Как видишь, недаром мне дали мое прозвище. У кошки девять жизней. И, похоже, я пока еще не истратил их все, — самодовольно усмехнулся Пантера, отстранив от себя женщину. — Я скорбела по тебе! Места себе не находила! После твоей «казни» я уж хотела наложить на себя руки. — Ну и зря. Если бы ищейки Империи схватили тебя за связь со мной, они помогли бы тебе в этом. — Ты не изменился… — горько вздохнула Диана. — Ошибаешься, любимая. Смерть не проходит даром, и за время своих странствий я кое-что понял. — Не называй меня «любимой». То, что было между нами, уже в прошлом. — Быстро же ты остыли твои чувства ко мне! А я думал, ты будешь рада возвращению своего якобы почившего капитана, — осклабился Пантера. — Так что тебе нужно? Пантера оглянулся по сторонам, и убедившись, что их никто не подслушивает, таинственно произнес, понизив голос: — Послушай, Диана. Это должно остаться тайной. После своей казни я долго скитался по свету, вынужденный скрываться. «Смерть» заставила меня задуматься о многих вещах, и я постиг истинную цель своего существования. И однажды, на одном полузатонувшем судне я нашел… это. Пантера с триумфальным видом вынул из-за пазухи потрепанную книжицу в темном кожаном переплете. На обложке золотым тиснением значились рисунки и символы какого-то древнего языка, судя по всему, утраченного давным-давно. — И что же это? — Карта Сингаллы, — его глаза загорелись победным огнем, — древнего мифического острова, по легенде, затонувшего когда-то давно. — Сингалла? Ты что, веришь в эти сказки? — Диана посмотрела на него, как на маленького ребенка. — Это не сказки, Диана. Этот дневник — перевод со староксианского, который, в свою очередь, является переводом куда более древнего языка, похоже, существовавшего еще до начала нашей цивилизации. Перевод не окончен, и часть текста мне не удалось понять. К тому же, некоторые страницы отсутствуют, — он перелистал книгу. Малоразборчивые записи и изображения от руки действительно перемежались какими-то непонятными иероглифами и знаками, а некоторые страницы были такими ветхими, что, казалось, вот-вот рассыпятся в прах. — Не исключено, что это просто подделка. — Смотри, — он открыл книгу на середине. Там действительно была карта всей Альтерны, однако выглядела она совсем иначе, чем современные карты: почти все материки были слиты друг с другом в один большой континент, некоторые страны отсутствовали, а кое-где, наоборот, были лишние участки суши. — Вот здесь — Ксиания, — он ткнул пальцем в маленькое скопление островов на юго-западе, — Дальше Варрава, Нижние земли, Северный и Южный Ланэр… А это — Сингалла, — он указал на маленький материк к северо-западу от Нордлена. — Здесь говорится о несметных богатствах и сокровищах, — глаза его алчно заблестели. — тут написано, что раз в несколько тысяч лет звезды и планеты выстраиваются в линию, и тогда Сингалла всплывает со дна морского на поверхность. Я сверил даты — все сходится. Буквально через полгода начнется новый звездный цикл, новая эра, и врата в Сингаллу снова будут открыты. — Так чего ты от меня хочешь? — Я предлагаю тебе сделку. Ты поплывешь со мной и поможешь мне расшифровать оставшуюся часть иероглифов, а я возьму тебя в долю. — Опять ввязываться в твои безумные авантюры? Знаешь что, долгие годы скитаний не прошли даром не только для тебя одного. Я многое осознала. Я уже не та, что раньше. — Подумай только, Диана, — убеждал ее Пантера, — богатство целой цивилизации, которое сейчас исчислялось бы миллионами декалей! И все это будет нашим… Это судьба! Мы заживем как короли! Фортуна благоволит нам, и только последний глупец или трус не попробует испытать удачу. — Тогда уж я лучше я останусь глупой и трусливой, но сохраню свою жизнь в безопасности. Ты ведь снова будешь использовать меня, а я не страну опять рисковать своей жизнью ради сомнительной наживы. К тому же, я не брошу Одри. Она совсем одна, ей некуда идти… я нужна ей. — Забудь про девчонку. Подумай — только ты и я, море, свобода и ветер, все, как в прежние времена… Но яростный взгляд Дианы заставил капитана тут же прикусить язык. — Значит, уже нашла мне замену… — разочарованно фыркнул он. — Променяла меня на свою новую игрушку… ты утверждаешь, что изменилась, обвиняешь меня, но на самом деле ты ничуть не лучше, — он укоризненно посмотрел на нее. — Из-за какой-то девчонки отказаться от столь заманчивого предложения… Как знаешь, Диана. Мое дело предложить. У тебя еще есть время передумать. Я высажусь в Монтрэ-Луа и отправлюсь на канонерке в Нижний мир и, может быть, до этого дня ты примешь мое предложение. *** Следующие несколько дней пути прошли в относительном спокойствии. Одри расспрашивала Диану о ее странном знакомом, но та отвечала уклончиво и отделывалась общими фразами, разумеется, умалчивая об их разговоре. Путешественники играли в карты и в тэйгг*, и Одри удалось три раза подряд обыграть капитана, чем она была невероятно довольна. Тот, в свою очередь, разозлился, назвав тэйгг игрой для «изнеженной аристократии», и сказал, что Одри просто повезло. Однако в общем и целом Пантера вел себя уже куда более мирно и почти не пытался задеть девушку, а та перестала сердиться на пирата, смирившись со своей судьбой. В Монтрэ-Луа их с Пантерой пути разойдутся, и неожиданный попутчик, внезапно свалившийся им на головы в прямом смысле этого слова, покинет их раз и навсегда. За окном моросил холодный серый дождь, а иногда пролетали первые снежинки, извещавшие о скором приходе зимы. Пейзаж становился все более однообразным и пустынным. Поезд уже пересек границу Монтрэ-Луа и теперь двигался к Северной Ксиании. Одри и Диана проедут до конечной, а в порту сядут на дирижабль, идущий до Мидленд-Гау — небольшого городка в Брисиндерре. Брисиндерра находилась на севере от Нижнего мира и была цивилизованным свободным государством, по развитию не уступавшим Ксиании. Она не принадлежала Империи, а значит, Одри там вряд ли будут искать. Дома принцессу наверняка уже хватились и теперь разыскивают по всей стране, так что это было единственным и самым разумным решением. Тем более Диана уверяла, что в Мидленд-Гау живет какой-то ее пожилой родственник, который непременно согласится устроить их на первое время. Можно будет сменить гражданство, возможно, даже имя, затеряться среди людей и жить вольной, спокойной жизнью без гнета социального расслоения и неравноправия… Однако судьба распорядилась иначе. В это холодное утро путешественников разбудил громкий свист паровоза — поезд внезапно остановился. Растрепанная, заспанная Одри выглянула в окно, но не увидела ничего, что могло бы послужить причиной этой остановки. Снаружи был все тот же пустынный пейзаж; никакой станции поблизости не было. Одри, Диана и Пантера вместе с другими людьми выбежали из вагона, чтобы посмотреть, что случилось. На перроне стояло уже человек тридцать. Все они взволнованно обсуждали что-то. Дорожный семафор сигналил, извещая о том, что путь был перекрыт. Машинист тоже вышел из поезда и о чем-то разговаривал со служащими на железной дороге. Подойдя поближе, девушки услышали их разговор. — Сэр вы не сможете здесь проехать, — вещал один из служащих, — мост через Винсент-Ро обвалился буквально вчера. Висячий мост, о котором он говорил, был переброшен через реку на расстоянии около двух миль от того места, где поезд сделал вынужденную остановку. Мост был расшатан, некоторые поддерживающие его тросы почти разрушились от ржавчины и времени, и по словам перевозчика, он грозил рухнуть со дня на день. Похоже, сегодня этот день и настал. Ксианская железная дорога была единственным путем от столицы до порта, пересекавшим весь остров подобно ленте. И этот путь лежал через Винсент-Ро. Правительство уже давно задумывалось о развитии железных дорог в стране, и сегодняшнее происшествие явно было знаком свыше. — Скажите, господин, — обратилась к обходчику Диана, — есть ли возможность перебраться на ту сторону? — Нет, мисс, абсолютно никакой. — Как отсюда добраться до Мидленд-Гау? — Отсюда до порта — три мили пешком на запад. Там можно сесть на дирижабль, идущий до Нижнего мира. А оттуда на пакетботе доберетесь до Брисиндерры. — Спасибо, сэр. Девушки выглядели заметно приунывшими, а Пантера, похоже, наоборот, радовался непредвиденному случаю, заставившему Диану и ее юную попутчицу следовать с ним до Нижнего мира. Он радостно потирал руки, будто бы заранее знал, что это должно было случиться. — Рано радуешься, Пантера, — пыталась урезонить его Диана, — я все еще не давала согласие на твое предложение. И я не передумаю. В Нижнем мире мы с Одри сядем на пакетбот, и тогда уж мы расстанемся окончательно. Ты больше никогда нас не увидишь. — Это мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, — отвечал ей пират. Пассажиры возмущались. Некоторые из них собирали вещи, собираясь отправиться в Нижний мир на том же дирижабле, что и троица путешественников, а иные твердо вознамерились остаться в вагоне и ждать встречного поезда. Собрав свои немногочисленные пожитки, трое странников вышли из вагона поезда и зашагали по направлению к порту. *** А тем временем в королевском особняке в Ксиании царили паника и смятение. Наследная принцесса Ксиании, которая должна была выйти замуж за своего кузена, бесследно пропала в день своей свадьбы! Королева рыдала, вытирая платком покрасневшие от слез глаза. Король был мрачнее тучи, и просто нервно расхаживал из угла в угол, не находя себе места. Медиваль, что всегда была тиха и скромна, сейчас и вовсе походила на бледное привидение, и от волнения и тоски не могла вымолвить ни слова. И один только Джордж в отчаянии рвал на себе волосы, в бессильной злобе выкрикивая ругательства в адрес принцессы. — Чертова девка! Ведь счастье было уже так близко! И прямо в день нашей свадьбы она просто взяла и пропала! Прислуга обыскала весь дворец, заглянула в каждый угол, но не обнаружила ни одной зацепки. Было высказано предположение, что девушку просто похитили, однако никаких следов похищения найдено не было. — Боже, Генри, — королева, всхлипывая, уткнулась в плечо мужу, — я не знаю, что и думать. Наша девочка сейчас наверняка в большой опасности. Как же мы могли допустить такое… А вдруг ее уже нет в живых? … — Не надо думать о плохом, дорогая, — король произнес это с плохо скрываемой тревогой в голосе, — надежда всегда есть. Я разошлю гонцов по всей Ксиании, прикажу обыскать каждый угол, каждый закуток, но мы найдем нашу Одри живой. — А может быть, ее и правда похитили? — Это маловероятно, — отозвался король. — Послушай, Элеонора, — его осенила идея, — а ты не думаешь, что наша дочь могла сама убежать из дома? — Ты думаешь? Одри, конечно, не хотела выходить замуж, но это было слишком опрометчиво даже для нее. Куда она могла отправиться одна? Ей ведь даже негде остановиться… Ах, бедная моя девочка, как же мы так проглядели…. — королева снова зашлась рыданиями. К Генри подошел представительного вида худощавый человек. На вид ему было лет сорок; темно-каштановые волосы с проседью были аккуратно зачесаны назад. На его плече сидел чернокрылый ручной ворон. Человек слегка прихрамывал, опираясь на деревянную трость с набалдашником в виде вороньей же головы, и даже во всём его облике неуловимо прослеживалось что-то птичье. Это был Родгер Каллисто, главный советник короля, имевший в обществе крайне положительную репутацию и слывший добродетельным и порядочным джентльменом. — Доброе утро, Ваше величество, — вкрадчиво начал он. — Я слышал, что ваша любимая дочь без вести пропала. Я понимаю, какое это горе — потерять единственного ребенка! — Да, Родгер, только ты меня и понимаешь, — грустно отозвался король. — Я могу помочь вам, — продолжил советник, — я прошелся по городским трущобам и расспросил прохожих. По словам одного из них, Одри видели той самой ночью возле таверны — она разговаривала с какой-то женщиной. — Неужели? Но тогда это значит, что… — Что ваша дочь, возможно, еще в городе, — продолжил его фразу Родгер. — Я найму лучших детективов, я сделаю все возможное, чтобы найти вашу дочь и доставить ее домой целой и невредимой. — Спасибо, Родгер. Ты — единственная моя надежда, только тебе я могу доверять, — ответил король. — Что вы, Ваше Величество, не стоит благодарности. Служение Ксианской короне — мой священный долг, — скромно ответил мужчина и, все так же прихрамывая, удалился восвояси.