День или ночь каждый сам за себя. Тут цель заработать, мы будто в цепях. Наш мир на костях, и я в первых рядах. Точно каждый второй здесь нуждался в отцах! Они всю свою жизнь идут как по гвоздям. У нас все хорошо только по новостям. «Оттуда, где я» Скруджи
Парень громко вскрикнул, когда я, разогнавшись, пнул его в живот. Из глаз брызнули слезы, и, скребя по асфальту ногтями, он начал жадно глотать воздух ртом. Еще двое Ос одновременно пнули его по спине и ногам. Дикий рев эхом пронесся по переулку. Парень скрутился, пытаясь справиться с болью. Ник неспешно подошел к нему и сел на корточки напротив. — Ты воспользовался услугами моей девочки, не заплатил, ударил ее и выставил посреди ночи на улицу. Посмотри, с таким лицом она еще неделю не сможет зарабатывать для меня деньги. — Ник говорил наигранно спокойно и указывал на блондинку, стоявшую в стороне. Тональная основа на ее лице плохо скрывала огромный синяк под левым глазом и рассеченную скулу. — Я не понимаю, Трент, ты бессмертный? — Я не знал, что она из твоих. — Тогда какого хера она стояла бы на нашем районе? Трент досадливо сглотнул, закусив губу. Ник пристально посмотрел на него и сказал: — Для начала извинись. — П-прости, — тихо сказал он. Ник закатил глаза. — Перед дамой, придурок. Осы громко рассмеялись. Трент покраснел, а потом взглянул на девушку. Она смерила его презрительным взглядом и отвернулась, скрестив руки на груди. — Извини меня, пожалуйста, Делайла. Я резко схватил его за разбитый подбородок и повернул голову на себя. Трент стиснул зубы от боли и зажмурился. — Сколько он тебе должен, Ди? — обратился я к девушке. — По тарифу — две сотни. — Значит, будет на нолик больше. Или… — Я сделал вид, что задумался, сильнее сжав подбородок. — На два? Парень тут же распахнул глаза, умоляюще глядя на меня. — Ладно-ладно. На один. Так завышать я бы все равно не стал, зная, что он такие деньги за всю свою жизнь не видел. Просто хотелось позабавиться, глядя на реакцию. — Д-две тысячи?! — Ух ты! А считать еще не разучился! — Но у меня нет таких денег! — Так найди. Ник тихо засмеялся, посмотрев в сторону. — Вчера ты мнил себя крутым парнем: напился, устроил дебош в баре, заказал шлюх… А сегодня валяешься в грязи и молишь о пощаде. — Он покрутил в руке небольшой нож. — Сейчас все зависит от решения той, кого ты обидел. Осы хищно оскалились, уже представив кровавую картину. — Пожалуйста, не надо! Я все компенсирую! — Уау! Как заскулил! Естественно, ты все компенсируешь, — усмехнулся я. — Делайла, как думаешь, нам разукрасить его? Девушка нервно сглотнула, посмотрев на нас с ужасом, и еле слышно выдавила: — Хватит. Ник дернул парня вверх за волосы. — У тебя есть три дня, чтобы раздобыть деньги. — Он плавно провел ребром ножа по щеке перепуганного Трента. — И помни, мы с ребятами не такие добрые. — Дай хотя бы неделю! — запротестовал Трент. — Я и так весь в долгах! — Наглости у тебя хоть отбавляй! — возмутился один из Ос. Ник вопросительно посмотрел на меня. Кровь на лице Трента размазалась от слез и перемешалась с грязью. Он весь трясся, нервно сжимая кулаки, и выглядел безумно жалко, словно побитая собака. — Да дай ты ему неделю! — раздраженно вздохнул я. — Если попробуешь сбежать, отрабатывать будет твоя любимая сестренка, — процедил Ник сквозь зубы. Ребята хором засмеялись. — А телка ниче такая! Я бы ей присунул! — усмехнулся один. Глаза Трента испуганно забегали, и он робко кивнул. — Отлично, он понял, — сказал Ник. — Все, ребят, пошли. Мы с Осами отстали от парня и вышли из темного переулка, остановившись около полуразвалившейся кирпичной стены, исписанной матерными словами. Осам, сопровождающим нас, было лет по шестнадцать. Я их толком не знал, даже имен не запомнил. А с Ником они были в хороших отношениях. Иногда он «учил» их, таская на сходки или «облавы», как сегодня. Друг вытащил из кармана кожаной косухи пачку сигарет и раздал по одной каждому, кроме меня: я не курил. К нам подошла напуганная Делайла. — Деньги, — сухо бросил Ник, протягивая руку. — Давай хотя бы шестьдесят на сорок, — сказала она. — Мне нужно кормить семью. — Ди, милая, у нас у всех семьи, — ответил Ник, обойдя девушку сзади и слегка приобняв за талию. — Ты же знаешь ставки. Семьдесят на тридцать. Если мы одной сделаем поблажку, то и другие попросят. — Вы слишком много берете. — Что ж, тебя никто не держит. Можешь работать самостоятельно и оставлять все себе. — Он медленно провел рукой вверх по спине и шее, а потом нежно коснулся щеки указательным пальцем. Делайла напряглась всем телом. — Я уверен, что такие мудаки, как Трент, больше не попадутся. Поэтому, может быть, тебе повезет без защиты и постоянной точки… Девушка шумно выдохнула, а потом молча протянула ему сто сорок долларов. — Приятно иметь с вами дело! — прошептал Ник ей на ухо. Делайла резко отстранилась. Она раздраженно смотрела на нас, готовая чуть что дать отпор. Но водиться со «своими» девочками у Ос было не принято, поэтому мы и не думали к ней приставать. Я усмехнулся и, окинув ее взглядом, сказал: — Лямку подтяни. Подростки громко заржали, начав пялиться на ее грудь. — Придурки! — Девушка развернулась и пошла в сторону дороги, по пути нервно поправляя одежду. Мы проводили ее взглядом. — И все же она ничего такая, — сказал Ник, пустив клубы дыма вверх. — Жаль, что шлюха. Он всегда курил, безмятежно прикрывая глаза и отклоняя голову, — специально демонстрировал длинную и мощную шею с выступающими венами и кадыком. Рядом с девушками он делал это особенно красиво, при этом проводил рукой по густым черным волосам. А потом чуть наклонял голову влево, открывая татуировку в виде кинжала, окруженного цветами и витиеватыми узорами, которая доходила до уха. Она скрывала под собой большой уродливый шрам, оставленный ножом в драке. — Мы в бар. Ты с нами? — спросил друг, бросив окурок под ноги и потушив носком ботинка. Я на минуту задумался, а потом отрицательно мотнул головой. — Схожу к отцу. — Ого! Лично? Значит, там совсем херня? — Какие-то непонятки со счетами. Мне банк уже второй месяц мозги пилит. — Непонятки? А по-моему, тут все ясно, — усмехнулся друг. Я тяжело вздохнул, пнув камешек, лежащий под ногами. — Ладно, если что, подходи. — Ник хлопнул меня по плечу, и они с ребятами пошли в сторону дороги.***
Я ненавидел это всем сердцем и каждый раз, когда шел по родному району, видя серые стены домов; дороги, покрытые грязью и кучей мусора; шприцы и иглы, валяющиеся повсюду; косые настороженные взгляды прохожих и шпану, ждущую, как бы ограбить замечтавшегося зеваку, — убеждался в том, что ни у одного из живущих тут нет будущего. Да и настоящего тоже. Этому району было еще далеко до уровня современных гетто, он не считался слишком бедным и не входил в число самых криминальных среди Мемфиса. Просто был не самым благополучным — средним среди худших. Всякий раз, когда я оказывался здесь, меня охватывало чувство страха. Нет, я боялся вовсе не гангстеров и тем более не шпану. Я боялся вспоминать прошлое: напуганного маленького мальчика, безрассудную мать и пьяного папашу. Буквально все в этом месте вызывало бурю эмоций, потому что было таким знакомым, таким… до ненависти родным. На детской площадке мы гуляли всей семьей. А в магазин за углом бегали с друзьями купить жвачки. В кафе с игровыми автоматами нас иногда угощал коктейлями старина Джош, добрый дяденька-владелец. Казалось бы, все хорошо. Но на этой же площадке я ночевал по ночам, трясясь от холода и страха, что меня изобьют старшие мальчишки. Еще ужаснее было возвращаться домой, где меня ждал разъяренный отец. А в этом магазине я впервые своровал, когда совсем не было сил терпеть ноющую боль в желудке от голода. В кафе я подрабатывал, убирая за пьяными в хлам посетителями. Я мечтал отсюда уехать, и желание сбылось. В восемнадцать лет я перебрался в более благополучный район. Тоже бедный, но зато не криминальный. И все же это гадкое место никак не отпускало меня. Каждый раз, когда пытался начать жизнь заново, снова оказывался здесь. Набрав побольше воздуха в легкие, я сжал кулаки и подошел к небольшому одноэтажному дому, остановившись около бордюра перед ним. К моему удивлению, газон на переднем дворе был подстрижен. Криво, конечно, но это уже неплохо. Я подошел к двери и попытался открыть ее, но замок, кажется, заело. Ответа на мой стук не последовало. — Открывай! Это Артур! — крикнул я, уже нервно тарабаня кулаком. Этот придурок опять набухался? — Папа, открой, это я! — Тишина. — Пап! Я стал силой дергать ручку и пару раз пнул дверь, но все без толку. Разбудить его не удалось. Тогда я психанул и подошел к старому деревянному окну. Оно плохо закрывалось, поэтому сломать защелку не составляло никакого труда. После нескольких сильных рывков послышался звук слетевшей петли. Я ловко залез в дом. Моему удивлению не было предела. Ни запаха перегара, ни мусора на полу, ни гор посуды в раковине! По углам не было паутины, на мебели не лежала пыль, пол сверкал чистотой. Я точно не ошибся домом? — Папа?! — крикнул я, зайдя в спальню, но там отца не оказалось. Постель была аккуратно заправлена, а на тумбочке рядом не стояла бутылка пива для опохмела, как это всегда было раньше. Я нервно прошел в гостиную, где тоже не обнаружил отца. Зато увидел отремонтированный шкаф. Раньше дверцы на нем всегда висели на одной петле, и вещи вываливались со всех сторон, но сейчас шкаф был плотно закрыт. Неожиданно за моей спиной раздался шорох и до боли знакомый щелчок — пистолет. — Подними руки и медленно повернись. Я напрягся всем телом, руки тут же заледенели от волнения, а по спине пробежали мурашки. Приказ был выполнен. Передо мной стоял отец, готовый в любую минуту выстрелить. Мы несколько секунд глядели друг на друга в упор. — Артур?! — шокированно воскликнул он. Я тоже никак не ожидал увидеть перед собой подстриженного, побритого и аккуратно одетого мужчину, а не обросшее чучело в растянутой майке и старых спортивных штанах. Конечно, внешний вид все еще оставлял желать лучшего, но хотя бы не кричал об образе жизни. Я запомнил отца здоровым и крепким, ну, или мне так казалось. Сейчас же тело стало щуплым, спина ссутулилась, а острые плечи поднялись. Цвет лица и мешки под глазами явно говорили о проблемах со здоровьем. Волосы потускнели, и кое-где просвечивала седина. — Как ты тут?.. Ты что, вломился в дом?! — спросил он. — В дом, за который я плачу. Может, уберешь пушку? Отец слегка растерялся, а потом, опомнившись, разрядил пистолет и положил его на тумбочку. В этот момент все мое тело будто бы обмякло от облегчения. Отец устало вздохнул и прошел на кухню. Я последовал за ним. — Какого хрена у тебя дверь не открывается? — Сменил замок. Старый заедал, — объяснил отец. Он, видно, пришел из магазина, потому что принес пакет с продуктами и принялся раскладывать их в холодильник. Я заглянул за его плечо: батон, молоко, десяток яиц, сырный соус и несколько пучков какой-то зелени. Глазам не верилось: ни одной бутылки алкоголя! — А с телефоном что? — Сдох. — Ладно, давай к делу. Объясни мне, пожалуйста, куда ты деваешь все деньги? Я, мать его, работаю целыми днями, экономлю на всем, чтобы ты за дом платил, а не пробухивал их! — Давай поговорим за чашкой чая. — Отец спокойно посмотрел на меня и принялся накрывать на стол. Моя голова невольно склонилась набок, а бровь поднялась вверх. Он предложил чай? Мне?! — С лимоном, как ты любишь? — спросил отец, разливая кипяток по кружкам. — Это такая новая стадия шизофрении? — сказал я, все еще не веря своим глазам, но все же сел за стол. — Так, ладно, выкладывай. — Я не пил пять месяцев, — спокойно ответил отец. Минуту мой мозг пытался переварить услышанное и отказывался верить. Я растерянно заморгал глазами и повел бровью. — Серьезно?! И… с чего такие… марафоны? Отец отпил глоток чая. — Я болен, — сказал он. — Знаю. Алкоголизмом. Отец снова глубоко вздохнул. Чашку он отодвинул к центру стола. — У меня острый панкреатит. На деньги, которые ты присылал, мне сделали операцию. Я остолбенел, не веря своим ушам. Ложка в руке со звоном ударилась о чашку. В груди что-то сжалось. Волнение. Такое же противное, как в детстве. Оно поражало все тело, и становилось сложно дышать. Руки похолодели, кончики пальцев начало покалывать. Я нервно вцепился в стол и попытался сделать глубокий вдох, но не получилось. В легких как будто был вакуум. Опять. Каждая встреча с отцом, даже когда он был трезв, заставляла снова переживать ужас, что преследовал в детстве. Раньше я испытывал такие ощущения, только когда болела мама: страх потерять и осознание неизбежного. Больше всего на свете мне было ненавистно это чувство. Я постоянно подавлял в себе эти эмоции, старался не вспоминать ничего. Но, как только начинался разговор с отцом, все возвращалось. Он как будто включал заезженную пластинку в моей голове. Мы не общались пять лет. И мне было так хорошо. Так какого же черта все опять рушится?! — Ты сам виноват! — злобно бросил я. — Постоянно бухать! Чего ты ожидал?! Полгода назад ему уже делали операцию — на печени, но тогда проблема была не такая серьезная. — Деньги, которые ты присылаешь, уходят на лечение, в том числе и алкоголизма. Недавно я устроился на работу сторожем… — Этого даже на нормальную еду не хватит! — перебил я. — А в твоем случае нужно соблюдать диету. Отец просто стих, опустив взгляд. Я провел рукой по волосам, сильно сжав их на затылке, а потом истошно простонал. — Да почему?! Почему ты таким стал?! Стул с противным скрипом отъехал в сторону. Я подошел к раковине, опершись о нее обеими руками. — Бесишь! Ты постоянно рушишь мою жизнь! Как только у меня что-то налаживается, ты каким-то боком влезаешь, и все! Даже сейчас! Кто теперь будет оплачивать лечение? Я, конечно! Рухнув на раковину всем корпусом, я закрыл лицо ладонями. Потом снова встал и посмотрел на отца мокрыми от слез глазами. Мне не было стыдно. Наоборот, хотелось, чтобы он видел всю боль, которую я испытывал. — Ты же был прекрасным отцом. — Я больно закусил губу, чтобы не расплакаться. — До того момента ты был лучшим. Я все надеялся, что вот-вот папа очнется, возьмется за ум и снова станет для меня примером. — Мне было очень сложно. Ты был маленьким, Лорел болела… Я не дал ему договорить. — В мире полно матерей и отцов, в одиночку воспитывающих по несколько детей. У тебя был только я! Но ты сдал назад. Отец грустно опустил голову. — А знаешь почему? — продолжил я. — Потому что ты слабый! Я ухаживал за мамой, пока ее не положили в больницу, приносил ей продукты и следил за домом. В то время как другие мальчишки беззаботно гоняли в футбол целыми днями! Повисла минутная тишина. — Знаешь, что я посещал психолога? Отец удивленно посмотрел на меня. — Конечно, не знаешь. — Я отвел взгляд и усмехнулся. — Школьный психолог работал со мной два раза в неделю. Оказывал моральную поддержку после смерти мамы. — Я показал кавычки пальцами. — Проводил разные тренинги, из-за которых чувствуешь себя только еще хреновее. Но тебе было плевать. Ты где-то нажирался с друзьями и по несколько дней не ночевал дома. — Я замолчал на секунду. — И это были лучшие дни для меня, потому что я боялся тебя как огня. Ты казался таким сильным и огромным. Знаешь, как болели ребра после твоих побоев? Как мне приходилось старательно маскировать синяки, чтобы в школе не увидели? Ты до сих пор снишься мне в кошмарах. Он резко вскинул голову. Было видно, что ему стыдно. Слез не было, но в глазах читалось горькое сожаление. — Если ты меня так ненавидишь, зачем тогда помогаешь? — Не знаю! — крикнул я. А потом добавил уже совсем тихо: — Ненавижу ли тебя… Я злюсь. И никогда не смогу простить. Но… — Глубоко вздохнув, отвернулся в сторону. — Без меня ты же сдохнешь. А смерти тебе не желаю. Голос дрогнул, и я всхлипнул, отвернувшись. — Артур. — Отец встал и подошел ко мне. Но я резко отстранился, тяжело дыша и сжимая кулаки. Он остался на месте, а я отошел к окну, сел на подоконник и несколько минут молчал, пытаясь успокоиться и размышляя, что делать дальше. Наконец в голову пришла безумная идея. — Так, ладно… Ты сказал, что не пьешь больше. Трезвого тебя я еще могу терпеть. В общем… — Говорить это было настоящим испытанием, поэтому я снова сделал длинную паузу. — Этот дом можно сдавать, а ты… переедешь ко мне. Потрясенный отец молча смотрел на меня. Во взгляде не читалось ничего: ни радости, ни огорчения. Во всем его внешнем виде отсутствовали признаки каких-либо эмоций. В детстве от отца веяло теплотой и радостью; потом — жаркой яростью; а теперь — холодной пустотой. Или все-таки болью? — Артур, ты уверен? — Нет, — честно признался я. — Жить с тобой — последнее, чего бы мне хотелось. Но если это нужно для того, чтобы ты не сдох, то придется терпеть. Блин, — я грустно усмехнулся, — как бы жалко ни звучало, но в душе я все еще остался тем маленьким мальчиком, который надеется, что папа вернется. Я хочу нормальной жизни для нас обоих. Хочу вернуть семью. Голос снова начал срываться, поэтому я замолчал. Отец подошел ко мне и молча обнял. Я напрягся всем телом, не отвечая тем же, но и не отталкивая его, просто стоял. Он обнимал крепко, по-мужски, как отец сына. А в детстве — мягко и нежно. Такими были его руки до того, как он превратился в чудовище. Сейчас все было по-другому. Отец отстранился и взглянул на меня как-то по-доброму тепло. Внутри пробежали мурашки от непривычки. Он не был таким с тех пор, как мне было девять лет. Глубоко вздохнув, я подошел к столу и залпом выпил остывший чай, словно пытаясь таким образом проглотить ком, вставший в горле от обиды. — Не верю твоим объятиям и взгляду. И вообще, прекрасно знаю, что ты меня не любишь и никогда не любил. — Всегда любил, — ответил отец. — Просто… было очень тяжело. У меня была депрессия, я винил себя, пытался утопить горе в алкоголе, но сам не заметил, что перешел черту. Иногда, в моменты трезвости, понимал, что делаю, но бежал от этого, опять брался за бутылку, чтобы забыться. Ненадолго повисла тишина. Я не знал, что на это ответить. Тогда отец продолжил: — Ты прав. Я слабый и жалкий. Сейчас, пребывая в трезвости каждый день, я все больше и больше ненавижу себя за то, что испортил тебе детство. Да не только его — всю жизнь! Даже не знаю, каким ты вырос, как ты, где ты. И не решаюсь позвонить, потому что боюсь твоей реакции. Не знаю, что сказать и как загладить свою вину. — А ты ее никак не загладишь, — усмехнулся я. Отец опустил взгляд. Он действительно раскаивался? Я не понимал, чего ждать, как теперь вообще с ним разговаривать. По сути, даже живя в одном доме, мы никогда не были вместе. А теперь что? Начать? Но как? — Сын. Меня как водой окатило. Сын. Он никогда не называл меня так — только по имени, если был трезв, или ругательствами, когда пьян. Чаще — вторым. — Я упустил много лет, потратил лучшие годы, которые мог провести с тобой. Я знаю, что после всего этого просить прощения будет просто глупо и смешно. Но я все же попрошу, даже если ты отвергнешь… Прости. Прости меня за все. Прости, пожалуйста. У него заблестели глаза и участилось дыхание. Я смотрел на него, не зная, что ответить или сделать. Обнять? Не хотелось. Сказать, что прощаю, — соврать. — Ты прав, — наконец сказал я. — Простить не смогу. Но то, что ты меняешься, мне приятно. В общем, собирай вещи. Я заеду через пару дней и помогу перевезти.***
На часах уже была половина второго, и я отправился в местную школу, чтобы забрать Кристофера по просьбе Кэтрин. Я частенько ей помогал, потому что школа находилась в часе езды от больницы и подруга не успевала в обеденный перерыв. Школьный двор кишел кричащими детьми. Некоторые выбегали из здания и радостно бросались в объятия родителей, уже ждущих снаружи. Те, за кем еще не приехали или чьи родители были заняты беседой друг с другом, играли на детской площадке. У меня сжалось что-то внутри. За мной никто так не приходил, никто не ждал дома, никому не было дела, вернусь ли я вообще. Усмехнулся тому, как я жалок: взрослый парень завидует младшеклашкам. Наконец через пять минут впереди показался мальчик в полтора метра ростом, со светло-каштановыми волосами, в яркой желто-фиолетовой куртке, синих потертых джинсах и белых зимних кроссовках на массивной подошве. Он шел с поникшей головой, цепляясь за лямки своего огромного рюкзака двумя руками. — Хэй, Крис! — окликнул его я. Но в ответ получил лишь раздраженный взгляд. Зелено-карие глаза блестели от слез, а на левой скуле красовалось розовое пятно, явно оставленное в драке. — Идем скорее, — сказал Крис и собирался пройти мимо меня, но я остановил его, вернув на место, и опустился на корточки рядом. — А ну-ка стой! Это кто тебя так? — Никто, идем! — Крис снова попытался обойти меня, но не вышло. — Крис, — серьезно сказал я, заглядывая мальчику в глаза. — Что случилось? Мы никуда не пойдем, пока не расскажешь. Он тяжело вздохнул, обернувшись назад в сторону какого-то огромного для своих девяти лет мальчишки. — Тоби постоянно ко мне придирается. Сегодня толкнул меня на угол парты. Я с презрением глянул на того придурка, а потом перевел взгляд на Криса. Рядом с этим громилой он казался маленьким и хилым, хотя таковым совсем не являлся. Просто этот Тоби был слишком рослым и выглядел не на девять, а на все одиннадцать. — Так дай ему сдачи, — сказал я. — Кэти запрещает драться, а то давно бы ушатал. После этих слов я еле сдержался от возгласа возмущения. Девушка, которая в свое время перетаскала половину округи за волосы, запрещает драться?! Смешнее ничего не слышал! — Послушай, — сказал я, — когда до тебя докапываются всякие придурки, как этот Тобиас, то постоять за себя всегда нужно. Иначе рискуешь прослыть изгоем. Если один раз покажешь им силу, сразу же отстанут. — То есть драться нужно? — Ну, если к тебе первыми лезут. — Я дернул плечом. Крис ухмыльнулся. — Тогда подожди здесь! — Мальчик сбросил рюкзак и побежал в сторону Тобиаса. — Стой! — крикнул я, но он уже не слышал. — Ну, не сейчас же… — добавил уже совсем тихо. Крис подошел к обидчику, резко развернул его к себе и со всей дури вмазал кулаком в глаз. Тоби закричал от боли, отпрянув назад и усевшись на корточки, закрывая лицо руками. Крис гордо возвысился над ним и что-то сказал, а потом развернулся и пошел обратно. — Дело сделано, идем! — радостно заулыбался Кристофер. Я еще раз обернулся на Тоби. Вокруг него уже столпились одноклассники и парочка родителей. — И лучше побыстрее! — сказал я, схватив Криса за руку. Мы быстро перешли дорогу и запрыгнули в автобус, приехавший как нельзя кстати. — Ты, конечно, молодец. Но теперь Кэтрин убьет меня, если ее вызовут в школу. — Я сел рядом с мальчиком. — Как же круто! — Он, кажется, меня совсем не слушал. — Тупой Тоби теперь будет знать, как лезть ко мне! — Только не увлекайся. — Знаешь, папа всегда хотел отправить меня на каратэ, но мама не разрешала, а еще драться и смотреть боевики тоже. Кэтрин раньше была на папиной стороне, но сейчас у нее какой-то сбой программы, что ли. — Ей сейчас тяжело. Пойми, она переживает за тебя. — Крис кивнул в ответ. — При всем уважении к твоей маме, отстаивать свои права всегда нужно. И боевики никак на тебя не повлияют. Вот я никогда не любил этот жанр, зато в драки ввязываюсь чуть ли не каждый день. — А научишь?! — Крис с восторгом посмотрел на меня, вцепившись в рукав моей куртки. — Без проблем! — И ножи метать тоже? Как в «Неудержимых»! Я знаю, ты умеешь! — Тебе же нельзя смотреть фильмы шестнадцать плюс. Кэтрин вроде поставила везде родительский контроль. — Я притворно нахмурился, посмотрев на пацана. — Как будто меня это остановит! — хмыкнул Крис. — Я ребенок двадцать первого века, обходить пароли давно умею. — Да-а. Сейчас не те дети пошли. — Говоришь как моя престарелая училка. Я по-доброму усмехнулся, легонько толкнув мальчика в бок локтем. Дальнейшая дорога проходила в тишине. Кристофер достал из кармана наушники и телефон, размером больше собственной ладони, начав играть в какую-то стрелялку. А я просто наслаждался видом из окна, потому что меня укачивало, когда я смотрел на экран телефона или читал книги в транспорте. Да и пейзажи за окном были намного интереснее, хоть и приходилось проезжать здесь почти каждый день.***
Когда мы приехали в больницу, я пошел купить нам чего-нибудь поесть. Внезапно около автомата на меня налетел какой-то парень и крепко сжал в объятиях. — Арти! — крикнул он. Я растерялся на пару секунд, офигев от происходящего, но, придя в себя, резко оттолкнул его. — Ты чего, приду… — хотел возмутиться я, но поднял глаза и остолбенел. — Марк?! Он стоял передо мной, радостно улыбаясь. За те три недели, что мы не виделись, он слегка поправился, цвет лица стал намного лучше, хоть кожа и оставалась мертвенно белой, но уже не смотрелась слишком болезненной, и мешки под глазами почти прошли. На нем был красный пуховик, довольно дорогой на вид, черные джинсы и такого же цвета берцы. — А… что происходит? Тебя увозят? — спросил я. Марк кивнул. — Куда?! Неужели в приют? Или в псих… — Я осекся, в груди кольнуло от жалости к нему. Парень непонимающе смотрел на меня, словно ребенок. В глазах было искреннее доверие и какое-то подобие… восхищения? Расстраивать его не хотелось, поэтому я просто улыбнулся. — Со мной? — спросил он. — Эм… — Я вздохнул. Видимо, объяснить ему все-таки придется. — Марк, — начал я, — не хочу, чтобы ты наивно ждал меня. — Он слегка нахмурился, явно не понимая, к чему я клоню. — Мы с тобой больше не сможем видеться, после того как тебя заберут. Марк мгновенно изменился в лице и встревоженно уставился на меня. — Послушай, тебя забирают в… хорошее место. — Это я произнес напряженно. — Там о тебе позаботятся. Все будет хорошо. — Нет! — почти вскрикнул он. На нас начали коситься люди, и я мягко взял его за плечи, чтобы успокоить. — Тише. Тебе страшно? — Нет. — Марк резко мотнул головой. — С тобой! Твою мать! Все-таки привязался. И зачем я тогда вообще пошел в его палату? Хотелось прибить себя за такую тупость. — С тобой, — снова повторил он, но теперь уже очень тихо. Мне показалось, что он вот-вот заплачет, поэтому я взял его за руку и отвел в дальний угол за колонну. — Не расстраивайся, без меня ты не пропадешь. Уверен, там будет очень много хороших людей… — попытался успокоить я, но Марк не стал дослушивать и резко прильнул ко мне, крепко-крепко обнимая и тихо всхлипывая в мое плечо. Сначала я напрягся, но от Марка шло приятное тепло, словно от чего-то родного, и я расслабился, ответив тем же. Несмотря на все трудности и ужасы, он источал заряд доброты. Я никогда не встречал таких людей, словно излучающих свет и озаряющих все вокруг. Мы стояли так с минуту. Я гладил Марка по спине, чтобы он успокоился, и шептал, что все будет хорошо. — Арти, — он отстранился, взглянув на меня мокрыми глазами, и протянул мне больничный браслет, — тебе. Я улыбнулся, взяв скромный подарок. — Спасибо. Но у меня для тебя ничего… А, стой. — Я снял свой тонкий кожаный браслет, который когда-то давно купил в поездке на море. На нем было несколько бус с изображением букв. — Спасибо. — Марк широко улыбнулся, осмотрел браслет и, крепко сжав его в руке, вопросительно взглянул на меня. — Здесь написано: сила, — объяснил я, поняв, что Марк не может прочесть. Вдруг в кармане зазвонил телефон, на экране высветилось: «Кэтрин». Я сбросил вызов, но тут же прилетело сообщение: «Если тебя сейчас увидят…» Я выглянул из-за колонны, осмотрев холл. Подруга стояла около стойки регистрации, сверля меня испепеляющим взглядом. Нырнув обратно, я ласково сказал: — Марк, тебя уже, наверное, ищут. Пора идти. Марк расстроился, но согласно кивнул. — И помни, что написано, — улыбнулся я, указав на брелок в его руках. — Не сдавайся. У тебя все получится. Марк снова обнял меня, улыбнулся и прошел в сторону Кэтрин, а я не двигался с места. Внутри осталось чувство опустошенности, как будто я потерял кого-то важного, хотя мы с Марком были знакомы всего пару часов, если считать прошлый визит к нему в палату и сегодняшние пятнадцать минут разговора, но он так запал в душу… Это было очень странное чувство: как будто он до безумия родной, с ним становилось спокойно, словно постоянную пустоту в сердце что-то заполняло. Если бы у меня был младший брат, наверное, к нему я бы испытывал то же самое. Снова выглянув из-за колонны и убедившись, что Марк ушел, я спокойно вздохнул и тоже отправился в сторону зала ожидания. Внезапно меня окликнул незнакомый женский голос. Сначала подумал, что это не мне, но девушка перегнала меня и преградила путь. — Постойте! На вид ей было тридцать — тридцать пять лет. Из-за своих мягких черт лица и очень коротких светлых волос, гармонирующих с ними, она вызывала доверие и казалась очень доброй. Светлые цвета одежды тоже способствовали положительному восприятию: кремовый плащ, голубые джинсы модели девяностых и бежевые полусапожки. — Мы знакомы? — спросил я, подняв бровь. — Нет, — ответила она. — Но предлагаю это исправить. Я опекун Марка. Видела, как вы разговариваете с ним… Я не дал ей закончить, резко перебив: — Послушайте, это… Я ничего ему не сделал! Просто успокоил… — начал нервно оправдываться я. — Марк в полном порядке, я… могу все объяснить! — Да успокойтесь же вы! — улыбнулась она. — Я не буду никому жаловаться. Видела, как он вел себя при вас и как вы хорошо с ним обращались. Волнение сменилось недоумением. — И… что вы хотите? — спросил я очень настороженно. — Для начала, меня зовут Гвендолин Петш. Можете звать просто Гвен. — Девушка протянула руку, но я не спешил называть свое имя. Тогда она склонила голову набок, укоризненно взглянув на меня. — Я точно не имею к вам никаких претензий. Оценивая ситуацию еще несколько секунд, я все же ответил на рукопожатие. — Артур Граймс. — Приятно познакомиться. Давайте присядем, — улыбнулась она, направившись в сторону дивана и устроившись на нем. Я сел в кресло напротив, выжидающе смотря на нее. — Как вы познакомились с Марком? — задала вопрос Гвен. Тогда я соврал ей, что приходил к нему в палату, потому что услышал плач, когда мыл полы в коридоре, и решил успокоить. — В общем, я опекун Марка, как уже было сказано. — А где его родители? — перебил я, слегка нахмурившись. Гвен глубоко вздохнула, опустив взгляд. — К сожалению, несколько лет назад они погибли в авиакатастрофе. Если вы помните, о ней долгое время говорили в новостях. — Тот самый боинг, на борту которого было больше ста пассажиров? — Сто двадцать, — кивнула она. — Никто не выжил. И больше родственников в городе нет. Я взяла эту ответственность, потому что тесно общалась с Элен, матерью Марка. Я вздохнул, проведя рукой по волосам. Ужасно. Марк только обрел свободу и новую жизнь, но в ней его никто не ждал. В любовь опекунов почему-то верилось слабо. Да и как можно полюбить незнакомца всего лишь за месяц? Но я был очень рад тому, что он не попадет в приют или тем более в какой-нибудь интернат для слаборазвитых, потому что на этом его жизнь бы закончилась. — А от меня вы чего хотите? — наконец спросил я. — Я уже три недели присматриваю за Марком. И все это время он твердит только два имени: Ханса и какого-то Арти. — Она показала пальцами кавычки. — Я не обращала внимания, думала, может, Арти какой-нибудь зверек, который жил с ним раньше. — Я улыбнулся уголком губ, а девушка продолжила: — Но сегодня выяснилось, что это вы. — И? — Марку сложно освоиться в новом доме. Поэтому я бы хотела, чтобы с ним пообщался тот, с кем он знаком, может быть, это помогло бы ему чувствовать себя увереннее. Я смерил ее недоверчивым взглядом. Тогда она обреченно вздохнула, поняв, что в эту милую историю верится с трудом. — А еще дело в том, что мы только недавно снова сошлись с мужем. И на выходных должны были лететь к его родителям в Нашвилл на Рождество. Марк вряд ли нормально перенесет дорогу, еще и с пересадкой в Атланте. Он еще слаб, плюс это огромный стресс. Да и родственники мужа… — Гвен сделала паузу, опустив глаза. — Вряд ли обрадуются дикому неизвестному парню, — закончил я и усмехнулся. — Думаю, это главная причина. Она улыбнулась, одновременно закусив губу, и смущенно кивнула. — Догадливый. У нас с ним и так напряженные отношения, а если я откажусь, то его родственники не поймут, да и он сам тоже только отошел от прошлого конфликта. Так вот, поэтому нам нужен человек, который присмотрит за Марком. Он боится незнакомцев, не доверяет им. И вообще, искать сиделку на Рождество — наитруднейшее занятие. Сами понимаете, все хотят праздновать дома с семьей. — А я, по-вашему, не хочу? Девушка слегка смутилась и отвела взгляд, но потом собралась и продолжила: — Ну… я просто хотела предложить. Попытка не пытка. Если у вас уже есть планы… Хотя оклад я предлагаю высокий, учитывая, что Марк довольно сложный случай, плюс праздничные выходные. — И сколько? — Две тысячи долларов. Гвендолин вопросительно посмотрела на меня, но в ее взгляде читалась уверенность. И она не ошиблась. Это было действительно очень выгодное предложение. В больнице мне платили всего три тысячи в месяц. Поэтому получить бóльшую часть своей зарплаты за пару дней было отличным предложением. Тем более что сейчас я, как никогда, нуждался в деньгах. — А вы не думаете, что Марк ко мне привяжется? — Уже привязался, — как-то меланхолично улыбнулась Гвен, дернув плечом. — Сегодня вы смогли объяснить ему, что ваше общение когда-нибудь закончится. Думаю, удастся и во второй раз. Я еще минуту подумал, взвесив все плюсы и минусы, и первых оказалось намного больше. К тому же мне было только в радость общаться с Марком, никакого напряжения он не вызывал. Во всяком случае это лучше, чем мыть полы в пятиэтажной больнице. — Согласен, — наконец ответил я. — Отлично! Я так рада! Вы прямо выручили! — Неужели вам так не терпится спихнуть Марка, что вы готовы доверить его кому угодно? — сказал я после недолгой паузы. — Конечно, нет. Поэтому мы с вами заключим письменный договор. Ничего особенного, будут оговорены ваши обязанности как работника и мои как нанимателя, а также сумма оклада, сроки и место. — Когда начинать? — Подъезжайте в субботу к двум часам дня. Адрес пришлю сообщением. И, поскольку вы будете ночевать у нас до понедельника, возьмите с собой все нужные вещи. Ах да, еще мне нужны копии вашего паспорта и медкарты как гарантия того, что все будет в порядке. Хочу ознакомиться с ней, прежде чем пускать вас к Марку. И да. В доме камеры и сигнализация. Так, на всякий случай говорю. — Окей, — усмехнулся я. — Еще что-то? Может, номер страховки или водительские права? Ключи от дома? Так, на всякий случай. — Нет, — улыбнулась она. — Нам еще предстоит общаться, поэтому не советую язвить. Я не приемлю такого обращения. — Ох, а вы железная леди. Мне нравится! На этом мы попрощались, предварительно обменявшись телефонами, и я наконец пошел в зал ожидания. Кэтрин и Кристофер ждали здесь уже полчаса. Подруга нервно расхаживала из стороны в сторону с кофе в руках и, как только увидела меня, тут же набросилась, больно стукнув кулаком в плечо. — Придурок! Таки ходил к нему в палату, да? А если бы тебя заметили? Представляешь, какой скандал был бы?! — Ну, все же в порядке. Так что проехали. Кэтрин злобно рыкнула, закатив глаза. — Вечно ты нарываешься на проблемы! Мы вместе прошли в гардероб, где она сняла медицинский халат и надела утепленную кожаную куртку. — Что от тебя хотела Гвен? — спросила Кэт. — Предложила поработать сиделкой Марка на Рождество. — В смысле?! — вмешался Крис. — Я думал, ты отпразднуешь с нами! — Уму непостижимо! Согласился? — Да. Мне за это отличные деньги заплатят. — Я хотела, чтобы мы все вместе отпраздновали… Ну ладно, как знаешь. Когда мы вышли из больницы, я было собирался свернуть в сторону остановки, но подруга одернула меня за руку. — Сейчас Дрейк приедет. — С каких пор он тебя забирает? — Сам предложил, сказал, ему по пути. — Она пожала плечами. Я поднял бровь, с подозрением покосившись на Кэт. Она это проигнорировала и радостно указала на красный BMW, припарковавшийся на другой стороне улицы. — Вот он! Идем! Мы перешли дорогу и сели в машину. Я — рядом с другом, а Кэтрин с Кристофером устроились на заднем сидении. Дрейк бросил на нее странный взгляд через зеркало. Нежный и одновременно… влюбленный? Я встряхнул головой, отгоняя эту мысль. — Обсудим, как будем праздновать Рождество! — улыбнулась Кэт, просунув голову между нами. — У остальных уже спросила. Алфи с родителями летят в родной Нью-Йорк к бабушкам и дедушкам. Йен придет к нам после того, как отпразднует с семьей. А к Нику приезжают пятнадцать его кузенов. — Пятнадцать?! — переспросил я. — Ох уж эти итальянские семьи! — засмеялся Дрейк. — Еще-е, — протянула Кэт, — я поговорила с твоей мамой, — обратилась она к другу. — Вы тоже празднуете у нас! Он резко повернулся к ней. — Чего?! — Ну, твой папа в… — Подруга запнулась. — Тюрьме, — закончил за нее Дрейк. — И я подумала, что вам с миссис Гонсалес будет скучно праздновать вдвоем, так же как нам с Крисом. Поэтому я пригласила вас в гости. Твоя мама с радостью согласилась! Дрейк закатил глаза и развернулся обратно. — Пипец, а у меня типа спрашивать не надо?! — Да ладно! — Кэтрин широко улыбнулась, придвинувшись к Дрейку поближе. — Ты представь: семья, веселье, атмосфера! Приготовим тамале… — Кесадилью… — интригующе продолжил Крис. — Тостаду и чимичанги! — закончил Дрейк, с аппетитом облизнувшись. — Уговорили! Они втроем рассмеялись, а я нахмурился, наблюдая за этим. — Мексиканская еда ужасно острая. — Специально для Артура приготовим его любимую ирландскую картошку с рыбой и хлеб без дрожжей! — сказал Дрейк. Они с Кэтрин рассмеялись, дав друг другу пять. — Во-первых, ирландцы едят больше мяса. Во-вторых, мне и пиццы хватило бы, — дернул плечами я. — Совсем забыл, что нельзя критиковать мексиканцев. — Иначе рискуешь остаться без зубов! — вмешался Кристофер. — О-о! Моя школа, эрмáно! — Дрейк дал ему кулачок, а я закатил глаза. Мальчишка весело рассмеялся. — Кстати, — сказала Кэтрин, повернувшись к Дрейку, — Артур празднует не с нами. — Почему? — Друг нахмурился, удивленно посмотрев на меня. — Предложили поработать, и я согласился. — На Рождество?! Чувак, мы с тобой каждый год празднуем вместе! — Там просто два косаря за выходные платят. У Дрейка вытянулось лицо. — Работа элитного проститута? — Не совсем, — усмехнулся я. — Буду следить за Марком. — Что?! Вы че, сегодня меня до инфаркта довести пытаетесь?! Это вообще как так вышло? Я хотел ответить, но Кэтрин опередила меня и рассказала все сама. Дрейк немного помолчал и недовольно фыркнул, отвернувшись от меня. — Пипец! Кентов на бабки меняешь! — обиженно буркнул он. — Да брось! У меня зарплата три тысячи в месяц. А тут двушка за выходные. Разве ты бы отказался заработать такие деньги всего лишь за пару дней? Дрейк молчал несколько секунд, а потом, вздохнув, посмотрел на меня: — Ладно. Но тогда в понедельник ты идешь с нами в клуб. — Без проблем. — Эй, тусовщики. Эта машина за нами от самой больницы уже двадцать минут едет, — вмешался Крис, смотря на серебряный Порше в зеркало бокового вида. — Но я, конечно, боевиков пересмотрел и могу параноить. Дрейк мгновенно принял серьезный вид. — Лучше перестраховаться. — Он тоже внимательно разглядывал машину. — Сверни на Авеню и попетляй по периметру, — сказала Кэтрин. Дрейк так и сделал. Серая машина проехала прямо, когда после нескольких поворотов наша свернула на узкую пустынную улицу. — Извините, ребят, — виновато сказал Крис. — Кажется, у меня таки паранойя. — Надеюсь, так. Но они еще могут на Двадцать третьей нас обогнать и перекрыть движение. Возможно, это затишье перед бурей. По ходу, знают, что мы поняли. Теперь не отделаемся, — сказал Дрейк. — Будем наготове. Стволы с собой? — спросил я. — Еще бы! В бардачке и под сиденьем, но патронов мало. Кэтрин раскрыла обивку и достала оттуда пистолет, я взял те, что в бардачке. — Дрейк, будь готов включать навыки экстремального вождения, — сказал я, зарядив ствол. — Всегда включены! — ответил он, хищно ухмыльнувшись. — Крис, ложись на пол! — приказала Кэтрин. — Не вставай ни при каких обстоятельствах, понял? Кристофер кивнул, лег на живот и закрыл голову руками. Через несколько секунд случилось то, что мы предполагали. Серая тачка резко вылетела из-за поворота и поехала прямо на нас. — Гони! Гони! Гони! — крикнул я. Дрейк с силой нажал на газ и сдал назад. Мы поехали задним ходом. Вдруг справа от меня раздался выстрел, и боковое зеркало со звонким треском разлетелось в стороны. — Моя машина! Вот пидоры! — разозлился Дрейк. Мы с Кэтрин чуть опустили окна и высунули пистолеты. Я выстрелил и попал бы в водителя, но серый автомобиль резко свернул, и пуля задела только каркас между боковым и лобовым стеклами. В этот же момент из серой тачки высунулся парень и выстрелил. Стекло с моей стороны разбилось. Я быстро закрыл голову руками и прижал к коленям. В этот момент меня обожгло невыносимой болью. Осколки порезали руки и слегка ранили лицо. Пуля, к счастью, прошла мимо, но задела правое предплечье. Руку будто разорвало. Я вскрикнул и показалось, что разрывает всю правую сторону. Хватка ослабла, и я едва мог пошевелить пальцами, не то что стрелять. — Ты как?! — испугалась Кэтрин. — Глубоко резануло? — Дрейк мельком глянул на меня, стараясь не отвлекаться от дороги. Я несколько секунд молчал, стиснув зубы и пытаясь прийти в себя, а потом слабо кивнул. — Нормально. — Держитесь, разворачиваюсь! — Дрейк резко крутанул руль. Нас отбросило в сторону и прижало к сиденьям. Машина поехала передом. Очередная волна боли окатила руку. Рану нужно было перевязать, но сейчас на это не было времени, пришлось терпеть. — Едем к мосту, там попытаемся сбросить их в реку! — сказал Дрейк. Сзади прогремело еще несколько выстрелов. Эти ублюдки стреляли по колесам. Мы с Кэтрин высунулись из окон: я — слева, она — справа, и одновременно открыли огонь по серой тачке, стараясь попасть прямо в лобовое. Но на такой скорости прицелиться было сложно, плюс их машина петляла из стороны в сторону, поэтому мы постоянно промахивались. — Надо перезарядить! — крикнула Кэтрин, запрыгнув обратно в салон. Мы выехали на огромный мост над рекой. Дрейк выскочил на встречку, серая тачка тут же оказалась за нами, не отставая ни на секунду. У меня чуть сердце не остановилось при виде ехавших прямо на нас машин! Они сигналили со всех сторон, а Дрейк петлял между ними, пытаясь выехать на нужную полосу. — Офигенно! — крикнул Крис, чуть приподняв голову и озираясь по сторонам. — Я же сказала не высовываться! — крикнула Кэтрин и прижала его обратно. Наконец мы выехали на левую полосу и поехали как положено, с бешеной скоростью обгоняя другие автомобили. — Здесь они стрелять не будут, — сказал Дрейк. Порше уже был прямо за нами, тогда друг резко сбавил скорость и нырнул в тесный поток машин справа. Нападающим ничего не оставалось, кроме как ехать слева от нас в другой петле. — Ну все, уроды! Если достану, пушки в глотку затолкаю! — Дрейк резко повернул влево и начал прижимать Порше к перилам моста. До того места, где они заканчивались, оставалось метров двадцать. — Держи его так! Столкнем на развилке! — крикнул я. Пять метров! Оставалось совсем чуть-чуть, но вдруг Порше начал тормозить, и наша машина проскочила вперед. Порше резко перестроился, а нас крутануло на триста шестьдесят градусов и чуть не отбросило прямо в реку! — Да еб вашу мать! — Дрейк нервно ударил по рулю, когда мы встали посреди дороги. Машины вокруг гудели, а водители высовывали головы из окон и что-то кричали. — Сейчас копы налетят! — сказал я. — Похер, отстреляемся в переулках, давай сворачивай на Тридцать пятую! Наша машина оказалась на пустой улице, Порше не заставил себя долго ждать. Из его окон высунулись парни и открыли по нам огонь. Мы с Кэтрин отстреливались, но у меня кончились патроны. — Твою мать! — выругался я. — В обоих стволах пусто! — У меня скоро тоже закончатся! — Кэтрин нырнула обратно в машину, переводя дух. — Но есть идея! Дрейк петлял как мог, стараясь увиливать от пуль. — Мне нужна канистра с бензином! — сказала Кэтрин. — В багаже, — ответил Дрейк, сосредоточенно глядя на дорогу. — Оторвись от них, сверни куда-нибудь и останови машину, — приказала Кэт. Друг газанул, и машина со всей силы рванула вперед, оставляя за собой облако дыма. Вдруг мы резко свернули в какой-то узкий переулок, остановившись рядом с мусорными баками. Кэтрин выскочила из машины, мы с Дрейком бросились за ней, окружив с двух сторон и держа наготове пистолеты. Крис остался в машине. Подруга на ходу сняла футболку, намочила ее в бензине, свернула и запихала в канистру, оставив небольшой конец торчать снаружи — получился своеобразный фитиль. Неподалеку послышался звук мотора. — Давайте назад! — скомандовал Дрейк, захлопнув багажник. Как только мы сели, из-за угла появился Порше. Дрейк рванул в обратном направлении и поехал в сторону промзоны. Через несколько минут мы оказались на большой пустынной трассе. Вокруг были только заборы из железных проволок и неприступных заводских зданий. Впереди виднелись верхушки огромных труб, из которых выходили большие клубы дыма. Кэтрин открыла люк, встроенный в крышу машины. — Дрейк, подберись к ним поближе, Артур, разбей окна! — скомандовала она. Мы ехали на приличном расстоянии от нападавших, как вдруг Дрейк резко сбавил скорость, остановился и газанул задней, поравнявшись с Порше. Я, не медля ни секунды, выстрелил им в окна. Пуля попала в заднее стекло, оно с шумом разлетелось. Я резко вжался в сиденье, закрыв лицо руками. Фитиль канистры уже был подожжен. Подруга выжидала момент, когда огонь почти дойдет до бензина. Пока нападавшие не успели опомниться, Кэтрин высунулась из люка, размахнулась и швырнула канистру им в окно. Пламя молниеносно распространилось по салону. Кэтрин радостно завопила. Я легонько дернул ее вниз, напоминая, что расслабляться нельзя. Она опустилась обратно. В ее глазах словно бушевали искры, а все тело было напряжено, как натянутая струна. — Так им! — прорычала она. Дрейк отъехал от Порше на безопасное расстояние, все еще опасаясь, что в нас выстрелят. Серая машина начала петлять из стороны в сторону, а потом, прокрутившись, резко остановилась. Из нее выбежало два человека. Один из них с истерическими воплями метался по земле, пытаясь затушить огонь на себе. Второй откашливался, но был в порядке. Тогда я высунулся из окна, прицелился и выстрелил ему в грудь. Он схватился за рану, медленно оседая на землю, а потом просто рухнул лицом вниз. — Сматываемся! — сказал Дрейк, прибавив газу. — Останови машину. — Я заметил, как из Порше вывалился еле живой мужик. Дрейк бросил на меня настороженный взгляд, продолжая ехать. — Тормози! Друг обреченно вздохнул, все-таки выполнив указание. — Отгони подальше! — скомандовал я.— Кэтрин, оставайся тут! Взяв пистолет, я нервно хлопнул дверцей и направился к Порше. — Кто вы такие? — почти крикнул я, остановившись над полуобгоревшим мужиком. Но тот молчал. Тогда я взвел курок и выстрелил ему в левую руку. Раздался истошный вопль. — Отвечай! — Пошел ты! — прошипел он. Я пнул его и наступил прямо на рану. — Тва-арь!!! — Он дико заревел, попытавшись столкнуть мою ногу, но его силы почти иссякли. — Кто вас прислал? Говори! — Ты же по-любому убьешь. Так что иди-ка на хер! — прошептал он, корчась от боли. — Видимо, им еще и до хрена заплатили, — послышался из-за спины голос Дрейка. — Зарабатываешь для семьи? Похвально. Что ж, на эти деньги они тебя и похоронят. — Я нацелил пистолет и нажал на крючок. Пуля попала ровно между глаз. Несколько секунд мы с Дрейком смотрели на труп, и я все еще держал пистолет на взводе. Адреналин, злость, страх — все перемешалось. Сердце бешено колотилось в груди, руки и ноги гудели и судорожно тряслись, в висках пульсировало, а в ушах шумела кровь. — Кто это, мать его, такие?! — Дрейк осматривал трупы. Он подошел к самому уцелевшему из них, которому я попал в грудь. — У этого какое-то тату. — Друг повернул ко мне запястье парня. — Чья-то метка? У других есть? — Нет, только у него. Наверное, просто декоративная. Ладно, пора валить. — А с трупаками что? — Сжечь. Мы на пару подняли каждое из тел и погрузили их в горящую заведенную машину, перевязав себе руки футболками, чтобы не обжечься. Вся одежда испачкалась в саже и крови, со лба тек пот, но тело мерзло, а сердце все еще было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Руку я уже почти не чувствовал, было лишь легкое покалывание и словно какой-то холодок, как если бы она просто затекла. Наверное, состояние близилось к болевому шоку. Дрейк подошел к машине, достал зажигалку, перевязал ее куском ткани, чтобы она продолжала гореть, и кинул в бензобак. — Валим! — скомандовал он. Мы рванули в сторону, отбежав на приличное расстояние и спрятавшись за грудой досок и кирпичей. Через несколько секунд раздались громкие взрывы, машина вмиг полыхнула ярким пламенем. Мы инстинктивно отвернулись и присели, закрыв голову руками, а потом медленно встали, осматриваясь по сторонам. На таком расстоянии нам ничего не угрожало, но все равно было безумно страшно. — Далеко машину оставил? — спросил я. — Крис не увидел взрыв? — Не должен был. Пошли скорее. Когда мы наконец сели в салон, можно было вздохнуть спокойно. — Крис, Кэт, вы как? — Я обернулся к ним, внимательно изучая взглядом. — Сейчас, — произнесла девушка не своим голосом. Подруга быстро вышла из салона и отошла к железному забору, спрятавшись за него. Я хотел пойти за ней, но Дрейк выскочил раньше. А я остался с Крисом. — Ты как, приятель? Испугался? — Как и все. Но мне даже понравилось. Это было как в фильмах! Офигенно! — Знаешь, чувак, любой другой ребенок остался бы заикой. С тобой что-то не так, — усмехнулся я. Крис недовольно взглянул исподлобья. — Да шучу-шучу. — Примирительно поднял руки. — Сейчас вернусь, подожди здесь. Выйдя из машины, я направился в сторону друзей, но остановился на полпути. Они стояли в обнимку: Кэтрин плакала, а Дрейк нежно прижимал ее к себе, что-то ласково шепча на ухо. В груди защемило от ревности, и в голову тут же поползла куча навязчивых мыслей. Но идиллию я портить не стал, поэтому просто развернулся и пошел обратно, молча сел на переднее сиденье, нервно хлопнув дверью, достал из бардачка аптечку и принялся обрабатывать раны. Крис удивленно посмотрел на меня, но не стал ничего спрашивать. Через несколько минут друзья вернулись. Кэтрин помогла мне перевязать руку. Я еле сдерживался, чтобы не взвыть от боли, когда бинт соприкоснулся с кожей. Шипел и жмурился, вцепившись здоровой рукой в сиденье. Затем подруга осмотрела меня, не вонзилось ли куда стекло, но все обошлось. — Надо в больницу, — сказала она. — Сначала приведем себя в порядок. Не нужно лишних вопросов, — ответил я. Друзья согласились, и мы поехали к Дрейку домой. Всю дорогу я молча смотрел в окно, не желая вспоминать ни сегодняшний день, ни их любовную сцену. Или Дрейк просто утешал Кэт как друг? Хотя на него это не похоже. Раньше они с Кэтрин не особо ладили, а сейчас он подвозит ее до дома, ходит к ней в гости и заботливо обнимает… От размышлений меня отвлек голос Криса, словно громом прокатившийся по машине. — Вы их убили? — Когда-нибудь он должен был задать этот вопрос. Я напрягся, незаметно посмотрев на Дрейка. Друг сильно сжимал руль, но выражение лица оставалось невозмутимым. — Нет, конечно, — соврал он, по-доброму улыбнувшись. — Просто припугнули… Они больше не сунутся. Крис кивнул, отвернувшись к окну: кажется, поверил. Кэтрин, все это время напряженно смотревшая на нас в зеркало, облегченно вздохнула и откинулась на сиденье. Она волновалась за Криса. Мальчик и так был в курсе о банде, но не знал всех нюансов. Мы даже казались ему героями, он считал, что стрелять и драться — это круто. — Блин! Так жалко, что нельзя никому говорить! — Мальчишка снова подал голос. — Все в школе бы обзавидовались! — Крис, ты знаешь, что органы опеки точно лишат меня прав, если узнают, что тут было. — Кэтрин строго посмотрела на брата. — Знаю… Я никому не скажу. — Крис не врал. Он действительно хорошо хранил секреты, ни разу не проболтавшись ни о чем своим одноклассникам. — Просто это было о-фи-ген-но! Я тоже хочу стрелять! Дрейк, а научишь?! — Да без бэ! — ответил друг, но, заметив в зеркале убийственный взгляд подруги, тут же осекся, сделав вид, что сосредоточен на дороге. — Тебе нельзя стрелять. Это опасно, — железным тоном сказала Кэтрин. — А папа бы научил! Он всегда говорил, что мы поедем на охоту! — Я не папа. — Вот именно… Кристофер обиженно отвернулся от сестры, накинув на голову огромный капюшон, а Кэтрин прикусила губу, опустив взгляд, и нервно сжала кулаки. Мне стало жаль подругу — она из кожи вон лезет, чтобы брат ни в чем не нуждался, но Крис иногда бывает слишком резким. Он очень умный ребенок и тоже любит сестру, заботится о ней, но порой не следит за тем, что говорит. Мы с Дрейком переглянулись, решив не лезть в семейные разборки. Дальше ехали молча. Дрейк нервно выкуривал сигарету за сигаретой и постукивал по рулю в такт негромкой мелодии, которую он включил наугад, чтобы хоть как-то разбавить неловкую тишину. Кэтрин сидела напряженно, полностью погруженная в себя, Крис давно спал. У меня совершенно не осталось сил: рука ныла, царапины пощипывали, в голове очень сильно пульсировало. После пережитого стресса организм расслабился, и стало еще хуже. Мышцы на руке бесконтрольно дергались, началась одышка и жуткий озноб. Было невозможно сфокусировать взгляд, все плыло и двоилось. Заметив, как я дрожу, Дрейк снял куртку и укрыл меня. — Держись, братишка, скоро приедем, — сказал он, мягко убрав слипшиеся волосы с моего лица. Где-то далеко в сознании мелькали смутные мысли об отце, нападавших, объятиях друзей и еще о разных абстрактных вещах, но усталость взяла верх, и я медленно отключился.***
Уже почти стемнело, когда мы приехали домой к Дрейку. Из гаража тут же выбежали остальные друзья. — Что с вами случилось?! Где вас носит? — возмутился Йен, но, заметив наш внешний вид, замолчал и подбежал ко мне, придерживая под локоть здоровой руки. — Артур, что с тобой?! Ты как?! — Нас чуть не убили по дороге! — ответила Кэтрин. — Что?! Мы прошли в гараж. Ник и Алфи принесли воды. Я осушил целых три стакана, но жажда не отпустила, зато желудок чуть не вывернуло, поэтому пришлось перестать. — Мне так плохо. — Я, скрючившись, сел в кресло. — Знобит и тошнит. Все кружится. — У тебя жар! — сказал Алфи, приложив руку к моему лбу. — Тебе надо в больницу! — Сейчас отвезу, — сказал Дрейк. — Я сам. Отдыхай, — вмешался Йен. — Что вообще произошло?! — не понимал Ник. — На нас напали какие-то парни, — объяснил Дрейк. — Там пипец история. Позже расскажу. Есть догадки, кто бы это мог быть? — У нас со всеми перемирие. — Йен недоуменно почесал затылок. — Я заметила одну очень странную деталь. — Кэтрин нахмурилась. — Целились в основном в Артура. Я вскинул голову, боль прокатилась от затылка к вискам. Все взоры устремились на меня. — Это кому ж ты так дорогу перешел? — нервно усмехнулся Йен. Все молча переглядывались, а меня пробрал еще больший страх, чем был до этого, голова просто разрывалась, внутри снова послышалось биение собственного сердца, и я выдал стальным голосом: — Хансу.