Небольшое путешествие Кики

      Мир ухитрился одновременно развернуться, толкнуть Кики себе за спину и обратиться. Пригнулся и утробно зарычал. Кики оглядывал ворчащих в ответ волков, огромных, сильных и понимал, что вот теперь-то у них нет никаких шансов. Он сделал несчастное лицо и тихо проговорил:       — Познакомьтесь, это Мир. А это, — он выскользнул из-за спины замолчавшего окаменевшего Мира, — мой папочка, дядя Тим, дядя Саша, дядя Дима и дядя Игорь.       И тут самый крупный волк, чернильно-черный, сорвался с места, подхватил его и прижал к себе, стискивая крепко, но очень бережно. Ткнулся носом за ухо и выпустил, позволяя обнять остальным.       — Не смейте обсуждать что-то без меня, — пискнул он, чуть выкручиваясь из Тимовых объятий. Судя по замершим друг напротив друга отцу и Миру, обсуждение уже началось.       Отец недовольно прищурился, но покорно пошел в дом. Тим выпустил Кики и пошел за ним. Остальные быстро закончили с потискушками и тоже отправились обращаться. Мир помялся на пороге, оглядел Кики и вошел в дом.       Рассказывал Мир. Подробно и настолько четко, что Кики оставалось только молча кивать в подтверждение. Отец слушал внимательно, и постепенно недоверие и настороженность в его взгляде сменялись на теплоту и благодарность. Он прижимал к себе Кики, а тот, безумно соскучившийся, грелся в его объятии и в то же время хотел в другие. Судя по периодическим взглядам Мира, тот тоже не все успел сказать.       Наконец он закончил.       — Что в итоге там произошло? — неуверенно спросил Мир.       Его волнение было логично — в природе альф было беспокоиться об омегах. Особенно у волков. Откровенно говоря, он сам волновался об оставленных в пансионе приятелях. Не спрашивал только потому, что боялся ответа.       — Ничего хорошего, — нахмурился отец. — Все без исключения перепуганы, кое-кто пострадал, — он назвал несколько фамилий, но знакомых среди них не было. — Довольно сильно. Один омега пропал. Святослав Григорьев.       Кики со стоном выдохнул. Свят хоть и был засранистым красавчиком, но безумно обаятельным. Они периодически ругались, постоянно подтрунивали друг над другом, перманентно Кики хотел прибить его, но никогда он не пожелал бы Святу чего-то подобного.       — Его ищут, — сжал руку на его плече отец, предупреждая порыв сорваться самому на поиски в тот же момент. — И обязательно найдут. Волк-омега — не иголка в стоге сена. Тем более, отцы всегда чувствуют свое дитя, хотя бы примерное направление для его поиска, так что найдут и вырвут глотки у всех этих уб… хм… Ну ты понял, в общем. Найдется твой Святослав.       — А если?..       — Не если, — отмахнулся отец. — Убить омегу никто не решится. Максимум, что ему грозит — выбрать похитителя в качестве Пары.       Кики против воли бросил взгляд на Мира. Стоило, пожалуй, сходить в церковь и поблагодарить Господа за его своевременное появление.       — Ну, пора домой, — поднялся отец. — Мы перед вами в долгу, Мир. Вся наша семья. — Он пожал Миру руку и вышел из-за стола. — Прощайся, сын. Нам еще бежать и бежать, а папа волнуется, сам понимаешь.       Прощаться? Понимание того, что вот теперь они с Миром разойдутся, накатило как-то вдруг. Оглушило. Дезориентировало напрочь. Мир был прав — им не дали бы и вряд ли дадут пересечься снова. Кики не думал. Он просто схватил Мира за руку.       — Мир меня проводит, — выпалил, глядя отцу в глаза. На периферии хмыкнул Тим.       — Зачем? — изумление родителя вполне можно было понять. — Ты ведь уже со мной. С нами. Чего бояться?       Если бы Мир сделал что-то, хотя бы сказал, что все это, все эти чувства, такие оглушающие, сводящие с ума, взаимны, Кики было бы легче. Но Мир молчал. Сжимал его руку в ответ и молчал.       — Папа наверняка захочет поблагодарить Мира лично.       Боже, такого откровенного бреда Кики не говорил за все годы своей жизни. Тим шумно хлопнул себя по лбу. На остальных Кики просто боялся даже косить взглядом. Наверняка отец обсмеет его сейчас…       — Наверное… — неуверенно проговорил тот. — Если ты хочешь, можно пригласить Мира. Мы будем рады. И папа сможет поблагодарить…       Кики был в шоке. Тим застонал.       — Все, — недовольно буркнул он. — Все дружно выдвигаемся. Мир с нами. Шуруй вперед, парень, а Кики побежит со мной.       — Почему с тобой? — подозрительно спросил отец.       — Потому что я соскучился по крестнику.       Они немного попереглядывались, а потом отец прищурился и кивнул.       — О чем ты думаешь? — спустя час быстрого бега спросил-таки Тима Кики. Тот явно думал о чем-то своем, не слишком-то позитивном.       — Да просто интересно, если я хочу оторвать башку избраннику моего племянника, то что будет, когда Глеб приведет своего альфу?       — Ты понял? — смущенно спросил Кики.       Тим закатил глаза и покачал головой:       — Это, походу, у отцов психика выборочно отключает восприятие. Вся эта хрень с тем, что Тоша захочет Мира поблагодарить… Ох, Кики, как вообще в это можно было поверить, блин?       — Сам удивляюсь, — тихо согласился тот.       — Защитные механизмы в действии. Ладно. Разберемся.       Папа плакал, прижимал Кики к себе и обещал никуда больше не отпускать. Кики тоже рыдал и обещал в ответ, что никуда больше не денется. Отец с доброй усмешкой следил за действом. Мир старательно отводил глаза.       — Как же нам благодарить вас? — переключился на него папа. Сел рядом на диване и взял за руки.       Мир явно смутился и замотал головой:       — Да не за что благодарить. Любой бы на моем месте помог омеге.       — Расскажите же, Мир, как все это случилось.       Пришлось Миру повторять свой рассказ. Папа реагировал куда эмоциональней, задавал вопросы, выспрашивал подробности, снова благодарил. А Кики теребил веревку на шортах и ждал удобного случая, чтобы увести Мира. Время вдруг стало ограниченным. И его не хотелось делить даже с папой. Потому что Мир был его. Но прошло часа два, прежде чем выдался подходящий момент.       — Мы пойдем прогуляемся, — громко сказал Кики, хватая Мира за руку и таща его из комнаты.       — Вернитесь к ужину, — немного печально крикнул им вслед папа.       Мир в Диновых шмотках чувствовал себя не слишком комфортно. Поправлял и одергивал облегающую футболку, подтягивал низкие джинсы. А Кики надеялся, что его взгляд не слишком откровенный.       Он повел Мира на Чумбаровку, но тот не смотрел по сторонам. С момента выхода он ничего не говорил, а на попытки Кики завязать разговор отвечал междометиями. Дурацкая проклятущая стена стояла, будто всегда была между ними. И непонятно было, о чем говорить. Что спрашивать? Ждать ли чего-то? Что с ними вообще нахрен происходит?       Кики, как и все омеги, ждал свою Пару. Потому что это, судя по окружающим его людям и оборотням, был дар небес, благословение Господне. Счастье, полное и безграничное, когда двое купаются в абсолютной любви друг к другу. Кики был уверен, что Мир — его Пара, это следовало признать еще тогда, а не трусливо прятаться от очевидного. В конце концов, уйти от этого еще никому не удавалось, а вот испортить себе и любимому часть жизни — очень даже. Кики готов был привести парочку весьма ярких примеров. Но бог бы с ним, зарывшим голову в песок, как же Мир? Притяжение должно быть взаимным! И если в Кики сильны были омежья суть и привитые воспитанием нормы, по которым ему было унизительно и неподобающе делать первый шаг, то что сдерживало Мира? Кики его привлекал — это ясно, но почему тогда все остается на уровне каких-то детских переглядываний? Почему Мир, сильный, смелый, все время чего-то будто бы опасается? Делает шаг вперед, а потом словно цепь какая его отбрасывает назад. Что это? В чем причина?       Кики не знал ответов на все эти вопросы. Спросить не решался, а Мир молчал. Время кончалось. Пора было возвращаться домой.       А дома Мира ждал звонок от обеспокоенной стаи, его и родительской. А ведь Кики как-то упустил из вида тот факт, что Мир — вожак на этапе становления.       — Как ты вообще ухитрился уйти в такой момент? — спросил он после, когда они никак не могли разойтись по своим комнатам, цепляясь за малейший предлог для продолжения разговора.       — Я думал, на все про все уйдет несколько дней. У меня сильный помощник, должен был справиться. А потом… Есть вещи важнее формирования стаи.       Ну вот же! Кики замер, во все глаза глядя на Мира, умоляя его взглядом продолжать, вытянуть уже их двоих из этого болота недоговорок. Но Мир потупился и замолчал. И только тут Кики заметил, что он ждет. Во всех этих мельком брошенных взглядах, оборванных фразах, двусмысленностях красной нитью сквозило ожидание. То ли Мир прислушивался к себе, то ли к нему, Кики. Но чего он мог ждать? Отношение Кики было однозначным. Начиная от брошенного в первую встречу бутерброда и заканчивая поцелуем, всеми шагами навстречу, которые Кики делал вопреки гордости, привитым правилам, хоть немного, но все же ломая себя каждый раз.       Разговор так и увял. Мир все больше погружался в себя, и становилось очевидно, что он не выдержит даже дня в отрыве от стаи. Адреналин их бегства по лесам сглаживал горячку разлуки, но сейчас в состоянии покоя, со сданным на руки родителям Кики, не осталось ничего, что могло бы перебить мучения от разрыва. У них осталась только ночь, но Мир клевал носом, и удерживать его было бы верхом эгоизма. И Кики попрощался первым. Сдержанно пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Ему решительно необходимо было с кем-то посоветоваться, привести мысли в порядок. Папа не волк, о притяжении Пары знает только в теории. Отец, вроде бы, так и не понял, что их связывает с Миром. Да и к лучшему, наверное. Кики не знал, как он отреагирует не на спасителя сына, а на потенциального похитителя. Эрик был в Германии. Оставался только один оборотень, отношения с которым были у Кики достаточно близкими, чтобы просить совета в такой деликатной ситуации.       «Очень надо поговорить», — отбил он эсэмэску и отбросил телефон на подушку, укладываясь поудобнее. Окно было открыто, и оставалось только ждать.       Через десять минут по подоконнику скребнули когти, и темная тень проскользнула в комнату Кики.       — Что случилось? — глухо поинтересовался Тим из-под натягиваемой футболки. — Так и не решился твой сопляк?       — Не сопляк.       — Был бы не сопляк, не сдержался бы еще в пансионе. Утащил бы тебя и повязал.       Кики возмущенно фыркнул, но дядя всегда говорил все напрямик, так что фыркал он больше для порядка.       — С другой стороны, — задумчиво проговорил уже одетый Тим, присаживаясь на кровать, — тогда я бы сломал ему парочку ребер. А твой отец открутил бы ему башку. Так что неплохо, наверное, что сопляк…       — Я не за этим тебя позвал!       — Зато ты ожил. Сидишь вот, глазами сверкаешь, а не покрываешься плесенью. Рассказывай.       Кики потянулся, благодарно потерся щекой о дядино плечо и вывалил на него все свои размышления и сомнения. Тот слушал внимательно, не перебивал и только периодически хмурил в раздумье брови.       — Господи, спасибо, что я не омега! — первым делом провозгласил он, когда Кики замолчал. — Детка, я ведь не смогу тебе сказать ничего объективного. Я не Мир. У меня есть только мое личное видение со стороны. Субъективное. Которое, как ты сам понимаешь, может быть далеким от правды. Потому что я люблю тебя, потому что хочу, чтобы ты был счастлив. Проще всего и правильнее было бы задать все эти вопросы твоему сопляку, но ты никогда этого не сделаешь, и так и надо, наверное. А вмешивать в отношения сторонних людей глупо, я всегда так считал.       Кики понимал, что дядя прав, и его надежда, последняя, таяла от истинности этих слов.       — Выход у тебя один, малыш, — вдруг нежно проговорил Тим и погладил Кики по поникнувшей голове. — Отпусти его. — Кики вскинулся, и Тим кивнул. — Если Мир действительно чувствует тебя как свою Пару, то никуда он не денется. Просто не сможет, понимаешь? Ты омега, у тебя с этим немного попроще, а альфа никогда не отдаст по-настоящему свое. Пара вот здесь, — Тим прикоснулся к своей груди. — Она не часть души, не половина. Пара и есть душа, — он вздохнул и поднялся с кровати. — Дай ему уйти.       — А как мне его отпустить?       — Просто пообещай волку, что побежишь следом, если Мир не вернется. Тут уж без вариантов.       Кики поднялся на колени, обхватил Тима за пояс и стиснул, прижимаясь щекой к широкой груди.       — Спасибо!       — Да не за что, молодежь, — хмыкнул тот, обнимая в ответ. — Если бы ты только знал, насколько крохотные все эти ошибки, которые вы совершаете сейчас… Посмеетесь еще вместе через несколько лет.       — Думаешь, вместе?       — Уверен, детка.       Кики уснул, прислушиваясь к шороху одежды, будто Тим своим разговором нажал на кнопку «офф». А наутро еле встал. Буквально согнал себя с кровати, крутя в голове мысль, что времени все меньше. Вымытые волосы пушились. С синяками под глазами не справлялся приныканный для таких случаев консилер, а лицо было настолько бледным, что хоть в саван заворачивай. Но сидящий за столом Мир улыбался даже теплее чем обычно. И Кики порадовался бы, если бы не обреченность в его глазах. Мысль о том, что за ночь Мир решится, умерла только что, и не сказать, что безболезненно.       В итоге, за завтраком Кики почти ничего не съел. Растерзал пару оладушек под молчаливым неодобрением папы и выпил молока. А после завтрака Мир начал собираться. Он попрощался со всеми, кроме Кики, и вышел на улицу. Папа мудро отвел отца в сторонку, Тим с интересом поглядывал на них, но тоже держался в отдалении. Кики смотрел на Мира и не понимал, что говорить.       — Мне пора, — выдохнул Мир очевидное и, вопреки своим же словам, переплел пальцы с пальцами Кики.       — Да, — прошептал тот. — Спасибо.       Они стояли и смотрели друг на друга. Тим говорил, что нужно отпустить, но как это сделать, когда внутри что-то рвется? Важное, жизненно необходимое, без чего не получается дышать. Мир разжал пальцы и рывком развернулся, сорвался на бег. А Кики растерянно опустил взгляд, пытаясь найти свое сердце. Оно же где-то там, на земле, под ногами? Он ведь отчетливо почувствовал, как оно упало.       Надо было бежать вслед. Надо? Но Кики не мог. Альфа решил. Альфа отказался от него. Для чего бежать? На брусчатке под ногами темнели капли. Раз. Два. Три. Дождь? Кики запрокинул голову. Небо было истошно голубым, ярким. Равновесие, противовес непроглядной серости внутри Кики. Так откуда дождь? Такой сильный, что течет по щекам.       И вдруг Кики сшибло с ног. Силой, напором, запахом альфы. Мира. Кики даже не сразу понял. Не разобрал виноватого шепота:       — Я не могу… Прости… Пытался… Но не могу без тебя… Даже если не нужен… Пусть… Не могу…       Кики пытался хоть что-нибудь понять, сказать что-то в ответ. Но горло свело спазмом, и он только бестолково кивал. И прижимал Мира к себе.       Папа деликатно затолкал их в дом и прикрыл дверь. Они долго сидели, прижавшись друг к другу, успокаиваясь, осознавая. А потом Кики решился спросить:       — Почему ты так долго ждал? Почему не сказал сразу? — он и не хотел, но обида прорвалась в голосе, стала слышна даже Миру.       Он притиснул Кики поближе, потерся о его макушку и виновато сказал:       — Я думал, что не нужен тебе.       От возмущения Кики не знал, что и ответить. Он отстранился и возмущенно посмотрел на Мира.       — Я думал, что это омеги выбирают. Что ты должен сказать, нужен ли я тебе.       — С чего ты это взял вообще? — изумленно спросил Кики.       Мир зарылся ему в волосы и что-то неразборчиво пробормотал.       — Что?       — Я погуглил.       Кики фыркнул, а потом расхохотался. Какая же нелепость, боже мой!       — Зачем? — попытался он выразить все свое недоумение, когда немного отпустило.       — Потому что я впервые общаюсь с омегой-волком. Я только сейчас начинаю тебя понимать. Понимаю, что ты на самом деле такой, а не играешь, не флиртуешь. Я понимаю, что тот поцелуй он не только для меня был важен. Для тебя это, наверное, дикость, но для большинства омег-людей поцелуй и даже секс — это что-то вроде той карамельки: вкусно, но не слишком-то значимо. А ты даже не омега, а оборотень, Антипов. Как вообще твой волк мог выбрать меня? До сих пор в голове не укладывается.       Кики развернулся, взял лицо Мира в ладони и сказал:       — Я просто люблю тебя. Ты мне нужен.       Мир явно хотел что-то сказать, но после этих слов обмяк, прикрыл глаза и выдохнул. И Кики понял, что очередной его шаг окупился на все сто, потому что одним махом сломалась стена, а Мир стал спокойным, уверенным в себе. Таким, каким и должен быть альфа.       — Ты моя душа.       Кики изумленно выдохнул.