В плену у сказки

Жил да был в одной далекой деревушке мальчик. Ему было четырнадцать лет отроду, когда бабушка сшила красную шапочку, которая была ему так к лицу, что все и стали звать парня Красной Шапочкой. У России мурашки по спине бегали от мелодичного приятного голоса, что рассказывал в голове какую-то историю, но парень не желал слушать. «Я с ума схожу? А может это телепатия? Стоп, какая Красная шапочка из парня?» — было трудно разобрать собственный голос мыслей, но русский итак знал о чем думал. Он не понимал где находился и что происходило, но щипки не помогали, давая знать что это бредовая реальность, а не чудной сон. Брагинский осмотрел невзрачную комнату, на общем фоне выделялся тут только красный капюшон, дожидавшийся его на стуле. Наконец в голове северянина прояснилось и зазвучали лишь собственные мысли, порадовавшись этому и одев полагающуюся ему красную шапочку, Иван вышел из комнаты. Его взгляд сразу упал на стол с тарелкой блинов и возившуюся возле названную мать. — Красная шапочка, доброе утро. Мой дорогой, садись и ешь. — повернувшись к парню лицом, Франциск, играющий роль женщины, мило улыбнулся. «Бонфуа? Почему ты…?» — успел подумать Россия, как тело задвигалось само, против его воли. Он сел и с удовольствием стал уплетать блины. Странностей хватало, их было настолько много, что проще было б сказать, что ситуация на одну десятую часть оставалась нормальной. — Твоей бабушке недолго осталось. Навести ее, а заодно отнеси ей пирожков и горшочек свежевзбитого масла, когда закончишь с завтраком. — вроде ласково и привычно говорил француз, но не искрене. Его глаза не были полны обычным блеском, а речи — нежности и возвышенности. Это был он и не он одновременно. — Франц, тобой тоже управляют? — наконец смог сказать русский, но тот не обернулся и скрылся за дверью. — Ох, что ж ты будешь делать… Красная Шапочка тут же встала и отправилась к бабушке. А бабушка ее жила в глухом диком лесу. — Я не хочу! — сопротивляться не получалось и как говорилось ранее — Россия слушался скрытого приказа. Он мог думать свое, но ноги сами шли. Иван взял гостинец для бабушки и вышел из небольшой избушки, прошелся по деревеньке, встречая других жителей с уже знакомым мутным взглядом, и зашел в темный лес.

***

— Боже мой, Альфред, сколько ты уже съел? — с нотками волнения говорил англичанин, смотря на Америку, а потом обнял. -Пару ягод. А что такое, Артур? — выражение лица приобрело испуг, его улыбка дрогнула. -Это волчье лыко. Оно крайне опасное! Альфред, как ты себя чувствуешь?! — Керкленд взял парня за руки и, осмотрев, заметил появляющиеся волдыри сквозь шерсть, и ахнул. — Честно, я в порядке! — герой попятился, сделав пару шагов назад от Артура. Он прикрыл рот рукой, чувствуя резко появившуюся слабость. — Тебе срочно нужна первая помощь. — Керкленд подошел ближе, но его оттолкнули. — Не подходи ко мне…! — с раздраженностью крикнул Альфред Ф. Джонс, зло смотря на него. Во рту неприятно жгло, живот разболелся и с каждой последующей минутой становилось все невыносимее терпеть. Оборотня начало тошнить, в голове все плыло, но Америка держался. — Что за глупости ты говоришь?! Дай мне помочь, пожалуйста! — англичанин застыл, смотря как Джонс зашелся сильным жутким кашлем. — Кто ты? — вытерев кровь с уголка рта, прорычал американец, всматриваясь в образ лже-Керкленда и оскалив клыки. — Говори! Где настоящий Артур? — Ты оказывается не такой глупый. — у того сразу пропала маска испуга и волнения с лица, появилась приторная улыбка. — Ты знаешь меня. Мы уже познакомились однажды. А теперь, я исполняю твою давнюю мечту. — хмыкнул. — Англия же в безопасном месте. — Гад… — покачнувшись, ослабевший американец рухнул на землю под действием силы тяжести. Лже-англичанин присел рядом с распластавшимся Джонсом и нежно провел рукой по лицу, смотря в его мутнеющий, но по-прежнему дикий взгляд, говорящий что он не сдастся и спасет всех. — Не волнуйся, лапушка, ты будешь жить в радость мне. Судьба остальных же полностью в твоих лапах. — Как жаль, что придется действовать насильно… — подделка вздохнул и спокойно наблюдал жуткую сцену: от судороги тело героя дергалось, он беспомощно обвил и сжимал свой живот руками, крича от жгучей, разрывающей боли, пока из рта шла беловатая пена.