Сборник 696

      Акааши в который раз судорожно поправляет воротник рубашки, не решаясь протянуть руку и открыть дверь в кухню. В душе что-то екает и обрывается вниз в четвертый раз. У Акааши нет столько сердец, чтобы падало каждый гребанный раз. Да и вообще, нечему там падать, тупой организм. Он ещё не разваливается на куски.       Бокуто с Куроо все ещё были на кухне и разговаривали насчет поставок. Это было слышно и с этой стороны двери. Особенно — как всегда громкого Бокуто. Акааши не подслушивал, просто… долго не мог зайти. Они остались последние в ресторане. Смена закончилась, Акааши уже убрался в баре и мог бы пойти домой, но сегодня, как и каждый раз, будто ждал чего-то. Сам он понимал, не чего-то, а кого-то. Ждал, когда шеф-повар тоже соберется домой, чтобы оказаться вместе с ним в раздевалке, чтобы снова почувствовать на себе внимательный взгляд, попытаться не выдать свой. И сейчас совершенно обычное действие — зайти на кухню, спросить, как они там, когда собираются уходить, — вызывало огромные сложности, было практически невыполнимым.       Акааши в пятый раз расправляет и складывает заново черный фартук, вздрагивает, когда скрипит дверь кухни. Бокуто с Куроо выходят оттуда раньше, чем он решается зайти.       — О, Акааши, ты ещё тут! А мы собираемся уже идти. Пришлось задержаться, пересчитать запасы.       Бокуто, как обычно, широко улыбается и фонтанирует энергией, даже в конце двенадцатичасового дня.       — Ага, потому что кто-то мне на слово не верит. «Как это все могло закончится так быстро?!» — Куроо явно передразнивает Бокуто и смеется, когда тот начинает обиженно сопеть, что Куроо мог бы и не издеваться.       — Понимаю. Я тоже уже собирался. Как видите, в баре все закончил. — Акааши окидывает их бесстрастным взглядом и первым разворачивается в сторону раздевалки. Сердце судорожно отбивает ритм чечетки, планируя вырваться из плена ребер, но об этом знает только сам Акааши. Он привык не показывать своих эмоций. Слишком смело разбрасываться своими чувствами, когда не знаешь, как на них отреагируют.       Когда все оказались в раздевалке, он чуть выдыхает, расстегивая рубашку и стараясь не думать о том, насколько заметно дрожат собственные руки.       Куроо на удивление быстро хватает свои вещи и направляется на выход, махнув им рукой. Дверь хлопает с щелчком, но Акааши не обращает на это внимания. В этот момент он все-таки ловит на себе взгляд Бокуто. Шеф смотрит прямо в глаза, в упор, не давая моргнуть или пошевелиться, будто гипнотизируя. Теперь в голове крутятся варианты — отвести взгляд или продолжать смотреть прямо в глаза. Первое могло выдать его чувства, второе можно было неправильно понять. А взгляд Бокуто продолжал свой гипноз. Ярко-желтые глаза смотрели внимательно, изучающе, с невысказанным вопросом. Акааши чувствует, что сердце готово упасть в желудок ещё раз, но теперь от иррационального страха. Чего он боялся? Что был прав или что ошибался?       Волевым усилием Кейджи скользит безразличным взглядом по лицу, плечам Бокуто в ответ. Широкая шея, плечо, сейчас не скрытое тканью одежды, рука. Акааши снова отворачивается к стулу со своей одеждой и снимает наконец рубашку. Сзади странно вздыхают. Акааши буквально затылком видит, как Бокуто закидывает голову, щурясь в потолок, а затем сам быстро переодевается.       Все нормально. Все как обычно. И те прикосновения Бокуто рассматривает как дружеские. Он так же цепляется за Куроо, это ничего не значит. Акааши кивает сам себе и надевает другую рубашку, застегивается на все пуговицы. И только после этого снова разворачивается к Бокуто. Они подходят к двери со своими сумками, Бокуто дергает ручку, но дверь своего положения не меняет. Дернув ещё раз, Бокуто мрачнеет и стучит два раза.       — Бро?! — с той стороны двери раздается глухой смех Куроо.       — Вы идиоты. Разберитесь сначала друг с другом. Смотреть на вас больше не могу. Акааши в момент будто теряет все органы чувств. Перед глазами только закрытая дверь, а в голове голос Куроо. «Он догадался…» — Акааши бросает испуганный взгляд на Бокуто и делает два шага назад. Котаро выглядит озадаченным, тоже смотрит на Акааши в ответ. Бежать некуда, но и сказать Акааши ничего не может. Он ждет, он так надеется, что сейчас или Бокуто или Куроо снова рассмеются, скажут, что это все шутка, поиздеваются над его испуганным выражением лица. Но никто не смеется. И Котаро смотрит серьезно-серьезно, будто уже пожирает его взглядом и теперь собирается сделать это вживую.       — Акааши… — Бокуто только хочет что-то сказать, но не успевает договорить. Акааши слишком страшно. Он все испортит, он не сможет нормально ответить, они не поймут друг друга. «Молчи, пожалуйста, молчи, не продолжай фразу…» — думает Кейджи и кидается навстречу, поднимая руку, чтобы заткнуть шефу рот, чтобы тот не продолжал, молчал, дал ему хоть успокоиться, но… У него не получается даже это. Ноги подводят, он спотыкается, рука цепляется за воротник куртки Бокуто. Все тело будто против Акааши сегодня. И губы оказываются самым большим предателем. Потому что именно они не дают Бокуто продолжить фразу.       Кейджи впечатывается в его губы своими и растерянно замирает, сильнее цепляясь пальцами за одежду шефа. Когда совершаешь ошибку, делай вид, что так и надо. Акааши не помнит, где это слышал, но часто пользовался этим правилом по жизни, поэтому уже в следующий момент целенаправленно целует Бокуто, прикусывает его нижнюю губу, оттягивая. Когда его внезапно хватают за руку и разворачивают, прижимая к той самой закрытой двери, Акааши кажется, что ему сломали позвоночник и все ребра разом, потому что Бокуто прижимает его собой, впечатывая в дверь и перехватывая инициативу поцелуя. Он крепче сжимает запястье, будто опасается, что Акааши начнет вырываться и убежит от него. Куда ему бежать? Они ведь закрыты в раздевалке. По телу пробегает россыпь мурашек, перерастающая в дрожь. Акааши так хотел этого. Так давно представлял, каково это — целоваться с Бокуто. Как тот ведет себя, насколько инициативен, как реагирует на прикосновения.       К черту. Акааши посылает все к черту. Они уже целуются. Кейджи поднимает вторую руку и вцепляется в волосы Бокуто, зарывается пальцами в твердые налаченные пряди и притягивает того ближе к себе, открывает рот шире, углубляя поцелуй и закрывая глаза. Слишком сладко. Чувствовать его вот так всем телом сразу. Он вырывает руку из хватки Бокуто и ведет ладонью по его шее вниз, по ключицам, упираясь в грудь и очерчивая её кончиками пальцев, чтобы в следующий момент положить ладонь на плечо, сжимая его почти так же сильно, как самого Акааши впечатывали в дверь.       — Бокуто-сан… — произносит он тихо, когда они наконец прерывают поцелуй и снова смотрят друг другу в глаза. — Я также беспокоюсь о том, что вы убежите, как вы переживаете, что убегу я. Только бежать-то нам некуда… — Акааши слегка улыбается, отпуская плечо Бокуто и проводя указательным пальцем по его шее. Сейчас взгляд у Бокуто будто пьяный. Пьяный и очень влюбленный.       — Действительно… Некуда… — голос Котаро немного хрипит. Хриплый и будто бы рычащий. Он опускает руки на талию Акааши, делая полшага назад и давая хоть немного вдохнуть воздуха, но тут же прижимается снова, уже не так сильно и грубо, прислоняется своим лбом к его, смотря в глаза так серьезно, что сердце Акааши снова решает совершить побег, выбраться из груди. Хотя, оно и не переставало пытаться это сделать все это время. Акааши снова улыбается и закидывает руки ему на шею. Целовать Бокуто уже слишком мало. Хочется его укусить.       — Видимо, мы и правда идиоты… — успевает сказать он перед тем, как Бокуто снова его целует. Акааши отвечает. Не может не ответить.