***
Весь день Сакаи носилась по Управлению сама не своя, дожидаясь вечера и что-то бубня себе под нос. А в последние пару часов рабочего дня она осчастливила начальство километровым отчетом с подробным и весьма цветистым описанием мельчайших деталей последнего задания по отлову гулей, не забыв упомянуть даже о том как «багряно-золотистый солнечный диск медленно исчезал за кроваво-красным с нотками пронзительной синевы горизонтом». Впрочем, припомнив о том, как ее не так давно отчитал за подобное Арима, девушка соизволила приложить к бумагам и краткую версию, содержащую список имен или кличек, время смертей, предпринятые действия, типы кагуне и тому подобную информацию, представив все это в форме таблицы. И очень кстати она это, между прочим, сделала. Кишо как раз собирался сделать Хороми выговор, как девушка быстренько подсунула ему табличку с основными данными и суровой кары благополучно избежала, еще и получив явно одобрительный кивок в свой адрес. Лучшей похвалы от Аримы все равно ждать не приходилось, чтобы там ни пыталась сделать та же Ихей. И кто сказал, что Бог Смерти никого не хвалит? Просто нужно научиться это замечать, только и всего, что впрочем, дается не всем и не сразу, это Сакаи знала по собственному опыту общения с мужчиной. — Напросилась все-таки в гости к Хирако? — Кишо бросил взгляд на часы и устало потер переносицу, — Беги уже. Спешишь ведь. — Буду поздно, возможно пьяная, — девушка ухмыльнулась. Расцеловав и крепко обняв Ариму на прощание Хороми едва ли не бегом устремилась к выходу из Управления, чуть не сбив по пути с ног, как обычно пребывающего в дурном настроении, Маруде и услышав в свой адрес массу нелестных замечаний, вот уже больше года неизменно заканчивающихся фразой: «Я ненавижу тебя, Сакаи!!!» Выражение это, к слову, сама Сакаи считала больше формальностью, нежели констатацией реального факта и мысленно всегда посмеивалась над столь бурным излиянием эмоций в свой адрес. Что и говорить, заверения в глубочайшей ненависти от следователя особого класса Маруде Ицуки были для Хороми чем-то вроде такой штуки, которая никогда не меняется, а потому, в любой момент может вытащить оторвавшийся от реальности разум обратно в рациональное настоящее здесь. Проще говоря, некая константа, едва ли не последний оплот стопроцентной стабильности в этом изменчивом и странном мире. Это было немаловажно и всегда кстати всякий раз, как Сакаи пыталась внести очередной элемент хаоса в свою жизнь и жизни окружающих ее, на свою беду, людей. Сблизившись с Хирако до такой степени, чтобы считать его лучшим и едва ли не единственным другом, да еще и в очередной раз поддерживая эту связь, Хороми снова и снова вносила этот самый хаос… больше, пожалуй, в жизнь Хирако, нежели в свою собственную. Впрочем, совершенно неизвестно, чем это может обернуться в критический момент. Кстати о Таке, кое-кому не мешало бы как-нибудь красиво завернуть приставку и картриджи для него…***
Арима Кишо так и уснул за письменным столом в своем кабинете, едва дочитав совершенно оторванные от реальности описания Хороми об очередной мелкой охоте на гулей. И почему она не пробовала писать что-то кроме отчетов? Поговорить что ли об этом с Это… Очнулся от тяжелого тягучего сна, полного тьмы, крови и чьих-то криков, мужчина, когда на улице за окном уже окончательно стемнело. Удостоверившись в том, что время благополучно перевалило за полночь, а Хороми так и не дала о себе знать, Арима не придумал ничего лучше, чем просто перебраться на диван и, воззрившись, если с его зрением это можно было так назвать, в потолок темного кабинета, попытаться снова уснуть. Хирако спрашивал еще, думал ли Кишо о ней, явно осуждая. Думал… Арима вообще слишком много о Сакаи думал, мучительно и горько, но не думать не мог. Вот и сейчас мысли не давали покоя, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове буквально все, начиная от уже свершившихся событий, коротких моментов счастья с Хороми, заканчивая планами на будущее, точнее на его полное отсутствие. Страшно… Наверное, впервые в жизни Богу Смерти CCG было действительно страшно. Все это зашло слишком далеко, гораздо дальше, чем Арима мог предположить в начале их абсолютно нормальных, совершенно человеческих, а от того еще более странных отношений. Мужчина и сам себе не мог объяснить, почему вдруг его, не знавшего никогда по-хорошему человеческого тепла, тянуло как магнитом к странной обрусевшей до одури девчонке, внезапно признавшейся в том, что убивала детей будучи по-хорошему тоже еще почти ребенком. Но в какой-то момент Кишо позволил себе вольность завести с ней небольшую, как он сам думал, интрижку, как последний и едва ли не единственный шанс узнать каковы на самом деле нормальные человеческие отношения. В CCG у него было много фанатов и фанаток тоже. Сакаи… Она никогда не пыталась снискать его одобрения, просто делая свою работу так, как сама считала нужным, никогда не смотрела на него по-настоящему снизу вверх, сохраняя при том до поры субординацию. Не так много окружало Ариму людей, что действительно хотели видеть в нем не только Белого Бога Смерти, но и личность со своими заморочками и недостатками, какими-то увлечениями и тому подобными вещами. Еще меньше было тех, кто не сдался спустя несколько месяцев бесплодных попыток пробить ледяную стену, которой мужчина отгораживался обычно от окружающих. Хороми же, не только не пожелала сдаться и смириться с тем, что ее начальник ну совершенно бесчувственный кирпич, она умудрилась пробиться к самому сердцу. Иногда Ариме казалось, что Хороми «читает» его, как открытую книгу, безошибочно угадывая спрятанные глубоко внутри, даже от себя самого, эмоции. Они никогда не говорили о чем-то подобном, но Кишо видел это понимание в ее взгляде и резко меняющемся цвете ее глаз, в зависимости уже не от ее, а от его настроения. Впервые в жизни его, Ариму Кишо, такого, какой он есть, понимали и любили, причем одновременно, причем еще и один и тот же человек. А он… А что он? С самого начала знал к чему это приведет и все равно продолжал поступать с ней именно так? Продолжает делать себе спокойненько свое дело, воплощать свой великий план в то время как в первую очередь это ударит по тем, кто ему дорог? «Ну и сволочь же ты, Кишо Арима, » — выдохнул в темноту едва на грани слышимого и до боли сжал зубы… Он всегда ненавидел себя, а теперь для этого появилось больше поводов на целых два с хвостиком. Хороми и Хайсе… И «хвостиком» все остальные… (Лишь бы не коту под хвост.) Хирако, которого, пожалуй, уже давно никто и не спрашивал, насколько оно ему все надо, но который сделает все, чтобы ни приказал Арима. Уи, который уж точно такое не поймет и не примет, а если уж и сможет смириться, то за секунды до того, как станет слишком поздно. Ихей, если доживет, конечно, с ее вечным стремлением понравиться. Похвалить ее что ли в качестве компромисса, пока не угробилась? Рикай, Шио, Юса — эти пойдут до конца хотя бы потому, что верят, да и что им еще остается. Много кто под раздачу попадет, можно хоть все CCG перечислить, если времени хватит, уж о членах Аогири пускай Это подумает, она к ним ближе, да и ей самой тоже не долго осталось. Такие как они уже давно сами себе не хозяева, к тому же Арима и сам всегда хотел умереть в бою с более сильным противником, а времени на это оставалось совсем немного. Если зрение окончательно изменит ему… Вот о чем даже думать не хотелось. Еще несколько месяцев и Канеки Кен все вспомнит, а Одноглазая Сова его подтолкнет, если что. Вот тогда… Тогда Хайсе, ставший для Аримы кем-то вроде сына, которого у него никогда не было, не будет и не могло быть, перестанет существовать, а Хороми, единственная, кто ухитрялся одновременно и любить и понимать Кишо, останется доживать свой не по-людски короткий век совсем одна. Арима очень хотел верить в то, что это ее не сломает, но все равно боялся за нее так, как никогда ни за кого не боялся. Если бы не долг, если бы Хайсе мог оставаться просто Хайсе, если бы не великие планы ради общего блага, если бы не прогрессирующая столь стремительно глаукома, то может быть он и постарался бы прожить ради Хороми еще немного. Подумал ли Арима, прежде чем окончательно решиться на исполнение своего плана о ней? Конечно, нет. Просто он не станет беспомощным калекой, висящим камнем у нее на шее. Просто он верит в то, что она не сломается, когда его не станет. А еще он верит Хирако, который уж как-нибудь, да присмотрит за Сакаи, если она сама не решит иначе.***
Когда Арима в очередной раз очнулся после внезапного провала в не приносящий ни малейшего облегчения липкий и мрачный сон, в окно его кабинета уже светило, едва успевшее взойти солнце, а на полу тихо дремала сидя, прислонившись спиной к дивану Хороми. Не желая потревожить хрупкий, в последнее время, сон девушки, Кишо не двигался еще около сорока минут, любуясь, пока еще может, той, которую скоро придется оставить навсегда, стараясь не замечать того, как ныло затекшее за ночь тело. Скоро начнется новый рабочий день, в котором они снова будут тщательно делать вид, что охотятся на Древо Аогири.