Последняя гордость

Арима темнил. И это напрягало. Он явно что-то скрывал, хотел сказать, но от чего-то все больше отмалчивался. Да, в последнее время он молчал даже больше, чем обычно, отделываясь от расспросов Хороми какими-то общими фразами, отдельными, будто вырванными из контекста словами. И когда он говорил ей хоть что-нибудь о том, что собирается делать дальше, в его речи все чаще мелькало это пространное «ничего». Ничего… Это слово выбивало из колеи и мешало сконцентрироваться, звучало в ушах Хороми набатом, заставляло нервничать и метаться в бесплодных попытках на что-то отвлечься. В принципе, оно ведь могло и вовсе ничего не значить. А может быть, Арима действительно не планировал никаких активных действий? Но где-то в глубине души Хороми чувствовала, что это не так. Это «ничего» было совершенно особенным, не таким, как любое другое «ничего». Оно было… каким-то пустым. «А дальше… Ничего.» — эта фраза Аримы накрепко въелась Хороми в мозг. Ничего дальше не будет? Потому что у них нет никакого дальше? Она не хотела в это верить, не должна была. Она же верит в Ариму Кишо, всегда верила. Вопрос лишь в том, верит ли он сам в себя. Вопрос лишь в том, какую роль во всей заваривающейся каше он себе отводит. Хороми было очень страшно.

***

— Арима-сан, вы так ей ничего и не сказали? — Хирако со вздохом опустился на стул напротив рабочего стола Аримы. — Я намекнул, Таке. — Тогда понятно, почему Хороми пыталась вытянуть информацию из меня. И что конкретно вы сочли уместным ей сообщить? — Ничего. Буквально. В общем, я так и сказал. — Понятно… И когда вы планируете рассказать ей о своих планах по-нормальному? — Таке, — Арима встал из-за стола и начал перемещаться в сторону двери кабинета. — Ты планируешь. Потом. Думаю, ты лучше сможешь объяснить, а она хотя бы уже точно не будет пытаться меня отговорить. — Я бы тоже попытался, Арима-сан… — пробормотал Хирако закрывающейся за Аримой двери. — Я бы тоже…

***

Хороми стояла, прислонившись спиной к прохладной стене курилки и бросала на не совсем свою недокуренную сигарету такие взгляды, будто она нанесла ей личное оскорбление. — Уи, может быть хватит уже смотреть на меня, как на врага народа? Куплю я тебе новую пачку. После работы. — Две. Ты настреляла у меня уже на две чертовых пачки. Если бегаешь курить каждые пять минут, то позаботься уж о будущем, купи сигарет на завтра! — Кто бы говорил… Я бы попросила и у кого-нибудь еще, если бы ты не переехал в курилку на ПМЖ*. — Я курю свои! — Уи, едва затушив окурок, демонстративно отвернулся и тут же закурил следующую. — Тоскуешь по ней? — Хороми с сочувствием посмотрела на тень подрагивающей в тонких пальцах Уи сигареты на пожелтевшей от табачного дыма стене. — По Ихей, я имею в виду. Вы были с ней довольно близки? — Меньше, чем хотелось бы… Да какое тебе вообще дело? — Просто. — А у тебя что? — Уи соизволил, наконец, обернуться и смерил Хороми обреченным взглядом, полным глухой тоски. — Ничего… — Хороми взглянула Уи в глаза и почувствовала, как у нее самой в груди что-то надломилось и защемило. — Кишо что-то недоговаривает и темнит. Как будто не хочет говорить о чем-то важном. — Да, Таке тоже. — Пиздец… — Согласен. — Что ж, значит, мне не показалось… Назревает что-то. И это что-то, чувствую, нам совсем не понравится. Уи с силой вмял в пепельницу очередной окурок. — Ну что, Сакаи, еще по одной? — он протянул Хороми сигарету. — Пачку можешь не покупать.