Солнечный зайчик

      Декабрь подошёл к концу, начались зимние каникулы. В этом году к обычной триаде Зимнепраздника - зимнее солнцестояние, Рождество и Новый год - для меня добавился ещё один : девятое января, день рождения Стефана. Кузену исполнялось тридцать лет и я понятия не имела, что ему подарить. - Как ты обычно отмечаешь день рождения?       Мы украшали мансарду - я наряжала маленькую ёлочку, а Стефан пытался распутать гирлянду. - Обычно - никак. - Так не бывает. - Бывает. Ну, когда дедушки были живы, мы ходили в ресторан. С Грегором - если были деньги - тоже ходили в ресторан, а потом, когда я снова стал жить с родителями, мы мой день рождения не праздновали. - То есть, в ресторан ты идти не хочешь? - А ты догадливая. - Хорошо, тогда что ты хочешь в подарок? - Не знаю. Ничего не надо. - Стеф, кончай скромничать. Ты же понимаешь, что подарок всё равно будет. Если не скажешь, что хочешь - подарю какую-нибудь ерунду. - Я правда не знаю. Давай, ты просто будешь должна мне желание, а я потом что-нибудь придумаю.       На праздники Стефану дали оплачиваемые выходные, а я работала по сокращённому графику - мы и так весь декабрь пахали как проклятые. Луис и Михаэль, у которых были каникулы, уехали кататься на лыжах. Рэй тоже неожиданно съебался на неделю - его фирма устраивала корпоратив с выездом на турбазу и в этом году он решил поучаствовать; дядюшки отправились навестить родителей Криса и забрали с собой Гордона, а Алекс целыми днями где-то пропадал со своими друзьями. Эдди и Пауль остались с нами.       Дом был в нашем полном распоряжении и мы обосновались на первом этаже. По утрам я относила Стефана вниз; он уже не казался мне таким тяжёлым, как в первые пару месяцев, но я всё равно каждый раз боялась его уронить. Кузен, дорвавшись до нормальной современной кухни, каждый день готовил что-то вкусное. Ещё он целыми днями занимался со своими детьми и выглядел совершенно счастливым. Это была именно та жизнь, о которой он всегда мечтал - жизнь, которую у него украли.       Восьмого января я пришла с работы пораньше. Праздники закончились и работы было мало. Стефан всё-таки заболел - на этот раз почечная колика, но на работе ему выдали новую медицинскую страховку, пока самую простую, но достаточную, чтобы не просить деньги на лечение у дядюшек.       Дом встретил меня напряжённой тишиной. Когда я, зацепившись за вешалку пакетом с продуктами, матюгнулась, из кухни вышли дядя Крис, с висящим на нём Паулем, и Алекс. Вид у всех был встревоженный, особенно у дяди. С полминуты мы молча смотрели друг на дружку, потом я не выдержала. - Что-то случилось? - Это насчёт Стефана...- Крис заговорил несвойственным ему тоном, как будто чувствовал себя виноватым.       На меня накатила дурнота, как тогда в больнице. Отче-боже, что такого могло случиться со Стефаном, что его папаша так разволновался? Утром он чувствовал себя почти хорошо, врач уверял, что приступ купирован и не должен повториться. Неужели Рэй?... - Что с ним?       Алекс шагнул вперёд и громко торжественно сказал : - Твоя мама приехала.       Алекс понёс наверх пакет, а мы с дядей пошли на кухню. Меня мучило сильное желание дать Крису в морду - это надо же было так меня напугать. Оказалось, что мама приехала полчаса назад и уже успела поругаться с лучшей подругой - теперь, судя по всему, уже бывшей.       Я решительно распахнула дверь. Мне нечего боятся, я совершеннолетняя альфа и моя личная жизнь - это моё личное дело. Если маме не нравится мой партнёр - ничем не могу помочь. А с Крисом и Якобом пусть разбирается сама.       Мама сидела за столом, перед ней стояла чашка с остывшим кофе. Она ничего не сказала, когда я вошла, даже не улыбнулась. - Привет, не знала, что ты собираешься приехать, - я хотела поцеловать её, но она отвернулась. Так не пойдёт - сейчас мы играем в мою игру и правила будут мои. Я решительно взяла её за подбородок и, развернув к себе, поцеловала. Мамин взгляд на пару секунду из злого стал растерянным и удивлённым - она привыкла верховодить в наших отношениях - но она тут же овладела собой. - Ты не рада меня видеть? - Очень рада, просто не ждала тебя. - Я решила поздравить своего зятя с днём рождения. Ты не против? - Ты имеешь право приходить к нам со Стефаном когда захочешь, - дядя тоже заметил, что я выделила "к нам" и чуть вздрогнул. Я жила с его сыном уже полгода, но понятия не имела, как он к этому относится. - Кстати, а где мой зять? Он не хочет выйти поздороваться?       Я уже открыла рот, чтобы напомнить ей, что вообще-то Стефан не может спуститься вниз, но прикусила язык. Во время нашего прошлого разговора я так и не сказала маме, что Стефан парализован и не может ходить. И вот сейчас она всё увидит сама, а учитывая её острый язык и то, что она и раньше недолюбливала кузена...       Ёбаное блядство, как же я облажалась... - Стефан немного приболел, он в нашей комнате. Пойдём, я вас познакомлю.       Пока мы шли наверх, мама с любопытством оглядывала дом. Она была здесь всего один раз, десять лет назад, но вряд ли поднималась в мансарду. Она так увлеклась разглядыванием комнаты, что не сразу обратила внимание на Стефана.       Он сидел в своём кресле у кухонного стола и следил, как Алекс убирает продукты в холодильник. Вообще-то у него ещё не закончился постельный режим, но сейчас мне было не до того. Я смотрела на маму, как меняется выражение её лица : высокомерие; потом недоумение - когда она понимает, что Стефан сидит в инвалидном кресле; осознание - пока она рассматривает его худые ноги с неуклюже упирающимися друг в друга коленями и косящими внутрь ступнями; и брезгливость - когда факты складываются у неё в голове в цельную картину. Я сжала кулак так сильно, что ногти впились в ладонь. Отче-боже, пусть она промолчит, пожалуйста, пусть она ничего не говорит Стефану, который и так уже всё понял по её лицу.       Несколько минут мы играем в молчанку. Мама наконец перестаёт разглядывать кузена и окидывает напряжённым взглядом комнату - плохо заправленную постель, детские игрушки на столе, так и не убранную с Рождества ёлочку. Когда молчание становится невыносимым, она резко оборачивается к Стефану. - Что с тобой случилось? - голос у неё такой же, как в тот день, когда она узнала про Барта. - Я сломал позвоночник, - кузен отвечает тихо, но спокойно; так он разговаривал со мной, пока мы не подружились. - Давно? - Девять лет назад. - Ясно. Лиза, ты не оставишь нас наедине?       Я смотрю на Стефана, он молча кивает и я на ватных ногах спускаюсь по лестнице, не понимая, что говорит идущий рядом Алекс. Всё происходящее кажется мне дурным сном.       На кухне я залпом выпила мамин остывший кофе. Потом помогла Крису готовить ужин - не сидеть же без дела. Чистка картошки меня немного успокоила - теперь я уже сама не понимала, из-за чего так разнервничалась. Мама и раньше терпеть не могла Стефана, вряд ли она станет хуже относится к нему, узнав, что он калека. Они наверняка поссорятся, но с этим я ничего поделать не могла - поскольку расставаться с кузеном я не собираюсь, поговорить по душам им всё равно придётся. Господи, ну почему единственные люди, которых я люблю, не могут просто мирно сосуществовать? Интересно, если бы на месте Стефана был другой омега, мама реагировала бы также, найдя повод придраться? К Джеку она относилась спокойно, но с Джеком меня связывал только секс - жить с ним как с мужем я не собиралась.       Мы успели приготовить ужин - пюре с отбивными и салат, с работы вернулись дядя Якоб и Рэй, а мама всё ещё была наверху. Я решила взять ситуацию под контроль - часа вполне достаточно для любого выяснения отношений, а есть мне хотелось всё сильнее. Мы закончили накрывать на стол. - Я позову маму ужинать.       Крис, который не сказал ни слова с тех пор, как мама ушла наверх, кивнул. Вид у него был не такой наглый и самоуверенный, как раньше. Интересно, что мама ему сказала?       Мама сидела на стуле посреди комнаты, нога на ногу; вид у неё был обманчиво спокойный, но на щеках горели красные пятна и я видела, что она готова взорваться в любой момент. Стефан сидел на кровати, опираясь на подушки и смотрел на одеяло. Его лицо было очень бледным и ничего не выражало. Когда я зашла в мансарду, он даже не оглянулся, у меня сложилось впечатление, что он меня не видит. Мама же, напротив, быстро повернулась и впилась в меня цепким злым взглядом.       Я поцеловала кузена в щёку и спросила на ухо, как дела, но он не ответил. Он никак не отреагировал ни на мои объятия, ни на поцелуй. Так и сидел, бледный и неподвижный, как фарфоровая кукла, но сейчас я ничего не могла с этим поделать. Оставалось надеяться, что мама в пылу ссоры не наговорила ему лишнего.       Меня отвлекли шаги на лестнице - в мансарду пришли Якоб и Эдди, который, не успев войти, сразу возмущённо закричал : - Лиза, скажи ей, что ты моя мама, она мне не верит! - Твоя, твоя, только не реви, - я взяла племянника на руки, хоть он в свои почти шесть лет был великоват для таких нежностей. Эдди мог быть очень наглым и вредным, когда не получал то, что хотел, а детские истерики мне сейчас были совершенно не нужны.       Якоб улыбнулся своей обычной добродушной улыбкой. Интересно, он действительно такой недалёкий и ничего не замечает, или ему всё равно? А может, он просто устал бороться со всем этим бардаком, годами творящимся в его доме и махнул на всё рукой? - Агнесса, дорогая, здравствуй. Рад тебя видеть. - Здравствуй, Якоб, отлично выглядишь. - Мама, пойдём ужинать. - Я не хочу есть. Лиза, проводи меня в гостиницу. - Мам, я вообще-то с работы, - я взяла её под руку. - Сейчас поедим, потом поедешь. - Хорошо, как скажешь. Стефан, до свидания рада была с тобой познакомиться...снова. Не вставай.       Расслабилась я всё-таки рано - последняя мамина фраза, хоть и была сказана вежливо, прозвучала как пощёчина. Я сжала её локоть так сильно, что она вздрогнула и испуганно посмотрела на меня. - До свидания, тётя Агнесса, - голос Стефана звучал ровно, как у робота, он по-прежнему смотрел на одеяло.        Рэй, весь ужин мрачно посматривавший на маму, всё-таки не выдержал. Глядя в тарелку и ни к кому конкретно не обращаясь, сказал : - Она тоже будет здесь жить? Похоже, скоро вся семейка Ридель переедет к нам из Куфштайна, или откуда они там.       Мамин голос прозвучал обманчиво-добродушно. - Мы с тобой не виделись десять лет, Рэймонд, но ты вырос именно таким, как я и думала. Тебе надо немного похудеть, а то скоро тебя начнут принимать за беременного омегу.       Михаэль и Луис засмеялись, Алекс тихо фыркнул в салфетку. Рэй покраснел как помидор и шумно отпил воду из стакана. Разговор завял.       В такси, всю дорогу до гостиницы, мы молчали. Мама смотрела в окно и кусала губы. Я держала её за руку. Заговорила она только в номере. - Скажи, ты всё это затеяла из-за детей? - Что? Каких детей? - я ожидала каких угодно вопросов и обвинений, но только не это. - Этот мальчик, ребёнок Стефана - он называет тебя мамой.       Вот о чём она подумала - я не могу иметь детей, поэтому связалась с детным омегой, чтобы стать матерью хотя бы так. Ничего более далёкого от истины она придумать не могла. Я хотела объяснить, что Эдди вовсе не считает меня своей мамой, что для нас обоих это просто игра, а в реальности ему на меня наплевать, как, впрочем, и мне на него. Но мама меня не слушала. - Лиза, если ты хочешь быть матерью, тебе не нужно...Стефан тебе для этого не нужен. Ребёнка можно усыновить. Или найти омегу-суррогатного отца, это дорого, но я возьму кредит и... - Мам...Мама! Послушай меня! - она вздрогнула и, отвернувшись от окна, посмотрела на меня. - Я со Стефаном не ради его детей. Мне не нужны дети, ни приёмные, ни свои. Мне нужен Стефан, именно он. Ты можешь просто принять это как факт - без истерик и драм? - Он инвалид. Ему нужна сиделка, а не жена. Я видела, как он пересаживается с кресла на кровать и...Я не понимаю, как тебе может это нравится? Как ты можешь заниматься с ним сексом, испытывать возбуждение, видя...это? - Мама, пожалуйста прекрати. Я не желаю это слушать, даже от тебя. Особенно от тебя.       Некоторое время мы молчали; она ходила взад вперёд по комнате, я сидела на кровати. - Это мне наказание, - мама заговорила внезапно, голос был усталый. - Теперь я знаю, что имел в виду Адольф Вендлингер. - Кто? - фамилия показалась мне знакомой, но вспоминать кто это не хотелось, голова была занята другим. Интересно, Алекс отнёс Стефану ужин или забыл? - Отец твоего одноклассника, Барта. Помнишь такого или уже забыла? - Да, мама, я всё помню. И что интересного сказал папаша Вендлингер? - Мы вместе работали. После того...случая он сказал, что увольняется - они с мужем решили уехать в Инсбрук, чтобы оградить Барта от дальнейших проблем. Я тогда сказала, что не вижу необходимости уезжать - мало ли что может случиться с омегой, особенно с таким молодым, во время течки. - И? - И Адольф рассказал мне, что произошло на самом деле. Что у Барта не было течки, как все думали, что его просто изнасиловали, прямо на улице. Что насильников было несколько - одинадцать или двенадцать человек, все одноклассники Барта, те, кого он считал своими друзьями. И что они даже в полицию не могут обратиться, потому что Барту придётся давать показания на следствии и в суде, а это будет для него равносильно повторному изнасилованию. А потом он сказал, что очень надеется, что ты, моя дочь, попадёшь в беду и, может быть, тогда я пойму каково это - быть не в силах спасти своего ребёнка. Я спросила - при чём здесь моя дочь. А он ответил, что ты тоже участвовала. Сначала я не поверила, но ты так смотрела - я по твоему взгляду поняла, что это правда. - Если родители Барта так его любят, как говорят - им следовало получше его воспитывать. - При чём здесь это? - При том. Они что, не видели, как он себя ведёт? Какого хрена он всё время тёрся среди альф? А его одежда? Если омежка ходит в штанах с заниженной талией, из которых половина жопы торчит наружу - пусть не удивляется, если ему в эту жопу и присунут. - Лиза! Одежда - не оправдание для изнасилования! Да пусть бы он хоть голый ходил - ты не имела права делать то, что сделала! - Да, я поступила плохо, я знаю. Но родители Барта виноваты не меньше. Они прекрасно знали, чем всё может закончиться и ничего не сделали. Я понимаю, им трудно смириться с мыслью, что сын вырос тупой шлюхой, но ничем другим это и закончится не могло - не в этой жизни. - Что ты такое говоришь? В насилии виноват только насильник! И никакие оправдания не отменят то, что ты сделала - не ври себе. - Мам, я не оправдываюсь - я знаю, что была неправа. Но исправить я это не могу, поэтому и говорить не о чем. И я не понимаю, какое отношение эта нафталиновая история имеет к моей сегодняшней жизни? - Я не могу спокойно смотреть, как ты портишь себе жизнь из-за этого...безногого уродца. - У тебя есть другие претензии к Стефану, помимо того, что он калека? Вот, кстати, интересная у тебя логика : шлюшку Барта ты жалеешь и защищаешь, а Стефана, который ни в чём не виноват - готова линчевать. - Ты многого о нём не знаешь. - Что именно я не знаю? Ты уже второй раз об этом говоришь - может, всё таки расскажешь мне в чём дело? - Он рассказывал тебе о Грегоре? - Да. Я знаю и про Грегора, и про художественную мастерскую. Если это всё, что ты имела в виду, то ничего криминального я лично не вижу. И, даже если было ещё что-то - сейчас это, в любом случае, в прошлом. - Ну, раз тебя всё устраивает, я даже не знаю, что сказать. - Меня всё устраивает. Ты просто не можешь привыкнуть, что у меня своя жизнь. - Наверное. И всё-таки тебе надо было уйти из этого дома.       Мы лежали на кровати, прямо в одежде и держались за руки - совсем как дома, до моего отъезда. Я пыталась представить, какой была бы моя жизнь в Вене, если бы я тогда ушла от Хартов в гостиницу. Я бы никогда не узнала Стефана; может, когда-нибудь я бы встретила другого омегу, полюбила его - интересно, мама стала бы возражать? Или мы с Джеком могли начать жить вместе. Теперь я уже не узнаю этого, да и не хочу знать. У меня есть Стефан. - Мам, ты спишь? - Нет. - Ты когда-нибудь жалела, что связалась с моим отцом? - Да. Но это было неизбежно - мне в молодости очень нравились такие, как он. - Какие "такие"? - Бунтари. Один против всего и всех - мне казалось, что это так романтично. - А потом? - Потом я от него устала. И, когда Карл Харт предложил мне квартиру и деньги в обмен на отказ выходить замуж за его сына, я согласилась. Не сразу, конечно, поломалась для приличия, но оставаться с Вильямом я в любом случае не собиралась. Ты с ним общаешься? - Нет. Кстати, он был на дедушкиных похоронах. Ты знала, что его второе имя Руэл? - Да. - Он хотел поговорить со мной, но струсил. - Он не струсил. Это я попросила Бруно объяснить ему, что его запоздалое отцовство никому не нужно и лучше всё оставить как есть. - Ты что, знакома с Бруно Ларсоном? - Конечно. Он учился в одном классе с Анной. Это она их познакомила. - Нифига себе, как всё запутано. - А что ты хотела - Куфштайн деревня, там все друг с другом связаны. - А потом у тебя были мужчины? - Да. Четыре альфы и один омега. Ничего серьёзного, они просто хотели попробовать, как это - с женщиной. - А ты? Тебе не хотелось чего-то...такого? - Я бета. В этом мире для меня ничего нет. Здесь, если ты не родилась альфой или омегой - рассчитывать не на что. - Неправда. В Вене довольно много женщин - в основном бет. Есть даже специальные феминистские организации. Нам с тобой давно надо было уехать из Куфштайна. - Наверное. Но теперь уже поздно. Там у меня хорошая должность и зарплата, а здесь - кем я буду? Начинать всё с нуля, в сорок три года? Нет. А вот у тебя есть шанс.       Она снова начала рассказывать мне о том, как я должна стремиться к успеху, но я не слушала.       Я проснулась в седьмом часу утра. Подскочила как ужаленная, решив, что проспала на работу, но почти сразу вспомнила, что мне дали отгул в честь дня рождения Стефана. Мама тоже проснулась и смотрела, как я пытаюсь пальцами расчесать длинную чёлку. - Лиза, поехали домой. - Мам, не начинай. Ты сама понимаешь, что это невозможно, и не только из-за Стефана. - Ты обещала, что до октября...ничего не сделаешь. - А ты обещала, что не будешь обсуждать со Стефаном наши с ним отношения. Кстати, у него сегодня день рождения. Если мы пойдём праздновать - присоединишься? - Нет. Не думаю, что после вчерашнего разговора он захочет меня видеть. - Когда ты уезжаешь? - Послезавтра. Я, вообще-то, приехала по работе, а не к тебе, но, раз уж я всё равно здесь, то решила... - Понятно. Тогда созвонимся.       До дома Хартов я добралась в восемь утра. Зайдя в мансарду увидела, что Стефан сидит на кровати, в той же позе как я его вчера оставила. Когда я вошла, он вздрогнул и долго молча смотрел на меня, подслеповато щурясь. Я поцеловала его в холодные, плотно сжатые губы и быстро ощупав его промежность, убедилась, что была права - со вчерашнего вечера о нём никто не позаботился. Памперс давно пора было поменять, лекарства ему, скорее всего, тоже никто не давал. Я пошла в ванную, включила воду и, пока ванна наполнялась, вернулась в комнату. - Ты вчера ужинал? - нет ответа, Стефан не отреагировал на мои слова так же, как и на то, что я его раздела и отнесла на руках в ванную. Мама была права, когда сказала, что ему нужна сиделка. Дядя Якоб наверное подумал, что я вернулась ночью и не соизволил посмотреть, как у сына дела. И бедный Стефан просидел всю ночь один - голодный, в мокром белье и с невесёлыми, после маминого визита, мыслями в голове - совсем как в старые "добрые" времена. Оставалось надеяться, что после всего этого ему не станет хуже. - Ты согрелся хоть немного? - Я думал, что ты не вернёшься. Что уехала в Куфштайн вместе с ней. - Я не собираюсь никуда уезжать без тебя. Прости, что оставила тебя одного на ночь. У нас с мамой был серьёзный разговор. Она тебя очень обидела? - Нет, - кузен говорил тихим безжизненным голосом.- Она думает, что я тобой пользуюсь. - Да, она мне это говорила, ещё в октябре. - Ты тоже так считаешь? Что я с тобой только потому, что больше никому не нужен? - Стеф...Мне всё равно, почему ты со мной. Я бы конечно хотела, чтобы ты меня любил, но...если ты со мной только потому, что тебе это удобно - я готова это принять. - Ты говорила, что рассказала ей обо мне, но она не знала, что я инвалид. Почему ты ей не сказала правду? Ты стыдишься меня? - Господи, нет. Я собиралась ей сказать, но не успела - она начала кричать на меня, как только услышала, что ты сын Криса и Якоба и я совсем забыла...Прости, пожалуйста, я не хотела тебя подставить. - Я просто хочу нормально жить, как все. - Всё наладится. Мы с тобой замечательно заживём, лучше всех.       Мы закончили в ванной, я одела Стефана и закутала в одеяло. Потом спустилась на кухню - кузену надо было поесть, прежде чем принимать лекарства, а у нас ничего готового не осталось. Мне повезло - никто из родственничков не попался мне на глаза. Быстро покопавшись в холодильнике и буфете, я наполнила две тарелки и ушла, никем не замеченная.       Стефан жевал без аппетита и, в какой то момент, я забрала у него ложку и принялась кормить его как маленького. Мне не нравилась его вялость и апатия, но больным он не выглядел, а испорченное моей мамой настроение я исправить не могла.       Когда мы легли, на улице уже рассвело. Стефан заговорил неожиданно - я была уверена, что он заснул. - Помнишь, ты спрашивала когда у меня начнётся течка? - Да. - Наверное, надо было давно тебе сказать. У меня больше не будет течек, никогда. Тогда в больнице, мне всё удалили. Именно поэтому счёт был такой большой. - Удалили? Зачем? - Мой ребёнок умер за два дня, до того как...Он слишком долго пробыл во мне мёртвый. Из-за этого началось воспаление матки и яичников и пришлось вырезать всё омежье. Я боялся сказать тебе. - Чего ты боялся? Что я тебя брошу, потому что ты больше не можешь рожать? - Ты бросишь меня, потому что я скоро перестану пахнуть. Твоя мама сказала, что ты со мной только из-за моих феромонов.       Я хотела возразить, но сказать было нечего. Я действительно обожала запах Стефана. А что, если мама права и я на самом деле не люблю кузена, а просто подсела на его феромоны, как на наркотик? - Мне было так хорошо с тобой, там в больнице, и потом. Обо мне никто никогда так не заботился. Наверное, твоя мама права, я действительно тобой пользуюсь. Но я очень боюсь тебя потерять. Я не представляю, как снова останусь здесь один, после всего, что у меня было с тобой. - Я тебя не брошу. Я обещаю, в любом случае всё останется как прежде. Давай не будем думать об этом заранее, хорошо? У тебя вообще-то день рождения. Ты придумал, как хочешь его отпразновать? - Да. Я хочу отпразновать его с тобой. Всё равно как.       Мы проснулись три часа спустя - Эдди и Пауль прыгали по кровати, а смущённый дядя Якоб пытался вытащить их из комнаты. - Простите, я думал, вы уже встали. С днём рождения, сынок. Какие у вас планы? Может, сходим в ресторан?       Мы со Стефаном переглянулись, я хотела ответить, но кузен меня опередил : - Сходите без нас. Мы с Лизой хотим побыть сегодня вдвоём.       Я ухмыльнулась, ещё больше смутив дядю. Никаких планов у нас не было, но мы что-нибудь придумаем, обязательно.