Солнечный зайчик

- Лиза, что это за буквы? - Это не буквы, а математические символы. - И что они значат? - Понятия не имею. Спроси у папы, это он у нас любит математику.       Мы наконец-то купили книжный шкаф, ещё неделю назад. Но, поскольку Стефану некогда было заниматься своими книгами, а до верхних полок он вообще не мог дотянуться, то честь разбирать "библиотечные" коробки досталась мне.       Ещё мне пришлось в одиночку нянчится с детьми : дядя Крис уехал на неделю в Женеву, проведать своего ненаглядного долбоёба-сыночка и Эдди с Паулем временно переехали к нам.       Стефан с Андресом ушли три часа назад : сначала повели Пауля в детский сад, где он занимался с логопедом и психологом - безо всякого видимого успеха, потом в магазин. А я осталась дома, с Эдди и Армином, о чём уже сто раз пожалела. Простая задача - проследить, чтобы племянник сделал уроки и покормить сына какой-то кашей, сваренной заранее - обернулась бесконечными пререканиями со стороны одного отпрыска и получасовым рёвом второго. Час назад я решила, что с меня хватит и, бросив грязную ложку в раковину, пошла расставлять книги.       Журнал валялся в одной из коробок, обложкой вниз и я сначала не поняла, что это такое. Быстро просмотрела рекламу : цветочные магазины, прокат лимузинов, какие-то гостиницы и ювелирные салоны. Посмотрела на обложку.       Я хорошо помнила такие журналы по старшей школе, все эти дурацкие названия типа "Самый счастливый день" и "Моя прекрасная свадьба". Одноклассники-омежки любили рассматривать их на перемене, шумно обсуждая фасоны костюмов и размеры букетов. Мне было смешно слушать их рассуждения о превосходстве натуральных льна и шёлка над синтетикой - учитывая, что половина из них всю жизнь будет отцами-одиночками, а большинство замужних никогда не смогут позволить себе такие дорогие наряды.       Я перелистывала глянцевые страницы : бесконечные фрачные пары для омег, нежных пастельных оттенков лаванды, сирени и карамели. Потом было два разворота с белыми платьями для женщин - красивых, но нелепых на бетах, которые в повседневной жизни всегда одеваются как омеги и понятия не имеют, как двигаться в юбке. Я надевала платье два раза в жизни : в десять лет бабушка пыталась нарядить меня в него для первого причастия, а в шестнадцать я примеряла реквизит в театральной студии. Оба раза я чувствовала себя дурой, ежеминутно одёргивая колышащийся от каждого движения подол и смущаясь от непривычной оголённости на бёдрах.       А следующий раздел - почти половина журнала - был посвящён нарядам для беременных. Я неверяще читала подписи : вот это для срока от трёх до пяти месяцев, вот для тех, у кого уже шесть-восемь. Широкие блузы зрительно уменьшат ваш живот, а утягивающие пояса совершенно безопасны для вашего малыша. Рядом с фотографиями моделей с накладными животами были настоящие - счастливые будущие папочки (моя бабушка называет таких "женихи разной степени выпуклости"), в одной руке букет, другая прижата к шарообразному животу. Ну, в общем-то это логично - большинство омег действительно выходит замуж по залёту. Я листала журнал и ржала над картинками минут пять, пока не сообразила, что у меня больше нет права насмехаться над пузатыми женихами - ведь теперь я тоже "такая".       Наша со Стефаном свадьба была, мягко говоря, скромной. Никаких особых нарядов мы не покупали : я оделась в брюки со специальной резинкой на животе и белую рубашку навыпуск, а Стефан - в простой тёмный костюм, один из тех, что я купила ему два года назад. Когда мы пришли в муниципалитет подавать заявление, нам сначала отказали. Только после того, как я гавкнула на чиновника - толстяка омегу лет пятидесяти - требуя показать закон, запрещающий браки между омегами и женщинами, он нехотя дал нам бланки. Я чувствовала на себе его неодобрительный взгляд всё время, пока мы были там. Когда мы пришли через месяц повторно, тот же чинуша, смерив презрительным взглядом мой живот и инвалидное кресло Стефана, выдал нам свидетельства о браке, процедив сквозь зубы дежурные поздравления. Наш праздничный обед состоял из пиццы - два куска съел мой теперь уже законный муж, а всё остальное я : токсикоз, ошибочно принятый мною за гастрит и не дававший мне нормально питаться, прошёл и я, изголодавшись за пять месяцев, отъедалась. Лишний вес меня не беспокоил - если будет надо, после родов снова начну ходить в качалку и всё сброшу.       Маму с бабушкой, приехавших на несколько дней в Вену, очень расстроил мой отказ устроить большой праздник. Мама, сама никогда не бывшая замужем, оказывается давно распланировала в мечтах мою свадьбу и теперь злилась, почему-то обвиняя во всём Стефана ("я тебя предупреждала - с ним у тебя нормальной жизни не будет"). Бабуля просто любила семейные сборища, неважно по какому поводу и долго уговаривала меня провести церемонию в Куфштайне, арендовав один из залов замка ("ну и что, что дорого, зато как красиво и память на всю жизнь"). В конце концов они от меня отстали. Бабушка утешилась мыслью, что это просто гражданская регистрация, а потом можно будет обвенчаться в церкви и вот тогда...Мама сказала "делай что хочешь, ты уже взрослая". Со Стефаном она демонстративно не разговаривала, в отличии от бабушки, которой он очень понравился. Бабуля привезла ему большую банку какой-то самодельной мази из прополиса от болей в спине и толстую тетрадь с рецептами тирольской кухни, подарки для детей, надавала кучу советов насчёт Пауля ("не придумывайте ерунды, ребёнок заговорит, когда ему будет что сказать") и даже нагрянула с визитом в дом Хартов ("родня всё-таки"). Оттуда она вернулась только к вечеру, успев поссориться с дядей Крисом и подружиться с господином Шлоссером, тем самым соседом-омегой, который невольно помог нам уладить все наши проблемы. Перед отъездом она долго приглашала нас в гости, вместе с детьми и строго велела мне быть хорошей женой ("а то я тебя знаю, смотри у меня"). После их отъезда в квартире воцарились тишина и покой.       Дядюшки не отреагировали на нашу свадьбу никак. Ни поздравлений, ни подарков, ничего. Со стороны Криса это было ожидаемо, но Якоб меня в очередной раз разочаровал. Стефан принял равнодушие родителей на удивление спокойно и я не стала поднимать эту тему.       Стеф выглядел довольным нашей новой жизнью и я не сомневалась, что его всё устраивает - пока не нашла этот журнал. - Откуда он у нас вообще? - Это дядя Дерек забыл, когда приходил в гости, - вездесущий Эдди перелистал страницы. - Помнишь, ещё до свадьбы, когда он сказал, что Рэй мой отец. - Полтора года назад? - Да. Он его забыл, а папа взял себе.       Мы молча листали страницы : наряды для омег наконец закончились, а костюмы для альф были неинтересными - обычные чёрные и тёмно-серые пары, тоже фраки, но галстуки простые, фалды короче, чем у омежьих и не такие изящные. Эдди заинтересовали детские модели для маленьких шаферов : кукольные шорты с пиджаками и береты с помпонами. - Когда я женюсь на Оскаре, у меня будет такой костюм, - я молча закатила глаза : восьмилетний Эдди недавно влюбился в шестилетнего омегу с детской площадки, где они вместе играли, и уже всем надоел своей болтовнёй. - А папе нравится вот этот.       Потрёпанный журнал раскрылся на заломленной странице, на которую я сначала не обратила внимания. Омега-модель был одет в красивую фрачную пару цвета крем-брюле и белую рубашку с небольшим жабо, заколотым булавкой с жёлтым камнем. - Откуда ты знаешь? - Папа все картинки смотрит быстро, а эту долго. - Папа часто смотрит этот журнал? - Да. Только когда ты не видишь. - А другие такие у него есть? - Конечно. Он их прячет в нашей комнате, в ящике с игрушками. - Прячет? Зачем? - Чтобы ты не знала. - А почему я не должна об этом знать? - Потому что это секрет. А я опять проболтался. Лиза, ты же ему не скажешь? - Не скажу, не бойся. Где остальные?       Журналы действительно лежали в ящике с паззлами - том самом, в который я никогда не заглядывала. Четыре штуки, все растрёпанные, как будто их листали много-много раз. Я постаралась сложить их в прежнем порядке, надеясь, что Стеф ничего не заметит.       Однажды, рассказывая о Грегоре, он упомянул, что очень хотел обвенчаться в церкви. Тогда я пропустила это мимо ушей, а мой муж больше ни разу об этом не заговаривал. Я снова открыла журнал на "его" костюме. Я уже не в первый раз сталкивалась со скрытностью Стефана - причём именно тогда, когда считала, что полностью контролирую его. С этим надо было что-то делать.       Стефан и Андрес вернулись через час, нагруженные продуктами и Паулем, который заснул прямо в машине.       Машину мы купили незадолго до рождения Армина, тогда же, когда наняли домработником Андреса Грубера. У меня не было водительских прав - в Куфштайне ездить на машине было некуда, а в Вене, с её вечными пробками, было проще пользоваться общественным транспортом. Стефан, раньше умевший водить машину, больше не мог этого делать из-за своего увечья.       Армин, тихо игравший в манеже, пока папы не было дома, сразу разревелся и попросился к нему на руки. - Ну что ты, что с моим мальчиком? - Стеф, одной рукой прижав сына к себе, второй ощупал его памперс. Андрес куда-то ушёл, я разбирала покупки. - Он есть хочет. Папа, а ты купил мне киндер? - Да, и тебе и Паулю. Что значит "хочет есть"? Лиза, ты его кормила? - Нет, я его не кормила. Он не стал есть твою кашу. Половину выплюнул, остальное в тарелке. - Ты, наверное, слишком сильно подогрела. - А её что, надо было греть? - я удивлённо моргнула. - Ты мне про это не говорил. - Ты что, кормила ребёнка холодной кашей, из холодильника? - А что такого? Мы же едим хлопья с холодным молоком и ничего. - Лиз, не обижайся, но ты не мать, а долбоящерица. Твоему сыну почти год, а ты до сих пор не научилась его кормить. - А мне это и не надо : у моего сына есть ты - суперпапочка, который всё умеет, - я попыталась поцеловать мужа, но он отстранился. - Иди отсюда, ты уже не сделала всё, что могла. Эдди, ты закончил с уроками? - Нет, не закончил. Пап, можно я не буду делать немецкий, я там ничего не понимаю. - Если не понимаешь - попроси Лизу, она тебе поможет. - Спасибо, дорогой, я именно для того и закончила школу, чтобы начать всё заново.       Вечером мы помирились. Я сидела на подоконнике и смотрела, как Стефан укладывает Армина спать.       Детская моего сына выглядела точь в точь как картинка из каталога мебели. Очень дорогого каталога. Стефан, получив доступ к деньгам дедушки Карла, не поскупился. Я не была уверена, что грудной младенец нуждается во всех этих штуках, но не сомневалась, что они нужны Стефу. Мой муж родил четверых детей, но ни разу не смог насладиться отцовством - всей той сентиментальной чушью, которую обожают омеги. Когда родился Алекс - единственный из сыновей, которого он мог растить сам - он жил в нищите; а остальных детей у него отобрали сразу после рождения и он видел их от силы десять часов в месяц. И сейчас, получив в полное распоряжение моего ребёнка, он упивался родительством как умирающий от жажды водой. - Стеф, тебе нравится, как мы живём? Только честно. - Что? Да, конечно. Почему ты спрашиваешь? - Мне кажется, что мы как-то неправильно поженились. - Что значит "неправильно"? - он повернулся ко мне, взгляд был напряжённым и немного испуганным. - Не знаю. У нас же не было ни праздника, ни гостей. - Ты сама не хотела праздник. - А ты хотел? - я положила ему на колени найденный утром журнал. - Да, - он отвернулся. - А почему ты не сказал мне? - Я боялся, что, если буду настаивать, ты передумаешь и... - И? - Ты же сначала не хотела ребёнка и я был так рад, когда ты согласилась жениться...я боялся всё испортить. - Стеф, почему ты всё от меня скрываешь? Ты всё ещё не веришь, что я тебя люблю? - Я верю. Ты же оставила ребёнка, хоть и не хотела - ради меня.       Стефан не знал, что я не сделала аборт только потому, что опоздала со сроками. Он считал, что я тоже хотела Армина и люблю его, хоть и не справляюсь с материнскими обязанностями. Что ж, пусть думает так и дальше, причин раскрывать правду у меня нет. - Стеф, я тебя не просто люблю, я хочу, чтобы ты был счастлив. А, чтобы сделать тебя счастливым, я должна знать, чего ты хочешь. - Но я счастлив. У меня есть всё, о чём я мечтал - благодаря тебе. - Но свадьба у нас всё равно получилась дурацкая. Не удивительно, что твои родители нас даже не поздравили. - Они не знают, что мы женаты. - Что? - Мои родители не знают, что мы с тобой поженились. Я им не сказал. - Почему не сказал? Это же было год назад. И они знают про Армина. - Моим родителям на меня наплевать. Ты и Армин - вы очень важны для меня и я не хочу, рассказав о своём...счастье, услышать в ответ "вот и славно". Это в лучшем случае, а в худшем...Мои родители прекрасно понимают, что ты забеременела не от меня. Крис и так мне много чего наговорил о тебе и Джеке, пока мы жили там. - Ты о чём? Откуда Крис мог знать о Джеке? - Запах, Лиза. От тебя пахло Джеком каждый раз, когда ты возвращалась от него. Крис это заметил и начал доставать меня. Приходил в мансарду, пока ты была на работе и рассказывал, что ты меня обманываешь, просто пользуешься мною. А я дурак, если верю, что кто-то захочет жить со мной по любви. - Понятно. Значит, это твой папаша настраивал тебя против меня? Ты поэтому так нервничал каждый раз?       Я с трудом сдержалась, чтобы не закричать от злости. Ничего, с козлиной Крисом я поквитаюсь, что-нибудь придумаю, такое, что ему небо с овчинку покажется. Будет знать, как лезть в мои дела. - Солнышко, когда ты поймёшь, что твоего папашу слушать не надо? - я обняла мужа сзади и поцеловала в щёку. - Я это давно понял, но... - И, если ты хочешь свадьбу - настоящую, как у всех - мы так и сделаем. Скоро год как мы поженились, мы можем отпразновать это, обвенчавшись в церкви. - Ты уверена? - Уверена. Когда решишь - просто скажи мне.       Дети наконец заснули, Стефан тоже, а я лежала рядом с ним, смотрела в потолок и думала. Всё-таки в семейной жизни расслабляться нельзя, надо всё держать под контролем, постоянно. А с козлом Крисом я за всё рассчитаюсь, обязательно. ,