«Упрямое нежелание поверить в то, что на первый взгляд кажется тебе невероятным, равно как и отрицание вещей, недоступных твоему разумению, есть признак безумия» Говард Лавкрафт. «Комната с заколоченными ставнями»
Тринадцать лет назад
Огромная усадьба, обнесенная почти двухметровым забором, больше походила на загородную резиденцию королевы Англии. Несколько вооруженных охранников внимательно обходили территорию, замечая малейшие детали. Не было слышно даже шепота: в доме Старков работали не обалдуи, а настоящие профессионалы, целиком и полностью посвящающие себя делу и не отвлекающиеся ни на что. Эддард устало опустил голову на руки, что мог позволить себе только без посторонних или в присутствии горячо любимой супруги. Кейтилин, облаченная в траурный наряд, сжимала трясущимися пальцами детский костюмчик. — Робб скончался полчаса назад. — Голос миссис Старк звучал обманчиво ровно. — Я заказала второй гроб, завтра будут общие похороны. На последнем слове, казалось, кто-то оборвал невидимые нити кукловода, и Кет, завыв нечеловеческим голосом, бесформенной грудой упала на пол. Эддард, подняв на жену красные от недосыпа и непролитых слёз глаза, подался было из-за письменного стола, но тут же сел обратно. Несколько кошмарных минут в кабинете стояла мертвая тишина, прерываемая лишь всхлипами миссис Старк. Когда та, вспомнив о спящих на этаже детях, поспешно зажала рот, Нед решился заговорить. — Это было покушение. Они не знали, у кого именно находится ключ, и решили начать со старшего ребенка. Я должен был предвидеть это, Кет… Предал кто-то из наших близких, кто знал обо всем. Я уже уволил весь персонал, новый куда менее болтлив. Кейтилин поднялась на ноги и, неровно ступая, подошла к сгорбленной фигуре мужа. Её ледяные ладони, трясущиеся после недавних рыданий, сжали могучие плечи Старка. Эддард пытался сохранять холодный разум за двоих, позволяя супруге выразить горе в слезах, но вина давила могильной плитой на обоих родителей. — Мы должны покончить с этим, — еле слышно прошептала Кет. — Ничто не может быть важнее жизней наших детей. Нед, нам нужно исчезнуть. Прошу тебя. Какое-то время в кабинете царила тишина, пока, наконец, глава семьи не ответил: — За дверью тебя ждет телохранитель. Она — лучшее, что мне смогли предложить, действительно настоящий профессионал. Бриенна будет охранять тебя и девочек завтра, по дороге в аэропорт, сразу после похорон. Мы с Браном заберем Джона, а затем — Лианну. Ночью её вновь пытались убить, но охрана спугнула сукиного сына, поэтому я не могу её там оставить. Знакомый врач помог найти новую клинику. Всего сутки в этом паршивом городе, а пока… Пока постараемся уберечь наших детей. Кейтилин не помнила, как заснула прямо в гостиной, меж двух гробов. Ранним утром её разбудили тихие шаги Неда, уезжающего куда-то с первыми лучами восходящего солнца. Бриенна, с которой хозяйка дома познакомилась ночью лишь вскользь, уже пила крепкий кофе, то и дело прислушиваясь к звукам, доносящимся со второго этажа. — Миссис Старк. — Телохранитель тут же вскочила с места, стоило Кет зайти на кухню. Одарив женщину улыбкой, Кейтилин опустилась на соседний стул. — Бриенна, я начну собирать необходимые для переезда вещи, а ты, пожалуйста, не спускай глаз с детей. У них впереди тяжелый день. Тарт, серьезно кивнув, тут же встала и, не допив кофе, направилась на второй этаж. Комнаты трех оставшихся в живых детей располагались в конце длинного коридора. Остановившись возле каждой двери и вслушавшись в мирное сопение, Бриенна хотела уже занять наблюдательный пост, как вдруг младшая из сестер, Арья, вынырнув из своей комнаты со слезами на глазах, не потянула её за руку. — Вы же убережете маму и папу? — не удосужившись поздороваться, спросила серьезным тоном девочка. В её серых, как у отца, глазах совершенно отсутствовали искорки детства. Арье пришлось рано повзрослеть. — Конечно, — не менее серьезно ответила Бриенна. — Я отдам жизнь за них и за вас, если потребуется, маленькая мисс… Нечеловеческий вопль раздался с кухни. Он не прекращался, а наоборот, становился все громче, протяжнее, страшнее. Бриенна, решительно схватив замершую от ужаса Арью, толкнула её в комнату и захлопнула дверь. Одновременно со щелчком замка раздался выстрел, и женщина, схватившись за простреленную руку, попыталась вытащить оружие из кобуры, но тьма забвения, пущенная вместе со второй пулей, настигла её раньше.***
Год назад
Арья очнулась от давнего кошмара, преследующего девушку вот уже тринадцать лет. Крик матери всё еще звенел в ушах, но юная Старк уже озиралась вокруг, насколько позволял ремень, стягивающий голову. Серая палата с минимумом мебели совершенно не походила на комнату в «Вестеросе», но пахла всё тем же заведением — психиатрической клиникой. На соседней койке, слегка склонив голову на бок, сидел чрезвычайно пухлый врач. — О, ты очнулась! — мужчина расплылся в добродушной улыбке. — Меня Сэм зовут, Сэм Тарли. Знаешь, мне ведь нельзя здесь находиться. Ну, я, вроде как, новенький, мальчик на побегушках, и к пациентам вхожу только с разрешения главврача. Но ты так похожа на моего давнего друга! Я просто не мог пройти мимо и не спросить, как тебя зовут, ведь никто не знает, так что… Как тебя зовут, ведь никто не знает. Слова застучали в голове Арьи, вызывая странный шум. Словно локомотив, стоящий на станции, вдруг подорвался и начал стремительно набирать скорость. Никто не знает. Девушка дернулась, как от пощечины, и всё тело тут же взорвалось болью. Краем глаза Арья заметила ободранные руки и ноги, блестящие от толстого слоя мази. Никто. Воспоминания ворвались смерчем, сносящим шаткие барьеры выдержки. Юная Старк почувствовала знакомую и такую спасительную апатию, на смену которой уже подползал непроглядный туман. Никто, никто, никто… Что-то вязкое полилось девушке в горло, и она, не выдержав, закашлялась, но тут же поверх лекарства полилась вода, проталкивая ужасную на вкус смесь глубже внутрь. Какое-то время туман все еще застилал сознание, но постепенно слепая ярость и жажда мести стали уступать натиску препарата. Арья, судорожно вздохнув, перевела взгляд полуслепых глаз на бледного врача, стоящего рядом с подозрительного вида склянкой. Девушка хотела уже спросить, что он ей дал, но тут веки её стали стремительно тяжелеть. — Мы с Джоном подружились пять лет назад, он тогда прятался от своего поехавшего дяди, чтобы тот не сломал и его тоже, — доносился откуда-то издалека взволнованный голос мужчины. — Он рассказал мне о своих сестрах и их… болезнях. С раздвоением личности я не так хорошо знаком, но над проблемой второй девочки трудился долго. Это экспериментальное средство, оно ненадолго блокирует те воспоминания, которые вызвали процесс «увядания» твоей личности. Ты ведь Арья, да? Но юная Старк уже провалилась в сон, не сумев ответить на вопрос. Сэм, тяжело вздохнув, неуклюже похлопал пациентку по руке и, стараясь при всем своем весе ступать как можно тише, выскользнул за дверь.***
Джон несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь уложить в голове представшую перед глазами картину. Санса, его двоюродная сестра, стояла на пороге грязной, пропахшей болезнью и страхом камеры в огромном особняке маньяка-Болтона и держала в руках поднос с едой. Счастье от долгожданной встречи и страх за судьбу девушки смешались в убойный эмоциональный коктейль. Однако что-то странное было во взгляде Сансы, что-то… чужое. Словно из сапфировых глаз на Джона смотрел кто-то другой, прячущийся в теле сестры. И тут мужчина вспомнил. — Алейна, да? — тихо произнес Сноу. Девушка, хищно осклабившись, запрокинула голову и крайне безобразно рассмеялась. — А ты сообразительный малый. — Некогда нежный голосок Сансы звучал непривычно грубо, рвано. — С тобой мы еще не знакомы. Видимо, ты давненько не видел это тело. Что уставился? Хочешь меня? Джон почувствовал отвращение и тошноту. Слухи, что доходили до него, оказались куда мягче правды: вторая личность Сансы выглядела гораздо более мерзкой и отвратительной, чем можно было вообразить. И, судя по всему, она не знала о родственных связях. Сноу, прикусив язык, решил не говорить об этом. Пока что. Вместо этого он сделал резкий шаг навстречу опешившей Алейне и, схватив ту за плечи, резко затряс. — Санса, услышь меня! — Посуда на подносе ходила ходуном вместе с девушкой, держащей его, но Джона это не останавливало. Он собирался докричаться до спрятавшейся сестры, чего бы ни стоило. — Санса, прошу, это я, Джон! Мужчина резко замер, увидев на секунду мелькнувший в глаза испуг, такой… знакомый. Но тут же створки захлопнулись, не успев отвориться до конца, и Алейна громко расхохоталась. — Идиот, — лениво протянула она, опрокидывая на пленника горячую тарелку вместе с подносом. Зашипев, Джон невольно отскочил. — Боль, крики, жестокость — это мой удел. Ты лишь глубже загнал эту дурочку, так что спасибо. И да, приятного аппетита. Не переставая издавать отвратительный булькающий смех, Алейна закрыла дверь камеры и ушла из подземелья, оставив после себя тонкий аромат апельсина и лаванды, смешанный с алкоголем. На миг Джону послышалось, что кто-то зашел после девушки, но шаги не последовали, и Сноу, стянув с себя мокрую кофту, обессилено опустился на кровать. — Кто она? — раздался заинтересованный голос Игритт. — Моя сестра. Двоюродная. — Джон вдруг понял, что совершенно не желает врать подруге по несчастью. Рыжеволосая макушка мелькнула за решеткой соседней камеры. Пленница приготовилась слушать. — Мою семью убили, почти всю. Дядя, его жена и двое братьев погибли в разное время, а мать после неудачного нападения впала в кому. Не знаю, что им от них нужно было. Нас с остальными детьми взял на попечение муж тётки, Бейлиш. — Игритт резко выдохнула, и Джон понял, что девушка знакома с Петиром не меньше его самого. — Да, он неплохо тогда от этого выиграл. Огромные деньги на наших счетах, несколько коттеджей. Только после смерти тётки я догадался, что что-то нечисто в его мотивах. Бейлиш издевался над моими сестрами, покалечил брата и собирался сделать то же со мной, но я сбежал. Хотел забрать и остальных, но не смог… Однажды я все же пробрался в дом, но встретил там… — Сумасшедших, — подсказала Игритт. — Я слышала о твоих сестрах. Тот еще был скандал, но его как-то быстро замяли, отправив их в психушку. А твоя мать? — Я не смог её найти. — Джон зажмурился от бессилия. — Оказалось, в день смерти мой дядя велел перевезти её в другую клинику. Никто не знал, куда именно. Я пытался найти её и однажды напоролся на Болтона, вынюхивающего то же самое. Я думал, он мне помогает, но Рамси всего лишь хотел использовать меня. Узнав, что я не имею ни малейшего понятия о её местоположении, он позвонил Бейлишу и… Вот, моя тюрьма. — Где же всё это время был твой отец? — Я никогда не знал его. Мама говорила, у папаши была другая семья, от которой он не мог уйти из-за брачного контракта. Я лично считаю, что он был просто трусом и моральным уродом. Они проболтали с Игритт до глубокой ночи, рассказывая друг другу истории жизни. Засыпая, Джон впервые за долгое время улыбался, чувствуя необычайную легкость. С рыжеволосой пленницей разговаривать было необычайно интересно, и таким естественным казалось делиться с ней переживаниями, воспоминаниями. Однако Сноу не подозревал, что все это время за стеной, возле входа в подземелье, сидел еще один слушатель.***
Тириону казалось, что его везут в лес, где убьют и закопают труп, как в дешевом боевике. На глаза несопротивляющемуся карлику надели темную повязку, руки скрепили наручниками. Лишь услышав лязг ворот и крики надзирателей, Ланнистер понял: его все же доставили в тюрьму. То ли от действия укола Бейлиша, то ли от шока, но Тирион не мог позже вспомнить первые дни заключения. Его поместили в «одиночку», щедро осыпая ударами, потому бо́льшую часть времени он проводил без сознания. Тюремщики, заключенные, даже случайные гости — всех приводили в небольшой закуток, где валялся карлик, чтобы показать тому все прелести жизни заключенного. Лишь на третьи сутки, когда мужчина, едва живой от голода, жажды и постоянных побоев, вытащил из стены ржавый гвоздь, всё круто изменилось. Он не хотел жить. Его существование давно уже сводилось к элементарному чувству долга перед семейным делом, и только Санса привнесла в жизнь смысл и яркость. С её смертью огонек, греющий изнутри, потух, лишив Тириона души и оставив лишь оболочку из смеси мяса и костей. Потому, когда очередной истязатель особенно яростно вколачивал тело карлика кулаками в стену, Ланнистер обрадовался нащупанному в трещине гвоздю. Скорее всего, одна из предыдущих «жертв» спрятала его ради самообороны, но это не интересовало Тириона. Балансируя на краю пропасти, падение в которую привело бы его к полному безумию, карлик желал лишь одного: избавления. И, стоило истязателю скрыться за тяжелой дверью, как Ланнистер решительно полоснул по венам острым концом гвоздя. Казалось, прошла вечность, прежде чем скрипнули петли решетки. Кто-то, матерясь, ворвался в камеру и ударом ноги выбил орудие из дрожащих пальцев мужчины. Сильные руки подхватили его и потащили куда-то. Замелькал белый халат, запястье и всё еще кровоточащую рану на лице, оставленную Бейлишем, словно обожгло огнем. Боль была такой силы, что карлик, не вынеся её, провалился в беспамятство. Первое, что увидел Тирион, придя в себя, были его собственные забинтованные запястья, лежащие на груди. Голова гудела, и мужчина, застонав, попытался встать, но тело тут же сотряслось от рвотных спазмов. — Ешь, — велел чей-то голос. Ланнистеру он показался знакомым, но времени на раздумья не было: прямо возле его головы вдруг материализовался поднос с горячей едой. Карлик, сражаясь с болью, перевернулся и совсем не эстетично уткнулся носом в бульон. Сил держать ложку просто не было. Расправившись с едой и привыкнув к темноте, мужчина взглянул, наконец, на своего сокамерника. Проступили знакомые восточные черты, и Тирион изумленно распахнул глаза. — Узнал, чёрт бы тебя побрал, — осклабился Оберин, вальяжно развалившись на соседней койке. — Сколько лет мы сотрудничали, столько же не виделись. И я, между прочим, жизнь тебе спас, Бес. Давно ты шаришься по тюрьмам да вены вскрываешь? Тирион, внезапно почувствовав ослепляющую ярость, прошипел: — Зачем ты меня вообще спас?! — И, не в силах больше держать это в себе, заговорил: — Мою невесту убили на моих глазах. Её сестру и брата, моего лучшего друга, всех гостей, которые приехали на нашу свадьбу, убили тоже! У меня нет бизнеса, нет ничего, кроме этого чёртова тела, которое еще почему-то не сдохло от боли! Он не заметил, как начал плакать. Слезы бессилия, отчаяния и боли катились по изуродованному лицу, терялись в отросшей щетине. Ланнистеру казалось, что весь мир разом окрасился в черный цвет, такой же, как и ночь вокруг. — Думаешь, ты — самый несчастный? — тихо прошептал Оберин, сев на койке и подавшись вперед. — Мою сестру изнасиловали и убили мои враги. Они отыскали её адрес и решили вывести меня из игры. Элия, а следом и её дети, стали жертвами больного ублюдка, подосланного одной богатенькой сволочью по фамилии Болтон. А самое интересное, что муж моей сестры вскоре после этого стал правой рукой этого сукиного сына. Я ушел из бизнеса, желая лишь отомстить, но в итоге один неверный шаг привел меня сюда. Думаешь, ты одинок в своих страданиях? О, нет, карлик. Ты еще не знаешь, как жажда мести сводит с ума. Тирион невольно отшатнулся, увидев странный блеск в глазах Мартелла. Он и раньше замечал такой, когда в Арье на мгновения просыпалась её надломленность. Сейчас же этот самый взгляд принадлежал Оберину, отражая месть, жажду убийства и внутренний хаос. — Я заслужил чудовищную репутацию, и здесь меня боятся, — уже спокойнее, хоть и с толикой высокомерия произнес Мартелл. — К сожалению, даже меня долго не пускали на этаж с «одиночками», хоть я и сразу пронюхал про твое появление. И вот, что я тебе скажу: не доверяй Бейлишу. Да-да, знаю, из-за кого ты сюда попал. Он может заставить увидеть тебя то, чего не было, заставить сделать то, что не хочешь делать. Не спеши прощаться с жизнью, иначе угодишь в психушку вместо тюрьмы. А оттуда выход для тебя будет только один — вперед ногами. Тирион, невесело усмехнувшись, поднял на сокамерника заплывшие глаза. — Можешь не рассказывать мне о домах для душевнобольных. Это моя любимая тема за завтраком, обедом и ужином.***
— Ты давно ничего не писала, — улыбнулся Якен, нежно и совсем легко целуя девушку в нос. Та, надув губы, потянулась для нечто большего, но Х’гар, рассмеявшись, отодвинулся. — Нечестно! Мы с тобой так давно не виделись, а я даже поцеловать тебя не могу! — Арья… — Имя слетело с губ легким шепотом, и Якен сам невольно вздрогнул — до того соскучился по его звучанию. — Ну, а кто еще? — юная Старк подозрительно сощурилась. На лице появился игриво-хищный оскал. Якен наклонился вплотную к горячим губам, которые удивленно и радостно распахнулись навстречу. Отчего-то они не были ни горячими, ни холодными, а поцелуй, все нарастающий, не приносил прежних ощущений. Девушка, будто почувствовав то же самое, отодвинулась назад. — Арья, не уходи. Прошу, не уходи больше никогда. Старк озадаченно наклонила голову. Её тонкая ручка потянулась было к лицу Х’гара, но замерла всего в паре дюймов. — Эй, что с тобой? Я же всегда рядом. Якен закрыл глаза, силясь почувствовать родной запах, но в нос упорно лез лишь аромат старой кожаной мебели. В их комнате никогда так не пахло. — Почему ты больше не пишешь? — тихо спросил Х’гар. — Каждый день мы слушали твои стихи, но ты больше не пишешь их. Ответом ему была тишина. Открыв глаза, Якен обессиленно опустил поднятые руки. Исчезла комната с черно-белыми обоями и пушистым покрывалом на кровати, сгинула Арья, спрятавшись вновь, оставив его одного. — Опять ушла, снова ушла, — тихо пробормотал Якен, глядя куда-то в пустоту. — Опят ушла, снова ушла, опять ушла, снова ушла, опять… …Рейегар, стоя за стеклом Гезелла, хмуро уставился на Костяного Лорда. — Что? — с вызовом воскликнул татуированный мужчина. — Он такой с самого появления у нас. У Оши получается достучаться до того, прежнего Х’гара, но временами он… выпадает. Говорит с кем-то, гладит воздух руками. Знаешь, если Болтону нужен хладнокровный убийца, то этот уже не подойдет. — Ему нужно принять смерть Арьи, — покачал головой Таргариен. — Пока это происходит эпизодически, но галлюцинации могут и прогрессировать. Мне нужно отвезти его в клинику. Побудет там какое-то время. — Э, нет, доктор, такого уговора не было. Х’гара отдали нам на полное пользование! Фиолетовые глаза Рейегара опасно блеснули, и Лорд, прикусив язык, злобно запыхтел. — Я могу вырезать каждую твою татуировку и выложить на земле плоскую модель твоего тела, — тихо, отчетливо проговаривая слова, ответил врач. — Х’гар может знать об Арье то, что необходимо, потому нам нужен его относительно здравый рассудок. Вам же требуется расчетливый убийца, а не сломленный псих, я верно мыслю? Костяной Лорд нехотя кивнул и отправился отпирать дверь. Якен, спокойный и похожий на обычного себя, вдруг перевел взгляд на стекло, прямо на то место, где стоял Рейегар. Что-то плескалось во взгляде серо-голубых глаз Х’гара, и это «что-то» даже у Таргариена вызвало мурашки.***
Бар «Дредфорт», ставший настоящей золотой жилой Рамси, каждый день исхитрялся вмещать в себя немыслимое количество народа. Живая музыка, дорогой алкоголь, танцорши и VIP-статус притягивал видных персон и их кошельки. И сейчас, когда на барной стойке, прилично пьяная, вытанцовывала сама миссис Болтон, купюры так и сыпались ей под ноги. Рамси, лениво наблюдающий за этим со своего места на балкончике, лишь ухмылялся, подмечая, кто из сотрудников кладет деньги себе в карман, а кто норовит засунуть руку под коротенькую юбочку Алейны. — Веселишься? — раздался рядом хрип Бейлиша. Несмотря на музыку, голос его был слышен отчетливо. Калека, опираясь на трость, опустился в кресло рядом с хозяином бара и жадно уставился на танцующую миссис Болтон. — Спрячь глаза, дедуля, — нагло ухмыльнулся Рамси, опрокидывая в себя бокал виски. — Это, как-никак, моя жена. Кстати, она каждую ночь благодарит меня за то, что избавил её от твоего общества. И так страстно благодарит, ммм… Болтону доставляло истинное удовольствие лицезреть, как по изуродованному лицу Петира расползается фальшивая улыбка. За годы совместной работы мужчина перестал бояться тихого и таинственного Бейлиша, чувствуя, насколько тот зависит от него. Особенно после пожара. — Ты упустил Лианну Старк, — вдруг резко бросил прямо в лицо Рамси калека. Ухмылка Рамси исчезла за доли секунды, уступив место растерянности. — Быть не может. Это была самая точная информация. Им больше некуда было её перевозить. Она в коме почти четырнадцать лет, любая ошибка и… — Это ты — одна сплошная ошибка! — срывая и без того хриплый голос, взорвался Бейлиш. Он ударил юношу под дых, заставив сложиться пополам. — Не знаю, откуда они всё время узнают, что мы находим Лианну, но это твоя проблема! Теперь же её след и вовсе оборвался, словно она встала и ушла спустя столько лет! Но она не могла, я позаботился об этом. На Петира было страшно смотреть. Рамси никогда не видел его в гневе, так как Мизинец в своем спокойствии нагонял больше страха, но гнев был куда ужаснее. Забыв о высокомерии, молодой владелец бара застыл в кресле, боясь пошевелиться. — И эта мелкая тварь, Арья, тоже сбежала! Самолет не долетел, рухнул в лесах на половине пути. Мои люди обшаривают округу и ближайший город, но им заправляет Крейн, а с ней даже я не в силах тягаться. Если Арья попадет к этой женщине… Я лично сдеру с тебя кожу, Болтон. Петир встал и, опираясь на трость, склонился вплотную к лицу собеседника. — Пока хотя бы одна из этих двух Старк не будет найдена, ты не получишь ни одной новой игрушки. Проводи свои опыты на собаках, — зло выплюнул Бейлиш и направился к выходу из бара, оставив его владельца сидеть с багровым от гнева лицом.***
Рейегар устало потер виски и бросил взгляд на боковое зеркало автомобиля. Слежка, сидящая на хвосте от самого логова «одичалых», пропала на половине пути к клинике, но перестраховка никогда не бывала лишней, это Таргариен знал не понаслышке. Уже занимался рассвет, глаза мужчины предательски смыкались, но поток мыслей не давал уснуть за рулем. «Мама говорила, у папаши была другая семья, от которой он не мог уйти из-за брачного контракта. Я лично считаю, что он был просто трусом и моральным уродом». Сидя и слушая разговор молодых людей, доктор не подозревал, как обернется всё. То, что после этих слов он не бросился в камеру к Джону, было для Рейегара большим достижением. Игритт хорошо играла роль пленницы, но Таргариен и подумать не мог, какую тайну скрывают от него Болтон и Бейлиш. Они нарочно отправили его к собственному сыну, о котором он ничего не знал. Ничего не знал. Лианна… Наконец в лучах восходящего солнца показался большой коттедж, выполненный в готическом стиле. Розовато-красные блики плясали в воде фонтана, стоящего посреди аккуратной лужайки. Загнав автомобиль в гараж, Рейегар вдохнул полной грудью чистый загородный воздух и направился в дом, едва ли не звенящий от абсолютной тишины. Поднявшись в спальню, мужчина сбросил прямо на пол мятую одежду, в которой он провел больше суток, и аккуратно сел на край кровати, боясь потревожить сопящий рядом кокон. Не выдержав, Таргариен наклонился и зарылся носом в черные, как вороново крыло, волосы, пахнущие дикими цветами. Раздался протяжный недовольный стон, тут же оборвавшийся и перешедший в радостное урчание. Из-под одеяла высунулось заспанное лицо с красивыми серыми глазами, слегка вздернутым носом и растянутыми в улыбке губами. — Я думала, ты никогда не появишься, Рейегар, — прохрипела сонным голосом красавица. — Видишь, я узнаю тебя и помню. — Это волшебная новость, — широко улыбнулся Таргариен и прижал к себе возлюбленную. — А имя своё вспомнила? — Нет, — женщина прикрыла глаза и уткнулась носом в грудь Рейегара. — Никак не удается. Но, раз ты зовешь меня Лианной, значит, это я и есть. Ты мне никогда не врешь.