Саирабаз

      А Брешь все-таки закрыли. Для этого оказалось достаточно всего нескольких десятков храмовников, поэтому не стали ждать, когда прибудут все остальные, а взяли лишь самых сильных. Солас примерно рассчитал их количество, ибо занимался исследованием небесной Прорехи с самого начала ее появления — с помощью каких-то эльфийских артефактов — и примерно знал, какая для этого понадобится сила, но все равно взял людей с запасом.       Вестник ужасно волновался в тот день, но причину его переживаний знал только Бык. Адаар честно признался ему, что боится погибнуть, не выдержав нагрузки такого огромного количества энергий, когда Брешь будет закрываться, поэтому даже попрощался с другом. Бык утешал его как мог, изо всех сил пытаясь скрыть свой собственный страх за него, и выглядел совершенно спокойным, что придавало Вестнику уверенности. А когда все началось, Бык даже втайне молился Андрасте, позабыв про все свои исконные обычаи, и от души надеялся, что раз уж Пророчица однажды спасла парня, так почему бы Ей не вступиться за него вновь. И похоже, Она вступилась, потому что шквал магических сил, прошедших через Вестника во время закрытия Бреши был такой силы, что он в завершении процесса начисто лишился сознания. Но выжил. И не только он: некоторые храмовники тоже упали без чувств. Но к счастью, никто не умер, и Зло на этот раз было побеждено без потерь.       Позже Адаар пролежал в постели целых два дня. С ним в основном занимался Солас, но и Бык тоже был рядом. И пусть он ничего особенного не делал, а в основном только болтал, если Вестник не спал, но это тоже было необходимо, потому что Адаар практически полностью потерял связь с реальностью и поначалу почти перестал соображать, и даже Быка узнал не сразу, а только к вечеру. Все-таки потрясение для него было очень серьезным. Но Солас использовал для лечения все свои силы и, кстати, ту же магию, которая создала Брешь (он как-то умудрился ее освоить, хотя Бык не особо-то этому удивился) и таким образом Адаар был исцелен и выведен из неприятного состояния полной прострации. Ну, а дальше процесс восстановления пошел уже сам собой, и Вестник, наконец, пришел в себя, осознал, где находится, и все вспомнил.       Кстати, Коул тоже не отходил от своего покровителя все эти дни, но в основном сидел тихо — в уголке у камина. Правда, иногда Солас просил его о чем-то, и он исчезал, но потом снова появлялся. Бык подозревал даже, что эльфийский колдун отправляет Коула куда-то в Тень, чтобы он оттуда влиял на сознание Вестника, но поскольку этот процесс не вредил, а скорее напротив — заметно улучшал самочувствие Адаара, то Бык не вмешивался. Да и что он мог сделать? Вся эта магическая дребедень была ему незнакома. Ну разве что можно было прикончить Соласа, чтоб он прекратил эти манипуляции, но пока было незачем, поэтому Бык просто наблюдал.       А на третий день Вестник уже был на ногах и полон сил. И, кстати, включился во всеобщее веселье — ведь народ уже третьи сутки праздновал закрытие Бреши и гулял вовсю. Вино лилось рекой, отовсюду слышались песни, люди танцевали, радовались, и все, казалось бы, закончилось хорошо, но никто тогда еще не знал, что это было только начало целой вереницы довольно неприятных событий. А продолжение не заставило себя ждать.

***

      Это случилось как раз тогда, когда Адаар, испробовав с травником Аданом какой-то новый, выведенный им лично сорт хмельной настойки, вышел из его аптеки и направился на поиски Быка. За целый день празднования и веселых посиделок в таверне Вестник уже много чего наслушался от пьяных гуляк, и теперь его потянуло к своему рогатому другу, во-первых, чтобы пообщаться с ним потеснее, а во-вторых, выяснить кое-какие забавные моменты, которые он узнал и в которые никак не мог поверить. К тому же Вестник сейчас был пьян, и все его чувства как-то вдруг резко обострились: былая, неутоленная любовь, о которой он мельком поведал Быку, болезненно всколыхнулась в сердце, и ему срочно потребовалось утешение. Вот за ним он и отправился, прихватив с собой Адановскую настойку.       И нашел Быка в его шатре. Адаар очень боялся застать его там не в одиночестве, а с кем-нибудь еще, и, не приведи Создатель, в разгар интима, но к счастью, этого не случилось: Бык был один. Он полулежал на своем походном ложе и задумчиво вглядывался в вечереющее небо, красиво отливающее красным в оконной прорези палатки.       — Эй, Бык, — Адаар протиснулся в шатер. — Ты чего тут один? Почему не со всеми?       — Не знаю, — Бык приподнялся, взял бутылку, стоящую рядом и плеснул в кружку пойла. — На, освежись, — он протянул другу напиток. — Хорошая вещь. Я нашел это в церковном погребе… — И снова задумчиво уставился в пол.       — Да ты чего, Бык? — Адаар впервые видел его таким. — Что-то случилось?       Здоровяк едва улыбнулся.       — Да так, знаешь ли. Волнения всякие. Я очень испугался за тебя. Теперь-то могу честно в этом признаться. Никогда б не подумал, что когда-нибудь буду настолько бояться потерять… дорогое мне существо. Меня это выбило из равновесия, и сейчас — своего рода отходняк…       Вестник, как обычно, смутился от таких теплых слов, но ему было приятно их слышать.       — Да ладно тебе… — он подошел, взял у Быка кружку и сел рядом. — Не расстраивайся. Ведь всё обошлось. Но впрочем… спасибо… — а попробовав напиток, поморщился. — И еще мне сдается, что ты пьешь что-то не то, вот у тебя и настроение такое… — Адаар достал из-за пазухи красивую, пузатую бутылку красного стекла и придвинулся к Быку ближе, прижавшись к нему плечом. — На вот, попробуй, — протянул он настойку. — Это аптекарь сварил. «Искры любви» называется. Я как выпил, так сразу впал в волшебное состояние. И тебе, смотрю, тоже не помешает. Напиток бодрит словно пламя дракона. Честное слово, — и он улыбнулся.       Бык сразу повеселел.       — Да ну?.. — он взял бутылку, глянул в нее на свет. — Прям прошибает? А ну-ка… — и отпил изрядный глоток.       Настойка приятно обожгла горло, проникла внутрь чрева и разлилась волнующим теплом по всему телу. Бык с блаженством откинулся на набитую соломой подушку.       — А ведь и правда, прямо ласкает…       — А я что говорю, — Вестник взял у него бутылку и тоже отпил, а потом завалился рядом. — Даже заводит. Так и хочется с кем-то слиться, и чтобы никто не мог разлучить… — При этих словах он тяжко вздохнул. Бык сразу заметил это.       — Все тоскуешь по своей несчастной любви? — он повернулся к Вестнику. — Да неужели ж все так безнадежно?       Адаар только головой помотал, отгоняя мечтания.       — Да ладно, забудь. Это лишь наваждение. Все пройдет. Ты лучше вот что скажи… — он приподнялся на локте, с улыбкой взглянув на Быка. — Ты правда что ли Коула соблазнил? Вся деревня только об этом и говорит. Рассказывали, будто ты целовался с ним прямо в таверне, взасос и у всех на глазах. А потом вы так обнимались, что у вас едва секс не случился… при всех. Это что… в самом деле?       Бык даже поперхнулся напитком, а откашлявшись, рассмеялся до слез.       — Ну и народ, — он покачал головой, вытирая единственный глаз. — Это ж надо такое раздуть из безобидной истории. Да мы просто в кости играли. И этот твой Дух, кстати, обставил меня, как мальчишку. А заставил играть на поцелуи. Вот так-то…       Вестник удивленно моргнул, а потом тоже прыснул.       — То есть как так заставил? Да как же ему удалось?       — А так… — Бык почесал голову между рогов, изображая смущение. — Повелся я на его нежные щечки. Он же как девочка. Да еще пахнет цветами. Я не смог устоять…       Адаар улыбнулся.       — Как девочка… — он помолчал. — Ну, не знаю. Видел бы ты, как он орудует своими кинжалами. Я тут однажды взял его на ночное дело. Ну так, ничего особенного, но надо было без особого шума помочь одному человеку. Вот там-то Коул и показал себя. Жуть. Врагов он совсем не жалеет. Хоть и сказал мне, что старается убивать сразу — без боли. Из милосердия… — И Бык сразу нахмурился.       — Вот поэтому я и думаю, что он демон. Просто обаятельный очень. Но это лишь с виду. Будь с ним осторожней. Ну так, на всякий случай…       — Да ладно тебе, — Вестник махнул рукой. — Ничего он не сделает мне. Ты лучше вот что скажи. Что это за поцелуи такие, которыми можно довести до извержения? Мне тут поведали кое-что… Говорят, один эльф разум от тебя потерял. Чем это ты так его впечатлил?..       — Ах, это… — Бык посмеялся. — Да я просто пьяный был, а он привязался ко мне. Сказал, что слышал, будто бы в Кун обучают особой науке страсти. И что будто бы все кунари — потрясающие любовники, и даже одними поцелуями могут творить чудеса. Но верить — не верил. Вот я ему доказал…       Вестник взглянул на него с интересом.       — Правда?.. — Дыхание его участилось — похоже, настойка Адана действовала безотказно. — А знаешь что, Бык… Мне тут сказали, что я совсем не могу целоваться. Правда, это было давно, в другой жизни. Когда я еще был наемником в Вало-Кас. Но все же… Обидно. Меня прям высмеяли. И теперь я боюсь даже подступиться к кому-нибудь. Меня ж не учили любви. Отец обучал меня только магии, поэтому я… — но тут он запнулся, побледнел и быстро вскочил.       — Черт, что я несу?.. Как же я мог так забыться?.. Бык, забудь, что я сказал, умоляю!.. — И какие ж прекрасные стали у него при этом глаза! Бык опять засмотрелся, но быстро опомнился.       — Про что забыть?.. Ах, про это. Что твой отец — маг? А что тут такого? Ты же тал-васгот, для вас это, к сожалению, норма… — от последнего замечания он, конечно, не смог удержаться, но скорей по привычке. Зато Вестник за него уцепился.       — Вот именно! «К сожалению»! — он покачал головой чуть ли ни в полном отчаянии. — Ты просто не знаешь всего… Там всё очень сложно! Но я-то какой дурак!.. — он схватился за голову. — Бык, обещай мне… Всё останется между нами. Я твоему слову верю. Пожалуйста! Пообещай!       — Да успокойся ты, — громила приподнялся на ложе. — Ну неужели ты думаешь, что я причиню тебе зло? Ты серьезно?       Но Вестник все еще нервничал. Тогда Бык привстал, ухватил его за руку и притянул к себе.       — Ну-ка уймись. Я же сказал: я ничего не слышал. Давай лучше делом займемся. Надо же как-то заполнить пробелы в твоем обучении…       Адаар наконец взглянул на него осознанно.       — Что-что? Какие еще пробелы?       — Ну как же… — Бык обхватил его плечи. — Тебе надо освоить науку страстных лобзаний. Чтобы никто больше не смел намекать тебе, что с тобой что-то не так. Ну-ка, иди сюда… — и пока Вестник опоминался, Бык привлек его ближе и настойчиво поцеловал в губы. А потом еще и еще, и это было сделано с таким чувством, что Адаар, не успев воспротивиться, сразу сдался. Он даже закрыл глаза, и ему стало так хорошо, что голова закружилась. Тогда Бык зажал его крепче, и их губы слились уже в более страстном порыве.       — Создатель… Вот это да… — Адаар опьянел еще больше, когда Бык его отпустил. — Как это здорово… — И «обучение» продолжилось.       А поцелуи, действительно, выходили чудесными. Вестник и не ожидал, что у него так легко всё получится. Будто во снах, которые постоянно снились ему. Но он просто не знал одного секрета: Бык очень чутко улавливал каждое его движение, и тут же подстраивался и правильно отвечал. Он просто умело вёл, но так тонко и ненавязчиво, что Вестник думал, будто все делает сам. А еще было очень приятно: большая ладонь Быка бережно поддерживала голову, другая мягко скользила по телу и касалась в таких местах, от нажатий в которых по всей коже бежали мурашки. Прям волшебство. Адаар даже начал постанывать, а Бык продолжал его нежить и в итоге довел до того, что он сам вцепился в него и в свою очередь впился ему в губы. Бык даже позволил завалить себя на лежанку, а по тому, каким шумным стало дыхание Адаара, он понял, как ему хорошо.       — Ну что?.. — он перекатил его на спину, вновь наслаждаясь красотой его дивных глаз. — Как себя чувствуешь?..       — Ах, Бык… — Вестник выглядел совершенно счастливым и ошалевшим, но все же попробовал высвободиться. — Я кончу сейчас, честное слово. Это слишком прекрасно. Просто нет сил…       — И что же в этом плохого? — Бык обласкал его взглядом и нежно коснулся губами его длинных ресниц. — Может тогда довершим дело? И я докажу тебе, что для извержения, действительно, порой бывает достаточно одних только ласк. Особенно для чувствительных мальчиков… — он погладил Вестнику шею, и тот сразу выгнулся.       — Ах, я уже понял… — он опять попробовал вырваться. — Но я не могу… Это уж слишком… — Но кто ж его выпустит? Да и дыхание предательски сорвалось, душа трепетала. — Проклятье… Меня слишком уносит… Я голову потеряю… Бык, пощади!       — А вот это уже хорошо… — и здоровяк снова взял его в плен. — Тебе полезно иногда расслабляться. Да хоть бы и так… — и он, поймав его губы, вновь ушел в поцелуй, и Вестник больше не мог сопротивляться. Особенно когда руки Быка стали творить с его телом такое, что стоны уже сдерживать не получалось. И Вестник отдался на волю страстных желаний и уже не стеснялся чувств. Но именно в этот момент в лагере забили тревогу.