Саирабаз

      — Дориан?!.. — Адаар растерялся. — А… как ты тут оказался?       — Да очень просто, — маг усмехнулся одним уголком рта, в своей обычной манере. — Приехал по зову долга. А что?       — Да ничего… — Инквизитор потер лоб, явно смутившись. — Но… — он посмотрел на друга, все еще не веря глазам. — Я и не знал… Странно…       — Да, это, действительно, странно, — Дориан покивал. — Но ничего, оставим это. Теперь-то я здесь. И ты, кажется, … — он слегка осклабился. — …хотел меня придушить? — Он снова начал паясничать, потому что в душе все трепетало. Но, к счастью, взгляд Инквизитора теплел на глазах.       — Я?.. Придушить?.. — Адаар и забыл об этом. — Создатель… — Ему сейчас показалось, что он выпал из какой-то страшной реальности в чистое, светлое поле. В душе разливался свет, как от восхода солнца, и в нем всё сгорало: боль, обида, отчаяние. — Дориан, я… — Адаар взял друга за плечи. — Я ужасно скучал. Ужасно… — и вдруг резко прижал его к своей огромной груди, крепко поцеловав в лоб и больно вцепившись в его волосы на затылке. Вырваться шансов не было, да еще и глаза защипало. Дориан поскорее сглотнул комок в горле, чтоб не расклеиться. Он ведь тоже скучал. И тоже ужасно, но все же пока не отвечал на объятья, решив разобидеться, а еще стараясь хоть как-то дышать. Но когда Адаар сжал его крепче, пришлось подать голос.       — Ты точно придушишь меня! — он с трудом вывернулся и кое-как отдышался. — Оставим любезности. Ты хотел о чем-то спросить? — он нервно поправил волосы. — Давай-ка сначала об этом…       — Давай… — Адаар рассеянно покивал. — А о чем я хотел спросить? — он улыбнулся дурацкой улыбкой, а в глазах засветилось столько любви и нежности, что Бык, почувствовав себя лишним, решил ретироваться.       — Кхм! — он немного помялся, вздохнул и поглядел в сторону. — Я, пожалуй, выйду во двор. Поищу кого-нибудь. Тебе, смотрю, недосуг. А разрядку откладывать не хотелось бы…       — А?.. — Вестник опомнился и растерянно поморгал, взглянув на Быка. — Ах, это… Тебя надо побить палкой по животу? Чтобы изгнать демонов?       — Ага, — громила хихикнул и, с усмешкой качнув головой, зашагал к выходу. — Именно так. Но я попрошу Блэквола. Хотя твоя рука мне нравится больше. Ты намного лучше вышибаешь из меня эту дурь. Но ничего, в другой раз… — и скрылся на лестнице.

***

      Дориан выпятил подбородок. Влюбленный взгляд собеседника сделал его смелее.       — Так значит твоя рука ему нравится больше? — холодно съязвил он. — Я смотрю, ты тут зря времени не терял. Этот рогатый мордоворот, похоже, души в тебе не чает…       Адаар даже опешил от такой нападки.       — Что?.. — он искренне ничего не понял. — Ты о чем?..       По правде говоря, Вестник все никак не мог прийти в себя после такого внезапного появления дорогого друга. Мысли в голове путались, все недавние переживания как-то резко отошли на второй план, и Инквизитор будто вернулся в прошлое — счастливое, лучезарное… ну, во всяком случае в то, которое было до первой ссоры с Дорианом. А маг, видя, что вулкан пока не опасен, решил все-таки облегчить душу и поговорить, наконец, об этом злополучном ритуале, который вконец истерзал ему сердце и измучил совесть.       — Ладно, давай о деле… — он побыстрей отошел к окну, зная, что Адаар сразу пойдет за ним. Имперцу хотелось скрыться от посторонних глаз, да и глядя на улицу, говорить было легче — нервы не так напрягались и взгляд отвлекался.       — Ну так что? — он зябко передернулся, хотя в библиотеке было тепло. — Ты и правда так зол на меня? И теперь возведешь своего бывшего соратника на эшафот вместе с Серыми Стражами?       Инквизитор приблизился, всё еще глядя на друга слегка ошалевшим, а скорее, неверящим в чудо взглядом. Похоже, он даже не услышал его слов.       — А когда ты тут появился? — спросил он невпопад. — Почему мне никто не сказал?       — Что?! — Дориан мигом вспылил, потому что так легче было избавиться от волнения. — Да я прибыл в тот самый день, когда ты оправился в Крествуд! Причем, тебе доложили об этом! Но ты не удосужился даже поздороваться!..       — Правда?.. — Вестник опять растерялся и попробовал вспомнить события. — Но, подожди… Мне ведь сообщили, что прибыл Феликс… — и тут до него дошло. — Ох, Создатель… — он подошел и мягко взял Дориана за плечи. — Прости меня, милый — это было недоразумение. Поверь, если бы я знал, что это ты, я бы… тут же все бросил. Мигом примчался бы к тебе… Я так скучал, так ждал тебя…       — Да неужели? — маг изобразил холодную ухмылку, хотя неприкрытая искренность Инквизитора, конечно, здорово подкупила его сердце. Привыкший к интригам, скрытности и недоговоркам, имперец сразу смягчился от такой наивной прямоты, и в душе его, несмотря на всю сдержанность, начали пробиваться цветы. Поддерживать высокомерное пренебрежение становилось всё труднее, как Дориан ни пытался, а Вестник еще повернул его лицом к себе и снова обнял, с нежной теплотой взглянув ему в глаза.       — Как же я рад тебя видеть… До сих пор не могу опомниться…       Маг хотел еще что-то сказать, но ему заткнули рот поцелуем. Адаар крепко зажал его в объятьях и так сладко засосал, что у Дориана подкосились ноги. Он хотел было воспротивиться, но не смог, и вместо этого обнял друга, самозабвенно ответил на поцелуй и вновь почувствовал себя глупой, кисейной барышней. Это было уж слишком! Имперец рассердился сам на себя и тут же, вернув разум на место, отстранил увлекшегося возлюбленного и нашел, к чему придраться.       — Эй, подожди… А где это ты научился так целоваться? Что-то я не припомню у тебя таких способностей.       Адаар добродушно рассмеялся, наблюдая это наигранное негодование, и не без радостной гордости — реакция друга пришлась ему по душе — крепче зажал его и усилил натиск. Так ничего не ответив, он придавил Дориана к нише окна и зацеловал так, что сопротивляться стало совершенно невозможно. Маг даже поплыл и едва не отдался страсти, но ревность так и свербила мозг. Дориан опять начал злиться.       — Нет, погоди-ка… — он снова увернулся, изо всех сил стараясь выровнить дыхание, которое здорово сбилось от этих жарких лобзаний. — Это Бык тебя научил… Вот оно что. Теперь-то понятно, чем ты тут занимался…       — Ну и что? — Вестник не стал скрывать, а когда любовник попробовал ревниво высвободиться, зажал его посильнее. — Но тебе не в чем винить меня. Я учился лишь для того, чтобы сделать тебя счастливым. Разве это плохо? Тебе ведь понравилось…       Дориан сразу затих. Он внимательно пригляделся к возлюбленному. «Как удивительно… — подумалось ему. — И куда только делся этот мальчишеский взгляд, эта юношеская нерешительность?» Вестник так изменился за последнее время — всего за несколько месяцев возмужал, окреп, можно даже сказать, заматерел, стал более дерзким и твердым. Но теплота его удивительно светлых глаз по-прежнему оставалась ласковой.       — Что ж, это чудесно, — Дориан снова отстранил его, но уже мягче, решив сменить тактику. — Это… очень даже неплохо, — ему уже удалось совладать с расшалившейся в теле страстью. — Как видно, этот рогатый громила — хороший наставник в любовных делах. А чему ты еще у него научился? — вопрос был задан с некоторым каверзным ехидством.       — Да пока ничему… — Адаар смутился и покраснел, сразу став похожим на себя прежнего. — Но теории знаю много…       — Ну как обычно… — имперец отвернулся к окну, чтобы скрыть самодовольную улыбку, но ему было приятно осознавать, что девственность Инквизитора так и осталась при нем. «Ах, ты мой книжник», — подумал маг, и от этих мыслей на сердце стало теплее. Тогда он решил довести игру до конца и, приняв обреченно-меланхоличный вид, тяжко вздохнул.       — Но вряд ли тебе эти знания пригодятся. Раз ты собрался меня казнить… Или что там?.. — он повернулся к другу. — Может быть усмиришь? Чем плоха такая покорная, красивая овечка, как я, м? Всё ведь в твоих руках…       Дориан, конечно, специально нагнетал краски, чтобы его деяние не казалось таким уж ужасным, а заодно хотел вызвать сочувствие к себе. Просто он уже устал страдать от всяких дум и угрызений совести, и теперь мечтал лишь об одном, чтоб его простили, обняли и никогда больше не отпускали. Но он в жизни бы не признался в этом. Хотя цели добился сразу, да и что ему стоило смягчить и без того мягкое сердце Инквизитора?       — Ну что ты такое говоришь? — Вестник подошел к нему сзади и, взяв за плечи, коснулся губами его холеного затылка. — Мне и в голову такое не придет. Усмирить тебя… Даже подумать страшно… Ты просто расскажи мне все, что случилось. Точно, как было. И очень прошу, не скрывай ничего. Я всего лишь хочу понять, как…       — …как я до такого докатился?.. — закончил за него маг. — Что ж, я и сам не знаю. Дикость, конечно, согласен. Но скажи мне вот что, — он обернулся через плечо. — А вот что ТЫ бы сделал, если я так же лежал бы при смерти, и тебе сказали, что с помощью ритуала магии крови можно вызвать духа Любви, и он вернет меня к жизни. Ну… что бы ты сделал?       Адаар опустил глаза. Он даже думать об этом боялся и гнал подобные мысли от себя до последнего, пока Дориан не задал вопрос.       — Я не знаю… — честно ответил он. — Ну разве что… — Инквизитор немного повременил. — Если только… Речь ведь, действительно, шла о духе?..       — Да, — Дориан обхватил себя за плечи, будто снова замерз, и опять поглядел в окно. — Да — это был дух. Не демон. Солас уверил меня в этом, а иначе, поверь, я бы предпочел твою смерть, но никогда бы не отдал тебя в руки демону…       Адаар согласно покивал, но сразу с болью закрыл глаза. Он все же представил себе обратную картину — если бы и в самом деле ЕМУ пришлось так же спасать Дориана. Но к собственному ужасу, Инквизитор поймал себя на мысли, что не уверен, а смог бы вообще устоять? Даже перед демоном. Хотя, если предположить, что демон заменит личность умершего — а это скорее всего и произойдет — то лучше и правда не рисковать. Но ведь тогда… И Адаар поскорее отогнал эти мысли, потому что думать о том, что могло быть «тогда» было воистину страшно.       — Но это точно был дух? — он задал этот вопрос, желая поскорее получить оправдание. — Солас, конечно, не лжец и очень опытный маг. Не думаю, что он стал бы тебя обманывать. И все же, что тебя убедило?       — Ну… — Дориан изящно пожал плечом. — Во-первых, его спокойная убедительность — ведь этот эльф и удава загипнотизирует, как ты знаешь. Но главное, он сказал, что ничего может не получиться. Если мои чувства к тебе будут недостаточно сильны, дух просто напросто не появится. Потому что это не демон, который лезет во все щели — только позови, это…       — Что-что? — Адаар сразу повернул его к себе. — Подожди, что ты сказал? Если твои чувства будут недостаточно сильны?.. Но… но ведь все получилось…       И Дориан разозлился, поняв, что выдал себя. Он тут же вырвался и снова отвернулся от Адаара.       — Да вот, представь себе, — раздраженно ответил он. — Все получилось, и что? — маг вздернул подбородок, уже зная, какой услышит вопрос:       — То есть ты, действительно, так сильно любишь меня? — Вестник осторожно дотронулся до его плеча. — Дориан… Это правда?..       — Откуда я знаю, — маг совершенно расстроился. — Возможно, я слишком сильно испугался за тебя тогда. Вот и вспыхнули чувства. И потом… — он с сердитой досадой повернулся к Вестнику. — Кстати, это касалось и твоих чувств тоже… Так что и ты любишь меня не меньше. И нечего это скрывать…       — А я и не скрываю… — Адаар приблизился и крепко обнял друга. — Я люблю тебя. И всегда любил. И буду любить до конца своих дней. Ты же сердце мое и душа. Я даже стихи тебе написал, но… боюсь, ты будешь смеяться, — он опять покраснел. — Я — нелепый поэт, но… все же пытался. Они у меня в комнате. Если хочешь, вечером я тебе их прочту…       Дориан сразу оттаял. «Ох, Создатель, какая милая романтика», — подумалось ему. Но вслух он сказал другое:       — Вечером? Это что, приглашение? Выпьем вместе вина, посидим у камина, почитаем стихи, м?       — Ну… — Адаар покраснел еще гуще. — Если ты хочешь…       Маг шумно вздохнул на эти слова. Все-таки Вестник так и остался милым, несмелым мальчишкой. Уж в любовных делах — точно.       — Ну что значит «если ты хочешь?..» — он стряхнул с плеча Инквизитора несуществующую пылинку. — Любимого надо брать в оборот так, чтоб он не мог вырваться. Но впрочем, ладно, договорились. Я приду, но, действительно, только вечером. Мне еще надо кое-что сделать здесь… — он кивнул на свои бумаги, лежащие на столе. — Но ближе к полуночи я — у тебя. Мне очень хочется послушать стихи. А еще… — он поднял на Вестника взгляд, — У меня есть пара вопросов к тебе. Ты, действительно, вживую побывал в Тени? Это всё правда? Именно так и было?       — Да, именно так, — Инквизитор сразу расслабился, почувствовав себя более уверенно. Подобные беседы его не смущали, напротив — он сразу становился свободнее. — Я и сам был немало потрясен этим событием. Приходи, я расскажу тебе много чего. Тебя заинтересует. И, кстати… — он подошел к столу Дориана и взял одну из бумаг. — Как твои исследования? Тебе есть, что мне рассказать?       — Конечно, — маг улыбнулся, потому что ему стало так же легко и приятно, как когда-то давно — в лагере Вало-Кас, когда они вдвоем с Адааром вот так же обсуждали разные научные и магические трактаты в своем уютном шатре. — О магии времени, например. Мой наставник Алексиус научился перемещаться в пространстве. У него был личный опыт…       — Правда?! — у Вестника сразу загорелись глаза. — Ты серьезно? Вот это да! А ну, расскажи…       — Нет, дорогой, давай до вечера, — Дориан слегка подтолкнул Адаара к выходу. — Мне надо еще поработать, а тебя ждут в казарме Серых Стражей. Ты не забыл, что должен их судить? Кстати, ты, действительно, их казнишь?       Инквизитор сразу смешался.       — Даже не знаю… — он вдруг ощутил, как здорово смягчилось его сердце после встречи с любимым. — А ты… Что ты бы с ними сделал?       — Я?.. — маг усмехнулся. — О, мой Создатель! Великий Инквизитор спрашивает у меня совета? Как это мило, — и Дориан взглянул на Вестника с только ему присущим мягким, мужским кокетством, чем сразу вызвал нежную улыбку на губах возлюбленного. — Ну, что ж… Если тебе интересно, то… за магами я бы еще последил, а вот солдат можно было бы отправить в какое-нибудь дело, чтоб они отмыли свой позор. Да вот в Западном пределе, например, стали замечать порождений тьмы. Причем, их немало. Ну не отправлять же, в самом деле, на битву с этими чудовищами обычных солдат — они ведь могут заразиться скверной. А Стражи в самый раз подойдут. И, кстати, они, похоже, жаждут загладить вину… — Дориан выглянул на улицу и увидел, как одного из Серых повели на допрос. — Мне, честно, жаль их. Они ведь принесли жертву — приняли в себя скверну, а это — медленная смерть. Причем, добровольная. То есть, по сути, они — герои. Но теперь эту же скверну использовали против них, да еще чтоб одурачить. Согласись, это больно. И очень. Я бы даже врагу такого не пожелал… — тут Дориан, конечно, слукавил, потому что врагу он пожелал бы и не такое, но он смолчал об этом, ибо подобная истина сейчас явно была не к месту.       Адаар немного подумал.       — Пожалуй, ты прав, — сказал он. — Я слишком суров к ним. Просто всё, что случилось в Адаманте…       — …слишком вымотало тебя, — договорил за него маг. — Поэтому тебе надо как следует отдохнуть, — Дориана так и подбивало сказать «в моих объятьях», но он удержался — нечего баловать парня. — В общем, вечером я у тебя, — только и сказал он. — Выпьем вина, побеседуем, ты облегчишь душу, расскажешь мне все… А теперь прости, у меня и правда много работы. Да и у тебя тоже. К тому же я должен буду отчитаться перед тобой, так что мне надо как следует подготовиться… — и он, извинившись одним лишь взглядом, отвернулся к бумагам, давая понять, что разговор окончен.       Он прекрасно понимал, что Вестника это задело. Мальчишка, конечно, ждал нежности напоследок, но не получил ее, а Дориан намеренно сохранил мягкую холодность, хотя давалась она ему нелегко. Но у него были все причины скрывать чувства — ведь он еле пришел в себя после поцелуев этого рогатого юнца! А чего ему стоило скрыть свою так некстати вспыхнувшую страсть! Ну уж нет, пусть теперь парень помучается и потерпит. Еще не хватало, чтобы мальчишка чуть ли не на десять лет младше крутил им, как хотел, — так думал Дориан, а сам еле сдерживался, чтобы не обернуться и снова не заговорить. К счастью, Адаар, постояв немного, все же ушел, и ушел наверняка расстроенным, хотя подобные сердечные муки были ему привычны. Дориан часто так над ним измывался, но только лишь потому, что Вестнику это нравилось. И пусть он всегда обижался и очень расстраивался, но заводился от этого так, что когда Дориан, наконец, приближал его к себе и ласкал, страсть взрывалась вулканом. Но как бы там ни было, а до этого момента все их нежности были чисто платоническими — так уж сложилось, а вот в постели Дориану еще не довелось исследовать этот феномен. А момент, кажется, назревал. Мысль об этом приятно согрела сердце. Маг улыбнулся, грудь, как всегда в таких случаях, защемило приятное чувство превосходства и нежности одновременно, и он позволил себе мечтательно вздохнуть: «Ничего, мой дорогой, не расстраивайся. Зато вечером объятья будут намного слаще — это я тебе обещаю».