***
А Дориан тем временем весь ушёл в исследования. Конечно, он не мог не заметить холодность, с которой простился с ним Адаар и не понимал причину этого. Списать подобную отстранённость на серьёзность ситуации в Эмприз-дю-Лионе не получалось — Инквизиция тогда точно не знала, что там происходит. Это сейчас из Сарнии начали приходить жуткие сведения о выращивании лириума из людей, но в тот день — перед уходом армии — об этом и речи не было. А значит, Вестника расстроило что-то другое. Но что? Дориан никак не мог отогнать от себя мысль, что Адаар связался с Быком — слишком уж тесно, но с другой стороны — сомневался в этом. А сомнения объяснялись просто: Бык не особо нравился самому Дориану: он считал его грубым, туповатым, а, главное, нечистоплотным. Иной раз, проходя мимо него, маг демонстративно зажимал нос, показывая всем видом, что громиле неплохо бы вымыться. Но на самом деле Дориана мучила ревность, — именно поэтому он так громко фыркал и делал Быку замечания. Даже насчёт оружия и экипировки. Бык не особо следил за всем этим: кроме надёжности доспехов и остроты оружия, и его мало интересовала их чистота. Имперец бесился и тыкал Быку и в это упущение тоже, но в ответ получал лишь снисходительные насмешки и такие пошлые шутки, что хотелось плеваться. Наглец даже осмелился предложить Дориану поглядеть, как он принимает ванну. Да ещё пригласил с собой! Маг чуть не поджарил невежу, но, собственно, это был единственный их разговор после возвращения армии Инквизиции из Адаманта. Дориан тогда случайно встретился с Быком — во дворе, и тот, как ни странно, проявил дружелюбие, что имперца взбесило вдвойне. Поэтому он решил унизить потенциального соперника, но вместо этого разговор получился шутливым, а для Дориана — и вовсе унизительным. Маг ушёл раздосадованным и ещё долго злился в библиотеке, пыхтя про себя от гнева. А потом ещё и свидание не задалось: если не считать волшебной прелюдии, которую неожиданно выдал Адаар, всё остальное вышло совершенно не так, как хотелось бы. И это ужасное прощание: короткое, отстранённое, без души. Поцеловал, будто брата! Правда Дориан и сам иногда проворачивал подобное со своими любовниками — ещё в Тевинтере: чтоб помучить их и покрепче к себе привязать. Но неужели и Адаар применил ту же тактику? Против него самого! Не может быть. Этот тонкий, сердечный парень (если не злится, конечно), и вдруг — манипуляции. Нет. Невозможно! Или же это Бык его научил? Вот мерзавец! Примерно такие мысли крутились у Дориана в голове и, как легко догадаться, вовсе не способствовали покою. Маг в итоге довёл себя чуть ли не до нервного срыва, и возле него, как по мановению палочки — прямо в зале библиотеки — немедленно возник Коул. С успокаивающим отваром. Доброта этого парня всегда подкупала сердце. Сколько раз он уже выручал Дориана, появляясь так вовремя. Маг и сейчас побыл с ним немного, чтобы прийти в себя, потом поблагодарил за заботу, а успокоившись, решил уйти в дела и больше не думать о горьком. Если рогатый мальчишка решил прикинуться роковым соблазнителем, то ничего у него не выйдет. Уж в этом-то деле Дориан перещеголяет его за раз — вот пусть только появится. Никто ещё не обращался с ним так! Никто не был настолько самоуверен! Маг твёрдо решил, что при первой же встрече обломает возлюбленному рога. Но усмехнувшись собственному каламбуру, он тут же и рассердился, что опять думает об Адааре, — поэтому продолжил исследования, выкинув «всю чушь» из головы.***
А Коул тем временем неожиданно нашёл себе девушку. Не в тот день, конечно, а по возвращении армии из крепости Серых Стражей. Дориан заметил это, когда в очередной раз — уже по привычке — поглядывал на него из окна библиотеки. Просто чтобы отвлечься, чтобы мысли улеглись в голове. Коул частенько ходил по двору, особенно среди раненых: задерживался возле них, что-то шептал, помогал, давал воду. Докторша сначала прогоняла его, но потом «махнула рукой». Тем более после общения с полоумным мальчишкой больные шли на поправку, и пусть она не верила в чудеса, но всё же не могла не отметить эту закономерность. Возможно, парень умел как-то воздействовать: словом, поддержкой, заботой; ну, а раз он не делал ничего плохого, то почему бы и нет? Его перестали трогать. Правда, если раненый умирал, у Коула часто случались припадки: он горько плакал, бессвязно что-то болтал и выглядел совсем сумасшедшим. Докторша ругала его тогда и даже шлёпала по затылку: грубо, но зато было действенно, потому что парень обижался и убегал, но позже всё равно возвращался — уже спокойным. И снова торчал среди раненых — Дориан часто видел его, но всегда одного. А вот в последние несколько дней рядом с Коулом появилась девица, одетая, правда, как мальчик, но пол её выдавали длинные косы, свисающие спереди по груди: длинные, до самых колен. И где только дух нашёл эту чертовку? Похоже, они теперь были не разлей вода и вместе надоедали врачам. Дориан так же заметил — и абсолютно точно! — что за последнюю неделю в лагере не случилось ни одной смерти. Раненые — даже самые безнадёжные — выживали, вставали на ноги, выправлялись. Может у духа способности увеличились рядом с любимой? Дориан усмехнулся про себя — по-доброму, конечно, — а поскольку Коул в последние ночи перестал приходить спать у камина (что было вполне ожидаемо), маг решил сам к нему спуститься и немного поговорить. А заодно и познакомиться с его пассией. Но каково же было удивление мага, когда он, подойдя ближе, узнал в новой подруге Коула духа Любви. — Эй, подожди. Это кто? — маг взял девчонку за плечи и повернул к себе лицом. — Почему у неё такое знакомое лицо? Коул, как всегда просиял: когда речь заходила о любимом, он становился совершеннейшим дурачком. — Это Любовь… — произнёс он с глупой умильной улыбкой. Хотя Дориан и так догадался, что перед ним стоит тот самый дух, которого они вызвали вместе с Соласом, но, честно говоря, имперец почему-то начисто об этом забыл в последние дни. — Любовь? — и точно: глаза, губы, нос, этот глубокий взгляд с какой-то неземной нежностью. — Но как он здесь оказался?! — Очеловечился, — Коул радостно хихикнул. — Я отдал ему часть себя и теперь он… совсем как живой. Мы даже целуемся иногда… — Фаста фас! — Дориан выругался по-тевинтерски. — Мне нет до этого дела! Почему этот парень ещё не в Тени?! Какого?.. — маг посмотрел на парня, взял его косы в руки. — Создатель милосердный! И почему он так вырядился?! Ты бы ещё юбку на него натянул! — Зачем? — Коул искренне не понял сарказма. — Он вовсе не скрывает себя. Другие видят в нём девушку, ну и что? А я вижу парня. Но вообще он бесполый… — То есть как это? — Ну, просто… — Коул смутился, не зная, как объяснить. — Духи вообще не имеют… того, что есть у живых. Этого… самого. Я тоже такой. Хотя, нет… — тут он покраснел. — У меня кое-что есть… Но я пока точно не знаю, как так получилось… До сих пор не уверен, что это тело — моё… — Коул постучал себя по животу. — Солас сказал, что он ещё изучает мой… как же он говорил?.. феномен! Не знаю, какая это часть тела… Надеюсь, не та, которую… которую мне не положено носить… кхм… — Коул совсем смутился и поскорее ушёл от стыдной темы, выставив вперёд своего нового друга. — Но зато он… Он — это твоё творение. Твоя любовь — она выглядит так. Ты его сотворил, этот образ… — Что?! — маг оглядел мальчишку с косами с ног до головы. — С чего это ты взял?! Я ничего не творил. Он сам такой появился. — Верно, — Коул кивнул. — Именно так. Потому что это — отражение твоих чувств. Любовь получился точно такой же: нежный, горячий, страстный… Жаль только, что он немой. — Как это? — Дориан взглянул на парня. А правда — тот до сих пор и слова не произнёс. Только глядел своими глазищами, в которых, казалось, отражалась сама Вселенная. — Какая прелесть. И его немота тоже связана со мной? Что-то не замечал за собой такого. — Нет, ты не понял, — Коул, как всегда, не заботясь о такте, начал вещать: — Ты молчишь о другом. Не можешь признаться любимому в чувствах, прячешь себя. Хочешь, чтоб только он тебя любил, а ты наслаждался бы этим и мучил его. Но не можешь… Потому что тоже любишь его не меньше, а то и больше… — Да замолчи! — Дориан рассердился. — Не лезь не в своё дело, ясно?! Я не просил тебя!.. — Нет, просил, — Коул помялся с ноги на ногу. — Я слышу зов твоего сердца. И вот — отвечаю тебе. Не надо молчать и бояться. Его милость никогда не воспользуется тобой, хоть он и сильнее… — Да хватит же! — маг расстроился окончательно, а чтоб уйти от темы, к которую Коул, как обычно, бесцеремонно сунул нос, он привязался к другому. — Почему этот дух ещё здесь? Когда он уберётся?! Любовь ахнул, услышав эти слова, расстроенно заморгал, скуксился и сразу заплакал, спрятавшись у Коула на груди. Тот обнял его, стал утешать. — Ну зачем ты так? — укорил он имперца. — Он не выносит грубости. Даже самой малой. К тому же он привязан к тебе и не может уйти. Это ведь ТЫ его вызвал… — Так отвяжите его от меня! — маг опять начал нервничать, видя последствия ритуала, который он так бездумно (а может и не бездумно — не важно) провёл с Соласом. — Раз он очеловечился, так пусть живёт сам по себе… — Что ты?! — Коул не на шутку перепугался. — Не говори так! Если отвяжешь его, он станет совсем беззащитным! И тогда его сможет захватить кто-нибудь злой, и превратит в Ненависть. Что ты! Никак нельзя! Не делай этого, очень прошу! Дориан взглянул на него внимательнее. — А что это ты так всполошился? Разве отвязать так легко? — Да… — Коул опять не стал врать — хотя тут вполне можно было. — Ты можешь просто захотеть, и он потеряет с тобой связь. Только скажи это вслух и… — А что, если я правда скажу? — маг упёр руки в бока. Ему уже стало жаль этого правдивого мальчишку: друг безутешно рыдал у него на плече, а дурачок без запинки рассказывал, как расстроить его ещё больше. Ну что за идиотская честность? — Вот возьму и скажу, — Дориану, честное слово, захотелось преподать парню хоть пару уроков вранья. — Вот прямо сейчас… Теперь и у Коула глаза увлажнились, он всхлипнул, уголки рта поползли вниз. Оба духа уставились на Дориана такими глазами, что тот сразу понял: если произнесёт хоть слово отречения — не простит себе этого всю свою жизнь. Маг покачал головой, глубоко вздохнув. — Ладно, а как же ты? — решил он сменить тему. — Ты же ни к кому не привязан, — Дориан ткнул Коула в грудь. — Тебя ведь тоже могут… поработить… — Да! — парень сразу выпучил глаза, разволновался. — В том-то и дело! Ты прав! И я уже очень боялся этого! Но Солас нашёл амулет. Его скоро привезут в Скайхолд! Амулет защитит меня. Солас это точно узнал, потому что… Но Дориан уже не слушал. — Амулет! — его, похоже, осенила какая-то идея. — Амулет! Ну, конечно! Создатель! — он погрозил в небеса кулаком, развернулся и помчался в библиотеку. Оба духа глядели ему вслед, растерянно раскрыв рты, потом повернулись друг к другу. Коул утешающе погладил Любовь по спине: — Не волнуйся — он вовсе не злой. Только хочет казаться таким. Ничего он не сделает нам, вот увидишь… А Дориан тем временем летел вверх по лестнице — в бибилиотеку. Так вот чего не хватало в его исследованиях! Вот оно — то связующее звено, которое сведёт все концы в одной точке. Амулет Времени! Его и не доставало среди вещей магистра Алексиуса, — а ведь тот говорил о том, что создал его. Потом, правда, Дориан крупно с ним разругался и понятия не имел, насколько далеко продвинулся учитель в создании амулета. Поэтому он срочно уселся писать письмо в Тевинтер. Дориан хотел знать наверняка, точно ли ему передали все вещи Алексиуса, касающиеся исследований. Ведь в зашифрованных записях, которые Дориан получил от Феликса, действительно, шла речь о каком-то камне. Или о цепи, а скорее всего — об амулете! И как Дориан сразу не смог сопоставить все эти признаки с тем, что говорил наставник. Наверное, слишком много думал о посторонних вещах. А именно — о любви. Маг сдвинул брови, досадуя сам на себя, и нервно заскрипел пером по бумаге, решив, наконец, окончательно выкинуть все эти «глупости» из головы. Но тут-то «они» в дверь и постучались. — Здравствуй, любовь моя… — Адаар появился в комнате. — Как же я скучал по тебе, ты даже не представляешь…