Саирабаз

      Накануне этого дня произошло еще одно событие. Оно стало следствием целой цепочки встреч, связанных… с Кун. Да, именно с Кун. Кунари и Бен-Хазрат решили вступить в прямой союз с Инквизицией, о чем Бык и сообщил Адаару за несколько дней до этого.       Это случилось на тренировке с Крэмом. Бык отрабатывал с парнем особый удар щитом, но у того, похоже, дело шло не очень.       — А-а, ну давай, Крэм! Сколько можно жопу рвать, чтобы ты понял прием! — такие слова долетели до ушей Инквизитора, когда он шел к тренировочной площадке Быка.       Громила оборудовал себе место для боевых упражнений под крепостной стеной, недалеко от таверны, поставив там несколько соломенных чучел, стойку для оружия и очень любил проводить там досуг. Практиковался сам, тренировал там своих ребят, особенно Крэма. Адаар тоже не раз бывал на этой площадке, и ему так же там доставалось. Да еще и не в таких выражениях. И тем не менее, пусть он частенько уступал другу в схватках — а может быть потому и уступал, что дрался именно с другом — зато Инквизитор раз от раза нарабатывал новые боевые приемы с разными видами оружия. И никогда не использовал магию. Он говорил Быку так: «Приятно чувствовать себя воином чистой воды. А не магической машиной для устрашения». Все-таки неприязнь к магии у каждого кунари в крови, будь он воином Кун или тал-васготом. И пусть Адаар любил свое дело и с удовольствием его совершенствовал, но часто признавался Быку, что не прочь родиться самым обычным парнем. Чтобы сородичи, да и обычные люди, от него не шарахались. А Бык про себя думал в такие моменты, что именно то, что Инквизитор являлся магом, придавало ему особый волнующий шарм. И всегда вспоминал своего саирабаза. Бык уже давно осознал, что влюбился в него так сильно как раз потому, что тот был опасен. Поэтому он и мечтал освободить его. Наверняка это взбудоражило бы до чертиков. Не хуже схватки с драконом. Правда, Бык старался гнать подобные мысли, как неразумные. Но они так и лезли. Поэтому он часто вздыхал, глядя на Инквизитора. Ведь парень был так похож на его былую любовь.       Адаар подошёл к тренирующимся, когда Крэм ответил Быку:       — Ничего, шеф, жопа-то у вас крепкая. — Инквизитор хихикнул, и парень заметил его. — О, ваша милость…       — Ничего, продолжайте — Адаар махнул рукой, все ещё улыбаясь шутке. Бык тоже взглянул на него.       — А! Отлично, что ты зашёл, — он выпрямился из боевой стойки и опустил щит. — У меня как раз дело имеется. Бен-Хазрат прислали письмо… кхм…       — Что за письмо? — Аддар улыбнулся Крэму, хотя спрашивал у Быка. — Что хотят твои рогатые братья?       Здоровяк почувствовал напряжение в ответе приятеля — едва заметное, но оно так и сквозило под кажущейся беспечностью. Чутье подсказывало Быку, что разговор ожидается не из приятных. Поэтому говорить Инквизитору что-то вроде «они твои братья тоже» будет излишним. Бык решил продолжить в обычном русле:       — Ты же знаешь, я передаю Бен-Хазрат всю информацию… — тут он слегка запнулся. — Всю необходимую информацию, — на слове «необходимую» Бык сделал особый акцент. — Так вот… После той истории с Эмприз-дю-Лионом… Ну, ты помнишь… Выращивание красного лириума из людей и все такое… В общем, в Сегероне это мало кому понравилось… — Бык помолчал, заметив, как у Адаара сжимаются челюсти — он так и смотрел в сторону. Тогда громила осторожно продолжил: — Кунари и Бен-Хазрат хотят заключить союз с Инквизицией. Это будет выгодно и для нас, и… для вас…       — Для вас? — язвительно спросил Инквизитор, приблизился к Крэму и взял у него щит, с которым тот только что тренировался. — Для вас — это для кого? «Вы» — это кто же такие? — он выставил щит.       — Мы? — Бык тоже встал в стойку. — Мы — это Пар Воллен, Сегерон… Все истинные кунари…       — Да что ты? — Адаар сделал выпад, но Бык отразил атаку — его соперник устоял на ногах, но напрягся сильнее. — Истинные, значит? — он зло усмехнулся. — А я вот, знаешь, не истинный. Поэтому меня эта проблема вообще не волнует. В ключе Бен-Хазрат, я имею ввиду. Мы тут — простые смертные — занимаемся своими делами. И цели у нас… свои! — он рванулся вперёд и так мощно ударил Быка щитом в щит, что тот едва не упал. Адаар пока выпрямился. — Вот так-то… — он швырнул щит на землю. — Обойдёмся без истинных… — и хотел уходить, но Бык удержал его.       — Эй, эй! — он ухватил его за плечо. — Погоди. — Инквизитор остановился, хотя лицо его подрагивало от гнева. Бык встал перед ним. — Крэм, принеси-ка воды, — обратился он к парню, глядя при этом на Адаара. — Его милость неважно себя чувствует. — Крэм побежал исполнять приказание, а Бык пока скрестил на груди руки, глянув на Инквизитора исподлобья.       — И чем тебе не угодили кунари? — пора было прояснить этот вопрос. Адаара уже давно трясло от ярости, стоило упомянуть при нем даже какую-то мелочь, касающуюся религии Кун. И если раньше громила сглаживал ситуации, уходя от опасных тем, то теперь настал случай, когда нужно было решать эту проблему. — Ну? — он подбодрил приятеля, но тот всё молчал, яростно стиснув губы и сжав кулаки. Тогда Бык подождал, и Инквизитор всё-таки выдал:       — Они мою мать убили! — сверкнул он глазами и тут же с болью закрыл их. — Прямо при мне… Я этого никогда не забуду! Ни одного рогатого ублюдка не хочу видеть в Скайхолде! Ни одного, слышишь?!       Бык огляделся по сторонам и заметил невдалеке группу тал-васготов. Отряды типа Вало-кас уже давно и повсеместно работали на Инквизицию, и у многих из них ставки базировались именно здесь. Бык указал на рогатых парней кивком головы.       — Этих тоже не хочешь видеть? — спросил он у Инквизитора.       — Эти — другие! — Адаар отвернулся. — Они не фанатики, — он посмотрел на Быка. — У них с головой все в порядке!       Громила понимающе покивал.       — Ясно. А я? — он глубоко вздохнул, выпятив мощную грудь. — Зачем же ты взял меня? Я же тебе сказал, кто я и с кем работаю.       Адаар растерялся — но лишь на мгновение. И все равно продолжил гнуть свою линию.       — Ты тоже другой. Я это сразу заметил. Потом ещё удивлялся, что ты не из тал-васготов. Мне до сих пор не верится… — он немного смутился, как всегда, когда приходилось показывать чувства. — Мне спокойно с тобой. Без тебя, Бык… — он потряс головой. — Без тебя я не знаю, что бы делал вообще… Ты очень мне близок…       Здоровяк только вздохнул.       — Думаешь, среди обычных кунари таких, как я, больше нет?       — Нет, — Инквизитор ответил в полной уверенности. — Ты особенный. В тебе есть человечность, и ты… — он немного запнулся. — Я уверен, ты умеешь любить.       Бык покачал головой. А ведь парень зрил в корень. Такой юный — и такой прозорливый. Интересно, не будь он магом, кем бы он мог стать в антааме. Шпионом? Вряд ли. Скорее, перевоспитателем. Только не тем, кто поит камеком, а мягким — кто сначала поговорит, а потом уж решает, губить существо или нет. Но, впрочем, это всё отступления. Адаар был не в антааме, не в Сегероне, а являлся главой самой могущественной на данный момент организации Тедаса. И его поведение сейчас выходило за всякие рамки. Всё, конечно, можно списать на молодость, но допускать такое точно нельзя. Тогда Бык решил зайти с другой стороны:       — Скажи мне, разве отец не учил тебя, что долг прежде всего? Что нельзя жертвовать всем ради личного, — он легонько толкнул Адаара в плечо. — О личном ты должен забыть. Я, конечно, тебе очень сочувствую по поводу твоей матери, но…       — Нет, не учил! — похоже, прием не сработал: Адаар только больше раскипятился. — Отец достаточно нахлебался от вашего Кун. И как у него только психика осталась в порядке… Отношения с вашим истинным обществом у него не сложились. Нет, он меня не учил. Вернее, учил другому. На первом месте семья — так он всегда говорил. Семья и все твои близкие. На остальное плевать!       Бык усмехнулся.       — Это поэтому ты стал главой такой мощной организации, которая охватывает проблемы всего Тедаса? Которая сейчас помогает всем, а не только тем, кто тебе дорог. Кстати, а почему ты сейчас не с отцом? Его бы надо оберегать.       — Бык, прекрати! — Адаар не знал, что ответить. — Меня вынудили стать Инквизитором! — он показал свою руку, отливающую зелёными всполохами. — У меня не было выбора!       — Да неужели? — здоровяк от души посмеялся. — И поэтому ты так рьяно выполняешь свои обязанности? Рвешься в бой, не жалея себя. Раза три уже был при смерти. И всё ради дела…       — Хватит! — парень, казалось, сейчас заплачет. — Ты просто не понимаешь! Этот проклятый Кун! Ты просто не знаешь, как я ненавижу их всех! Ты просто не понимаешь! — он схватился за голову, окончательно психанув, а потом побежал к входу в замок, взлетел по лестнице и быстро исчез из вида. Бык только головой покачал ему вслед:       — Да что ж там такого случилось-то? Жаль, Хоука нет — можно было спросить… — а поскольку Хоука, действительно, не было в Скайхолде, Бык отправился прямо к Кассандре. Уж она всегда хорошо влияла на парня. Нужно с ней серьезно потолковать.

***

      На встречу с посланцем кунари, конечно, поехали. Иначе и быть не могло. Она должна была произойти ближе к вечеру, на Штормовом берегу, в заранее условленной точке. Адаар скакал на коне к месту встречи мрачнее тучи. Кассандра уговорила его, обрисовав все плюсы союза с кунари и сказала, что нужно просто взять себя в руки и сделать дело. Впрочем, особо стараться ей не пришлось: Адаар и так устыдился своей мальчишеской выходки, осознал, что действовал несерьезно, и на сделку согласие дал. Но кунари любить сильнее не стал. Разве что сильней ненавидеть. Бык был единственным из «истинных» воинов Кун, кто вызвал симпатию Инквизитора. Еще там, на Штормовом берегу, при первой встрече, — когда после тяжелого боя добивали врагов, помогали раненым, — Адаар уверился в том, что встретил настоящего друга. Даже еще толком не зная его. Но когда Бык сказал ему о своей связи с Бен-Хазрат и о том, что он не тал-васгот, Адаар впал в отчаяние. Которое, естественно, скрыл. Но пообщавшись с Быком в дальнейшем и узнав его лучше, понял, что тот давно на вольных хлебах, и пусть он верен общине, но ростки свободы уже плотно окутали его сердце. Сам он пока не осознал этого, но всему свое время. Потому что Бык это… Бык. А вот насчет остальных «истинных» воинов Адаар свое мнение не изменил.       — А что если это просто их план? — говорил он Кассандре. — Сначала союз с Инквизицией, потом повсеместно начнут насаждать свой Кун, а там и до вторжения недалёко.       — Мы не допустим этого, — твердо сказала искательница. — Кунари еще с Империей толком не разобрались. Им не до нас. Но вот если красный лириум даст венатори возможность прийти к власти в Тевинтере, они вполне могут создать из своих рабов армию одержимых… Ты видел, что творилось в цитадели храмовников… И можешь представить последствия. С такой силой в войне непременно произойдет перевес — империя возьмет верх над кунари. Тевинтерцев больше некому будет усдерживать и тогда их армия, без сомнения, нагрянет сюда. Уверена, ты понимаешь, что они нанесут Тедасу намного больший урон, чем все воины Кун. Ни мы, ни кунарийский Триумвиат этого не желают. Так что у нас общая цель. В вопросе красного лириума. Поэтому никакая помощь, — тем более такой мощной организации, как кунарийский анклав, — лишней не будет.       И Адаар согласился. Хотя ехал на встречу скрипя душой. А посланник кунари и вовсе вызвал у него отвращение. Эльф-виддатари* — какая прелесть. Наверняка бывший раб, люто ненавидящий своего господина, — бежал в Сегерон, ведомый лишь мыслью о мести. Поменял один поводок на другой и теперь считает, что свободен и счастлив. Безмозглый болван.       Конечно, подобные мысли Инквизитор держал при себе. За всё время служения главой Инквизиции он вполне освоил правила дипломатии. По его лицу и самая наблюдательная тамаззран не определила бы, что он на самом деле чувствует. Даже когда Гатт (так звали посланника) откровенно унизил Быка, неуважительно расшифровав его имя.       — Рад тебя видеть, Хиссрад, — так он ответил на дружеское приветствие громилы, когда они встретились на берегу, хотя выражение лица эльфа вовсе не говорило о радости. На нем скорее отражались злоба и подозрительность. Вот это и было истинное лицо любого воина Кун. Но, впрочем, возможно, Адаар был слишком предвзят.       — По отчетам Хиссрада, вы делаете хорошее дело, Инквизитор… — важно продолжил Гатт.       «Он еще будет оценивать», — подумал про себя Адаар, но вдруг встрепенулся:       — Хиссрад? Постой, ты называешь Быка хиссрад? — Инквизитор ориентировался в кунлате* и примерно знал значение слова. А эльф ответил:       — Такая у него должность. — Бык сразу стал объяснять суть своего звания:       — Я назначен на тайную службу и потому называюсь «хиссрад». Это означает что-то вроде «хранитель иллюзий»… — но Гатт перебил его:       — Лжец, — вставил он резко. — Это означает «лжец», — и в этот момент Адаар окончательно его возненавидел.

***

      А дальше все было просто. Вернее, как раз совершенно не просто, как оказалось впоследствии. Но причину встречи с посланцем кунари Адаар уже знал. Берег, где они сейчас находились, — а именно, одна его точка, — служил местом встречи венатори и контрабандистов красным лириумом. Имперцы разбили два лагеря — с разных сторон от берега — и теперь ожидали прибытия продавца. Вот этой встрече и нужно было не дать состояться. Но истинный смысл задания Инквизитор понял потом. Бен-Хазрат просто проверяли Быка «на вшивость», ибо, как сказал Гатт, Хиссрад (как он его по-прежнему называл) был лучшим агентом, но далеко не все его методы вызывали одобрение организации. В частности, прямой подход к делу: Бык ведь не скрывал свои донесения, их даже просматривала госпожа Лелиана, прежде чем отправить по назначению. Так же прямо он передавал информацию от Бен-Хаззрат. Правда, против последнего те особо не возражали, но вот открытость Быка по отношению к Инквизиции вызвала некоторые подозрения. Поэтому его решили проверить, прежде чем заключать союз. Последний вывод сделал сам Адар. И его опасения подтвердились.       Дредноут кунари находился недалеко в море — пока в зрительной недосягаемости, а главное, его нельзя было атаковать с суши. В задачу отряда Быка входило уничтожить всех венатори на берегу и просигналить дредноуту, чтобы тот мог подойти ближе и, когда появится судно контрабандистов, атаковать его. У Адаара уже на этом этапе закрались первые подозрения. Пусть действие малыми силами он одобрял — большой отряд Инквизиции и в самом деле мог спугнуть участников сделки, а потом ищи их свищи. Но что кунари не прислали в подмогу своих бойцов — это уже было странно. У них ведь вполне достаточно опытных лазутчиков, в том числе эльфов — юрких и незаметных. Так же у них были свои шаахады*, которые вполне могли действовать скрытно и помочь отряду Быка, если вдруг возникли бы трудности. Но никого и близко не наблюдалось. Это вселяло в душу тревогу.       А потом Адаар понял, что не зря волновался. Они с Быком, конечно, расправились с лагерями имперцев, дредноут подошел к берегу, потопил судно контрабандистов — чем лишь уничтожил одну и партий красного лириума, но никак не прервал поставки в Тевинтер, как утверждал Гатт. Поставки все равно продолжатся, кунари их будут отслеживать и прерывать еще не один раз. Тем же займется — и уже давно занимается — Инквизиция. Но суть-то не в этом. Когда всё вроде бы было сделано, на берегу появилась группа тевинтерских магов, взявшаяся неизвестно откуда, и направилась в сторону отряда Быка (ребята выполняли задание отдельно, в другой стороне). Вот тут Инквизитор и понял задумку. О третьем отряде Быку просто не сообщили. Гатт уверял, что берег прочесан и местонахождение всех дислокаций противника точно известны, а пока Бык с Инквизитором добирались до места встречи, новых имперцев нигде замечено не было. Но вдруг они появились. И перед Быком сразу встал выбор: или дредноут, или его отряд. О, как это в духе Кун! Ровно как послать на возможную гибель сто верных воинов — ведь именно столько кунари находилось сейчас на дредноуте. Адаар бы поаплодировал, если бы позволяла возможность. Он просто не хотел добавлять масла в огонь, и без того неумолимо сжигающий возможную связь Инквизиции с Бен-Хазрат. Тем более Кассандра просила быть как можно тактичней, что Адаар и делал, хотя руки так и чесались свернуть тонкую шею Гатта. Надо было видеть лицо Быка, когда он заметил имперцев и глянул в сторону своих молодцов.       — Вот дерьмо…       Эльф тут же забеспокоился:       — Твой отряд должен дать им отпор!       — Ты видел, сколько их там?! — Бык указал на берег. — Среди них несколько магов, мои ребята обречены. Они положат жизни и даже не факт, что справятся.       — Они справятся! — настаивал Гатт. — Они обязаны! Иначе венатори захватят позиции, и дредноут погибнет. Я защищал тебя, Бык. Говорил, что ты никогда не станешь тал-васготом. Бен-Хазрат и так уже подозревает тебя, если учесть всё, что ты делаешь для Инквизиции… — Гатт понизил голос до шепота (но у Адаара был очень хороший слух). — Инквизитор тал-васгот. А ты служишь ему. Мало того, ты к нему привязался! — эльф ткнул в Быка пальцем, но тот лишь прорычал:       — Заткнись. Мои привязанности тебя не касаются. Я делаю то, что должен…       — Но сейчас ты должен уничтожить имперцев! — Гатт указал на берег, где маги уже занимали позиции. — Ты должен. Во имя союза. Во имя Кун! — Это была последняя капля. Инквизитор не выдержал:       — Труби отступление, Бык! Это приказ! — «К демонам такие союзы» — эти слова он, конечно, произнес только мысленно. Ради леди Кассандры.       Эльф лишь успел крикнуть: «Не надо!», но Бык дунул в рог незамедлительно. Адаар видел, как ему тяжело, но в то же время он был благодарен. Его разрывало на части, и Инквизитор помог ему сделать выбор. Причем именно тот, который Бык и хотел. Просто не мог себе в этом признаться.       Гатт схватился за голову.       — Хиссрад, как ты мог?! — он едва не заплакал. — После стольких лет ты так легко отказываешься от себя! И ради кого? Ради них?! — он глянул на Инквизитора, а у того перекосилось от гнева лицо, как он ни старался сдержать себя.       — Его имя Железный Бык! — рявкнул он. — Запомни… — сказал уже тише, стараясь не дать вырваться своей ярости.       Гатт покачал головой и обреченно развел руками.       — Пожалуй… — он покивал. — Пожалуй, что так… — и ушел, а Адаар пока отдышался. Но его ждала еще одна боль. Когда венатори атаковали дредноут, когда он пошел ко дну, Бык смотрел на всё это такими глазами, что Инквизитор сглотнул комок в горле.       — Быть такого не может… — тихо шептал громила. — Дредноуты кунари не тонут… — а когда корабль взорвался — видимо, сдетонировал гаатлок, находящийся на борту, — Адаар только вздохнул.       — Все кончено, Бык, — он положил руку на широкое плечо друга. — Прости…       Громила закрыл глаза, постояв так немного, потом тоже тяжко вздохнул всей своей мощной грудью.       — Пойдем… — он развернулся и, поманив Инквизитора кивком головы, направился в противоположную от всей этой истории сторону. — Посмотрим, как там ребята… Им наверно досталось… — и они покинули берег.

***

      По возвращении в Скайхолд Гатт немедленно сообщил Быку, что после всего, что случилось, возможность союза с кунари безвозвратно потеряна. И, конечно, не преминул назвать громилу тал-васготом, причем пару раз, причинив ему боль, которую Бык успешно скрывал. Эльф просто не понимал, что рискует сейчас погибнуть на месте — ибо только уроки Быка по успокаивающим медитациям позволяли Инквизитору сохранять дипломатичный вид в эти моменты. Он даже выразил некоторое сожаление, граничащее, правда, с язвительностью, но Гатт был чересчур твердолоб, чтобы это заметить. Зато Бык уловил нотки издевки и даже слегка улыбнулся, хоть и с некоторой грустью в глазах. А когда эльф удалился, Бык повернулся и встал лицом к Инквизитору.       — Ладно, проехали. Теперь это в прошлом, — он отмахнулся в сторону ушедшего Гатта. — Что будем делать дальше? Без информации от Бен-Хазрат придется тяжеловато… — Адаар усмехнулся. — Не все потеряно, Бык. У нас развитая шпионская сеть. Ты ведь можешь поднять какие-то свои старые связи? Не забудь, деньги решают многое, а у нас с этим нет проблем.       — Ты прав, — громила снова вздохнул. — Они сейчас отзовут своих агентов, но мы всегда можем узнать, кто придет им на смену. А там…       — Вот именно… — Инквизитор кивнул, а к ним пока подошел Крэм. Бык его поприветствовал.       — Что-то ты припозднился. Я давно тебя жду…       — Прости, шеф — Крэм пригладил волосы на голове. — Не отошел еще после проклятых имперцев. Бой был нелегким, мы отсыпались…       — Что ж, это правильно, — здоровяк улыбнулся Крэму и в глаза его начало возвращаться тепло. А парень добавил: — Спасибо, что дали время на отступление… Жаль, конечно, что так получилось… Но откуда взялся тот третий отряд? Нам о нем не сказали ведь, верно? — Бык поджал губы, глянув на Инквизитора, а у того все было написано на лице: «Не сказали и даже не думали». Но он не стал говорить это вслух.       — Разведка кунари тоже иногда дает сбои, — он приобнял Крэма и присмотрелся к нему: парень был бледноват, синяки под глазами. — Ты как-то неважно выглядишь. Уверен, что готов к тренировке?       — А как откажешься? — Крэм усмехнулся. — Шеф жопу намылит. Хотя вчера вечером сам открыл нам бочонок хасиндской медовухи в честь удачного возвращения.       Бык встрепенулся.       — Да чтоб тебя, Крэм! — он схватил щит со стойки и сразу встал в позу. — Зачем говоришь такое при Инквизиторе?       — Простите, шеф, — парень тоже встал в оборону с щитом и Бык протаранил его довольно мощно, но Крэм отразил этот натиск. Громила расплылся в счастливой улыбке.       — Ладно, забудь, — в глазах его заблестела былая теплая радость. — Ты молодец, Крэм-де-ла-Крэм, — и в этот момент Инквизитор понял, что всё сделал правильно и ни в чем ошибся.