***
Ринтаро действовал именно как глава семьи Окита. Уже давно смирившись со своей ролью, он забыл об обычной мягкости характера и велел жене собираться. Мицу все понимала. Надо было уезжать как можно быстрее. Но не проститься с младшим братом… Которого она, скорее всего, больше не увидит… На подобное женщина была неспособна. Ринтаро это понимал. И разделял мнение супруги. Пока немногие горничные собирали вещи в дорогу, он велел своему слуге проводить госпожу до госпиталя. Было утро. Оставалось около двух часов до полудня. Мицу — как и была в простом сером кимоно — отправилась к брату. Город словно бы и не обратил внимания на смену власти и жил своей обычной жизнью. Все также играли на улице дети, все также неспешно ступали гейши и ойран… Мицу выделялась из спокойного потока людей. Нет, она не бежала — осуществить подобное в гета было бы весьма трудно. Но женщина шла так быстро, как могла. Синтаро — слуга ее мужа — тенью двигался за своей госпожой. Прежде чем Мицу добралась до госпиталя, прошло больше двадцати минут. Одна из сестер милосердия взялась проводить посетительницу в комнату Соджи.***
Он полусидел в постели, до пояса укрывшись одеялом. Услышав шум раздвигающейся двери, Окита повернул голову. Младший брат по-детски открыто улыбнулся старшей сестре. Мицу попыталась ответить тем же, но встревоженное лицо выдало все переживания последних дней. Соджи заметил это, впрочем, решив не заострять внимания на том, что именно пыталась скрыть от него сестра. — О-Мицу-нее-сан! Я не знал, что ты придешь сегодня. Мицу кивнула и подошла ближе. Короткого взгляда на лицо брата хватило, чтобы понять его состояние. С каждым днем Соджи становилось все хуже. А теперь старшая сестра должна сделать ему еще больнее своими словами о скором отъезде? Да, ей придется так поступить. — Соджи, я должна тебе что-то сообщить. — начала Мицу. — Ринтаро-сама считает, что оставаться в Эдо теперь небезопасно. Если честно, я его понимаю. Сейчас я должна думать о своих детях. Мы уезжаем из города сегодня вечером, самое позднее — завтра утром. Я зашла попрощаться, Соу-чан… Тихо и грустно прозвучали ее последние слова. Мицу случайно употребила детское краткое имя брата. В нем отразилась вся боль от осознания скорого расставания. Женщина не лелеяла напрасных надежд. Расстаются они навсегда. Навсегда прощаются. Соджи немного дернулся, услышав обращение, не употребляемое уже лет пятнадцать. Последний раз сестрица звала его Соу-чаном перед тем, как отправить в Шиейкан. Мицу и правда переживает за него… — Твой муж прав, О-Мицу-нее-сан. Ты мать и жена. Ты должна в первую очередь думать о своей семье. А я… У меня теперь тоже есть семья. — увидев непонимание в глазах старшей сестры, Соджи кивнул головой. Сейчас уже не время для секретов. Мужчина продолжил разговор, аккуратно подбирая слова. — Полагаю, я должен об этом сказать. Не перебивай меня. Пожалуйста. — непроизвольно повторил мужчина слова, уже прозвучавшие однажды в этой комнате. Мицу кивнула. Соджи продолжил говорить. — У меня есть очень дорогой человек. Это девушка, с которой я познакомился в Столице пять лет назад. Она была помощницей Шинсенгуми, очень честным и верным человеком. Я относился к ней как к младшей сестре, она стала очень дорога мне. Сей, так ее зовут, сначала напомнила мне о том, как Саё чуть не убила себя, а потом помогла забыть. Нет, не забыть. Справиться с этими воспоминаниями. — Окита не говорил сейчас о том, как Саё пришла в Столицу ради беседы с ним. о том, как после этой беседы окончательно отпустил прошлое и простил девушку за причиненную им обоим боль. Да, Саё сделала прошлое прошлым. Но начало этому процессу положила Сей. — Она на самом деле дорога мне. А я… Очень несправедливо с ней поступил. О-Сей-сан полюбила меня, а я не сумел сдержаться. Теперь, О-Мицу-нее-сан, у меня есть сын. И он тоже дорог мне. Я надеюсь, ты не посчитаешь этот рассказ оскорблением. Прости меня, если обидел. Соджи замолчал и шумно вздохнул. После долгого разговора ему не хватало воздуха. Мицу молчала. Она не была настолько гордой, чтобы заведомо посчитать незнакомую девушку невоспитанной и наглой интриганткой. Младший брат Мицу был не тем человеком, которого легко обмануть. Если он верит этой Сей, так тому и быть. — Соджи, я тебя поняла. Но теперь ты ответь мне. Ты желаешь, чтобы твой сын стал наследником семьи Окита? Молодой человек медленно покачал головой. — Нет. Наследником останется Йошиджиро. Я все решил. Он и правда много думал над этим вопросом. Но что он мог дать сыну, если и сам давно отказался от прав наследства. О семье уже многие годы заботился Ринтаро. Его сын сможет справиться с теми трудностями, что сопутствуют долгу главы клана, пусть и маленького. Йошиджиро был взрослым. И он был готов. Соджи не хотел обременять сына жизнью незаконного наследника, каким он будет если не в глазах семьи, то по мнению остального окружения. Окита помолчал немного и задал сестре еще один вопрос, самый важный для него. Какая-то непонятная тревога сжимала сердце молодого человека. — Мицу, ничего не слышно о Кондо-сенсее? О Шинсенгуми? Женщина отрицательно покачала головой. — Прости, Соджи, ничего нового я не могу тебе сказать. Окита грустно улыбнулся. В комнату вошла помощница доктора и вежливо сообщила Мицу, что время посещения окончилось. Уже в коридоре девушка шепотом спросила, не сообщили ли пациенту о казни Кондо Исами. Мицу так же тихо ответила, что нет.***
Вечером из городских ворот выехало несколько повозок. В одной из них сидела семья самурая. Мать семейства прижимала к себе дочь и украдкой вытирала слезы. Больше семье Окита воссоединиться было не суждено.