Будь ты проклят, Чон Чонгук!

Когда Миён от души приложила книгами Чону по голове, она почувствовала, как по телу прошлась волна самодовольства. Она спустилась по волосам, обвила талию и упала вниз, пощекотав пятки. Испуг подкрался незаметно и сейчас дышал прямо в затылок, заставляя кожу Ким покрываться гусиной кожей. Девушке стало не по себе. Многочисленные волоски встали дыбом, как оловянные солдатики. Миён поёжилась, согнувшись, и блузка прилипла к внезапно вспотевшей спине, вызвав неприятное ощущение липкости. После удара она моментально зажмурилась до боли в глазах. Навострила уши, в любой момент готовая дать дёру. Но вокруг была такая смертельная тишина, будто весь небольшой городок, в котором они проживали, разом умер и превратился в прах. Миён не могла уловить даже дыхание Чонгука. Может, он ушёл? Тяжелый выдох — тёплый воздух едва долетел до неё, оседая на мягкой коже губ. Нет, не ушёл. И его терпение было на исходе. Кажется, девушка ещё держалась на ногах только из-за уверенности в разумности Чон Чонгука. Он бы не стал причинять ей физическую боль на глазах всей школы. Может, потом. В безлюдном коридоре школы, когда все ученики разбредутся по делам, а Миён задержится в библиотеке. = Как тогда. Около года назад. Миён шла по коридору второго этажа в сторону лестницы. В сумке лежал готовый доклад по биологии, который нужно было представить через неделю, но девушка решила позаботиться о нем заранее, поэтому направлялась домой в приподнятом настроении и с отличными оценками в дневнике. Было безлюдно, и Миён это очень даже устраивало. Шла она подпрыгивающей походкой, перекатываясь с пятки на носок, удерживая за лямку сумку, которая болталась на плече. В конце коридора появился чей-то силуэт. Он приближался быстро и уверенно, и у Миён зачесалось под ногтями, ведь она с одного взгляда узнала человека, походку которого можно было угадать из тысячи. Это был Чон Чонгук. Одну руку он засунул в карман брюк, вторая покачивалась в такт шагу. Его спина была ровной и слишком прямой. Уверенный. Плечи расправлены, как хвост у павлина. Голова держалась прямо, но глаза будто ничего не видели перед собой. Но это не давало девушке расслабиться, потому что она знала — он её заметил. По сложенным в тонкую линию губам и сомкнутой челюсти было понятно одно — Чонгук зол. Казалось, сильнее обычного. Коридор был достаточно широким — два человека могли пройти спокойно, прихватив ещё по другу. Но Миён прижалась к стене, в надежде слиться с ней или провалиться в смежное помещение. Она не боялась, просто ей не хотелось портить настроение из-за какого-то, ничего не значащего человека. К издёвкам Чона девушка даже привыкла, старалась делать вид, что ей на него всё равно. По ба-ра-ба-ну. Истинное состояние она показывала подушке перед сном, плача в неё, кусая от обиды. Будь сильной, Ким Миён. Поравнялись. Он толкнул плечом так, что Миён сильно ударилась о холодную стену. Закусила губу. Просто молчи, не нарывайся. — Смотри, куда прёшь, — шипение. Девушка тихо фыркнула. — Придурок, только и может издеваться над людьми. На большее не способен. Миён тогда думала, что Чон не услышит ее, но ошиблась. Она вспомнила его тёплую ладонь, прижатую к её шее. Большой палец лежал прямо на пульсирующей венке. Он надавливал на неё, и девушка едва не задыхалась. Её лицо побледнело, и глаза забегали. Руки судорожно сжимали пальцы Чонгука, в попытке разжать их. Но казалось, это было бесполезно. В глазах мутнело, но разум приказывал голове не отключаться. — Да, ты права, на большее я не способен, идиотка, — приподнял руку, и перед Миён всё заплясало. — Зато я могу сделать так. Около глаз собиралась влага, но Ким изо всех сил сдерживалась, балансируя на носочках. — Вот у тебя из достоинств только мозг, — небрежно выплюнул, хмыкнув. — Считаешь, если у тебя самые лучшие оценки в школе, то все вокруг тупые дегенераты? Ошибаешься, потому что, — наклонился ближе, понизив голос, — изгой — это ты. Миён урывками заглатывала воздух. Когда железная хватка ослабла, она приподнялась и наклонилась вперед, насколько это было возможным, и прошептала хриплым голосом: — Я тебя ненавижу. Тихо-тихо. Но её шепот будто ножом резанул Чона по щеке, оставив красную отметину в виде шрама. Его лицо исказила гримаса злобы, и он прижал девушку телом к стене, зафиксировав колено той между ног. Глаза стали настолько чёрными, что он был похож на демона, сбежавшего из Ада. Удар кулаком слева от её головы. В глазах всё потемнело, в ушах зазвенело, и Миён вздрогнула, повиснув у Чонгука на руке. — Взаимно, нищенка, — его дыхание обжигало ей щеку; она отворачивалась, кривясь. — Ты настолько противна, что мне придется отмывать руку целую грёбаную вечность. Миён испугалась Чонгука в тот момент. У Чона были такие сильные руки, что она искренне верила в возможность того, что он может сломать ей шею и глазом не моргнуть. Девушка бежала домой как угорелая, после чего заперлась у себя в комнате на все выходные, без остановки смотря видео в интернете по урокам самообороны. Ей было не на ком тренироваться, поэтому Ким, порывшись на полке в кладовке, отрыла большого старого плюшевого медведя, с которым ещё в детстве играла её мать. Распечатала фотографию Чонгука с его лицом на весь лист и прикрепила её булавкой к игрушке. И била её каждый день! Представляла, что это ненавистный одноклассник. Удар! Ещё удар! Получай! Ещё! Расслаблялась после каждой перепалки, избивая бедного, ни в чем не виноватого медведя. Но так ей становилось легче, иногда после так называемой тренировки она падала на пол и позволяла слезам увлажнить себе лицо. = Один. Два. Три. Четыре. Пять. Медленно выдохнула и распахнула глаза. Чон прожигал ей дыру во лбу почерневшими глазами. Конечно, он был злющий, как змеюка. Но Миён видела, что в глубине его глаз плескалось что-то ещё, но не могла понять, что именно. Проследила, как он закусил губу до самой крови. Облизал, но жидкость снова просочилась. Миён как заворожённая глядела на его рот, а Чон будто забыл о ней, позволяя окрасить свои губы в красный. Отступила на шаг назад, когда Чонгук приблизился, наклонившись. Миён задержала дыхание, сжав кулаки. Она была готова была дать отпор, если потребуется. — Тебе повезло, идиотка, что у меня сегодня нет настроения, — медленно и певуче. Парень снова раскрыл рот, но его прервали, окликнув. Миён тоже повернулась на голос и узнала в статном мужчине отца Чон Чонгука. Он был довольно высоким человеком спортивного телосложения. Глаза, нос, губы — всё в нем напоминало Чонгука. Походка, взгляд, поза — уверенность в чистом виде. Красивый мужчина средних лет стоял недалеко от них и подзывал рукой сына. Так, стоп… А не значит ли это, что Миён только что призналась в некой симпатии к придурковатому однокласснику? Она быстро перевела взгляд на младшего Чона и досадно согласилась с собой. Вот чем-чем, а внешними данными природа наградила Чонгука сполна. Темно-русые волосы закрывали брови, доставая почти до самых глаз, один взгляд которых чего только стоил (когда он не смотрел на неё, конечно). И вообще… Миён за ним не следила, а просто иногда наблюдала, ведь врага надо знать в лицо. Миён опустила веки, вздрогнув. Аккуратный нос. Маленькие пухлые губы. Ах, а его улыбка… Она встряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли, которые сейчас точно были не к месту. — Чаще смотри по сторонам, — процедил Чон в самое ухо Миён, пихнув, и развернулся к отцу. Пока девушка провожала его взглядом, не способная сделать и шага, её пробрала дрожь. Колебание передавалось книгам, которые до сих пор были прижаты к её груди. Покрепче обхватив их, Миён печально посмотрела на коричневые пятна на сером пиджаке. Школьная форма не была дешёвым удовольствием, и с ней нужно было обращаться бережно, чем Ким сегодня пренебрегла. Но книги могли сильнее пострадать! В конце концов, девушка знала отличный рецепт по выведению пятен, после применения которого не осталось бы и следа, и химчистка тут была не нужна. С такими мыслями девушка пошла вниз по улице. Зайдя внутрь маленького двухэтажного дома, Миён, на ходу снимая обувь, крикнула: — Я вернулась! Из-за угла тут же выглянула низенькая пожилая женщина с покрытой пеной тарелкой в руке. Она добродушно улыбнулась внучке, отчего её лицо стало ещё более морщинистым. Миён чмокнула её в щеку, пряча руки за спиной. Ей не хотелось расстраивать бабушку, а врать она совершенно не умела, даже если бы придумала причину запачканных рукавов, ведь миссис Ким видела внучку насквозь. — Как дела в школе? Всё в порядке? — женщина спросила так, будто умела читать мысли. — Да, всё хорошо, — девушка улыбнулась. — Я сейчас быстренько переоденусь и помогу тебе с готовкой. — У меня почти всё готово, можешь не торопиться. Миён уже стояла на первой ступеньке по направлению в свою комнату. — Даже не смей ни к чему притрагиваться! — театрально пригрозила она, намереваясь дать бабушке отдохнуть. — Остальное доделаю я! Я должна практиковаться в готовке, а ты мне вечно не позволяешь это делать. — У тебя и так забот хватает, а я целыми днями дома сижу. Не переживай, Миён-и. Вечером, когда дедушка Ким вернулся домой с работы, они сели ужинать. Тепло беседовали, смеялись и обсуждали итоги дня. Девушка как обычно рассказывала об идеальном дне (которого у неё никогда в жизни не было), не забывала упомянуть лучшую подругу (которой у неё не было со средней школы) и их весёлые проделки (которые давно стали не весёлыми). На лице была беззаботная улыбка, а глаза буквально разрывались от лжи, особенно когда она смотрела на бабушку. Женщина увлечённо поддерживала беседу, хихикала с мужем, хотя то и дело обеспокоенно поглядывала на внучку, но вопросов не задавала, и Миён была благодарна ей. Она должна справиться сама со всеми трудностями, которые преподносила ей жизнь, иначе в этом обществе ей было просто не выжить. — Я тут взял несколько дел на дом, милая, хочешь посмотреть? — между делом спросил мистер Ким, засовывая в рот очередную помидорку. — С удовольствием! — Миён захлопала в ладоши, пританцовывая на стуле. Её дедушка всю жизнь проработал юристом и сейчас не изменял своему делу. Из-за состояния здоровья он уже не мог работать полный рабочий день, поэтому подрабатывал по вечерам в одной небольшой фирме по оказанию юридических услуг. Мужчина специально просил работы побольше, чтобы брать часть на дом, так как знал, что его всезнающая внучка обожает разбираться с документами и людскими проблемами. Она любила учиться и совершенствоваться, что доставляло мистеру Киму большое удовольствие, ведь он в молодости сам был таким, любопытным и тянувшимся к знаниям. Они устроились на полу у дивана, разложив бумаги вокруг. Бабушка Миён села на диван, пожелала самым дорогим людям плодотворной работы и начала читать книгу. Миён всем сердцем любила такие домашние вечера. Пусть они и жили втроем на окраине небольшого города в малюсеньком домике, ничто не могло сравниться с теплом, поддерживающим это старое жилище. Через пару часов Миён с дедушкой со всем управились, и ровная стопка бумаг уже стояла на кофейном столике около дивана. Ей нужно было ещё сделать уроки и повторить некоторые предметы перед завтрашним днем, поэтому она поднялась с пола и сказала: — Я пошла к себе, спокойной ночи, — чмокнула родственников в щёки. — И допоздна не сидите. Она наигранно пригрозила им указательным пальцем, но рассмеялась в конце, когда бабушка с дедушкой стали причитать, что ночными посиделками обычно занимается в этом доме одна молодая особа. Миён открыла окно, чтобы проветрить перед сном свою уютную комнатку. Она была оформлена в нежно-голубых тонах, а на потолке были приклеены вырезанные звёздочки, которые светились в темноте. У одной стены стоял простой письменный стол со стулом и шкаф с книгами, с другой у окна — кровать. У самого входа была ещё одна дверь, за которой была маленькая гардеробная. Девушка села за стол и открыла учебник по английскому, ей нужно было повторить статью, по которой завтра нужно будет отвечать на вопросы, как вдруг услышала странные звуки. Они доносились из окна. Миён остановила чтение и прислушалась. Безнадежный крик, похожий больше на рык. Мурашки пробежали по телу, защекотав спину, и скрылись за хвостом на макушке. Она обернулась. С улицы раздавался только шум редко проезжающих машин и лай собаки, находящейся где-то далеко, что её едва было слышно. Видимо, просто показалось, поэтому Ким лишь легко пожала плечами и перевернула страницу. Когда она встала, чтобы поискать в сумке карандаш, который, по видимости, выпал из пенала, короткий человеческий крик снова донесся до её слуха. Он звучал настолько болезненно, что Миён онемела от страха. Слышали ли бабушка с дедушкой? Нужно ли позвонить в полицию? — Что же это такое? — спросила сама себя вслух. Миён залезла на кровать, раскрыла шторы и высунулась в окно. Прохладный воздух обдал её лицо, освежая. Волосы чуть развевались, не мешая обзору. На улице было тихо. Очень тихо. Зловещая тишина пугала, заставляя сворачиваться органы от испуга. Ни машин, ни лая собак, ни голосов случайных прохожих, ничего… Развевающиеся шторы ударяли Миён в спину, отчего она каждый раз вздрагивала, но тут же качала головой, успокаивая себя. Второй раз ей не могло показаться, но неужели крик доносился из?.. Уперлась взглядом в трёхэтажный кирпичный коттедж напротив. Со всех сторон он был огорожен высоким забором, но Миён находилась на втором этаже, поэтому ей было хорошо видно окна и чуть хуже двор вокруг. На первых двух этажах горел свет. Девушка не знала, что находится внизу, поэтому могла только догадываться о расположении гостиной или кухни. Зато прекрасно знала, что именно было на втором, прямо напротив её окна. Это была комната Чон Чонгука.

***

После того как отец забрал Чонгука из школы, они тут же поехали домой. Парню не нужно было никого спрашивать, чтобы догадаться, что Тэхён позвонил его родителям и нажаловался на самочувствие своего друга. Чонгук не был расстроен или что-то еще, потому что был благодарен за помощь. Сам бы Чонгук вряд ли добрался до дома самостоятельно, потерял бы сознание где-то по пути. Ему было очень хреново. Зайдя в дом, Гук тут же пошел к себе и рухнул на кровать, не переодеваясь. Он пролежал на животе, уткнувшись носом в подушку, кажется, целую вечность. Парень чувствовал себя вполне сносно, просто присутствовала дикая слабость и головокружение из-за поднятой температуры. Ёе нельзя было сбить медицинскими средствами, потому что внутренний жар не подчинялся им. Он сам должен пройти через время, когда процесс полностью завершится. Услышав стук в дверь, Чонгук перекатился на спину и приподнял голову, чтобы увидеть гостя, как тут же оказался в женских объятиях. — Ну, мама, хватит! — застонал он, не в силах отодвинуться. Она сильно сжала его в руках, после чего поцеловала в висок. Чонгук не любил все эти поросячьи нежности, поэтому лишь скривился, замычав. — Ну, мам, я уже не маленький! — Ты почему не позвонил? — накинулась она, отстранившись. — Ты знаешь, как я испугалась, когда мне на рабочий телефон позвонил Тэхён! Я тут же поехала домой и отправила отца за тобой. Совсем не бережешь родную мать! — Именно поэтому и не позвонил, — медленно протянул Чонгук, осматривая женщину с короткой стрижкой. — Я не хотел, чтобы ты беспокоилась. — Чонгук-и, — она присела на край кровати, судорожно осматривая каждую частичку сына, поглаживая его ладонь, — как ты себя чувствуешь? Что болит? — Могло быть и хуже. Он пожал плечами, ограничиваясь коротким ответом. — Не волнуйся, всё пройдет хорошо, Гук-а. Нужно лишь немного переждать. Женщина ласково погладила парня по волосам и повернулась на звук открывающейся двери. У порога стоял мистер Чон. Чонгук перевёл на него взгляд и приветственно кивнул, будто они сегодня не виделись. Тот остановился у самой кровати и бросил быстрый взгляд на жену. Его серьёзное выражение лица моментально смягчилось, и он позволил себе улыбнуться. — Нам нужно тебе кое-что сказать, очень-очень важное, — вздохнула женщина, поймав взгляд мужа. Она положила ладонь на тыльную сторону руки Чонгука, поглаживая ту большим пальцем. — Мы с твоим папой долго готовились к этому разговору. Наверное, с твоего рождения, если не раньше. Сообщить тебе о том, что ты оборотень, было не так волнительно, как это. Парень внимательно смотрел на родителей, дожидаясь продолжения. — Как ты понимаешь, — начал его отец, — пришло время для твоего обращения. У Чонгука вырвался истерический смешок, но он тут же поморщился, потерев грудь, — закололо. — Папа, я понял об этом сразу же. В конце концов, я готовился к этому с четырнадцати, когда ты рассказал мне о нашем клане. Я ждал. Превращение будет длиться от трёх до семи дней, и мне просто надо переждать… эти неприятные ощущения, — немного помолчав, он продолжил. — Я готовился к обращению почти четыре года. Я готов. Взрослый уже. Я, блять, справлюсь! — Чонгук-а! — воскликнула его мать, осуждающе взглянув на него, сложила губы в букву «о». Она недовольно цокнула, а потом добавила. — Конечно, ты справишься, в тебе течёт волчья кровь Чонов, — ты у нас сильный мальчик, самый лучший. Чонгук лишь отмахнулся, прикусив щёку, чтобы вдруг ещё лишнего не сказать. Чон прекрасно помнил, когда впервые услышал о своей внутренней сущности, которой предстояло показать себя до восемнадцати лет. Он тогда весь побледнел и убежал, решив, что над ним просто решили посмеяться, но семья была серьёзна. Отец пошёл за ним и без слов перевоплотился у него на глазах в большого черного волка с белым неровным пятном на загривке. Гук был так поражён, что готов был танцевать от счастья. Это было так круто! Он сможет превращаться в животное в любое время. Бонусом к перевоплощению был идеальный слух, зрение, ловкость и сила. О подобном можно было только мечтать. Чонгук грезил каждым днём в ожидании. И вот наступил момент, когда телу необходимо будет трансформироваться, чтобы обрести самые лучшие качества для человеческого тела. Женщина шлёпнула мужа по руке, покосившись на сына, на что Чонгук удивлённо поднял брови. Кажется, родители так и не договорили. Он сложил руки на груди, удобнее устроившись на подушках. Младший Чон выжидающе смотрел. — По традиции это принято говорить, когда процесс перевоплощения запускается, так было принято в нашем клане ещё много лет назад… — Ближе к делу, — одёрнула мистера Чона женщина, просверлив его взглядом снизу-вверх: она продолжала сидеть на кровати. — Мы же не хотим тут уснуть. Краткость — сестра таланта. И я напоминаю тебе об этом уже двадцать лет. Мужчина выдохнул, закусив нижнюю губу. Было видно, он волновался. — У каждого оборотня есть истинная пара. Не просто женщина, а возлюбленная, которой суждено рука об руку пройти со своей половиной всю жизнь. Она — твоя родственная душа, та, ради которой ты будешь дышать и горы хотеть свернуть. Что? Истинная пара? Одна бровь Чонгука взметнулась вверх, и мат встал поперёк горла. Он, кажется, потерял дар речи, не веря в услышанное, и поперхнулся собственной слюной. По очереди посмотрел на родителей, уверяя себя, что ему просто послышалось. Устало потёр переносицу и спросил: — Вы меня разыгрываете? Это правда? Что за чертовщина?! Как будто само перевоплощение в оборотня не являлось чертовщиной… Чонгук кое-как удержал себя, чтобы не обматерить весь белый свет. Его мать коротко кивнула. — Ты поймешь, что она та самая, потому что тебя будет тянуть к ней как к магниту, — мягко продолжила за мужа миссис Чон. — Обычно пару находят в течение месяца, а иногда за один день. В зависимости от того, как далеко она находится от тебя. Проклятие притянет вас друг к другу. Возможно, что ты с ней уже знаком, так бывает. Ведь это даже к лучшему, да? Женщина улыбнулась ему, похлопывая по руке, на что Чонгук только нахмурился. Не нравилось ему всё это. Ой как не нравилось! Нехорошее предчувствие заскребло под ложечкой, но он лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Кстати, сын, если попытаешься в физическом плане быть с другой, то тебя от неё поворотит как от прокажённой. У оборотней действует принцип — одна и навсегда, — добавил старший Чон, ласково сжав плечо жены. — Волки моногамны. Чонгук едва не застонал от досады. Он ещё не нагулялся. НЕ нагулялся! А ведь у него были такие грандиозные планы на выпускной вечер: они с Тэхёном хотели оторваться по полной. — Что за фигня?! А если я хочу блядствовать? — Чонгук уже не обращал внимание на вытаращенные глаза матери. — А если она мне не понравится внешне? Родители лишь пожали плечами. Но мистер Чон решил ответить: — Такова судьба, Чонгук. Твоя сущность будет тянуться к ней в любом случае, и ты ничего не сможешь изменить. Наше так называемое проклятие никогда не ошибается и подбирает пару идеально. Вы будете дополнять друг друга, и вскоре ты поймешь, что держать тебя около неё будет не внутренняя сущность. — А что? — тихо отозвался Чонгук, не моргая слушая отца. Он смотрел куда-то на пол, гипнотизируя его. Желание провалиться сквозь землю или вывалиться в окно появлялось в сознании всё чаще. — Любовь. Мужчина с улыбкой посмотрел на жену, которая зарумянилась и послала ему воздушный поцелуй. Тот поймал его и прилепил на щёку, подмигнув. Чонгук хмыкнул, наблюдая за проделками родителей. Краешки его губ приподнялись, а скулы вдруг покраснели. И вообще… Это не звучало обнадёживающе, и парень запаниковал. А вдруг она будет вообще не в его вкусе? И ему придется быть с ней, потому что так захочет сущность, а не он сам? И глубоко внутри она будет его бесить всю жизнь? Грудь стянуло, и Чонгук зажмурился, сев на край. Боль начала усиливаться, и капельки пота стали выступать на лбу, увлажняя чёлку и ворот рубашки. Женщина сильнее сжала руку своего сына. — После обращения все эмоции ты будешь ощущать в несколько раз сильнее, тебе нужно будет научиться их контролировать, особенно рядом со своей парой. Волчья кровь будет бурлить в тебе, её нужно будет приручить, — серьёзно говорил отец. — И ещё кое-что… Боль в груди стала просто невыносимой. Сердце будто сжали в кулаке с намерением вырвать, и Чонгук тяжело задышал, стиснув зубы. Его губы были искусаны и бледны, хотя время от времени он смачивал их, облизывая. Дыхание было рваным и шумным: высокая температура и дрожь говорили сами за себя. Как вдруг он взревел, когда в груди что-то сломалось. Кажется, это было ребро. Безнадёжный крик был больше похож на рык животного. Родители Чона вздрогнули, сочувственно глядя на сына. Они понимали, что не могут никак помочь. Чонгук просто должен пережить, перетерпеть, и боль пройдет, наградив его силой и ловкостью. Громкий хруст. Из тела будто вышибло все кости. Чонгук обмяк.