— Что ты делаешь?
Земля уходила из-под ног. Её запах, её голос, её тепло били хлыстом по коленям, заставляя их подгибаться. Чонгук, блять, не собирался стоять перед ней на коленях.
— Мне нужно узнать, — чужим был собственный голос.
— Что?
Чёртова, сука, жизнь.
— Насколько сильно меня поимела судьба, — прохрипел Чонгук, впитывая в себя дрожь напротив. — Как сказал Тэхён, гадая на кофейной гуще, нагнула она меня знатно.
Отодвинулся, отлепляя свой лоб от её, и уставился нечитаемым взглядом.
Он никогда не задумывался, какой будет его будущая невеста, жена, мать его детей. С наступлением пубертата Чонгук думал только о том, как бы не спустить в штаны от вида открытых коленок одноклассниц и незаметно прикрыть внезапный стояк у школьной доски. Чонгук не был влюблён, и ему было нормально. Вся эта розовая хрень в голове, бессонница, пускание слюней обошли его стороной.
Если поразмыслить, то его пара должна быть такой же сногсшибательной и классной, как и он сам. Чтобы своя в доску, красивая, терпеливая и уверенная. А
она… была не такой.
Он сам не понимал, во что играл и что нёс его грязный рот. Не знал правил и действовал интуитивно, чувствуя себя пешкой в собственной игре. Было больно противиться и отталкивать её.
Чонгук наблюдал, как ротик Миён приоткрылся. Она вдохнула, вбирая воздух в лёгкие, и закрыла его так быстро, что послышался стук зубов. Тихий, едва уловимый выдох. Девушка не отрывала от Чона взгляда, поджав губы. В её глазах читалось волнение, которое Чонгук всеми силами старался подавить в себе.
Спустя время он всё-таки уговорил внутреннюю сущность (а может, себя?) оторваться от созерцания губ Миён и подняться по её лицу до глаз. Взглянул в левый. В правый. Усмехнулся собственному отражению, плескающемуся в глубине зрачков, и спросил приторно сладким голосом, от которого по обыкновению подкашиваются ножки у противоположного пола:
— Что-то хочешь сказать?
Ким молчала. И, кажется, она уже очень жалела о том, что задержалась в школе и не убежала домой сразу же, как только прозвенел звонок с последнего урока. Уверенность крепла в нём тугим комом.
— Я же вижу по поджатому ротику, что хочешь, — медленно пропел Чонгук, обволакивая каждую букву в сахарном месиве. — Тебе выпал такой шанс, чтобы высказать мне всё, что пожелаешь. Давай же, не стесняйся, я тебя послушаю и, возможно, даже услышу.
В воздухе запахло карамелью. Всему виной были сладострастные речи юноши, что кружили вокруг пары.
Миён закусила губу и с тревогой осмотрела парня, обдумывая, стоит ли что-то говорить и не сделают ли её слова ситуацию ещё более плачевной. Чонгук до сих пор держал её за запястья, но уже совсем слабо, применяя минимум силы. Только кожа продолжала гореть на местах прикосновений. Миён могла освободиться, но не делала этого, просто смотрела. Её тело было здесь, рядом с Чонгуком около библиотеки, а мысли где-то далеко за пределами школьного двора.
Чон не знал, что она выискивала в его безусловно привлекательном лице, но, видимо взвесив все «за» и «против», Миён сделала определённые выводы. К тому же Ким Миён была бы не Ким Миён, если бы упустила шанс сунуть свой маленький носик в Чонгуковы дела.
Девушка прочистила горло и заговорила:
— Не знаю, что ты от меня хочешь, — строго начала она, — я не смогу доказать твою виновность в порче учебных материалов, а мои конспекты к ним относятся, между прочим, но я, как староста класса, вынуждена сделать тебе замечание из-за пренебрежительного отношения к внешнему виду.
Миён опустила взгляд, будто убеждаясь в правильности произнесённых слов, а потом осуждающе посмотрела на Чонгука, у которого на лице не дрогнул ни один мускул. Он стоял, даже не шелохнувшись, словно мраморная статуя. Как прекрасная мраморная статуя, конечно: Бога, сошедшего с Олимпа, или ангела, упавшего с Небес. К удивлению, его одновременно забавляла и бесила вся эта ситуация.
— Это первое предупреждение, Чон Чонгук.
Бровь парня едва изогнулась. Он издевался.
— Я так напортачил, староста, — наигранно ужаснулся Чон и продолжил играть свою роль. — Обещаю, что такое никогда больше не повторится! Я буду стирать и утюжить форму каждый вечер, застёгивать рубашку на все пуговицы и проверять, чтобы от ношеных носков не вяли цветы. Но… что будет, если я посмею прийти в таком виде вновь?
Миён несколько опешила из-за внезапной эмоциональности своего одноклассника, влепившись затылком в стену за спиной. А у Чонгука почти вырвался истерический смешок. Она опустила голову, демонстрируя перед ним макушку с конским хвостом посередине, который аккуратно держал волосы простой коричневой резинкой. А Чон впервые задумался, что ни разу не видел её с распущенными волосами. Они были длинными и, наверное, мягкими на ощупь, по крайней мере, Чон так думал. Какого чёрта он об этом думал — неизвестно. Ким всегда строго относилась к внешнему виду и носила всё точно по правилам, что очень раздражало Чонгука.
И свойственное раздражение вдруг окутало туманом его руки, беря их под свой контроль. Он перебросил руки выше. Пальцы сжались на хрупких женских плечиках, заставляя Миён пискнуть от боли. Как же парню хотелось встряхнуть её, как тряпичную куклу, и накричать прямо в лицо, прошептать в самые губы, чтобы она перестала быть настолько правильной. Айщ!
Ким словно почувствовала нарастающее напряжение и, спрятав растерянность, заговорила голосом а-ля самый строгий учитель по дисциплине.
— Если такое повторится снова, я буду вынуждена назначить отработку в классе, так как имею на это полное право. Работа точно найдется, так как учителям пригодятся лишние руки для мытья окон и парт.
Отчеканила. Неэмоционально. Сдержанно. Сухо.
А Чонгуку захотелось разбить руки в кровь только от вида её сложенных в тонкую линию губ.
Она действительно напоминала учительницу, которая так и просила преподать ей урок за чрезмерную строгость и непонимание. Хотелось влепить её щекой к стене, нагнуть, притянув за волосы, и долбиться в неё до потери сознания. Так, чтобы эхом разносились резкие хлопки, заглушая любые здравые мысли. Эта похоть и вожделение вырывались из него яркими всплесками. Он
не хотел этого, но внизу живота подтягивались клубки змей. К ней
хотелось прижиматься. Тереться.
Хотелось хотеть.
Выдохнув сквозь зубы, он отступил.
Чон и в правду выглядел неопрятно. Последняя неделя знатно потрепала его, закидывая в голову всё новые и новые мысли о возможных претендентках на место в его сердце. Они выворачивали всё изнутри, сметая нужное и ненужное в разные стороны, а то и вовсе вытряхивая из ушей. И это усталостью давило на крепкие плечи парня.
Его волосы были взъерошены, и они придавали Гуку такой вид, будто он сполз с кровати не более пяти минут назад, но любая (кроме Миён, конечно) девушка с пеной у рта была бы готова доказывать, что сейчас он был в разы милее и соблазнительнее. А чуть румяные щёчки так и просились, чтобы их потрепали, зацеловывая. Шея идеально выделялась (что, конечно, не ушло от бегающего взгляда Миён) за счет белоснежной рубашки, которая была расстёгнута на две верхние пуговицы, обнажая грудь. Чуть ниже болтался расслабленный галстук, цвет которого был в тон тёмно-бордовой школьной эмблемы, красующейся на левой стороне пиджака. Образ дополняли чёрные зауженные брюки, верх которых прикрывала выбившееся рубашка.
Чонгук был уверен, что у всезнающей одноклассницы уже чесались руки от нетерпения. Их так и тянуло пригладить его волосы своими маленькими пальчиками, застегнуть наглухо рубашку, подтянуть галстук и заправить низ рубахи в брюки, но тут бы Чон ей обязательно помог, так помог…
У парня что-то щёлкнуло в голове, и он наклонился ближе, уже окончательно забывая о личном пространстве человека.
— А что насчет тебя?
Что ты делаешь, Чонгук? Что творишь?…
Миён была растеряна и не знала, что ответить. Она непонимающе уставилась на него и медленно проследила, как поднимается его рука. По её телу прошлись мурашки, и плечи дёрнулись: она испугалась. Чонгук судорожно пытался разобраться в мыслях и понять, что могло так повлиять на Ким, но отворачиваться от желаемого не стал — и именно в тот момент он получил сильный толчок в грудь. Конечно он не чувствовал боль, а лишь легкое покалывание, и попытка Миён рвануть в сторону не увенчалась успехом. Она не успела ступить и шага, как оказалась в крепкой хватке парня. Он дернул её на себя, влепляя в своё же тело. Она паниковала, вырываясь.
— Отпусти меня!
Чон вздрогнул от её визга, благодаря сущности оборотня его слух обострился, что не всегда играло ему на руку. Но Чонгук достаточно быстро взял себя в руки и только сильнее сдавил пальцы на талии Миён, которая так идеально вписывалась в его объятие, и полностью прижал к себе, в то время как другая ладонь зарылась ей в волосы. Он стянул эту грёбаную резинку и бросил на пол, совершенно не заботясь о ней, после чего растрепал волосы, сделав из них что-то, похожее на птичье гнездо. Глаза Миён злобно сверкнули сквозь чёрную копну волос, но Чонгука это только позабавило, и краешки его губ приподнялись.
— Я, — он подался вперед к манящему запаху, который успел затуманить ему голову за секунду, и прикрыл в блаженстве глаза, — беру на себя право представлять старосту класса и выношу тебе первое предупреждение, Ким Миён.
От неё... снова пахло лавандой.
Появилось жгучее желание зарыться в волосах, вдыхая её аромат до потери сознания. Глубже. Так, чтобы запах въелся в него. До самых костей. Чонгуку даже показалось, что он замычал от блаженства.
Блять.
Он боялся дышать.
Вдыхать.
И чувствовать.
— Если сейчас же не отпустишь меня, я закричу! — процедила девушка, скомкивая ткань его рубашки на груди в кулаки. — Напишу на тебя заявление, и тебя выгонят из школы, извращенец!
Ему не было дела до её истерики. Обычно нечто подобное вызывало у Чонгука радость, но сейчас в нем даже появились нотки печали и опустошённости. Как странно. У него просто съехала крыша и, кажется, далеко и надолго, ведь она даже успела помахать ему рукой на прощание. Как же так?! Чон медленно провел рукой по её волосам, убирая их с лица, подцепляя за ухо.
Миён старалась как можно дальше держаться от парня, выставив руки вперёд, утыкаясь ладонями в грудь Чонгука.
— Отпусти, — уже спокойнее сказала она, потупив взгляд.
— Мне нужно просто кое-что узнать, прекрати дёргаться, — попросил без желчи в голосе.
— Мне плевать! Отпусти меня.
— Нет.
Девушка не успела и слово сказать, как Чонгук наклонился и, обхватив её второй рукой, заковывая в кольцо рук, накрыл её губы своими. Они оказались такими тёплыми и слегка горьковатыми на вкус, что Чон чуть не заскулил от удовольствия. Сердце будто сошло с ума: оно так сильно колотилось…
Поцелуй получился несвойственно нежным для Чон Чонгука. Он мял её губы в неком отчаянии, которое она не могла понять. Снова и снова ожидая хоть какую-нибудь ответную реакцию. Провел языком по нижней губе, и…
Когда губы Миён дрогнули, Чонгука будто обухом по голове ударили. Он отскочил, паникуя, опустил дрожащие и вспотевшие от волнения ладони, которыми секунду ранее придерживал девушку за тонкую талию. Кожу покалывало, будто от морозной свежести, пальцы онемели. Но… всё это было так приятно, что внутренняя сущность готова была завыть от досады, когда губы Чонгука и Миён отдалились друг от друга.
Чон ждал, что она набросится на него, выкрикивая проклятия ему в лицо, но этого не происходило. Былое негодование стерлось с её лица и слезло вместе с залившей его красной краской, прихватывая и остальные цвета. Миён вжалась в стену и побледнела, обесцветившись, внезапно став героиней чёрно-белого немого кино. Она даже чуть покачивалась, и казалось, что в любой момент девушка могла свалиться в обморок, осев на холодный каменный пол. Вот только каким-то непостижимым образом в её взгляде бушевала злость, разбрасывая огненные ругательства, и билась кулаками о стеклянные зрачки. Её золотистые глаза могли рассказать о многом, и Чонгук давно отметил это, из-за чего был зол сам на себя.
— Что ты почувствовала? — голос парня разразился в мёртвенно тихом коридоре как гром среди ясного неба. Его сердце стучало как бешеное, отдавая пульсацией в висках.
Миён строго взглянула на него, и её брови встретились на переносице, изогнувшись. Девушка отрезвилась, выйдя из оцепенения, и тряхнула головой, окончательно приходя в себя. Она сгорала от стыда и смущения. Её лицо было напряжено. Опустила руки, которые держала перед собой на том месте, где раннее покоилась грудь Чон Чонгука. Короткими пальцами она вцепилась в край жёсткой юбки и, содрогнувшись, прошипела так, что все внутренности сжались в маленький комок.
— Отвращение.
Чонгука будто встряхнуло, и он отступил на шаг. Боль сковала его грудь.
— Взаимно, — проговорил сквозь зубы.
Взаимно солгали друг другу.
— Не смей подходить ко мне, — как в лихорадке зашептала она. — Ты никто. Ты мне никто! И
ты не смеешь подходить ко мне
так.
Во время поцелуя Чонгук ждал, как неприятно сожмётся горло, а за ним и желудок, как до этого было с Суён. Но он этого не ощутил. Конечно, Чон сомневался в том, что его парой могла оказаться Ким Миён, хотя в глубине души уже давно был уверен в этом, но эта уверенность была спрятана так далеко в лабиринтах сознания Чонгука, что он просто до последнего не хотел верить в случившееся. Даже сейчас всё было таким невозможным!
Как же ты попал, Чон Чонгук. Просто. Конкретно. Попал.
Потому что…
Ким Миён — пара Чон Чонгука.
Ким Миён.
Ким Миён.
Ким Миён.
Ее имя эхом разносилось по сознанию Чонгука, ударяясь о стенки черепной коробки.
Безумие.
Сумасшествие.
Тихий ужас.
Это было так неожиданно, что казалось дурным и ненастоящим сном.
Внутри что-то оборвалось, потому что этот поцелуй… он получился нереальным. Чонгук никогда не испытывал ничего подобного. Стоило ему прикоснуться к губам Миён, как заряд электрического тока прошёлся по его телу, ударяя в самую голову ослепительной вспышкой. Табун мурашек пробежался с макушки до самых пят, взбудораживая внутренности, и всё закружилось в приятном вихре танца. Мысли улетучились, выпорхнув из головы, оставляя место лишь блаженству и наслаждению. Внизу живота защекотало, а в штанах начинало пульсировать. Ему было мало. Мало безответного поцелуя. Он буквально сгорел из-за её упрямства, едва сдержал озлобленный рык. Потому что ему хотелось ближе, жарче, сильнее… Проникнуть в рот и настойчиво вылизать все его глубины. Окунуться в свою спутницу и почувствовать её без остатка. Соединиться с ней под звуки фейерверков над головой. Просто умопомрачительно.
Все эти чувства и эмоции вызвало лишь легкое прикосновение к губам Ким Миён.
У Чонгука не было больше сил смотреть на Миён, на лице которой успел проиграть целый спектр эмоций: от шока до изумления. И в итоге она остановилась на неприязни. Удивительно, но Гуку вдруг стало… обидно? Как же это было неправильно. Обида — это чувство не свойственное ему. Какого же чёрта…
Он отвернулся, прикрывая глаза, и пошёл прочь, не заметив, как девушка, обхватив себя руками, сползла по стене, зарывшись пальцами в распущенные волосы.
Чон не помнил, как смог спуститься и выйти на улицу, пребывая в неком трансе. Во дворе его подхватил Ким Тэхён, который как раз собирался проверить успехи своего друга, потому что того не было слишком долго.
— Как, — начал было Тэхён да замолчал, увидев злобный взгляд Чонгука, которым тот одарил его.
— Что будешь делать? — осторожно спросил Ким, когда они стали выходить за территорию школы.
Чонгук протёр ладонью лицо и остановился на губах, задержав на них палец. Медленно провел туда-сюда, очерчивая их. Они чуть покалывали, и парню внезапно захотелось рассмеяться от счастья. Но мысли о том, что он сошёл с ума, моментально въелись в его голову и заставили его немало забеспокоиться, вместо улыбки позволяя вылезти хищному оскалу.
— Я хочу выпить, — бросил Чон, повернул голову в сторону друга и похлопал того по плечу. — Едем к тебе.
Тэхён возникать не стал. И уже меньше, чем через час они сидели в гостиной семьи Ким, расположившись на полу за кофейным столиком, который стоял посередине просторной комнаты, окружённым диваном и двумя креслами.
Чонгук откупорил бутылку виски, которую они с Ким Тэхёном любезно одолжили из бара у ничего не знающего отца второго. Чон заглянул в горлышко, внутри которого плескалась ароматная светло-коричневая жидкость, расслабился и прислонил его к губам, полоща себе горло алкоголем, чем вызвал панику друга. Но Чонгуку хотелось просто забыться. Он так был озабочен произошедшим, что почти не чувствовал тонкого вкуса напитка на языке, что немало огорчало его.
— Эй! — прикрикнул Ким Тэхён. — Полегче! Я ведь ещё не знаю, как ты поведешь себя в пьяном состоянии сейчас, когда в тебе бушует волчья кровь.
— Волчья, а не собачья? — удивился он. — Поздравляю, Тэхён, это прогресс.
Тот лишь хмыкнул, забирая бутылку из рук друга. Поставил перед собой два стакана и стал разливать виски.
— Значит, твоя пара — Ким Миён? — Тэхён повернул голову.
— Что? — Чон вышел из прострации и поднял глаза.
— Твоя пара…
— Да, — Гук не дал ему договорить, коротко отрезав. Взял стакан, откинулся на бортик кресла, стоящего за ним, и стал вертеть в руке виски, позволив себе сгорбиться и опустить плечи.
— Не расскажешь, как всё прошло? — Тэхён повторил действия Чона только с противоположной стороны и так же упёрся в мягкое кресло, скрестив ноги.
Чонгук смотрел на янтарную жидкость добрых пять минут, проклиная себя за то, какие ассоциации вызывал у него этот цвет, пока не понял, что его друг обращается к нему.
— Ты меня слышишь, эй?!
Чон кивнул ему, отвечая утвердительно.
— Что случилось? Не томи! Любопытство скоро съест меня, — признался ему Тэхён, отпивая немного виски.
— Я поцеловал Ким Миён, — только и смог выдавить он.
— Я уже догадался. Что произошло дальше? Что ты почувствовал? Что она сказала? Я хочу знать всё!
— Это… — Чонгук запнулся. Он шумно выдохнул. Тэхён ждал. — Это было божественно. Грёбаное проклятие…
Чон со стуком поставил стакан на стол, и он едва не лопнул у него в руке: трещина паутиной осыпала половину стекла. Он не хотел говорить, потому что жутко трусил. Да, именно так! Парень понимал, к чему приведет его мания, и не хотел подобного исхода. Он сопротивлялся сущности и не знал, что делать.
— Я никогда не испытывал ничего подобного, — тихо. — Понятия не имею, как описать словами всё то, что я почувствовал. Но если говорить по-ванильному, то этот поцелуй был волшебным.
Даже представить было сложно, что Чонгук мог говорить такими речами, раньше ему и подумать о подобном было бы стыдно и противно. Крутые парни так себя не вели: девчачья чепуха не была в них заложена по природе.
Тэхён кивнул. Не рассмеялся, шутя, а просто слегка кивнул.
— И самое главное состоит в том, что Ким Миён мне даже не ответила. Представляешь? — вдруг возмутился Чон. Это явно сыграло на его самолюбии. — Но… что произойдет с моим телом, когда я добьюсь ответной реакции? Мне даже представить страшно.
— Ты умрёшь от экстаза, — протянул Тэхён, но тут же поправился. — Шучу. Значит, ты уже серьёзно настроен? — повёл бровью Ким, подливая себе виски.
Чонгук не понял его.
— «Что произойдет с моим телом,
когда я добьюсь ответной реакции?» — повторил Тэхён слова друга, выделяя вторую часть предложения. Не знай Ким Тэхён Чонгука, сказал бы, что Чон покраснел от выпитого алкоголя, благо он хорошо разбирался в друге и поспешил скрыть ухмылку за стаканом, делая очередной глоток.
Гук несколько раз моргнул, проматывая сегодняшний день в воспоминаниях. Преждевременная паника стала медленно отступать, и на её место заползала решимость. Зачем раскис как тряпка? Соберись!
Внутренняя сущность оборотня выбрала в пару своему хозяину Ким Миён — это факт, правдивый и неопровержимый, как бы не хотелось Чон Чонгуку с ним поспорить. Несмотря на то, что сейчас всё было против него, Чонгук верил в благоприятный исход, он готов был довериться проклятию. Чонгук оборотень, принадлежащий семье Чон, а значит, сможет со всем справиться, хотя, возможно, испытание будет в разы сложнее, чем он предполагал до этого.
Добиться расположения Миён — главная задача Чон Чонгука. И это больше не обсуждалось.
— Что она тебе сказала? — снова спросил Тэхён, когда понял, что друга очень сложно разговорить, потому что он вечно уходил в себя.
— Что почувствовала отвращение.
— Ну, это логично, — подметил Ким и поймал убийственный и нещадный взгляд друга. И продолжил с осуждающими и строгими нотками в голосе. — Ты столько лет издевался над ней. Думал, что она тебе в объятия бросится?
— Ничего я не думал!
— А ты ей что сказал?
— Что это взаимно, — спустя время ответил Чон и схватил бутылку со стола, сделав два больших глотка прямо из горла.
— Вот идиот, — заключил Тэхён, качая головой. — А потом?
— Я ушёл.
— Точно идиот!
— Хватит меня обзывать, придурок!
— Это твоё новое имя, идиот, — Тэ откинул голову назад, рассматривая внезапно заинтересовавший его потолок, вызывая отборную порцию мата со стороны Чон Чонгука, и промычал. — Это же надо было так лохануться. И как ты теперь собираешься из всего этого выпутываться?
— Да легко! — бросил Чон, обижаясь. В груди внезапно неприятно заныло, и парень поморщился. Что опять?
Ким Тэхен с сочувствием оглядел друга, подняв голову, и сказал:
— Здесь нужно целый план по завоеванию Ким Миён составлять. Для начала узнаем, чем она увлекается.
— Тут и думать нечего, — перебил его Чон, но друг даже не обратил на него внимание.
— Потом более подробно распишем все твои действия, чтобы выставить твои наиболее достойные качества в положительном свете. Времени у нас полно.
Наступила тишина, и усталость глыбой свалилась на Чонгука, придавив его к полу. В горле заскребло, и голос внезапно сел, поэтому, предпринимая усилие, Чон прошептал:
— Моей парой оказалась та, кого я меньше всего хотел видеть на этом месте, — сделал паузу и добавил. — У меня осталось мало времени, очень мало.
