Будь ты проклят, Чон Чонгук!

С каждой минутой время всё ближе и ближе подходило к полудню. Люди просыпались, и все, казалось, шли прямиком в больницу, разом будто заболев и решив устроить самое настоящее столпотворение. Чонгук даже прикинул, каков шанс, что вчерашняя стая бродяг их всех покусала за задницы, но никто не хромал и за пятую точку не держался, постанывая и похныкивая. Так что вероятность подобного была крайне мала. Тогда… какого чёрта? Ломанулись ни свет ни заря по врачам, начиная от ухо-горло-носа, заканчивая писькиным доктором, а теперь важно расхаживали туда-сюда по коридору, мельтеша перед глазами. Кто-то притащил с собой мелких спиногрызов, так что они теперь орали хором на весь коридор, и у Чонгука уши закладывало от этого шума. Мелкая шпана действовала на нервы. Всё было таким громким и раздражающим, хоть уши берушами затыкай. Хорошее настроение мигом куда-то улетучилось. Всему виной были люди. Чона всё это так задолбало, что он был готов кидаться на всех и рычать в обличии волка, чтобы заткнулись нахер и проваливали с его пути. Нечего разгуливать тут, как в парке, и работать по схеме: кто кого переорет. Но он нашел утешение для своего нетерпения. И сейчас стоял лицом к стене, нервируя девушку, которая оказалась зажатой между его разгоряченным телом и, собственно, белой стеной. Чонгук для удобства даже руки расположил по обе стороны от ее головы и чуть нагнулся, чтобы смотреть в глаза так прямо и настойчиво и аромат кожи вдыхать, им хотелось пропитаться. Каждой частичкой. До костей самых. Чуть глаза прикрыть, вдохнуть, носом по щеке — идеально. Зубы так и чесались прикусить кожицу на шее, но Миен будто чувствовала его желание и шею к плечам прижала, утопая в его ветровке, которую так и не сняла. Ким вжала затылок в стену, точно хотела провалиться в нее или слиться хотя бы. И лицо всё морщила, отворачиваясь, просила отойти. Но Гук не слышал или просто не хотел слышать. Кровь к ее голове прилила и опрокинула банку с красной краской от шеи до кончиков волос. Господи. Боже. Красота просто. Чонгук смущал ее, и его это заводило. С губ не сходила тупая ухмылка, и становилось жарко, хоть футболку снимай и голой кожей сверкай. Сущность ластилась, не выла, кричать не хотела. Обниматься только. Крепко-крепко. Мысли о том, что они торчат в этой чертовой больнице уже уйму времени, испарились, и люди, без умолку галдящие вокруг, ушли на второй план. Не беспокоили вовсе. Не бесили, значит. Не мерзкой Миен была вблизи. И не противной. Особенно сейчас, когда молчала. Не открывала бы она рот совсем, Чонгук бы, не задумываясь, согласился с ней жизнь провести, да невозможно такое. А жаль. Идеальной женой была бы, уж точно. — И долго ты будешь на меня смотреть? — не выдержала Миен, шмыгнув носом. А голову всё не поворачивала, в бок смотрела, губу кусала и не понимала, что так Гуку еще больше смотреть хочется. — А долго мы будем тут еще стоять? — Ты сам не позволяешь мне уйти. Чонгук хмыкнул и руку от стены отлепил, чтобы локон девушки захватить. Она чуть дернулась, но осталась стоять на месте, не замечая его махинаций как будто. Зажал волосы меж пальцев, притянул к себе, уловил запах, а волк завыл внутри тихо, жалобно так. Зарыться в ее волосы хотелось до безумия просто. Касаться оголенной кожи, проводить теплыми ладонями по изгибам и целовать тело, каждый участок. Вкус почувствовать: языком провести по шее. Про ключицы не забыть. И дальше влажной дорожкой по груди, вниз к бедрам и ниже. Чонгука будто оглушило. Отпустил ее волосы тут же и выпрямился резко. Этого еще не хватало. Выдохнул запах дурманящий, выпуская шумно из носа. Что это, блять, было? Пиздец, в общем. — Так-то я тебя не держу, ты сама не хочешь уходить, — повел бровями, и губы медленно растянулись. Неестественно как-то. Натянуто. Расслабься. — Ты ведешь себя, как ребенок, — парень едва не рассмеялся, конечно, кто бы говорил. — Если бы я осталась здесь, а ты отвлек их, чтобы я при этом незаметно вышла, да, мы бы не стояли тут в облипку. Но это тоже плохая идея! Неужели так сложно понять? А потом еще что-то пробубнила, что Чон даже с идеальным слухом не расслышал. — Такое чувство, что тебе за ночь лунные кролики весь мозг высосали. — Какие еще лунные кролики? — возмущенно воскликнула Миен, смотря на Чонгука, как на восьмое чудо света. — Это ты у Тэхена спроси. Девушка лишь фыркнула, не поняв шутку и не оценив. И гримасу состроила такую, обиделась будто. Лоб прямо ложку просил, чтоб ударить по нему. Да ложки не было. Зато щелбан получила. — Ай! Чон Чонгук! Совсем уже? Вот же глупая, а еще самая умная ученица школы. Прячется за стенкой от других школьниц, будто виновата в чём-то. Выходить не хочет. Боится чего-то. Их взглядов, мыслей, слов. Как будто сейчас они играли большую роль. Какая же упрямая. Они — ничто. Сейчас. В этот самый момент. Когда в игру вступил сам Чон Чонгук… — Подожди, это значит, что Тэхен всё знал? — вдруг осенило ее. — С самого начала? — О чем ты? — Еще в начале семестра, когда ты болел, я, как староста класса, конечно же, должна была занести тебе домашнее задание, — она запнулась, за ухом почесала и голову опустила. — И Тэхен мне лапшу на уши навешал об игре какой-то про женскую грудь и вырванные сердца, он просто какую-то чепуху молол. Про оборотней. Да, точно! Господи, и я ведь поверила, но теперь даже понимаю, что Тэхен говорил отчасти правду. Он мне такую подсказку дал, да? Как же я раньше не додумалась? Не понимаю, — нижнюю губу прикусила, черные брови почти встретились на переносице, а из груди вышел тихий нетерпеливый выдох. — Я тогда еще крики слышала и… — Скажи прямо: «и хотела нос не в свое дело засунуть». — Нет! Совсем не так. Просто… вдруг происходило что-то незаконное? — Ах, да, тогда точно нужно было всё проверить. Без этого никак. — А что я должна была делать? Полицию вызывать? — Ничего, — бросил Гук, а потом повторил медленно и по слогам: — Ничего. — Так нельзя, — запротестовала девушка, а руки Чонгука так и просились встряхнуть ее хорошенько, чтобы всё любопытство вытрясти, — нужно помогать людям. Нарастающая пелена злости перед глазами. Вдох. Выдох. Терпение. Вдох. — Иногда людям нельзя помочь, — шипение сквозь зубы, у Чонгука скулы свело и в глазах потемнело. Твою мать. Как же вдолбить в ее голову, что главное — это спасать свою задницу и задницы только самых близких людей, а не посторонних. А список самых близких сократить до минимума, иначе никак. Не выжить просто. Мир прихлопнет, как надоедливую муху. Раздавит, как ничтожного жука. А дальше только боль, страдание. К такому Чон не был готов. Если понадобится, он был намерен приковать ее наручниками к кровати, только чтобы защитить, оградить от окружающего мира, который мог навредить ей. Миен, не отрываясь, смотрела на него, боковым зрением Гук видел ее сосредоточенное лицо, но она молчала. Хотя нижняя губа так и дергалась: высказать девушке многое хотелось. И не самое приятное. А потом так презрительно сверкнула взглядом, и у Чонгука будто вспышка перед глазами, фыркнула, задрав повыше нос. Еще чуть-чуть и потолок бы проткнула. Какая же характерная. Повезло, что сказать. Чтобы унять раздражение, Чон отвернулся и руки в кулаки сжал, и пальцы больно впились в кожу до потемневших отметин. Чонгук шагнул влево и вытянул голову, выглядывая в холл, и Миен сразу оживилась, затаила дыхание, выжидающе смотря на парня, ее тонкая рука схватилась за край его футболки, будто она опасалась упасть, и его ладонь накрыла ее машинально. Она сильнее сжала пальцы на его ткани. Ощущалась мелкая дрожь. Он подозрительно долго молчал, за что девушка ткнула его в живот и недовольно шикнула: — Ну, что там? — Эти курицы даже с места не сдвинулись, — заключил Чонгук и вернулся в прежнее положение. — Что же им дома не сиделось, этим, — брови Гука поползли, мол, да-да, внимательно слушаю, и Миен стушевалась, — красоткам. — Ты уверена, что хотела сказать красоткам? — Да, — резко выпалила, скрещивая руки на груди, — именно это я и хотела сказать. Усмехнулся. — Окей, я думаю, они собрались тут кудахтать до вечера, — начал Гук, облокотившись боком о стену. Ему так надоело ребячество Миен, просто до чертиков достало, — такими темпами мы здесь заночуем, потому что нам в любом случае надо пройти Хечжин, Суён и блонди, чтобы добраться до выхода или кабинета врача. Насчет второго я уже сомневаюсь. Чонгук реально не понимал, почему еще не послал всё нахер и не пошел домой, оставив эту гениальную девицу наедине со своими тараканами. Но, как только Гук бросал взгляд в сторону выхода, сущность начинала протестовать, постанывать и скрести по стенкам грудной клетки, кусала за ребра и тянула мышцы на животе. Понимал, что если насильно вытащит Ким Миен из укрытия, то резко сползет до начального уровня по завоевыванию сердечка одноклассницы. Парня это напрягало, но он держался и всей душой старался принять этот факт. Смотрел на лохматую Ким Миен, смущенно стягивающую ветровку, и держался. — А ты не сомневайся. — Я честно не понимаю, почему мы должны тут стоять и прятаться, как последние крысы. Какое тебе до них дело, Миен? Да они даже не обратят на тебя внимания, поверь мне, м? Хочешь, я скажу, чтобы они не лезли к тебе? — Нет! Ты сделаешь только хуже! — и даже топнула ногой для убедительности, что Гука только позабавило. — Хорошо, — соглашаться с тем, с чем не согласен, не так уж и сложно. У Чонгука пар из ушей почти не шел, и лоб не вспотел, если только немного. — Почему ты вообще бракуешь вариант уйти по отдельности? — Ты уверен, что они не обратят внимания? Я — нет. Может, они и сделают вид, что не заметили нас, зато они отыграются на мне потом, а общения со школьными приятелями мне хватает. Его даже слишком много благодаря некоторым, — выделила последнее слово, на что Гук закатил глаза: он и так знал, что лохонулся, а жизнь ему давно с усилием показывала средние пальцы. — А почему бракую? Как я тебе уже сказала, нас видели вчера вместе. Я уверена в этом. Логика, пока. Миен с тобой больше дружить не будет. — И что? — прервал ее Чон. — Может, и не все девушки умные, но интуиция, поверь, у большинства хорошая. Даже если мы выйдем отсюда по отдельности через время, им достаточно будет сложить два плюс два, чтобы прийти к мнению, что мы были вместе, а потом еще придумают целую гору вещей, которыми мы здесь занимались. Просто картина маслом: одна из них заметит, вторая придумает, а третья — просто кивающая массовка, которая всем разболтает. — Очень интересно, Миен, но ты сморозила полную фигню. — С тобой бесполезно разговаривать. — Кто бы говорил, — в тон ей проговорил Чонгук и устало скатился по стене, расположившись на корточках. За что ему эти муки? Где же провинился? Он услышал приближающийся топот и поднял голову. На него несся ребенок с игрушечным самолетом в руке, сделав резкий поворот вокруг себя, он потерял ориентир и полетел Гуку под ноги, но тот ловко поймал его и поставил на ноги. Всё это произошло буквально за секунду, Миен даже ахнуть не успела. Мальчик смешно поморщил нос, смачно чихнул сидящему Чонгуку в лицо и побежал дальше под подгоняющий крик собственной матери. — Неблагодарный мелкий паршивец, — прошипел Гук, брезгливо вытирая лицо от чужой слюны о край свободной футболки, и приподнялся, отряхивая колени, на которые он приземлился, когда подался вперед. — Реакция ребенка ожидаема: ты на него таким взглядом посмотрел, как волк на красную шапочку, как будто съесть хотел. К тому же целиком, не прожевывая. Чонгук самодовольно ухмыльнулся, зачесав волосы назад, открывая вид на широкий лоб, и прислонился затылком к холодной стене. Если тут кто-то и смотрел, как волк на красную шапочку, то это он на Миен. Но ей этого знать не обязательно, сама же она вряд ли догадается. Из мыслей его выудил высокий голос Миен: — Кстати, ты же наверняка есть в чате класса? Или каком-нибудь школьном? — Допустим, — лениво протянул он и сложил руки на согнутых коленях, уперев в них подбородок. — И… — Не тяни кота за яйца, — Миен поморщилась от его слов, насупившись. Она действительно была странной с утра, что заставляло Чонгука насторожиться. — Выкладывай уже, что хочешь узнать? — Если нас вчера видели… — Боже, прекрати произносить этот бред! — на повышенных тонах прервал ее Гук. — Слушать не хочу! — Нет, ты послушай! — повесила легкую ткань ветровки на согнутую руку и присела рядом с Чонгуком, вглядываясь ему в лицо. Он смотреть в ответ не хотел: глаза ее стали такими глубокими и блестящими, что в душу могли проникнуть, упасть в его черное нутро. Просто так. Без пароля особого. И парень напрягся, разглядывая посетителей больницы, снова вспомнив о них. — Я слушаю, — и голос будто не его. Миен вздрогнула, задумавшись. И головой легко встряхнула, все волосы перекладывая на одно плечо, приоткрывая тонкую шею. Чонгук слышал ее сердцебиение, ощущал ее пульс, будто ее сердце билось в его груди. Оно ускорилось, и грудь стала тяжело вздыматься. — Ты должен понимать, что я отличаюсь от обычных девушек, как бы это странно ни звучало. И я правда думала, что привыкла к ежедневным колкостям и издёвкам, но это не так. Я ошибалась. Если ты резко поменяешь ко мне отношение и начнешь общаться в школе, твоя репутация не сильно пострадает, скорее всего, наоборот. Получишь очередную галочку в любовных делах. Все начнут поздравлять тебя, хлопать по плечу такому мачо, сумевшему закадрить очередную девчонку, а надо мной будут насмехаться, называя девушкой легкого поведения. Подростки жестоки, у них своя правда. Знаешь, я понятия не имею, обманываешь ты меня или нет, потому что плохо разбираюсь в людях. Иногда мне кажется, что высшую математику понять легче, чем поступки человека. И прости, Чонгук, я даже представить не могу, какой ты настоящий. А есть ли настоящий Чонгук вообще? Может, это очередная несмешная шутка с твоей стороны, чтобы раздавить меня до конца. Я морально готовлю себя к подобному заранее, стараюсь быть сильной и не опускать руки. Иногда в стенах школы было сложно, но я держалась и собирала себя по крупицам, зажмурившись, входила в класс. Но сейчас другой случай: мы не на уроке математики, и ты не задача. Я не уверена, что смогу подняться на этот раз, если доверюсь тебе, ступив с обрыва, с которого ты меня вдруг не поймаешь. Чонгук не понимал, почему у него так яро сжималось сердце. Сводило. Окольцовывало грудную клетку. И ладони вспотели так, что ему пришлось незаметно протереть их о штаны. Конечно, Миен не доверяла ему. Он другого и не ждал. Смеяться и ржать над ее словами не хотелось. Просто не мог. Наверное, впервые осознанно Чонгук не мог этого сделать, потому что где-то там, внутри, что-то кольнуло. Это совесть стыд будила. Чон откашлялся, чтобы вернуть внезапно пропавший голос, стараясь сохранить невозмутимое лицо, будто подавившись. — Я поймаю тебя, — шепот в ладони, — либо мы упадем вместе. Миен сглотнула и облизнула пересохшие губы, кивнув. Казалось, что рот ее растянется в улыбке, но нет, она только поджала губы, не став делиться своими мыслями и дальше. И Чонгука это немного задело. Девушка откинула голову назад, разминая ладонями кожу лица. А потом упрямо проговорила: — Но ты всё равно должен кое-что посмотреть. Чонгуку влом было рыскать в чатах, в которых он состоял, а их было немало. При том, что каждый день его приглашали всё в новые и новые, в которые он даже ни разу не заходил, сразу выключая уведомления к ним. Ежедневно Чон общался только с Тэхеном и еще парочкой человек, а с другими только в случае необходимости, если Гуку что-то или кого-то нужно было получить. Миен же настаивала на немедленном анализе всех бесед, для того чтобы отыскать загадочную фотографию или фразу. Самым бесящим было то, что она даже не была уверена, что их вчера видели в библиотеке, когда Гук пришел позаниматься математикой, которую специально завалил для этого и упросил учителя себе репетитора в лице Ким Миен. Санта-Барбара просто. Херня полная. К слову, Миен-то была уверена, но вот логичных обезоруживающих аргументов привести не могла. «Я так чувствую», — фраза, никак не подходящая зубриле. А план Тэхена в итоге был неплох: Чон за сутки смог перешагнуть сразу через несколько ступеней, поднимаясь к Миен. А стоило лишь методом тыка наставить ответы на пробном тесте, не заглядывая в задания. Интуиция его удачно подвела. Придется Тэ купить заварных пирожных, заслужил. — У меня больше пятидесяти чатов, как ты найдешь нужный? — недоуменно воскликнул Гук, доставая телефон из кармана. — Или у тебя уже нюх на стёб в свою сторону? Миен одарила его убийственным взглядом, выхватывая мобильник. Чонгук внутри сгорел, кажется. Играть на нервах Ким прекрасно. — Он без кнопок, ты таким пользоваться умеешь? — не унимался Чон с легкой усмешкой на губах. — Разблокируй, — шикнула она, закатывая глаза. — И я не настолько глупа, разберусь. Только зайди в ту штуку, где мне нужно будет искать сообщения. — Хорошо, сейчас зайду в эту штуку, — быстро разблокировав смартфон с помощью отпечатка пальца, Чонгук ехидно поднял одну бровь. — А ты пальчиками хорошо умеешь работать? Смотри, случайно голосовое сообщение не отправь от моего имени, а то упадешь еще в обморок, а мне придется тебе искусственное дыхание делать, рот в рот, губы в… — Я поняла. Не дождешься. Чонгук передал ей телефон, на удивление, совершенно не волнуясь. Он не думал, что Миен будет заходить туда, куда не надо. В особенности это касалось их переписки с Тэхеном. Вряд ли Ким бы понравилось ее содержимое. Она неловко провела пальцем по экрану, округляя глаза. У каждого чата было по несколько тысяч непрочитанных сообщений. Примерно раз в месяц Чон обнулял эти счетчики, открывая либо очищая содержимое бесед. Но он не знал, почему из них не выходил или почему не ставил запрет на приглашения. Скорее всего, Гук считал, что такой популярный парень, как он, просто обязан быть всегда и везде, даже в чатах. — Я надеюсь, что тебе полегчает, когда ты перечитаешь все сплетни и ничего не найдешь. Начни с самых активных, где больше всего сообщений. В конце с тебя поцелуй за пользование моим айфоном. Миен кивала на его слова, особо не вникая, а потом вдруг замерла и нахмурилась, прикусив губу. Выражение лица стало таким серьезным и острым, хоть вены режь. — Что-то нашла? — Гук подался вперед, чтобы заглянуть в экран, но девушка ловко увернулась, отворачиваясь. Нихера себе. Не показывала его же чаты. Бросила быстро: — Нет, тут просто обсуждают баллы за тест по математике. — Боишься, что кто-то сдал лучше тебя? Кивнула в знак подтверждения. — А ты иди-иди. И он пошел-пошел. — Поворкуй с ними, особенно с Суён. Она очень этого ждет, — пробубнила потом Миен, уткнувшись в телефон, забыв об отточенном слухе оборотней. Резко замолчала и выругалась. Кажется, вспомнила. Три девицы продолжали стоять посередине коридора напротив окна для справок, щебеча не переставая. Хихикали, будто пятьдесят лет не виделись, как закончив школу, и сейчас встретились, соревнуясь, у кого больше болезней. Хечжин самая высокая и стройная с идеальной осанкой и утонченным лицом. Всегда мила и приветлива, и это подкупало окружающих, но холодный взгляд сохранялся, даже когда Чхве улыбалась на все тридцать два. Невидимая маска пеленой окутала ее лицо, сделав моделью расчетливой и меркантильной. Чонгук заметил еще тогда, когда Хечжин спасала свой собственный драгоценный зад, окуная в дерьмо некогда подругу, совершенно не заботясь о ней. Чон злорадствовал над ее поступком и даже позволил ей примкнуть к их с Тэхеном компании, если это можно было так назвать. Тэхену нужно было отвлечься, а Чхве идеально подходила на роль подстилки, не противясь ей. Все были довольны. Но сейчас… Сейчас ее поведение раздражало. И в последнее время всё чаще. У блонди Гук имя вспомнить так и не мог. Невысокая, с аккуратной грудью и округлой задницей. Она училась в параллельном классе, но кроме того, что они потрахались прошлым летом на школьном пикнике в лесу, Чонгук ничего вспомнить о ней не мог. Прости, блонди, но ты останешься блонди. Чем ближе он приближался к этой компашке, тем сильнее хотелось развернуться или просто пройти их, потому что… Суён. Малышка Сон Суён. Как же она его заебала. Других слов невозможно было подобрать. Нахера… нахера он ее поцеловал? Гук мучился от этого вопроса уже две недели и ответа так и не нашел. Пожалуй, это была одна из самых больших ошибок за последнее время. Ее номер был закинут в черный список везде, где только можно. Казалось, будто она преследовала его повсюду. Даже поджидала около мужских туалетов, видимо, мечтая о большем. Но даже мысль об отсосе в ее исполнении вызывала один лишь приступ рвоты, и на языке сразу неприятный осадок образовывался, что хотелось выблевать его тут же, лишь бы не чувствовать. Если с остальными девушками Гук не мог быть физически, то с Суён физически и морально. Просто… с хера ли? Визжала «Оппа!» на весь школьный коридор, ходила за ним хвостом и без умолку болтала, а Чонгук придерживался схемы «полный игнор». Всегда и везде. Иногда он действительно ее не замечал, и о ней рассказывал Тэхен. Потому что Чону было похер. Он даже пару раз посылал ее сгоряча, девушка дулась до конца дня, но с утра начиналось всё по новой. У нее напрочь отсутствовало чувство собственного достоинства. Раньше она не действовала так открыто, но Гук дал ей, блять, надежду, которую как бы не собирался давать. — Чонгукки! — взвизгнула Суён, и Чонгукки мысленно вырыл себе могилу. — Как дела? — Всё пучком, — небрежно бросил он и подошел вразвалку, не вынимая рук из карманов. — Что ты тут делаешь? — поинтересовалась Хечжин. Чон театрально покашлял. В нем точно умирал актер. — Не до конца вылечился после болезни, пришел на консультацию к врачу. Трио покачало головами, сочувствуя, и незамедлительно пожелало здоровья, на что Гук сдержанно кивнул. — А вы что тут делаете? — и не хотите ли уже проваливать отсюда? Мысленно, конечно, но так хотелось вслух. — А мы с Миной пришли поддержать ее, — сконфуженно проговорила Суён, поправляя распущенные волосы, краснея, но Чонгуку, откровенно говоря, было насрать, что они тут делали, лишь бы побыстрее убирались. А имя блонди снова забыл, что за беда, но как-то пофиг. — Понятно. — Как жаль, что ты болеешь, Гукки, — чуть ли не захныкала Сон, надувая губки, — но, может быть, ты поправишься к следующим выходным? Мы собираемся в парк аттракционов! Поедешь с нами, оппа? — Тэхен согласен, — подхватила улыбающаяся Хечжин. — А сам Тэхен в курсе, что он согласен? Девушка пожала плечами, и Чон хмыкнул. — Я не могу, мне надо подтягивать предметы, особенно математику, — добавил побольше драматизма в голосе, и Суён печально выдохнула. — Бедняжка! А мы-то всё гадали, что ты делал в библиотеке с этой ботаничкой. — Гадали? С ботаничкой? Чонгук прищурил глаза, обводя девушек взглядом, а потом навострил слух, улавливая сердцебиение Миен. Значит, их все-таки видели. -- Кабинет врача оказался просторным и до ряби в глазах белым. Слева на всю стену стоял шкаф, с противоположной стороны пара кресел с небольшим столиком, на котором лежала стопка журналов про медицину, судя по изображенным людям в медицинских масках. Не желая акцентировать внимание на интерьере и помещении в целом, Чонгук перевел взгляд на стоящий посередине стол. За ним сидел мужчина, на вид которому было немножко за тридцать. На нем были модные очки в черной тонкой оправе, верхнюю рамку которых прикрывала темная чёлка. Невысокий, стройный, с бледноватой кожей и легким румянцем на щеках. Всегда в строгом костюме: брюках с идеальной стрелкой и выглаженной рубашке, рукава которой нередко были закатаны, обнажая руки с выпуклыми венами. Доктор был хорош собой, а это говорило о том, что он не был обделен женским вниманием со стороны как медсестер, так и пациенток. Чонгук не видел лично, но на семейных ужинах и праздниках жена Мин Юнги частенько упрекала его в этом и настаивала, чтобы он ходил в белой маске, открывающей вид только на его глаза-полумесяцы, всё время, пока ее нет рядом. Чонгук бы с такой женой точно свихнулся. Крикливая и без умолку говорящая. Но Мин ничего не мог изменить. Как и он. Невольно покосился на Миен. Маленькая и хрупкая в тонком плаще на плечах. С длинными смоляными волосами, розовыми щеками и закушенной до красноты губой. Внешность не модели, совсем никак. Но она, господи-боже-мой, была милой. Чонгук уже несколько раз ловил себя на этой мысли, ладони так и чесались надавать себе пощечин. Даже если бы он прошелся лицом по асфальту, факт того, что Ким Миен была милой, никуда бы не исчез, а только сильнее въелся под кожу, проник в вены сквозь обретенные раны. Она почувствовала его взгляд и посмотрела в ответ, поднимая брови в немом вопросе, но Гук сделал вид, что не заметил. Если рассматривать все возможные варианты, Чону еще повезло. Мозг ему, конечно, выносили и будут выносить, но, по крайней мере, в отсутствии истеричной ревности можно быть спокойным. — Здравствуйте, доктор Мин, — отозвался Гук, когда затянувшуюся тишину прервал тихий кашель напротив. — Приветствую, — незамедлительно послышался хриплый голос. — Какими судьбами? Мин отложил бумаги на край стола, которые до этого перебирал, и теперь сложил руки на столешнице, внимательно смотря на посетителей. Задержал взгляд на девушке, оценив с головы до пят, и едва заметно ухмыльнулся, но Миен заметила и поежилась, отступив назад. Чонгук ощущал ее волнение и опасение, но, чего та испугалась, понять не мог. И взгляд Юнги не понравился. — Не думаю, что вы пришли на УЗИ, — продолжил мужчина, многозначительно поднимая брови. — Конечно, нет! — вклинилась Миен, вздергивая подбородок, улавливая намеки доктора. Девушка нервно хмыкнула, будто Юнги сказал несусветную чушь, и скрестила руки на груди. — Вчера вечером Чонгука укусили собаки. — Посмотришь? — Чонгук направился ближе к столу, подталкивая Миен в бок за собой, она нехотя повиновалась. Мин слегка мотнул головой в сторону девушки, немо спрашивая, и Чонгук кивнул. Миен всё знала, при ней можно было говорить, не стесняясь, всё равно никуда не деться, а погреть уши отличница не откажется. Юнги демонстративно натянул перчатки на тонкие пальцы и рывком встал, опираясь о стол. — Снимай штаны, — скомандовал доктор, разминая кисти, и Чонгук недобро на него посмотрел, машинально прикрывая руками пах. С каких пор Мин Юнги стал андрологом? — А зачем ему снимать штаны? — неловко поинтересовалась Миен, краснея. — А куда тебя укусили? — За бока, хён, за бока, — медленно сказал Чонгук, снимая футболку, Миен же поспешила отвернуться. Сама невинность. Юнги осмотрел его повреждения в виде затянувшихся царапин и удивленно приподнял брови, спрашивая, во сколько именно его покусали собаки. — Вы не спали вместе? — Что? — поперхнулась слюной Ким, явно не ожидавшая подобного. — Не в этом смысле, — поправил доктор Мин, — если бы вы провели ночь в обнимку, у Чонгука даже царапин не было бы. А вот если в том смысле, о котором подумали, то раны зажили бы еще быстрее. Они молчали. На удивление, даже Чонгук был несколько смущен. Юнги задал контрольные вопросы о самочувствии и сказал, что переживать не стоит, но на всякий случай дал Чону пакетик с таблетками, которые нужно будет принимать около двух недель. Миен неловко поблагодарила доктора, и Мин Юнги улыбнулся. — Уже пережили первые критические дни? — в лоб поинтересовался доктор, и по недовольному лицу Гука понял, что да. — Привыкай. — И это весь совет? Я понять не мог, что у нее болит! — Ты просто должен представить ее тело внутри себя, тогда ты сможешь узнавать болевые точки. Кстати, поверь, «красные» дни — это еще не самое страшное. — Что может быть хуже? Юнги не ответил, потому что резко стал кому-то звонить, постукивая тонкими пальцами по дереву. — Дорогая, как ты? Что делаешь? — шепеляво просюсюкал он в трубку, и Чон скривился от его голоса. Миен также была озадачена. — Смотрю мультики и пью козье молоко, — раздалось с того конца. Чонгук даже знать не хотел, откуда его жена достала козье молоко. — Ты себя хорошо чувствуешь? — Да. — А ты уверена, что не рожаешь? — Д… Юнги, я рожаю! Чонгук с Миен рты раскрыли, наблюдая за суетившимся доктором. Они тоже повскакивали с мест. — Третий раз, — объяснил Мин. — Уже научен. Чону поплохело. --- На уроках в понедельник Миен вела себя как обычно: холодно и отстраненно. Ее рука молниеносно поднималась вверх, и другие ученики даже не пытались опередить ее, потому что знали, что ее ответ будет лучшим, он будет идеально вызубренным. Другие умники смотрели на нее с неприкрытой обидой, но большинству же было просто похуй. Она даже не смотрела в сторону Чонгука. Будто его просто нет. Просто пустая парта. Взгляд от доски не отдирала, и казалось, что поверни ее голову насильно, и глаза на зеленой доске останутся, прилипнув. Кое-как просидев необходимые уроки до большой перемены, Чон рванул из класса, даже забыв по пути Тэхена, на что друг, наверное, даже обиделся. Чонгук очень спешил. Накладывал еды, неважно какой, главное побольше. Кухарки очень любили его, так что подкладывали самые вкусные кусочки мяса. И побольше. Главное побольше. Когда поднос был заставлен, парень, не задумываясь, направился к дальнему столику. Он знал, что он был занят. Он всегда был занят. Был занят Ким Миен. Она сидела, уткнувшись в тарелку, но почти не ела, потому что была увлечена книгой, лежащей на ее коленях. Миен даже не сразу заметила, что к ней подсели, и, когда подняла взгляд, вздрогнула. — Ты что тут делаешь? — опасливо уточнила девушка, закрывая книгу. Стала вертеть головой, а потом и вовсе прикрыла лицо рукой, отворачиваясь к стене. — Забей на них, — сказал Чон с набитым ртом, отправляя внутрь очередную ложку супа. — Я же просила переждать, — взмолилась она. В столовой стало тише, и Чонгук чувствовал, как за ними наблюдали, ожидая подвоха со стороны Чона, у которого даже мысли такой не было. Он спокойно сел обедать к своей паре, его желудок просил есть, как и мозг, поэтому думать о каких-то тупоголовых учениках Чон был не намерен. Тем более, Гук спал сегодня, как младенец, и аппетит у него был просто зверский. Рука машинально придвинула стакан с соком к Миен, и она удивленно посмотрела на него. У нее не было с собой напитка, и Гук не понимал, почему поделился своим. Просто вдруг, если ее будет мучить жажда, его тоже? — Не стоит. — Возьми, возьми, — отмахнулся Гук, откусывая булку. — Я бы хотела тебя еще раз поблагодарить, — начала она спустя некоторое время, когда наконец собралась с мыслями. — Благодаря тебе я спасла кота. И спасибо за то, что проводил меня. Чонгук лишь кивнул, не в силах говорить с полным ртом, но он и не хотел. Парень знал, что Миен думала, будто это он провожал ее до дома после нападения собак. Он услышал об этом, когда стоял под окном, опешив от ее разговора с котом (это животное точно не шло ей на пользу). Она тогда жаловалась рыжему дворняге, что на нее напал волк, а потом и следил до самого дома. Но на самом деле это был Хосок, который так удачно вышел погулять, ведь Чонгук не мог разорваться: ему нужно было расправиться с собаками, преподав им урок. Хосок был ее охраной в тот вечер, и это было очень значимо. Они обязательно познакомятся. Когда-нибудь. Гук это устроит, когда его брату станет легче, а ему обязательно станет. Он так увлекся едой и размышлениями, что не заметил, как за стол сели Хечжин с Тэхеном. Друг примостился рядом и сейчас с усердием жевал салат, хватая его прямо руками. И чувствовал себя просто чудесно. — Как выходные провели? — весело поинтересовался он, размахивая ногой под столом, из-за чего он пошатывался. — Неплохо, — откликнулся Гук. — Просто замечательно, — пропела Хечжин, хихикнув. Она подхватила на рис кусочек мяса и, подмигнув, потянулась через стол по направлению к Чону, который слегла опешил. — Открывай ротик. Я знаю, что ты любишь мясо, а мне положили самый лучший кусок. Перед глазами показались искры напряжения, а потом раздался скрежет отъезжающего стула. Миен встала, спешно вешая на плечо сумку и складывая остатки еды на поднос. — Ты куда? — спросил Чонгук. — Я наелась. Чон повернулся к Тэхену, но тот лишь пожал плечами, наблюдая за удаляющейся фигурой. — Может, у нее опять критические дни? — шепнул он. — Вы слышали, что Сон Соджун и Ли Ушик перевелись? — встряла Хечжин. — Интересная новость. — Да, очень интересная, — Тэ поглядывал на Гука, засовывая в рот кукурузинку. Чон хотел ответить, но что-то ёкнуло в груди. Так быстро, что он не смог поймать это чувство. Резкий треск. Упавший поднос. Его голова медленно, будто в замедленной съемке, повернулась направо. Никто. Не. Смеет. Трогать. Его. Пару.