Будь ты проклят, Чон Чонгук!

В голове дремучий лес. Под веками туман. А в теле пожар. SOS. Нужна помощь. Потому что… Его горячая ладонь легла ей на затылок, сжимая взлохмаченные волосы, придвигая тем самым девушку еще ближе. К огню. К самому пеклу. Она по инерции потянулась к мужскому телу, как мотылек на свет. На свою погибель. Не понимая этого. Впечаталась в улыбку на его губах. Он игрался, вертел ей, как душе вздумается. А у нее душа от тела отсоединилась и парила рядом, не имея возможности вернуться обратно, не могла противиться. Чонгук с легким чмоком отстранился, переместил руки ей на талию, скрытую лёгкой тканью пижамы, и прижался своим лбом к чужому, не сводя внимательного взгляда с ее порозовевшего лица. Миен будто впала в оцепенение. Попала под гипноз. И только сейчас стала приходить в себя, вскипая с каждым вдохом. Кончики ее ушей покраснели от возмущения, а его губы растянулись еще шире, и Миен бы точно дала ему жесткую пощечину, если б могла, конечно. В голове была такая черная дыра, что кричи — не докричишься. Мыслей не было. Вообще. Чонгук прихлопнул их своими губами. Ее глаза блестели всеми цветами радуги. А губы горели от недавних терзаний. Миен целовалась. Господи. Боже. Это кошмар. Просто страшный сон. Да? Миен целовалась. И, кажется, была не против? От переполняющих эмоций было тяжело соображать, и зачем Миен ответила на брошенный им вызов, понять не могла. Просто резко что-то щелкнуло в голове. А потом пустота. И будь что будет. А тут реальность придавила бетонной плитой к земле. Свалилась неожиданно, весь дух вышибла. Миен целовалась с Чон Чонгуком. Плавилась. Сгорала в его руках. Тянулась. Хотела ближе. И ощущения были такими нереальными, разрывающими всё нутро, что она с ужасом вздохнула, подрагивая всем телом, когда самая реальная на свете реальность дошла до нее сквозь помутнения в рассудке. Она целовалась с Чон Чонгуком. Так… По-взрослому. Глубоко и влажно. И ей (она не хотела этого признавать) понравилось. Да, это не было мерзко. Это было приятно. И, казалось, не могло быть по-другому. Сердце колотилось под ребрами. Руки дрожали. Дышать было невозможно. Грудную клетку просто разрывало. А что, если все эти невообразимые чувства только из-за того, что Миен пара Чон Чонгука? Она оттолкнула Чонгука, врезалась ладонями в его разгоряченную грудь, проскребла пальцами по оголенной коже, оставляя едва видимые полосы. Его сердце билось в ее руках. Стучало, вырываясь из клетки. И Миен резко дернулась, обожглась будто, чуть не упала. Ее ноги подкосились, но Чонгук ловко поймал ее, ухватив поперек талии и с самодовольством посмотрев ей в глаза. Волк плескался в его омутах, выл, задирая и встряхивая вытянутую морду. Зыркал желтыми огоньками. Смотрел. Смотрел. Смотрел. Миен раздирало от желания вспыхнуть пламенем, превратившись в пепел, и осыпаться, запорошив пол у его ног. Только бы не видеть. Только бы не видеть. А у нее не получалось отвернуться. Его губы влажным отпечатком припали к уху Миен, опаляя дыханием. — Плата принята, — легкий поцелуй в ушную раковину. — Даю тебе немного свободного времени. Его шепот будто обухом по голове. Какая, черт возьми, плата? Это жизнь. Это ее жизнь. Тут не могло быть сделок. Никаких плат. Его улыбка стала только шире. — Ты… Укусил за мочку уха. Айщ! Совсем руки распустил! Миен насупилась, а потом сжала руку в кулак, размышляя подарить физиономии напротив словесный удар или… Еле слышимый поворот дверной ручки. Легкий скрип. Миен с ужасом отпрянула, обхватив себя руками, и повернулась к двери, убеждаясь, что ей не послышалось. А в мыслях полная неразбериха. Слова, слова, слова, перекрывающие друг друга, складывающиеся во все возможные варианты дальнейших событий. Кто там? Бабушка? Дед? О Боже! Чимин? Быть такого не может! Как же так? Что делать? Что сказать? Почему в ее комнате полуголый парень? Как он зашел? Почему Миен в таком виде? Она запаниковала, нервно задержав дыхание, будто это могло как-то замедлить время, остановить секундную стрелку, чтобы успеть придумать наиболее верное решение. В голове завыла сирена с мигающей красной кнопкой. Это конец. Она не выкрутится. Несколько секунд, показавшиеся Миен вечностью. Мягкий голос бабушки, доносящийся из проема. А следом ее голова с круглыми очками на макушке. — Милая, Чимин-и приехал, — она пошире открыла дверь и переступила через порог. — Ты только встала? Опять уроки до поздна делала? Да-да, делала. А милая не могла ни сказать, ни кивнуть. Замерла, как статуя. Чон Чонгук, как же ты попал. У Миен сердце в пятки ушло и там дергалось в предсмертных конвульсиях, но, когда она поняла, что теплая улыбка не собиралась сходить с лица ее бабушки, громко сглотнула, покосившись в сторону. Рядом никого не было. В комнате вообще никого не было, кроме нее и бабушки, не считая Волчонка, развалившегося на подушке. Окно было приоткрыто, и шторы слегка развевались на ветру, почти задевая кота при особенно сильных порывах. Прохладный воздух освежал, добирался до девушки, щекоча ей пятки. И, кажется, Миен слишком шумно выдохнула, радуясь упавшему грузу с плеч. У Чонгука была быстрая реакция. Он ловкий и сильный. У него идеальный слух и зрение. И он снова поиздевался над Миен, которая слишком опешила от внезапного горячего поцелуя. На губах был его вкус. Вот дурочка. Он в очередной раз использовал ее в угоду своим желаниям. Но извилины в его голове заработали верно, и он незаметно ушел. Господи, спасибо. Ким Миен была готова идти в пляс. Какое облегчение. Она с невозмутимым выражением лица прикоснулась к щеке тыльной стороной ладони, как же жарко, ее лицо просто пылало. — Ты заболела? — едва видимые брови бабушки Миен приподнялись в удивлении, и она оглядела комнату, нигде не задерживая взгляд. И это чертовски хорошо, потому что девушка слегка шагнула вправо, закрывая собой часть кровати, не переставая при этом мило улыбаться. Возможно, это выглядело странно. Но было бы еще более странно, если бы ее бабушка заметила торчащую мужскую футболку из-под подушки, а на женскую она точно не тянула: слишком большая (Миен в ней просто бы утонула) и черная (она недолюбливала этот цвет и предпочитала избегать его в своем гардеробе). Нужно было выпроводить бабушку, пока она не заметила. И, черт, неужели Чонгук выскочил в одних штанах? — П-почему ты так решила? — заикнувшись, протараторила девушка, с потрохами сдавая свое волнение, а сама только и думала о футболке, свисающей с кровати. — Лицо красное и дыхание сбитое. Может, у тебя температура? Голова болит? — Нет! — поспешила опровергнуть, резко взмахнув головой, и специально шумно задышала, словно устала. — Я просто делала зарядку. И, конечно, это было не странно. — Зарядку? На этот раз Миен усиленно закивала, растягивая губы до ушей, а потом внезапно подняла одну руку, вторую уместив на талии. — Я решила, что нужно иметь более спортивную форму, а то мое тело слишком хилое, — начала говорить девушка, делая наклоны в стороны, поочередно меняя руки. — В любом случае спорт полезен для здоровья, он никогда не помешает. — Конечно, моя милая, — отозвалась бабушка, наблюдая за внучкой, которая успела поменять упражнение и сейчас усиленно приседала, громко и рвано дыша. — Но, может быть, ты продолжишь в следующий раз? — и чуть качнула головой, указывая на дверь. Миен проследила взглядом… Чимин! Боже, ведь ее ждал Чимин! А она занималась какой-то белибердой, заметая следы после прихода Чонгука, от которого возникали одни проблемы. Миен стало так стыдно, что она, быстро вскочив на ноги, едва не сбила бабушку, на ходу извинилась и выбежала из комнаты. Ее волновал внешний вид в последнюю очередь, поэтому девушка спускалась в предвкушении, перепрыгивая через ступеньку. Неумытая. С лохматыми волосами. И свободной пижаме, которая была ей явно велика. Такая домашняя и простая. Ее не волновал внешний вид ровно до того момента, пока она не ступила на первый этаж и не подняла взгляд, увидев друга детства. Его лучезарные глаза моментально превратились в щелочки, когда он увидел ее. Он что-то сказал, но Миен не расслышала, потому что ее нога подкосилась, и она чуть не упала, но в последний момент удержалась за стену. И, помедлив, остановилась в нескольких шагах от парня. Под ногтями покалывало от долгожданной встречи. И в носу щекотало невидимым пером. Единственное, чего ей хотелось, — это надеть-мантию невидимку или стереть Чимину память. Стыд незамедлительно окутал ее тело, каждый кусочек, поднимая многочисленные волоски дыбом. Ей впервые было неловко предстать перед ним в таком виде, хотя раньше они часто оставались друг у друга на ночь и прекрасно видели, как они выглядят по утрам. Что изменилось? Что? Может, Миен повзрослела? Или есть другая причина? — Миенни, — звонко позвал Чимин. — Ты почему так долго бежала встречать любимого оппу? Он театрально обиделся, сморщившись, и покрутил руками около лица, делая вид, что плачет. Миен бы следовало рассмеяться, но она не могла, потому что прикусанная губа вдруг напомнила о том, что происходило наверху несколькими минутами ранее. И моргать она почти перестала: как только она закрывала глаза, перед ней появлялся облизывающийся Чонгук в одних штанах с низкой посадкой, которой вёл и вёл своей бесконечной рукой вниз, туда… — Ну, — она замялась, почесывая локоть, чувствуя, как щеки снова начинают краснеть. А мысленно вопила, стуча во все двери, чтобы Чон Чонгук убирался из ее мыслей, это не его дом, в конце концов. — Ты так неожиданно приехал. Чимин цокнул, еще шире начиная улыбаться и не догадываясь, о чем задумалась Миен, он расправил руки, подзывая к себе девушку, сделал манящий жест пальцами. А маленькое нечто в ее голове не хотело этого и всячески останавливало дрожью в коленях и спертым дыханием, но Миен быстро усмирила этот тоненький голосок. Тише! Замолкни! И она упала в мягкие объятия Чимина, утыкаясь носом ему в грудь, и он приподнял ее, закружив вокруг себя, на что Миен потребовала немедленно отпустить ее на землю, и вообще она тяжелая и выглядит не очень, но, несмотря на легкие шлепки, которыми Ким одарила Чимина, нежная улыбка проявилась на ее лице. Как же соскучилась, боже. От него пахло свежестью и теплотой. Стоять бы так бесконечно. В радость только. Воткнулась подбородком в парня, смотря снизу-вверх, рассматривая смешинки в его зрачках. Его аккуратная ладонь легла ей на макушку, и парень хохотнул ей в щеку, восхищаясь модной прической и спрашивая имя ее стилиста, но в ответ получил только тычок локтем в бок и невнятное бормотание в джинсовку. Пак Чимин был невысоким парнем, солнечным и безумно мягким. Он мог даже сквозь телефонную трубку поднять Миен настроение своей яркой улыбкой и пухлыми щечками, которые – о боже! – посмели пропасть. Девушка подняла голову повыше, чтобы убедиться, что ей не привиделось. Действительно, его лицо вытянулось, не было прежней детской припухлости, и его губы стали еще ярче выделяться на загорелом лице, но Миен поспешила отвести взгляд, пока в ее воображении губы не поменяли вид (поздно). Прокашлявшись, девушка отстранилась и тыкнула Чиму в щеку, недовольно заявив: — Где потерял сладкие щечки? — на последних словах изобразила интонацию бабушки, которая любила трепать Пака за эти самые щечки, приговаривая, что они слишком сладкие. Миен с Чимином при этом опасались, что однажды ее бабушка испечет из парня булочки, и они будут настолько вкусными, что слипнется не только попа. — Там же, где сладкий животик, — в тон ей проговорил Чим, похлопав себе по застегнутой джинсовке. — Почему врешь? У тебя никогда не было сладкого животика, — шлепок по кубикам пресса, отчего Пак согнулся, рассмеявшись белозубой улыбкой. — Белье стирать можно. — Это не значит, что он не сладкий. У меня шесть булочек с сахаром. На подмигивание парня Миен только закатила глаза. Последний раз они виделись пару месяцев назад, летом. Чимин приезжал к ней на несколько дней перед тем, как улететь в Америку на курсы по программированию. Чимин и информационные технологии — вещи неразделимые. На самом деле, Пак не был похож на того, кто увлекается компьютерами, с его-то внешними данными. Но судьба распорядилась так. И Миен была очень рада, что он смог найти занятие по душе. В отличие от Ким, которая до сих пор сомневалась. И за эти два месяца он так сильно повзрослел, что создавалось впечатление, что, столкнись Миен с Чимином на улице, она могла его не узнать. Он стал привлекательным молодым человеком, это не значит, что он раньше не был таким. Просто сейчас он стал просто невообразимым. Миен уверена, что многие девушки засматривались на него, от них просто не было отбоя. Он хорошо одевался и обезоруживал собеседников одной лишь улыбкой. Ким всегда велась на нее. — Почему ты до сих пор в шапке? — поинтересовалась она, удивленно приподнимая брови. Чимин загадочно ухмыльнулся и потянулся к головному убору до безобразия медленно, Миен напряженно наблюдала за его движением и настороженно поглядывала на парня, хмурясь, а когда он снял голубую шапку, воскликнула: — Ты в своем уме? Ее глаза ошарашенно увеличились, и она вытянула губы буквой «О». Поднесла руку в макушке парня и замерла, боясь сделать следующий шаг, отчего-то было неловко, но Чимин поднял голову, утыкаясь в ее маленькую ладонь, как слепой котенок. Девушка позволила себе захватить локон его волос и провести сквозь пальцы, а после погладила его по голове. Чимину бы еще замурлыкать, и точно котенок. Нужно обязательно познакомить его с Волчонком! — Рыжий, серьезно? — неверяще проговорила она, ахнув, провела по рыжим блестящим волосам. Еще раз. И еще. До чего приятно. Это было неожиданно. Чимин прежде никогда не красился, предпочитая натуральный цвет. — Захотелось перемен. Мне не идет? Миен медлила с ответом, и Чимин успел расстроиться, опустив глаза, прикусил нижнюю губу. Мило. Мило. Мило. Улыбнувшись, она хмыкнула и нагнулась, чтобы слышал только Чимин, так как успела заметить выходящую из кухни бабушку, прошептала: — Тебе очень идет, оппа. Его глаза сузились, и он сделал сердечко из рук, приговаривая, что его Миенни самая лучшая, заставляя ту смущаться с каждым произнесенным словом. Ох-х-х... — Бабушка, у тебя новый платок? — воодушевленно воскликнула Миен, весело поглядывая на друга, а он также посматривал на нее. — Откуда у тебя такая красота? Миссис Ким крутилась около зеркала в коридоре, поправляя завязанный на шее нежно-фиолетовый платок в мелкий рисунок. Пожилая женщина послала сама себе воздушный поцелуй, вызывая смех окружающих, даже деду из кухни была видна ее выходка, так что он хихикал, приговаривая, что его жена еще ничего. — Да, Чимин-щи из Сеула привез. — У меня и для дедушки подарок есть, — отозвался Чимин и взял с тумбочки рюкзак, открывая его. — А мне? — Миен хотела заглянуть, но парень опередил ее и закрыл замок прямо перед ее носом. — А тебе по губе. — Эй, Чимин! — Хорошо, я прощу тебя за то, что ты так долго не хотела встречать меня, и даже подарю тебе подарок, — Миен поблагодарила его, с иронией добавив, что это очень мило с его стороны, — если ты за пять минут соберешься в школу, я хотел еще успеть позавтракать: очень голодный. Согласна, Миенни? — Кстати, совершенно забыла спросить, почему ты здесь? Ведь учеба в самом разгаре, и до экзаменов не так много времени. Как ты смог приехать? Миен взволнованно посмотрела на парня, представляя самые худшие опасения. — Я тебе всё расскажу после того, как поем, — с этими словами он поспешил скрыться вместе с хихикающей бабушкой на кухне, и Миен не оставалось ничего больше, кроме как показать ему вслед язык. Быстро сходив в ванную комнату, девушка натянула школьную форму, с большим усилием распутала волосы и сделала высокий хвост. Несколько секунд потратила на то, чтобы сделать дыхательную гимнастику, почему-то дышать было сложно и странное чувство перекатывалось под кожей, скручивая живот. Она была очень рада внезапному приезду Чимина, но что-то тревожное заставляло ее ладони потеть. И это что-то носило название «Чон Чонгук». В ту же секунду, как Миен оказалась на первом этаже, раздался звонок в дверь. Около арки, ведущей на кухню, появился жующий Чимин. — Кто это? — прожевав, уточнил он, Миен только пожала плечами, поспешив открыть входную дверь. И не стоило этого делать. Смертельно холодная дверная ручка предупредила ее об этом, но Ким не обратила внимание и повернула замок. Зря, зря, зря. Когда Миен увидела незнакомца… Закрыть дверь ей уже не дали: носок ботинка ловко протиснулся в приоткрытую щель, а чужая рука легко расчистила себе путь, хотя Миен сопротивлялась, надавливая на дерево, которым была обшита железная дверь изнутри. — Привет, Миенни, — дружелюбно поприветствовал ее Чонгук, но Миен видела, что каждая произнесенная им буква была облита ядом, и предназначался он не только ей. Чон был одет как с иголочки: в идеально выглаженной форме с рюкзаком на плечах. Челка была убрана на одну сторону, приоткрывая лоб, а на губах была привычная усмешка. Так и хотелось стереть ее навсегда! Чтобы никогда в жизни больше не видеть! Один. Два. Три. Спокойно. — Что ты здесь делаешь? — очень тихо прошептала она, ощущая спиной, как к ней подходил Чимин. — Плата закончилась, — одними губами, а сам только и делал, что дико смотрел на Пак Чимина, а Миен переживала, как бы не начали желтеть глаза или расти клыки. Главное — не провоцировать. Но ситуация накалялась. В коридоре искры летали. Пол дрожал от напряжения. И потолок сыпался. Миен хотелось накричать на него, ударить, выставить за дверь, но по каменной спине Чонгука было понятно — бесполезно. Он не сдвинется, пока не получит свое. Миен не знала, что ему надо, и знать не хотела. К черту. Пусть идет к черту. Вот только было жалко Чимина, не хотелось втягивать друга в их разборки. Он здесь ни при чем. Ким даже страшно было подумать, что будет, когда он узнает: прямо перед ним стоит тот самый Чон Чонгук, который издевался над Миен в течение нескольких лет в школе, хотя Чимин в курсе только самой малой части издевок. Но и этого достаточно. Пак явно не станет стоять на месте, выскажет Чонгуку всё, что о нем думает, но этого нельзя допустить. Нельзя! Ким переживала за жизнь Чимина. Чон с такой жадностью смотрел на Миен, что одному Богу известно, как он в ней еще дыру не проел. И по сжатым кулакам было ясно: гостю не рад. Хотя Чонгука тут даже видеть не хотели. — Познакомишь? — несвойственно холодно сказал Чимин. Понял. Или догадывался, кто перед ним. Миен никогда не давала конкретного описания Чонгука, не любила говорить о нем: ей было больно и неприятно вспоминать пережитые моменты, но по тем произнесенным когда-то крупицам примерный образ составлялся. Высокий. Вечно недовольный. С небольшим ртом. И кроличьими зубами. Идеальное описание, которого достаточно Чимину, чтобы сделать вывод. Уголок губ Чонгука дрогнул. О Боже! Нет! Молчи! — Ким Тэхен. — Чон Чонгук. Произнесли одновременно. Миен бы сквозь землю провалиться, пожалуйста. Или можно билет в ад? Внутренности скрутило болезненным спазмом, и в голове помутнело. Зачем она открыла рот? Какой еще Ким Тэхен? Как будто ей бы удалось скрыть личность Чонгука. И тут еще стоило подумать, за что она больше переживала: за жизнь Чимина или репутацию Чонгука перед Паком. Конечно, первое, пф. Чтобы дальнейших разборок не было! И Чон удивленно посмотрел на нее, и Чимин переспросил, что имела в виду Миен. Да ничего она не имела в виду! Всё плохо. Всё очень плохо. Девушке хватило смелости только нервно захохотать, заявляя, что она так пошутила. Настроение у нее сегодня такое, шутливое. Тишина долгие пять секунд. Она считала. — Чон Чонгук, значит, — Миен не узнала голос Чимина. Такой низкий и шипящий, что внутри кровь закипала, бурлила, наружу хотела. — Пак Чимин, — в тон, как будто плевок в лицо. А между ними Ким Миен. И она попала. Если бы Миен могла видеть будущее, то не открыла бы дверь. Потому что Чонгук и его растягивающиеся в ухмылке губы — это ядерная смесь. Особенно если эти губы накрывали ее. — Ты пахнешь им. Кажется, ее сердце остановилось.