Будь ты проклят, Чон Чонгук!

Протяжный вой сигнализации. Приглушенный лай собак. Работающее радио на кухне. И гулко стучащее сердце. Какая-то какофония в голове, повисла на ушах и зацепилась за мочки. Ей смешно. Но Миен немного не до смеха. Всё ненужное. Всё не то. — Ты слышишь меня? Она сглотнула вязкую слюну и сжала челюсть. Замерла. Обхватила руками худые, острые коленки, прижав ноги к груди. Устроила сверху подбородок. И прошептала, бездумно глядя вперёд: — Почему ты не отвечаешь? Ждала. Убеждала себя, что он сразу откликнется, позвонит, запрыгнет в окно так, как любил делать. Почему это желание было таким необходимым? На часах шесть вечера. Миен уже была дома примерно полчаса, и за это время единственное, что она сделала, это пришла, бросила сумку у порога комнаты (очень несвойственно для нее), села на застеленную кровать прямо в школьной форме (странно вдвойне) и прислонилась спиной к краю подоконника. Все дополнительные перенесли на вторую половину дня, поэтому вечер субботы почти пошел насмарку, ей пришлось отказаться от смены в библиотеке из-за несостыковки расписания, а Миен так не любила подводить людей, но учеба оказалась важнее. Обязательно отработает, тут даже задумываться не стоило. Но теперь она не знала, что делать. Конечно, у нее было много дел. Во-первых, девушка могла уже давно готовиться к предметам на следующую неделю, делая домашнюю работу. Во-вторых, у нее было много дополнительных заданий. В-третьих, Миен давно хотела помочь дедушке и бабушке, устроив дома генеральную уборку: им уже тяжело было заниматься подобными вещами. А она бы с радостью пробежалась по полу тряпкой, лишь бы не думать. Черт возьми, не думать. И сейчас ей было стыдно, ведь часы тикали, время бежало, а она застряла где-то между сознанием и реальностью. Непонятно. Теряла время! Золотые секунды! Сообщения Чимина были проигнорированы. С болью в сердце, но Миен сделала это. Сначала растерялась, забыла, а потом отвечать стало как-то неловко. В любом случае он бы позвонил. Но он не звонил. И тот тоже. А теперь ломать голову. Шевелить извилинами. И думать. Мысли — зло. Ким поняла это. Потому что чем больше она углублялась в себя, тем сильнее хотела выбежать из дома. Не туда, куда нужно. Не туда, куда можно. Миен сердито уставилась на Волчонка, раскинувшегося на подушке, и резко дернулась к нему, положив голову на теплую шерсть, потерлась щекой, прикрывая глаза, успокаиваясь. — Он обиделся на меня? Как ты думаешь? Но и тут ответа не было. Еще бы кот заговорил для пущей радости. Походив вокруг да около, девушка собрала все свои силы в кулак: решимость, упертость, веру в лучшее, всё-всё туда, а потом открыла дверь своей миниатюрной гардеробной и тяжело вздохнула, наклоняя голову. Она не считала себя виноватой. Ничуть. Ни капельки. Ничего противозаконного не совершала и словами не обижала. Это Чонгуку надо было внимательнее следить за своей речью. Миен была против насилия, конечно, она разозлилась. Можно было найти другой выход, не применяя рукоприкладства. Чтобы давить, руки не обязательны. Но, стыдно признаться, Ким хотелось злорадно усмехнуться, Сон Соджун и Ли Ушик в некоторой степени заслужили… Чонгук был в чем-то прав? Наверное, Миен отреагировала слишком остро, эмоционально. Сложно. Она всегда была всеми руками и ногами за миротворчество, а сейчас что? Чон Чонгук пагубно на нее влиял, однозначно. Этой осенью его стало так много в ее жизни, что Миен успела забыть, как быть без него, как считать его недругом и просто высокомерным придурком (хотя с последним она до сих пор соглашалась на сто процентов). Что значит жить… Без его бездонных изучающих глаз. Без его дерзких слов. Без его жара. Без его сумасшедших действий. Без его мании касаться. Без его внутреннего волка. Чонгук не изменился, просто появилась сущность, которая перечеркнула всё в жизни Миен на «до» и «после». А он, ха… Засел внутри. Пробрался семенем под ребра и пустил росток. Оплел каждую кость. Пробрался глубже. Он не изменился? Их отношения мешали девушке дышать, стесняли движения, а любое неловкое действие рвало их по швам. Бросить Чонгука в таком состоянии одного Миен считала эгоизмом. Знать, что человека ломает из-за тебя, тоже больно. Миен достала черный свитер и джинсовый комбинезон. Сегодня было прохладно, стоило одеться потеплее. Открыв дверцу пошире, она прислонила вещи к телу, вглядываясь в зеркало, висящее с обратной стороны двери. За неделю скопилась такая усталость, что веки опускались и поднимались слишком медленно и все действия были какими-то заторможенными. Ну и ладно. Миен и не с такими нагрузками справлялась. Учеба немного выбила ее из колеи, но это поправимо. Ей необходимо было проверить Чонгука, убедиться, что он в порядке, что его болезнь не из-за нее. Иногда он был таким упертым, ей даже казалось, что они стоили друг друга. Попробуй переубедить — руку откусит. Жаждали справиться со всем сами, без чьей-либо помощи, молча, тихо, не жалуясь. Пусть больно. Пусть тяжело. Пусть невыносимо. Да, Ким гордая, но она всё чаще стала упускать из памяти это слово. Гордая? Что оно значит? Застегнула лямки комбинезона, поправила горловину у свитера. На нее смотрела худая невысокая девушка. С бледной кожей, сероватой, нездоровой. Чуть пухловатые губы сжались, и ее отражение улыбнулось, приободрило. Высокий хвост выглядел неаккуратно, и Миен распустила его, черные локоны волнами спали, закрывая спину. Короткие пальчики, захватив несколько прядок, быстро заплели тонкую косичку сбоку, чтобы волосы не лезли в глаза, ей не нравилось ходить с распущенными, но именно в этот момент почему-то хотелось. Еще раз критично оглядела себя. Господи, почему она так волновалась, как будто на пытку шла. Миен похлопала себя по щекам, в очередной раз убедилась, что от Чонгука не было ни одного сообщения, хотя она написала ему, спрашивая, как он. Блеск для губ был взят со стола в последний момент, и девушка вышла из комнаты, оставляя приоткрытой дверь, чтобы Волчонок мог выйти. — Бабушка, не теряй, я скоро, — крикнула Миен, захлопывая за собой входную дверь, и накинула на плечи тонкую ветровку, которую стянула с вешалки. Она вышла на крыльцо и пару раз сделала вдох-выдох, прошлась мокрыми ладошками по джинсовой ткани. Было очень волнительно, хотя девушка уже была у Чонов дома и даже успела поговорить со всеми. Руки, ноги целы, никто ее не съел, но всё равно было страшновато. Один маленький настырный червячок тихо нашептывал ей, что она во всем виновата и на этот раз ее точно отчитают, а девушка с самого детства страшилась этого. К черту. Когда Миен вышла на пешеходную дорожку, ей тут же навстречу попалась милая старушка, которой она раз в месяц помогала с уборкой в доме. Ким была счастлива помогать безвозмездно, за улыбки, а пожилая женщина со своим супругом очень тепло относились к ней. — Здравствуйте, — Миен поклонилась, уступая дорогу. — Здравствуй, Миен-ши, — женщина приветливо улыбнулась и ахнула. — Какая красавица! Принарядилась! На свидание собралась? Девушка округлила глаза и закашлялась, подавившись, отрицательно размахивая руками. — Нет-нет, что вы! Напротив хмыкнули, явно не поверив, но ничего говорить об этом не стали, слава Богу. — Заходи в гости, — старушка указала взглядом на пакет в руке, — на курочку. — Спасибо за приглашение, я обязательно как-нибудь зайду. Миен, кажется, покраснела до кончиков ушей, поэтому распущенные волосы были как нельзя кстати. Она еще раз поклонилась пожилой соседке, прощаясь, а когда развернулась в сторону дома Чонгука, резко дернулась от неожиданности. Волнение отразилось в ее зрачках. — Чимин? — удивилась она. — Привет! — парень помахал ей рукой, улыбаясь от уха до уха. Встряхнул рыжей чёлкой и рассмеялся от реакции подруги. — Не ожидала меня встретить? — Да, неожиданно, — неловко призналась Миен, подходя ближе. Теперь они стояли напротив друг друга. — Что ты тут делаешь? — Пришел, чтобы зайти за тобой, конечно же. Ты так и не ответила насчет кино! Она прикусила щеку изнутри, подбирая мысленно слова, но, как назло, ничего в голову не лезло. Миен, действительно, поступила глупо. Учителя ей точно не завышали оценки? Чимин достал из кармана два картонных квадратика, демонстрируя девушке, а та задумчиво уставилась на них, вцепившись пальцам в жесткую ткань комбинезона. Билеты в кинотеатр. — Говорят, этот фильм просто бомба. Он про ученых, тебе должен понравиться. Помнишь, как мы раньше выбирались в кино каждую неделю? Было классно. — Да, но, к сожалению, я забыла тебе ответить, что уже занята. У меня уже давно были планы на сегодняшний вечер. Прости меня, пожалуйста, Чимин, в последнее время я такая неловкая и забывчивая. Улыбка с лица Пака медленно сползла, и он поднял брови, облизывая краешек рта. С его губ слетел легкий смешок, когда он почесал за ухом и спросил: — А ты их отложить не можешь? — Прости, — Миен состроила хнычущую мордашку, — со мной договорились еще неделю назад, будет неправильно отказываться в последний момент. Чимин странно посмотрел на нее, будто что-то выискивая на ее лице, и на секунду показалось, что он всё понял. Миен поежилась, но она не врала. Чонгук назначил свидание на сегодня, только он не утверждал, что оно в силе, но и обратное не говорил. Как же всё запутано, хуже, чем в лабиринте Минотавра. Если Чона сейчас не будет дома, это будет уроком для нее. Но надежда, как говорилось, умирала последней, Ким нужно было убедиться самой. Осторожно подняла на друга глаза, тот сжал билеты в руке и грустно улыбнулся. — Жаль. — А билеты можно еще сдать? Мы могли бы пойти завтра вечером на этот фильм про ученых? — вопросительно уточнила она, непроизвольно задерживая взгляд на доме Чонов. Из-за высокого забора был едва виден второй этаж, но во всех окнах на нем было темно. А вдруг Чонгук сильно болен? Вдруг он в больнице? Но ее бы предупредили… ведь так? Нужно было поторопиться. — Думаю, уже поздно, их нельзя вернуть, — парень убрал билеты обратно в карман джинсовки. — Ничего страшного. Я надеюсь, ты отказываешь мне не из-за Чон Чонгука. Чимин сощурился и, кажется, хотел рассмеяться, но передумал, решив поправить очки с черными стеклами на макушке. На лице Миен отразился весь спектр эмоций от ужаса до нервного веселья. Она изобразила нечто похожее на улыбку, если только на улыбку Джокера, не меньше. — Мы должны с ним… заниматься. Свидание — это тоже занятие, если посмотреть одним глазом с определенного угла. — Миенни, — протянул Чимин и схватил девушку за локоть, притягивая к себе, девушка не сопротивлялась. Она, насупившись, надула губы и исподлобья посмотрела на него. Ей не нравился такой тон Пака, говорящий «какая же ты у меня глупенькая». — Что? — Нельзя быть такой мягкосердечной. — Разве это плохо? — Не в наше время. — Уверена, что сто лет назад можно было ответить на этот вопрос точно так же. Мир не был другим и сейчас не становится лучше. И что делать? Перестать доверять людям? — в сердцах воскликнула Миен, а потом прошептала: — Я знаю, что нельзя, Чимин, но я хочу… Хочу доверять им, хотя иногда мне кажется, что это невозможно. И Чонгук не такой плохой, ведь я успела узнать его поближе. Черт, — протерла ладонью лоб, — я так устала. Чон действовал на нервы, и некоторые его поступки казались жутко нелогичными и странными, но, в конце концов, за последние недели одноклассник пытался стать лучше, Миен замечала это, ощущала шестым чувством. Пусть и защищал, и заботился по-особенному. Ким старалась войти в его положение и понять, даже если Чонгук ее чрезмерно раздражал. Чимин сильнее сжал пальцы, не отпуская Миен, она сморщилась, и он наклонился, чтобы их глаза были на одном уровне. Ким посмотрела в его темно-карие радужки, пытаясь выцепить оттуда собственное отражение. — Ты понимаешь, что он не стал бы просто так налаживать с тобой общение? Конечно, понимала. Конечно, черт возьми, она понимала. Но в ответ только приподняла уголки губ, чувствуя, как появлялся румянец на щеках. — Ты быстро привязываешься к людям, и я своими глазами видел, как ты беспокоилась о нем, когда он упал там, в школе. В тот момент я даже позволил себе подумать, что вы выглядите очень близкими, — Миен опустила глаза, нервно кусая губы. — Но ты уверена, что он сделает точно так же, когда тебе понадобится помощь? Извини меня, но я скорее поверю патологическому лжецу, чем ему. Поможет ли он ей? Защитит? — Я верю ему. Потому что волк не позволит своей паре страдать. Чонгук мог обидеть Миен. Но не сущность. Чимин шумно выдохнул через нос и отпустил девушку, подняв руку, он осторожно коснулся кончиками пальцев ее щеки. Кольца на его руке холодили мягкую кожу, но Ким не двинулась с места. — Ты неправильно ставишь приоритеты, Миен, — сказал он подчеркнуто ласково. Она приподняла краешки губ, и из ее рта вырвался непонятный звук. Чуть наклонила голову, чтобы ладонь Чимина накрыла ее щеку, потерлась об нее. — Тебе не нравится, что я стала с ним общаться? Пак колебался, смотрел на нее, широко раскрыв глаза, а потом изменился буквально за пару секунд. Взгляд, больше олицетворяющий невинность и нежность, чем недовольство, преобразился, внезапно став потемневшим, выразительным и уверенным. Парень чуть откинул голову назад и хмыкнул собственным мыслям. Миен чувствовала на коже холодок, когда Чимин осмотрел ее с ног до головы. — Да, мне это очень не нравится. Ты, видимо, забыла, как он обращался с тобой? Тебе напомнить? — высокий голос звучал слишком жестко, и Ким удивилась, не скрывая этого. Она вскинула брови и приоткрыла рот, в тон другу отрезая. — Не стоит. — Вдруг у него план, чтобы сделать тебе больно? Это она делала ему больно. — Любой может сделать больно. От этого никто не застрахован, — стремительно поправила его девушка. — Миен. — Чимин. — Пойдем в кино, — она дернулась от требовательного тона Пака. — Я же сказала, что… — Ты собираешься идти к нему? — прервал ее Чимин, и Миен выжидающе посмотрела на него, демонстративно промолчав. — И оделась так, волосы распустила. Опять в кафе будете заниматься, м? Ты не понимаешь, что он дурит тебе голову? У него одно на уме. Ему лишь бы залезть к тебе… Слышать подобное было неприятно, это угнетало. — Хватит! — крикнула Миен, отталкивая парня от себя, ее глаза блестели в свете заходящего солнца. — Хватит. А дальше произошло из ряда вон выходящее. Чимин провел рукой по скуле, обхватил шею, а потом положил ладонь на затылок, чтобы притянуть девушку ближе, Миен ничего сообразить не успела, когда его губы прижались к ее. Пак поцеловал ее настырно, толкаясь в чужой рот своим нахальным языком, но ему не дали пройти дальше плотно сжатая челюсть и сомкнутые губы. Миен вцепилась в его джинсовку до боли, чтобы не упасть, в шоке смотря на Чимина, и резко оттолкнула тело парня от себя. Всего несколько секунд, а чувство, что прошла целая вечность. Господи. Ее сердцебиение ускорилось, и к горлу поднялся ком. — Что ты сделал? — в ужасе спросила она, прижимая ладони к губам. Что-то сжалось внутри, и Миен испугалась предчувствия. Чимин смотрел в ответ также ошарашенно, будто лишившись рассудка. — Я… я всё объясню, Миен, подожди, — он пытался остановить ее, схватить руками, но девушка отступала назад, стараясь унять гулко стучащее сердце. Как же так? Чимин, зачем? Произошедшее никак не хотело укладываться в голове. — Я всё объясню… Внезапно стая черных птиц взмыла вверх, тучей разлетевшись по небу, и шелест листвы зашуршал над кромкой леса. Миен резко повернула голову, и ей показалось, как в лесу промелькнула чья-то быстрая тень. Чонгук? Безумный, болезненный вой разнесся по округе, поднялся и растворился в небе. Сильный, глубокий, такой, какой никогда бы не смог издать израненный зверь, потому что слишком бездонный, слишком человеческий. Он вызывал головную боль. Такую, что умереть хотелось. — Что это было? — непонимающе выдохнул Пак. Миен насторожилась, прижавшись к Чимину, готовая защитить его от волка в любой момент. Но секунды шли, а из-за деревьев никто не появлялся, тишину разбавляло дыхание парня, который тяжело дышал ей в макушку. И Ким позволила себе расслабиться, отходя. Но раздался еще один протяжный вой, похожий на скулеж, он был дальше, едва уловимый, но Миен узнала его. Рев быстро оборвался, как натянутая струна, и коленки Ким подкосились. Она отреченно вдохнула, сжимая пальцы в кулаки. — Миен, давай поговорим. Весь мир в вакууме, а в мыслях туман с дымчатыми очертаниями волка и Чонгука. Они видели. Они почувствовали. — Не сегодня, — остановила Чимина Миен, сворачивая к своему дому. — Мне надо подумать. — Миенни… Строгий, но в тоже время растерянный взгляд. Нет. Отрицательно мотнула головой. Нет. Чимин намеревался идти за ней, но потом зарылся пальцами в волосы, взъерошивая их, и зашептал «прости, прости, прости», но она уже не слушала, потому что все внимание было сосредоточено на потемневшем лесе, возвышающемся за людскими домами. Лишь бросила сухое: — До встречи. Миен тихо вошла внутрь, тут же прижавшись спиной к обратной стороне двери. Как же хотелось сползти на пол и разрыдаться. Она так устала. Под кожу пробрались странные ощущения, будто неправильные, не такие, ей еще стоило разобраться с ними, но потом. Она быстро прошмыгнула мимо кухни, чтобы ее не заметили домочадцы, и вышла через задний вход, бесшумно попадая во двор. Дошла до угла, выглянула, чтобы убедиться. Всё. Ушел. Чимина не было видно. А потом сорвалась с места, с такой силой, что стопы сразу заболели. Движение рук в такт шагам. Дыхание шумное, тяжелое, отдающее болью слева под грудной клеткой. Секунды бежали вместе с ней, обгоняли, усмехались, хотели подставить подножку. И глаза разбегались, ноги путались. Но это неважно. Главное… Не останавливаться. Главное — бежать. Она увидела на ветке дерева оторванный кусок клетчатой рубашки, у Чонгука была такая. И это придало сил. — Чонгук! — крикнула Миен, и ее голос подхватило эхо. Бежала. Быстрее. Быстрее. Быстрее. Она не разбирала дорогу, лишь нервно озиралась по сторонам, стараясь увидеть хоть какое-нибудь оживление. Просто бежала вперед, крича его имя. Тишину разбавлял шум трепыхавшейся за спиной ветровки, и он мешал Миен, не давал сосредоточиться. Споткнувшись о камень, девушка больно упала на холодную землю. Взъерошенные черные волосы спали на лицо, закрывая и так плохо разбираемую тропу. Резко встав на ноги, Миен прибрала непослушные локоны за уши и снова рванула вперед. Она чувствовала, что её коленки были разбиты до крови, но не обращала на это внимание. В лесу потемнело, но между ветвей деревьев продолжало проглядываться серое небо, затянувшееся тучами. Миен достала телефон и тут же выронила его, но она так выбилась из сил, что остановилась и оперлась о ствол дерева, ощущая, что вот-вот могла потерять равновесие или, еще хуже, сознание. На несколько секунд ей показалось, что она выпала из реальности: всё вокруг потемнело и мир погрузился в непроглядную тьму. Миен потребовалось несколько раз моргнуть, чтобы вернуть себе зрение, но, когда очертания земли и деревьев стали снова проясняться перед ней, она потеряла способность дышать и медленно опустилась на землю, во все глаза смотря на черного возвышающегося волка. — Чонгук? Он стоял в нескольких шагах от нее, грозно рыча. Его крепкие, мускулистые лапы были напряжены и широко расставлены. Вытянутая морда была опущена, что выглядело устрашающе, и волк раскапывал когтями землю, запорошенную сухой листвой и травой, будто намереваясь в любой момент напасть. Миен чувствовала себя загнанной в угол жертвой, а оборотень был охотником, от которого не было возможности сбежать. Миен металась в нерешительности, изводила себя противоречивыми вариантами, но никакой из них не казался верным. Она не знала, как себя вести. — Чонгук, это я, — едва уловимо прощебетала она. В глаза бросилась дрожь оборотня, она пробирала всё его тело. Между ними нет никаких телепатических связей, но Миен чувствовала всё то, что творилось внутри волка. И даже больше. Она медленно протянула руку, делая маленький шаг, но сразу после этого напротив рык громкий, злобный. Девушка изворотливо увернулась, по чистой случайности избежав острых клыков, когда волк кинулся на нее, одним молниеносным прыжком, очутившись перед ней. Миен не ожидала нападения, поэтому от испуга тихо всхлипнула, закрывая лицо. Она свалилась спиной на землю, но животное не успокоилось. Оно взвыло, вцепилось в схватку с ближним деревом, отдирая от него кору, вгрызаясь в ствол, а после начало наступать. Подошло близко, расположило лапы прямо над ее головой, а Миен молилась, лишь бы это было просто дурацкой шуткой Чонгука, лишь бы он просто разыгрывал ее. Горячее дыхание доходило до ее кожи, и вязкая слюна капала на тыльную сторону ладоней, стекая вниз. Так сильно напугана. Миен дрожала, боясь пошевельнуться, раздвинула пальцы, чтобы посмотреть. Прямо перед ней два желтых омута, ее тело сгорало под ними. Пожалуйста… Что происходит… Это точно Чонгук? Облизав пересохшие губы, она смогла выдавить только: — Чонгук-а. Волк наклонил морду ниже, касаясь мокрым носом ее руки, подцепил зубами тонкую кожу, оставляя маленький прокол, а когда из него просочилась кровь, облизал ее. Миен просто лежала, дышала через раз и пыталась найти пути к отступлению, но во всех вариантах она проигрывала по силе. Потому что сейчас сущность не слушалась. Оборотень протяжно завыл, оглушая ее. Его тело неестественно выгнулось, и послышался характерный хруст выламывающихся суставов. Жуткий звук прервался человеческим рычанием, и тело Чонгука упало на нее сверху, обмякая, перекрывая Миен доступ к кислороду. Он бился в судорогах, постанывая ей в шею. Она чувствовала щекой его взмокший лоб. — Почему у тебя такая низкая температура? — зашептала Миен, провела рукой по его виску. — Почему ты такой холодный? Зарылась пальцами в его отросшие волосы, опустила ладонь к задней части шеи и ниже… к обнаженной спине. Ее щеки побагровели, и она осторожно, взяв парня за плечи, переложила его на землю, сняв тяжесть с себя. Быстро сев, Миен стянула с себя ветровку, удовлетворенно кивая самой себе за то, что ту надела, и прикрыла по возможности тело Чонгука, не опуская взгляд ниже ключиц. — Все хорошо, — уложила голову брыкающегося парня себе на колени. Все это время он не переставал выть и мычать, выгибаясь. Его левая рука была неестественно выгнута, а плечевая кость торчала, разрывая кожу, и Миен побоялась касаться ее. — Чонгук? Пожалуйста, посмотри на меня, — прерываясь, сказала она. Стала искать глазами выпавший телефон, но уже было слишком темно, чтобы можно было разглядеть хоть что-то с первого раза. Миен увидела нечто похожее в нескольких шагах под кустами и, едва касаясь, обхватила лицо Чонгука, чтобы переложить. — Нужно позвать на помощь, мы не можем здесь долго находиться. — Нет, — хрипло, тихо, через боль, — не уходи… нет, нет. Слезы собрались в уголках глаз, и Миен прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать, когда нога Чонгука с хрустом выгнулась в другую сторону и он закричал, дернувшись. Девушке потребовалось приложить много сил, чтобы оставить его на месте в попытке встать. Она навалилась всем телом, избегая уязвимых мест, быстро говоря: — Нет, тебе нельзя вставать. Нет, не двигайся. Тихо, тихо. Сейчас всё будет в порядке. — Я… где-то потерял билеты, — раздался тихий грудной голос, прорезавший мертвую тишину леса, и Миен впилась в его лицо взглядом. — Какие билеты? — она не узнавала собственный голос, он был на грани истерики. Чонгук медленно повернул голову, пронзая девушку черным внимательным взглядом. Из-за сумерек у него совсем не было видно зрачков. Он смотрел на нее снизу-вверх, и на его губах появилась тусклая полуулыбка. — Я хотел, — прохрипел он и зажмурился, выпячивая грудную клетку, будто кто-то сверлил ее изнутри. Опрокинул голову назад, выпячивая острую линию челюсти. — Давай потом поговорим, когда тебе станет легче. — Нет, — с шипением запротестовал он, не открывая глаза, и сипло продолжил: — мне так лучше, помогает отвлечься. Я хотел пойти на ужасы, но не знал, понравится ли тебе, поэтому купил билеты в театр, — хмыкнул, закашлявшись, — а, черт, на «Дракулу». С боем первые места достал. Они, наверное, уже намокли, теперь они не действительны. — Это уже не важно, — прошептала Миен. Чонгук что-то промычал, судорожно хватая ртом воздух, его нижняя губа дрожала. И Миен гладила его по голове, надеясь, что эта близость со своей парой поможет оборотню прийти в себя. — Где кулон? Миен мертвой хваткой сжала его волосы, но ее пальцы быстро ослабели. — Я оставила его дома, — обеспокоенно. — Я могу сходить за ним! Я… мне так жаль. Только я не могу оставить тебя тут одного, и еще я не помню, откуда пришла. Чонгук молчал некоторое время, его грудь неравномерно вздымалась, и на особенно глубоких вдохах он мычал, будто ему не хватало воздуха. Неужели все оборотни переживали такое, когда их пары касались другие. Каково оборотням, чьи пары отказались от них? Ведь такое наверняка случалось. Их жизнь обречена на страдания? В чем смысл этого проклятия? Миен не хотела причинять ему боль. Не хотела. Не хотела. Боже. — Он сейчас уже не поможет, — наконец произнес Чонгук тихо, но девушка услышала его. Как только Миен придет домой, сразу наденет кулон и больше не снимет. Не переживет такое вновь. — Она больше не верит тебе, — его голос стал глухим и сдавленным. Сейчас Ким знала, кто это — она. Хрупкое доверие между ней и сущностью сдуло ураганом, как домик Дороти из сказки про страну Оз. Миен хотела его вернуть, и она могла это сделать, просто ей не хватало веры в себя, свои силы и Чонгука. Глаза Миен заслезились с новой силой. — Я не знаю, как это произошло, правда. Я даже предположить не могла, что Чимин сделает это. Это правда, самая настоящая. Как облегчить твое состояние? Чонгук до боли сжал ткань свитера на рукаве девушки и уткнулся в ее грудь лицом, больше не сдерживаясь. Он болезненно замычал и судорожно задышал. Его тело затряслось в конвульсиях, и Миен услышала тихие всхлипы. Она сжала зубы до скрипа, сдерживаясь, но несколько слез скатилось по ее щекам, пока ткань на груди намокала от горячих отчаянных следов. — Не проваливайся в себя, смотри на меня! — истошно. — Боже мой, ч-что мне делать… Ах… Боже… Чонгук, давай я п-позвоню твоему отцу или доктору Мину. Ты же помнишь его номер, сможешь продиктовать? Не молчи. Скажи мне… П-почему тебе не становится лучше? Он задыхался, хрипел, хватаясь за Миен, как за спасительный круг. Его бил озноб. — Кто-нибудь помогите! Объятия. Близость. Давай же! — Чонгук-а, от этого же никто не умирал, да? — встряхнула его и наклонилась, прижимая его голову к себе как можно ближе. Они были знакомы не один день, вместе проводили время (может, не так, как другие люди, ну и что?), перейдя с этапа отрешенности к сотрудничеству и даже особому теплому общению. Иногда случались легкие замыкания, но Миен с Чонгуком сдвинулись с мертвой точки, а это о многом говорило… О многом. Миен позволяла прикасаться к себе. И не так, как к другу, а более тесно, близко, как к любовнице. Нет, не так. Ей не нравилось это слово, никогда не нравилось. Как к паре. Истинной паре, именно поэтому Чонгук смог зайти так далеко. От одного только воспоминания по ее телу бежал будоражащий импульс, сотрясая всё тело. От этого же никто не умирал, да? Тут нервы Миен не выдержали, и слезы брызнули из ее глаз. Спазмы сдавили ее горло так, что тяжело стало дышать и она не могла больше произнести ни слова. Ей стало так больно, влажные дорожки обжигали ее кожу, и ей хотелось кричать, вопить, стучать кулаками по груди Чонгука. Внутри всё сжалось, сердце болело, замирая, и грудную клетку стягивало в тисках. Пожалуйста. Миен подалась вперёд и поцеловала его в соленые щеки, в подбородок, в кончик носа, в уголок рта, губы. Притиралась к его коже, держала крепко, дрожа вместе с ним. Пожалуйста. — Волк навечно принадлежит тебе душой и телом, — как будто в бреду прохрипел Чонгук, его голова раскачивалась, а глаза открылись, туманно смотрели вперед. — Чонгук! — Она разобьет мне сердце. Он ослаб в ее руках.