Будь ты проклят, Чон Чонгук!

Миен прижимала к груди тяжелое тело Чонгука, хваталась руками за его обнаженные плечи, утыкалась в висок, дышала в шею. Она задыхалась от всхлипов, спазмы пульсацией сжимали горло, ей было тяжело дышать, и белесая пелена застилала глаза. Животный страх сковал ее тело, пальцы до того окоченели, что едва слушались. — Чонгук, пожалуйста… Внезапно слева послышался какой-то шорох. Темная тень промелькнула справа. И Миен завертела головой, размазывая слезы тыльной стороной ладони, хлюпала носом, покусывая нижнюю губу. Холодный порыв ветра приподнял ее волосы, резко дернув вбок, доставляя боль в затылке. Потом еще один глухой непонятный звук. Ведь это могли быть люди! Миен отодвинула от себя признаки приближающейся истерики, до крови прикусив кончик языка. — Помогите! Человеку плохо! — крикнула со всей силы, несмотря на боль, разрывающую горло. Миен не отпускала Чонгука, лишь аккуратно провела ладонью по взмокшему лбу и шепнула тому в лицо, что всё будет хорошо. Она не могла его здесь оставить, чувствовала невидимую тяжесть на своих плечах — это была жизнь Чонгука. Джинсовый костюм намок из-за влажной земли: вчера шел сильный дождь, который не утихал до самой ночи. Ким била легкая дрожь, но она старалась передать оставшееся тепло парню, его прежний жар не возвращался, что не могло не волновать. Держала его крепко, растирала щеки и оголенные руки, лежащие поверх ветровки, прикрывавшей бедра. А вдруг вокруг них ходили другие оборотни? Ведь это мог быть отец Чонгука! А Ким точно знала, что тот имел волчью сущность. — Это Чон Чонгук! Ему плохо, пожалуйста, — уже намного тише проговорила Миен, зная, что, если это были оборотни, то они могли с легкостью услышать ее. Нечто, мелькнувшее сбоку, было слишком быстрым, чтобы его возможно было разглядеть. Миен перепугалась, что их могли окружить дикие псы. Она позвала Чонгука несколько раз, но он продолжал лежать неподвижно с закрытыми веками, не подавая никаких признаков. Его грудь размеренно поднималась, что несколько успокаивало девушку. Но против дворовых собак выстоять она была не в силах. Шансов у нее было ноль, но Миен готова была с ними бодаться, если этого потребует ситуация. Сделает всё, что будет в ее силах, пусть даже они были не велики. Ким вглядывалась в темноту леса, навострив уши, в его глубину и черноту размазанных троп и ветвей. Она смотрела во тьму, пытаясь уловить любое лишнее движение и шум. Не отвлекаясь от наблюдений, на ощупь дотянулась до в меру крепкой ветки, что лежала у ног парня, нацелилась использовать ее, как оружие. Дерево в ее руках потрескивало от сильной хватки, она прищурилась и даже затаила дыхание, когда из-за кустов показалась чья-то фигура. Девушка смотрела мутно, скребла ногтями землю и облизывала соленые губы, уверяя себя, что она со всем справится и вцепится незнакомцу в шею, если тот решит навредить им. Наконец, Миен смогла его опознать: невысокий мужчина снял капюшон, выйдя из тени. Это был доктор Мин! Господи, как же она могла про него забыть? Миен от облегчения всхлипнула, отбросив палку, если бы у нее была возможность, она бы обязательно бросилась ему на шею, благодаря, но ее хватило лишь на тихое «спасибо» и на оленьи открытые глаза. Юнги на ходу расстегнул спортивную кофту и подбежал, падая на колени. Было видно, что одежда на нем была накинута наспех, волосы были растрепаны, а в прядке около уха застрял опавший лист. — Я не знаю, что с ним. — Не переживай так, — быстро бросил он, включив фонарик на телефоне, приоткрыл глаза Чонгука, осматривая зрачки, — и не реви, своими слезами ты делаешь хуже. Миен закивала, наматывая замечания на ус, и стала глубоко дышать, чтобы выровнять учащенное сердцебиение. Она позволила спустить Чона со своих колен на землю, на которую Мин заранее положил снятую кофту, оставшись в растянутой футболке, от которой пахло сырой землей. — Всё… будет хорошо? Юнги проигнорировал ее вопрос, что-то нащупывая на груди Чонгука, он очертил грудь кончиками пальцев на уровне сердца, а потом схватил девушку за руку и уложил ее ладонь на то место, к которому ранее прикасался. Кожа была гладкой, ее хотелось трогать, гладить, чувствовать. Ровный ритм постукивал в ее руку, но что-то еще теплое невесомое, маленькими песчинками ударялось вместе с работой сердца. Крапинки не были хаотичными, будто вырисовывали что-то: линии, круги, непонятные знаки. Миен казалось это волшебством. — Не отпускай, — приказал он и повернул голову, свистнув. — Намджун-ши! Мне отнести Чонгука на руках? Или лучше уложим его тебе на спину? Миен дрогнула от громкости голоса и взволнованно обернулась, когда до ее затылка дошло чье-то горячее дыхание. Прямо над ней возвышался большой серый волк с белыми пятнами на ушах, загривке и конце хвоста. По размерам он превосходил даже Чонгука, хотя это казалось невозможным и даже диким. Он смотрел так властно и могущественно, что Миен хотелось прогнуться под его взглядом, подчиниться, упав перед ним на колени. Красные проблески в желтых радужках внушали такой страх, что у Миен засосало под ложечкой от исходящей силы. Волк встряхнул вытянутой мордой и будто фыркнул, насмехаясь. В сумерках сверкнули его длинные клыки, зазубренные на концах. Он медленно обошел, бесшумно сминая мощными лапами листву и опустился на землю, носом указав назад. Миен затошнило, воздух показался спертым, и она едва сдерживала рвотные позывы, плотно сжав губы. Мужчина что-то прошептал, кажется, оборотню, уставившись в землю, но Ким не смогла ничего разобрать, единственной задачей, отпечатавшейся в ее голове, было не опустошить свой желудок на лежащего перед ней парня, хотя школьный обед так и просился наружу. — Ему необходимо вправить кости, — незамедлительно послышался хруст, Миен едва успела отвести взгляд, уперев его в длинный серый хвост, а потом послышался тихий скулеж. Лезвием по сердцу. Юнги задумчиво кивнул несколько раз и сказал, не смотря при этом на девушку, поэтому Миен не сразу поняла, что обращались к ней. — Не бойся так, Намджун, конечно, еще тот монстр и вожак нашего клана, но не так страшен, как тебе кажется, — просунул одну руку Чонгуку под коленями, а второй обхватил спину, поднимая, — а для своей жены он просто душка. В то же мгновение тяжелая лапа ударила Мина по плечу, и послышался грозный рык, но мужчина не шелохнулся, лишь тихо рассмеялся, прося не обижаться на него. Миен встала и отошла, неосознанно сжимая и разжимая пальцы на руке, которой касалась самого молодого оборотня из присутствующих. Она не смогла выдавить слабой улыбки, поэтому просто промолчала, буравя взглядом происходящие перед ней действия. Когда бессознательное тело было уложено на блестящую шерсть волка, Юнги стянул ветровку девушки, на что она пискнула, краснея щеками и ушами, и закрыла ладонями лицо. — Ой, точно, — мужчина спохватился, возвращая всё на прежнее место, прикрыв нижнюю часть тела своего кровного родственника, — можешь открывать глаза, хотя там было на что посмотреть. Он подмигнул девушке, и Миен залилась еще более яркой краской, будто ее поймали с поличным. Чонгука уложили животом на широкую спину оборотня, свесив руки и ноги по бокам, чтобы он не соскользнул. В сумерках его смуглая кожа казалась очень бледной и прозрачной, только дотронься и разлетится, как бабочки на ветру. Было больно смотреть. До сдавленного горла. Миен он давно не казался сумасшедшим, она поверила в мифы и стала сама их частицей, горошинкой, которую почувствовали через огромное количество пуховых перин. Чонгук был похож на стеклянный пустой сосуд, хотя внутри него обычно всегда горел жаркий огонь, обжигающий даже на расстоянии. И Миен поймала себя на пугающей мысли, что его пламя могло не вернуться. Нет. Нет. Нет. Она будет его искрой, лишь бы снова загорелся, лишь бы не потух навсегда. Разве возможно жить без огня? Разве возможно жить без огня, когда успел почувствовать его теплоту? Миен подняла глаза к верхушкам деревьев. Заморосил мелкий дождь, зашуршал по листьям, обложив бесконечное небо серыми тучами. Тяжелыми и такими грустными, что Миен не могла уже различить, скатывались по ее щекам капли дождя или слезы. Она громко сглотнула, когда Юнги обратился к ней. — Возьми его за руку и не отпускай. Дай знать сущности, что ты рядом, — добавил тише. — Она беснуется. — Всё же будет хорошо? — с надеждой спросила Миен, сжимая руку Чонгука в своей. Мужчина слегка кивнул. — Я отвечу на твои вопросы, как только мы доберемся до дома, — зачесал волосы назад, откидывая голову, и устало вздохнул. — Вы далеко ушли. Мы выбежали из соседнего города, как только услышали вой Чонгука, мчались, раздирая лапы. Хорошо, что у меня неподалеку была припрятана одежда, иначе мы сейчас с тобой бы не разговаривали, а эмпатия — штука непростая.

***

Миен сидела на широком подоконнике, забравшись на него с ногами. Устало прислонилась виском к холодному стеклу, смотря, как временами запотевало пятнышком окно из-за ее дыхания. Она не знала, сколько прошло времени, но одежда на ней успела подсохнуть, хотя местами оставалась влажной и была грязной, но это не доставляло особый дискомфорт. Ей захотелось уместить локти на коленках, но едва она до них дотронулась, как тут же ойкнула, совершенно позабыв, что упала в лесу прямо на них, когда бежала по следам Чонгука. Места на уровне колен у комбинезона были запачканы землей и травой, но дыр и порезов не было видно. Миен не могла оценить ушибы, но явно чувствовала засохшую кровь, стянувшую кожу, ноги ныли. Она удивилась, что не заметила этого прежде, а теперь каждое движение отдавалось болью не только в коленных чашечках, но и спине. Убедив себя, что разберется с этим позднее дома, Ким опустила руки вдоль туловища и прикрыла глаза, намереваясь дождаться любых новостей. Она не могла уйти, зная, что в любой момент может потребоваться ее помощь. Ее попросили остаться на первом этаже, Миен так и не решилась присесть на диван, в тусклом свете настольной лампы он казался каким-то зловещим чудищем с загребущими лапами вместо подлокотников. В мыслях были сомнения, вряд ли ей удастся ночью поспать без кошмаров: пережитые эмоции были слишком сильными. Доктор Мин отнес Чонгука в его спальню, вожака клана, которого звали Намджун, Миен так и не успела заметить в человеческом обличии. Она изредка слышала их шаги и голоса, они точно знали, что девушка находилась в доме, поэтому просто ждала. Узнать о том, что у оборотней есть свой клан с вожаком, Ким было в новинку. Чонгук упоминал вскользь, что у них есть главный, но это понятие такое растяжимое. Насколько сложной была иерархия оборотней? Какими были их волчьи законы? Преобразовывались ли они посредством развития человеческого общества? Каждый ли член семьи становился оборотнем? Или была какая-либо выборка? Поток вопросов перекрыл Юнги, появившийся будто из ниоткуда. — Мы напоили его отваром из волчьих ягод, он скоро должен проснуться. — Напоили? — удивленно воскликнула Миен, оживившись. — Разве волчьи ягоды не ядовиты? — Для обычного человека — да, но для нас, — хмыкнул Юнги, усаживаясь на подоконник напротив Миен, — они имеют целебные свойства. Очередная тема, о которой было безумно интересно узнать поподробнее. И она прикусила щеку изнутри, выдерживая пристальный взгляд мужчины напротив, обязательно спросит об этом, когда будет время поспокойнее. — Спасибо, — опустила голову, улыбнувшись криво, перебирала пальцы на руках, — что пришли. Я не знала, что делать, правда. Я была рядом, давала… почувствовать себя, но ничего не помогало, Чонгуку становилось только хуже. Было так страшно, когда у него стали выламываться кости, он кричал. Картина стоит перед глазами и никуда не исчезает, меня до сих пор трясет. У нее вправду дрожали руки, ходили ходуном, что любой бы заметил. — Сущность испугалась, она старалась защитить Чонгука, не понимая, что причиняет ему боль. Ею управляют инстинкты, она многое не понимает, потому что не умеет мыслить, как мы. Я же говорил, что ваша связь крепнет, переплетается между вашими телами, — начал Мин, подогнув одну ногу. — С каждым днем морских узлов между вами всё больше, совсем скоро их невозможно будет распутать. Одних тел недостаточно, нити переплетаются вокруг ваших душ. В общем, это очень сложно объяснить, нужно чувствовать сердцем, нельзя увидеть глазами, но, если их закрыть, можно ощутить, они осязаемы, струятся невесомо по коже, оплетают миллиметр за миллиметром. Главное — настроиться, знаешь? Я могу только догадываться, что именно произошло, но, думаю, на этот раз что-то более серьезное. Возможно, тебя кто-то коснулся… губами? Миен ошарашенно подняла на него глаза. Как он узнал? Кажется, всё было написано на ее лице, как в открытой книге. — Я так и думал, — продолжил он, тихо усмехнувшись. — Простое прикосновение не вызвало бы такой бурной реакции, пока рано. — Это не специально, я не знала, что так будет, — прервала его Миен, но Юнги жестом попросил ее успокоиться, приложил палец к губам. — Хочешь узнать побольше? — она кивнула. — Как только проклятие начинает действовать, выбрав оборотню истинную пару в день финального обращения, связь между половинками образовывается, она очень слабая, едва зародившаяся. Если волк изначально физически не может быть с другой, то у его пары таких ограничений нет. В первые дни нет обратной связи. Касания, поцелуи, любые другие любовные утехи… Пара может делать всё, что душа пожелает, и ничего не будет. У оборотня может быть легкое покалывание в груди, чувство того, что «что-то не так», но на этом всё. Первые дни пустые, зато потом начинается самое интересное. Чем ближе день соединения, тем больнее ощущает оборотень взаимодействия своей пары с чужаками. В последний день перед решающим полнолунием любое касание чужого мужчины будет причинять оборотню такую боль, которая будет равносильна смерти. Знаешь, что сегодня примерно ощущал Чонгук? Тысячу раскаленных железных клеймо с надписью «не твоя», выжженных на теле, раскаленных до такого предела, что дошли до самых костей. — Я всё поняла, не нужно, — подавившись глотком воздуха, проговорила Миен. — Пожалуйста, не нужно осуждать меня. Я оттолкнула Чимина, оттолкнула сразу же. И я все еще не понимаю, зачем он так сделал, но и винить его не нужно. Мой друг ничего не знает ни о проклятии, ни о Чонгуке, ни об оборотнях. Ничего, я ничего не говорила… — Тише, тише. Я никого не осуждаю, ведь ты хотела узнать подробности, ты их получила. — Но Чонгук же не погибнет от этого? Как живут оборотни, от которых отказались пары? Как они терпят боль? — Разве ты не знаешь? — Что? — Чонгук не сказал тебе, что будет, если пара откажется сама? — уточнил Юнги, нахмурившись. Миен отрицательно мотнула головой, не моргая, они выжидающе смотрели друг на друга, боясь услышать слова. Тишина гробовая, даже сердца замерли на секунду, сжавшись. — Он не выживет, — твердо сказал мужчина, не прерывая зрительный контакт. Не выживет. А у нее перед глазами всё поплыло, помутнело, и голова закружилась. Она зажала руками рот, надрывно задышав. Ложь. Ложь. Ложь. Миен шумно сглотнула, хрипло спрашивая: — Это шутка такая, да? Пауза перед ответом убивала. — К сожалению, это правда, — спокойно ответил мужчина. — Для волка пара — это не просто смысл жизни, это сама жизнь. Сущность живет не в человеческом сердце, она — вокруг него, обтягивает, как защитный панцирь. После непринятия она сжимается, пытается уберечь своего человека с такой силой, что крошит его сердце в пыль, разбивает его в дребезги, и в один момент оно просто перестает биться. У оборотней любовь разбивает сердце в прямом смысле. Она разобьет мне сердце. Слова Чонгука. Въелись под кожу, заползли червяком, пожирая внутренности с остервенением, до слез, до дрожи, до слепоты и потери пульса. У Миен чернота перед глазами, и ноющее сердце под ребрами. Она не могла поверить. Такого просто не могло быть… А ее прежний мир стал распадаться по кусочкам, быстро, отпадал со стены ошметками облупившейся краски. Нет прежней жизни, больше не будет. Она провалилась под землю, погрязла в зыбучих песках, сгорела в адском пламени. Миен сорвалась и всхлипнула. Пропала, пропала еще в тот день, когда впервые увидела Чонгука, а он обратил ее жизнь в пепел, выжег себя на ее мягкой коже. Вот! Держи! Теперь я с тобой навсегда! И шрам на груди, прямо посередине. Большой, неровный, уродливый. Потому что без выбора. У палача нет воли. Не выживет. Этот диагноз на кровоточащей ране написан, выцарапан когтями. Держи! Любуйся! Теперь я с тобой навсегда! Изначально не было выбора. Ни у нее. Ни у него. Просто жалкие пешки. Она хваталась за свои плечи, впивалась пальцами до красных следов в кожу. Пыталась собраться воедино, честно пыталась взять себя в руки, вернуть разлетевшиеся кусочки судьбы. Но проклятие из груди уже не вытащить было, оно черной дырой проникло в ее грудь, всё засосало, ничего не оставило, наскоро заштопало, ребра по частицам собрало. Рубец на всю жизнь. И всё. Теперь живи с этим. Живи без выбора. Миен тихо плакала и шептала, что такого не могло быть, только не с ней. Без устали, как мантру. Монотонно роняя слезы. Голос Юнги разрезал тишину, когда дыхание девушки стало выравниваться. Он выглядел напряженно. — Иногда оборотни выбирают добровольную смерть, — смотрел в упор, будто достучаться пытался. Миен моргала слипшимися ресницами, потирая покрасневший нос, ей было стыдно за проявленную слабость. Она корила себя за это, ругала, щипая тонкую кожу на запястьях. Осколки не собрать, они в пыль раскрошились. Ничего не изменить. — П-почему? — заикаясь, уточнила, когда поняла, что мужчина ждал от нее ответной реакции. — Это происходит в те моменты, когда вторая половинка покидает этот мир, — Юнги не двигался, в свете уличного фонаря став похожим на восковую фигуру. — Когда связь между оборотнем и парой закреплена, всё происходит намного сложнее. Сущность привязана к телу и душе. Она держится на плаву, потому что ее держит тело своей пары, и неважно, где оно: в земле или развеяно по ветру, но… души-то нет. И тогда волк балансирует, воет, скребет, понять не может, где же его пара. Идти за душой? А как же тело? Разорваться не может. Он хочет к любимой, чувствует ее, но так слабо, будто она к звезде на небо поднялась. Выдержать смерть своей жизни почти нереально. — И т-такие случаи были? — Двоюродный брат Чонгука потерял свою пару около десяти лет назад, — он замолчал, поднимая взгляд к потолку, замер на несколько секунд, прежде чем продолжить. Мин рассказывал скорее себе, чем Миен, водя пальцем по стеклу. — Они были вместе два года, только закончили школу, молодые, счастливые, влюбленные. Он сделал ей предложение прямо на сцене перед директором и всеми выпускниками, начали планировать свадьбу прямо там, в актовом зале, а потом дома такая радость: родители подарили машину. Решили не терять время, обновить подарок, и сразу же рванули в Сеул, чтобы успеть на фестиваль фейерверков. Всё произошло слишком быстро. Случайная авария унесла ее жизнь, не успели, не спасли. А он оказался сильнее, с того света, можно сказать, достали. После случившегося его волк больше не живет, он существует. Я горжусь им, мы все гордимся. Он силой пошел в своего отца, не зря тот наш вожак. Миен с раскрытым ртом слушала мужчину, а потом негодующе воскликнула, поморщившись от стянутой кожи: — Но ведь пара не отказывалась, почему проклятие не помогает ослабить боль? Почему оно на другой стороне? — Потому что нужно держаться за свою жизнь. Не уберег — плати. — Это несправедливо. Есть ли шанс снять с себя «дань»? Найти новую пару? — Выход только один, и мы оба понимаем, про что я. По-другому от поглощающей тоски никак не избавиться, — от ледяного тона Юнги Миен поежилась. — Конечно, ходят легенды о том, что оборотни, потерявшие свои пары, через несколько десятков лет находили новых, но это жалкая выдумка, надежда, которая помогает выживать. Волки моногамны. Одна самка навсегда. — Это ужасно. — Это наша жизнь. Миен понимала, что дороги назад уже нет, но все равно растерянно посмотрела на Юнги, натягивая рукава черной водолазки на ладони. — Почему я? — девушке от жалости к себе под одеяло спрятаться хотелось и не вылезать оттуда никогда. — Значит, вы идеально дополняете друг друга. — Но мы противоположности, — с подозрением буркнула она. Мужчина почесывал подбородок, пряча улыбку, пожал плечами. — Разные полюса магнита притягиваются, тебе ли не знать? — сделал акцент на последней фразе, что неприятно резануло Миен по груди. Людям нравилось выделять умственные способности девушки, она бы могла злорадно усмехнуться про себя, но не хотелось. — Почему он мне ничего не сказал? — Думаю, он хотел, чтобы всё было по-настоящему. — По-настоящему? — оскорбленно спросила Миен. — Разве сейчас мы в сказке? — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — Юнги прислонился спиной к стене и наклонил голову, положив руку на согнутую ногу. — Полюбить можно и из жалости. Ким скривилась. Полюбить можно и из жалости. Полюбить? Нельзя полюбить из жалости. Проявление сочувствия, чистосердечность могли помочь обрести некую симпатию, но нет. Не любовь. Это так просто не работало. Она раздраженно сжала пальцы в кулаки, злилась и хотела оспорить мнение мужчины, но тот внезапно закопошился и спрыгнул на пол. — Намджун-ши уже вышел на улицу, — он взглянул на наручные часы. — Прости, мне тоже пора идти. Миен удивленно уставилась в зияющую темноту коридора. — Вы можете читать мысли друг друга? Юнги поднял брови, рассмеявшись. — Нет, Слава Богу, я бы этого не выдержал, своих мыслей хватает с лихвой, но у нас хорошо развита эмпатия. Мы чувствуем друг друга, со временем замечаешь любые изменения настроения, а интерпретировать их не так уж и сложно, особенно если знаком с человеком всю жизнь. Неловко прокашлялась. — А, понятно, — еле слышно пробубнила Миен, чувствуя накатывающую грусть и обиду. — Я даже не успела познакомиться с вашим лидером, он… винит меня, считает недостойной? — Миен-ши, конечно же, нет! — поспешил добавить Юнги. — Чон Намджун — главный альфа, вождь клана. Его слово — закон, и волк обязан подчиняться его приказам, но даже вожак не имеет права ввязываться в действия проклятия, но, стоит отметить, у него есть некоторые привилегии. Вы не должны были сегодня встретиться, но этого потребовала ситуация. И ничего не придумывай, он рад, что парой этого засранца стала ты. Ты — хорошая и умная девушка. Все женщины у нас достойные. Я верю, что ты познакомишься со всей нашей немаленькой семьей после дня соединения. Девушка также спустилась с подоконника, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Слышать такое несколько странно, но спасибо. — Обниматься не будем, — усмехнувшись, бросил Мин, помахав рукой, он отправился к выходу. — До встречи. Кстати, родители Чонгука уехали в столицу на выходные. Дом в вашем распоряжении. Мужчина быстро добрался до входной двери и вышел, не включая в холле свет, Миен так и осталась стоять в гостиной, не зная, что делать, но через секунду послышался щелчок и голос Юнги: — Сердце к сердцу — самый лучший вариант. Или просто положи ладонь ему на грудь слева, он скоро очнется.

***

Миен не знала, куда себя деть, поэтому присела на краешек кресла, которое стояло около кровати. На ней была запачканная одежда, и ей не хотелось ничего марать в комнате Чонгука, слушать его будущие недовольства совсем не хотелось. Она сидела как примерная ученица, сложив руки на коленках, которые внезапно перестали болеть. Изредка вставала, чтобы послушать дыхание парня и проверить его температуру. Чон лежал на кровати и уже не казался таким бледным. Его кожа была чистой и слегка влажной, на прикроватной тумбочке стоял наполненный водой тазик, с которого свисало полотенце. Спасибо, что надели на него серые хлопковые штаны, а то Миен бы точно сгорела со стыда. Они не встречались, но девушка уже пару раз успела увидеть Чонгука без одежды. Точнее, она ничего не видела, честно-честно. Только мышцы на руках, перекатывающиеся под кожей, широкие плечи, острые ключицы, мощную грудь и крепкий пресс. Больше ничего. Ничего ниже. Она привстала и прикусила губу, пробежавшись взглядом по блестящей коже, зацепилась за темные соски и уткнулась в стену, скрестив руки за спиной. Прошло около получаса после ухода доктора Мина, а Чонгук так и лежал неподвижно. Это настораживало. Решившись, Миен взяла покрывало, которое висело на спинке кресла, и расстелила его на второй половине кровати, села на него, развернувшись к юноше. С сомнением вытянула руку и, вобрав в лёгкие побольше воздуха, положила ладонь ему на грудь. Невесомые песчинки снова заплясали под ее кожей в такт ритмов сердца. Свободной рукой она потянулась, чтобы убрать волосы со лба Чонгука, но, когда до них оставалась пара сантиметров, ее перехватили. Широкая ладонь осторожно сжала ее пальцы и прислонила к губам. Чон оставил на костяшках невесомый поцелуй и медленно открыл глаза, щурясь, он несколько раз моргнул, чтобы сфокусировать взгляд на девушке. — Привет, — прохрипел он. — Привет. — У тебя красивые глаза, — выпалил Чонгук, прикрывая веки. Он немного зашипел, выбирая позу поудобнее, скорее всего, его тело затекло и болело. Щеки Миен залил нежный румянец. Она до сих пор чувствовала касание парня на своей руке. — Ты, конечно, выбрал самое лучшее время для комплиментов, хотя я не уверена, что это был комплимент. Он просто улыбнулся, вгоняя своим внимательным взглядом Миен в еще более неловкое положение. — Почему ты мне не сказал, что случится, если я не соглашусь стать твоей парой? — нахмурилась, сдвигая брови к переносице. — Потому что. — Чонгук, давай хоть раз поговорим серьезно. — Юнги? — устало спросил он, вытягивая руки, потянувшись. Миен не смотрела на его мускулы и вены на руках, она просто смотрела, но не на них. И шея у нее покрывалась пятнами не из-за этого. Сегодня явно всё шло наперекосяк. Кивнула. Чонгук что-то пробубнил, похожее на «старый хрен». — А что ты хочешь от меня услышать, м? Да, я умру, вот такой я лох. Это? — издевательски спросил он. — Я умру без тебя, твою же мать, на самом деле, это так противно звучит, как признание в каком-то сопливом девчачьем фильме. — Но мы прекрасно понимаем, что это не признание, так что успокойся, — Миен резко замолчала, нагнувшись. — Ты дрожишь? — Это волк строит из себя обиженного, — сквозь зубы сказал Чонгук, чувствуя бьющее как сумасшедшее сердце, готовое в любой момент переломить ребра. Ему было больно. Волк будто очнулся, резко вспомнив какую-то небылицу, завыл протяжно. Предательство, тянущее, зыбучее, сдавило внутренности оборотня, перекрывая доступ к кислороду, и Чонгук запрокинул голову, хватая ртом воздух. Миен положила руки на его плечи, перепуганными глазами смотря на парня. — Иди ко мне, — протянул Чонгук, схватив девушку поперек талии. — Но моя одежда… — Ты не представляешь, как мне на это насрать. Она упала на него, стукнувшись лбом об его губы, что-то промычала, пытаясь приподняться, но ей не дали, утянув обратно. Они были настолько близко, что чувствовали горячее дыхание друг друга на лицах. Чонгук провел большим пальцем по ее скуле, захватив нижнюю губу. Миен не двигалась, когда он приподнял голову, мазнул кончиком языка по щеке, а потом прошептал: — Давай просто полежим, — и обнял ее маленькое тельце, укладывая рядом с собой, девушка сначала сопротивлялась, отодвинуться пыталась, но потом перестала. Прижался грудью к ее спине, положив ладонь на живот. — Сделаем вид, что сущности всё почудилось, может, она быстрее забудет и успокоится. Не знал, что мой волк такая истеричка, он ведь жить без тебя не может, — усмехнулся в волосы на ее макушке. — Только не уходи, я не хочу встречать рассвет без тебя. — А вот это звучало очень ванильно, — поерзав, сказала Миен. — А если я скажу, что хочу лапать тебя всю ночь? — Прошлый вариант нравился мне больше, — пробубнила Миен, и она впервые не смогла сдержать улыбки. Чонгук смотрел вперед, не моргая, пока волк внутри просыпался, из спячки выходил, мир новыми глазами видел. Позабыл всё, к грудной клетке мордой прижался, бился головой, ребра разломить пытался. Сильнее. Сильнее. Сильнее. Только ради нее. Чтобы с парой. Чтобы ближе. Чтобы рядом. Чтобы с ней. Защитить хотел до безумия, всем был готов пожертвовать. Ведь черный волк только одного желал: вместе быть со своей возлюбленной и никогда ее не отпускать. Потому что понял, что сглупил, приревновал, усомнился. А пара-то его и ничья больше. Вот! Лежала рядом, тихо посапывала, ближе прижималась. И он к ней. Раскаялся, потому что существовал ради нее. Не жить ему без истинной пары. Даже просто существовать без нее было за гранью реальности. Она — смысл его жизни. Она — всё. Миен дернулась, проснувшись, успела задремать. — Я не могу остаться, мне нужно идти, — Чонгук напрягся, когда услышал ее голос. — Я потеряла телефон в лесу, мои бабушка с дедушкой будут волноваться. — Позвони с моего, скажи, что останешься у друга. — Ты с ума сошел? — ткнула его локтем в грудь. — Что они обо мне подумают? — Хорошо, тогда у подруги. Я готов стать твоей подружкой на одну ночь. Чонгук обнял девушку покрепче, укладывая подбородок на ее плечо, ее природным запахом надышаться не мог, носом водил, едва сдерживался, чтобы нежную кожицу случайно не прикусить. Миен пыхтела несколько минут, а потом не выдержала, заговорив: — Ты чувствуешь себя лучше? Я могла бы тебя незаметно провести к себе. — Отличная идея, — прервал ее Чонгук, поднимаясь. Девушка с нескрываемым удивлением уставилась на него. — Только ты должен обещать, что будешь хорошо себя вести. Чонгук прищурился, натягивая футболку, которую достал из шкафа под протяжный выдох напротив. — Хорошо, но если к тебе заявится твой рыжий дружок, я откушу ему голову. — Чонгук! — И завтра мы идем на свидание. Миен растрепанная и возбужденная сидела на кровати, скрестив руки на груди, и злобно зыркала на Чона. — Хорошо, но место выбираю я. И куда ты так спешишь? — Чем раньше придем, тем дольше будем валяться, — весело пропел Чонгук, стаскивая Миен за щиколотку с кровати.

***

Утром девушка выпроводила Чонгука, сказав, что за ночь он точно набрался сил, так что пусть выбирается из дома привычным путем через окно. Миен пододвинула к себе тарелку и подхватила вилкой кусочек яичницы, засовывая ее в рот. Бабушка поставила перед ней кружку с ароматным чаем и отошла, нарезая овощи для салата. — А почему Чонгук-ши на завтрак не остался? Девушка подавилась, выплюнув на стол весь чай.