Будь ты проклят, Чон Чонгук!

Ход секундной стрелки бил по вискам, распыляя удары по всему телу. Они дрожью проникали под кожу, вызывая табун нескончаемых мурашек. Звон в ушах стоял безбожный, и Миен пришлось закрыть их ладонями, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Ей стало страшно. Вдруг что-то случилось? Вдруг что-то случилось из-за нее? Она зажмурилась до белых пятен перед глазами, наклонившись к парте, и резко посмотрела на приоткрытую дверь, за которой виднелась пустующая часть школьного коридора. Никого не было. Боже мой, пожалуйста, лишь бы всё было хорошо, и паранойя Миен осталась глупым помешательством, выдуманным бредом. У Миен в горле застрял немой крик, когда до ее плеча дотронулась чья-то ладонь. Она резко подняла голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом напротив. — Где Чонгук? — пересохшими губами спросила она. — Ты же знаешь, да? Скажи, что он просто опаздывает. Миен уверяла себя в этом: Чонгук и Чимин одновременно (по несчастливой случайности) задерживались. Но зная вспыльчивость Чона! Ему только бы кулаками помахать, не разбираясь в ситуации, а вывести его из себя можно было щелчком пальцев. Вот же черт, она не хотела этого. Еще один быстрый взгляд в сторону коридора. Картина не менялась, лишь маячили где-то в туманном месиве класса другие школьники. Не те, до остальных ей не было дела. Тэхен приземлился за парту сбоку, предусмотрительно отодвинув стул. Он откинулся на спинку и тяжело вздохнул, начав рассматривать потолок. Миен казался он настолько низким, что его тяжесть давила ей на плечи. Она поежилась, растирая шею. И сжалась вся, чувствуя, как непонятные чувства пузырились на плечах, шее и лопатках. И липкий пот покрыл мягкую кожу. Низкий голос заставил ее встрепенуться и резко повернуть голову. Кажется, Миен начинала сходить с ума. Она дернула верхней губой. Жест мог показаться раздражением, но это было не совсем так. Тонкая кожа губ покалывала, хотелось остановить это жжение. Ким облизала краешек рта. — Если честно, то я не знаю. Чонгук писал мне по пути в школу, возможно, случилась какая-то непредвиденная ситуация: сейчас он не берет телефон. — Чимина тоже еще нет, — слабым голосом добавила Миен. Ким понимающе закивал, обдумывая слова девушки. Он всё знал. Он поймет ее. Он тоже варился в этом супе, горьковатом, пересоленном. Миен необходим был человек, способный ей помочь. Хотя бы ради друга. Они быстро перевели глаза в сторону двери, когда кто-то вошел в класс, но эта была лишь парочка их одноклассниц. Миен заметила, как парень напрягся. Время шло, почти все были на своих местах. — Не волнуйся, — Тэхен постучал по циферблату наручных часов, — если Чонгук или Пак не заявятся в течение минуты, то я пойду их искать. Ничего не выдумывай и повторяй домашнюю работу. Чонгук не настолько глуп, по крайней мере, я на это надеюсь, — последнее предложение было сказано под нос, но девушка разобрала его. Очень обнадеживало. Очень-очень. Она глубоко вдохнула, пытаясь расслабиться. Руки на столе. Пальцы вцепились в шершавую обложку. Провели вверх. Вниз. Ей, действительно, стоило повторить доклад. Миен тихо согласилась с Тэхеном: ей нужно было отвлечься. Ах. За последнее время она стала такой рассеянной и слабой, повторяла себе это каждый день. И еще раз повторит. Еще. Потому что вечно забывала. Напоминала. Выводила «будь сильней» на страницах, заполняя их полностью. Все черновики и ненужные листы были исписаны черной гелевой ручкой. И везде одна фраза. Два слова. Будь сильней. Последний учебный год. Один рывок. И всё. Вчера ей удалось забыть об этом. Об усталости, насущных проблемах и людях вокруг. Ей было так легко от этого. Миен бы сравнила это чувство с чистотой, вряд ли ее можно было бы отнести к Чонгуку. С ним у нее ассоциировался черный цвет. Нет, не грязный, пугающий, темный. А глубокий. Мерцающий. Утягивающий. Но при этом… пахло чистотой, такой же поглощающей. Миен могла назвать ее родством душ. Боже мой. Необычно. И волнительно. Она точно думала о таком? Подрагивающие кончики пальцев подтверждали. Миен медленно повернула голову, осматривая точеный профиль Тэхена: густые брови, прямой нос и выразительные губы. Он был красив, не зря за ним увивалась целая толпа девушек. Ким даже понимающе хмыкнула, было бесполезно отрицать очевидное. А ведь она раньше даже не задумывалась о подобном. Ей даже стало стыдно за свои мысли, и ее щеки слегка порозовели, будто на них прыснули с мокрых кистей несколько капель краски. Быстро отвернулась, уставившись в исписанные листы. Она всегда пряталась за ворохом школьных предметов. За время их короткого разговора на парту Тэхена приземлились несколько маленьких записочек, но он не стал их даже смотреть, лишь с легкой ухмылкой убрал их в разрисованный непонятными фигурами пенал, кусая нижнюю губу. А когда заметил, что за ним наблюдала Миен, подмигнул ей. — Люблю этот кабинет, — протянул Тэхен, потягиваясь. Он вытянул ноги и зевнул, спрашивая девушку: — А тебе он, кажется, разонравился, да? В прошлом году у нас здесь был английский. Ты же помнишь? Его слова звучали странно, а интонация сотрясала пол под ногами. Намекая. Припоминая. И из пыли, что витала в воздухе, складывалось воспоминание. Там. За учительским столом. Боже. Нет. Нет. Нет! Тряхнула головой. Миен от услышанного мигом смутилась, уперев взгляд в пошарканную парту. Наваждение скрутило горло. Никчемная. Можно было легко сбиться со счета от того, сколько раз Ким оттирала свое школьное место, пряча все те надписи и карикатуры, которые были посвящены ей. Надоедливая. На поверхности от них остался только блеклый след, но Миен всё равно помнила каждую из них, потому что они клеймом были выжжены на ее теле. Двуличная тварь. Провела ладонью по поверхности, стряхивая невидимые крошки, въевшиеся буквы. Бесишь. Не забыть. Исчезни, сгинь вместе с математичкой. Она сглотнула вязкую слюну, успев поймать несколько испепеляющих взглядов из разных углов класса. Сдохни. Чуть правее одноклассницы обсуждали ее, их имена даже не стоили быть названными. Они нарочито громко произносили каждое слово, чтобы Миен слышала и знала, что «такой конченой зубрилке» не полагается общаться с таким «классным парнем, как Тэхен-и». М-м. Вот как. Нестрашно. Привыкла уже. Но всё равно обидно. И колючие комки влаги прилипли к зрачкам с внутренней стороны. Но ей давно не было настолько обидно. Почему так? Миен не считала себя одинокой, возможно, немного замкнутой, ведь все эти границы стирались, когда дело касалось учебы, но не общения с одноклассниками. Не обращала внимание, просто отгородилась стеной, оставляя небольшую дверь для уроков и совместных занятий с ними. Но каждое их слово все равно полосовало кожу. Миен испортилась под натиском окружения. Закрывала глаза на ошибки других, хотя язык так и шевелился, намереваясь исправить, добавить, заставить одноклассников плеваться от ее слов. Миен думала о чем угодно. О пении птиц, доносящимся сквозь открытое окно. О бабушке, которая обещала испечь сегодня ее любимый пирог. О том, что все-таки потеряла стирательную резинку, с которой игрался Волчонок. Обо всем, лишь бы не слышать, как имя Чонгука всё чаще и чаще стало упоминаться в речи одноклассниц. Ким даже знать не хотела, что они там напридумывали. Все не так. Никто даже понятия не имел, что происходило на самом деле. Почему великий Чон Чонгук перестал задирать такую серую мышку, как Ким Миен. Такая типичная история для подросткового фильма. А сплетники уже все кости обглодали. Но правды не узнали: для них она своя. Миен сама мало что понимала. Необходимо было отвлечься. Ким открыла тетрадь на нужной странице и взяла карандаш с маленьким кактусом на кончике, провела по нему указательным пальцем, улыбнувшись. Она купила его на ярмарке в Парке аттракционов. Он был таким милым с розовым цветком на макушке, подмигивал кривоватым глазом. Время шло, как большая и неповоротливая черепаха. Так казалось, хотя прошло всего ничего. Несколько секунд, а Миен впервые не могла усидеть на месте. Свет казался слишком ярким, глаза болели и чесались. Буквы скакали, расплывались и падали друг на друга. Не видела слова, упрекала себя, что не способна работать. Ей нужно было повторять доклад. Но не получалось. О том, что выучила его наизусть, Миен даже не вспомнила. Только выбежала из класса со звонком на урок. Учитель задерживался. У Миен было время. А оправдание за опоздание она придумает. Эта мысль даже не разрывала грудь. Сердце было в тисках по другой причине. Казалось, ноги сами несли ее. В коридоре было безлюдно, слышались лишь глухие голоса учеников из расположенных вдоль стен классных кабинетов. Миен завернула на повороте, открывая дверь на лестничную клетку, сразу ныряя в нее. В пролете между этажами она заметила знакомую фигуру, а за ней еще одну. Они поднимались, взъерошенные, покрасневшие. С каменными лицами. Миен громко выдохнула, затормозив у самого края ступени. Облегчение. У нее груз с сердца упал. Они здесь, никто не умер. Живые, хоть и немного потрепанные. Зарождающая злость осела на ее пятках, и Миен схватилась за поручень, чтобы не упасть. Она так испугалась. Когда Чимин увидел ее, его холодный взгляд тут же смягчился, а затем он взволнованно поднял брови, остановившись. Рыжие волосы были в беспорядке, щеки алые, появляющаяся шишка на лбу была быстро спрятана за челкой, хотя парень и помедлил. На его скуле виднелись едва заметные царапины с выступившими засохшими капельками крови, будто он шоркнулся о шершавую поверхность. Рубашка выбилась из брюк, рукава были небрежно закатаны, а пиджак висел на согнутом локте. Не считая царапины, он был в порядке. Шел прямо, разве что устало. Чимин стоял, топтавшись на месте, не решаясь, идти дальше. И тихо позвал Миен по имени. Не отозвалась. — Вас видели? — всё, что смогла выговорить она. — За драку полагается двухнедельная отработка. Плюс за неопрятный внешний вид Чимину — первое предупреждение, а Чонгуку — наказание. Он свою «дополнительную жизнь» уже израсходовал. Молчали. Чонгук шмыгнул носом, зачесывая волосы назад. Он находился в тени, все время смотрел в пол, но потом поднял взгляд. А у Миен ноги подкосились, и сердце пропустило удар. У него была разбита губа, но Ким пугало не это. А глаза. Они казались кровавыми, почти черная радужка сливалась с лопнувшими сосудами. Дикие, злые и безумно переутомленные. Парень хмурился и щурил глаза, ему было плохо видно. И больно. Кожа на его лице была неестественно серой, нездоровой. — Никто не видел и не слышал, — сказал Чон, пока Миен, перескакивая через ступеньку, с размаху врезалась в него. У нее в уголках глаз скопилась влага. — Что с твоими глазами? — зашептала она, обхватив его лицо ладонями. Чонгук наклонился к ней, медленно моргая. — Сдерживал волка, — в ответ одними губами, — ради тебя. Ради нас. Он достал руки из карманов брюк и взял ее ладони в свои, потираясь о внутренние стороны щеками, у нее дыхание перехватило. Ногтевые пластины были красно-бордовыми, словно покрытые лаком, кутикулы обрамляла запекшаяся кровь. Миен невыносимо было смотреть на результат того, как Чонгук справлялся с внутренней сущностью. Она старалась сдерживать дрожь, дыша через рот, спрашивая, как он, заметил ли что-то Чимин, что они, черт возьми, делали. — Сейчас всё хорошо, даже если что-то заметил, не понял, обсуждали домашнюю работу по информатике, — быстро, на одной волне произнес Чон, а потом наклонился, сказав на ушко: — У меня буквально пару минут назад проступила кровь, когда мы стали подниматься. Я впервые столкнулся с таким. Но мне удалось усмирить волка, представляешь? Миен гордилась его выдержкой, правда. — Ага, информатику, — хмыкнул на фоне Чимин. Ким дернулась: успела забыть, что они здесь не одни. Хорошо, что они стояли вполоборота к Чимину. Он не мог не заметить состояние Чонгука, даже если не говорил об этом. Всё можно было списать на какую-нибудь болезнь, но лучше бы Пак заметил как можно меньше. Взяла себя в руки, отходя. Выпрямилась так, будто спину привязали к палке. — Идиоты, какие же вы идиоты, — Ким строго посмотрела на них. — Вы должны немедленно привести себя в порядок, прежде чем зайти в класс. И придумать правдоподобный бред за опоздание. Наверное, это странно от меня будет слышать, но я не хочу знать, что между вами произошло. Хватит. У меня нет желания разбираться с вами. Просто имейте в виду, что каждый седой волос, появившийся на моей голове, будет ваших рук дело. Я не видела вас, как староста класса, а просто даю советы, как друг. — И как моя девушка, — усмехнувшись, вставил свое слово Чон, потирая нос, чем вызвал недовольное фырканье со стороны ее рыжего друга. Миен удивлена. Она не могла припомнить, когда Чимин был последний раз настолько недовольным. Он стоял, скрестив руки на груди, саркастично подняв одну бровь, и как-то обиженно сверлил взглядом девушку. — Чимин-а, всё хорошо? — Я думал, ты меня уже не спросишь, — резко выпалил он. — Ведь твой парень напал на меня! — Ты напал на него? — почти взвизгнула Миен, повернувшись к Чонгуку. — Что? — опешил тот. — Нет! — Он пытался запретить нам общаться, — не унимался Пак, всплеснув руками. — Угрожал мне, если я не покину твое окружение! Полный бред. Мала́я, я не собираюсь жертвовать нашей дружбой из-за кого-то. — Чонгук! Голова Миен готова была взорваться от непонимания. Она вертела ей и не двигалась с места, как истукан. — Это ты пытался вывести меня из себя, мразь, — прошипел Чонгук. Он стоял всё это время около перил, опираясь на них обеими руками. Раскачивался с пятки на носок, чуть наклонившись вперед, и гипнотизировал взглядом пол. Его глаза были скрыты челкой. — Разве? — хмыкнул Чимин. Чон заводился. Пак вел себя странно. Бог ты мой, он ревновал Миен. Она от этого заключения покраснела ушами. — Пожалуйста, перестаньте, — поспешила прекратить перепалку девушка. — Вы выбрали неподходящее место для выяснения отношений. Все притихли, когда по лестничной площадке прокатился эхом хлопок от двери. Несколько громких шагов. — И время тоже неподходящее, — глубоко вздохнув, отметил Тэхен. Господи, как же Миен рада была его видеть! Он вальяжно спускался к ним, не вынимая рук из карманов. Его выдержке бы любой позавидовал. Парень выглядел расслаблено и даже скучающе, только взгляд, метко выхвативший Чонгука, выдавал его волнение и беспокойство. Его бархатный голос ударялся о стены, облизывал ушные раковины. Его низкий голос успокаивал, давал всем время прийти в себя. — Пришел учитель Кан. Пора возвращаться, иначе он надерет всем зад, кроме нашей умницы, конечно же. Миен, я передал, что тебе стало нехорошо и ты отлучилась к медсестре, — затормозил, не доходя до пролета пару ступеней. — Хотел сказать, что пошел тебя проведать, но передумал и просто вышел из кабинета под недовольный возглас учителя. Думаю, мне стоит переживать за свою прекрасную задницу в первую очередь. — Так, — начала Миен, наматывая небольшой круг, — необходимо привести в порядок внешний вид, удобнее всего будет сделать это в туалете. Только в разных, я не оставлю их снова одних. — Очаровательно, — прокомментировал Тэхен, хлопая в ладоши. Он схватил Пака за локоть и потащил наверх, но тот начал вырываться и возникать, ругаясь. Чимин упирался ногами, непонимающе выгнув брови. Она сделала выбор. — Так будет лучше, — кивнула Миен, а когда услышала от Чимина что-то похожее на «ладно, без разницы», тихо поблагодарила его: — Спасибо. Чонгук повел ее на этаж ниже. Его глаза стали выглядеть лучше, и под кожей загудело приятное чувство — облегчение. Оно теплым потоком побежало по телу, собираясь в сплетение их рук. — Это ведь женский туалет, — возмутилась девушка, когда Чонгук толкнул ее в помещение, открыв дверь. — Мне наплевать, — совершенно спокойно сказал Чонгук. — Я же не могу вести тебя в мужской. У Миен сегодня, кажется, день нарушений правил. Она даже не вырывалась и не пыталась вытолкнуть Чона, просто смотрела, как он вошел за ней. — А если кто-нибудь зайдет, а тут… мы? Чонгук закатил глаза и осмотрелся, довольно хмыкнув. Взял швабру, стоящую около раковины, и подпер дверную ручку. Он прислонился спиной к деревянной палке. — Так лучше? Миен захлопала глазами, но кивнула. Она достала носовой платок из кармашка пиджака и подошла к раковине, чтобы смочить его. — Ты… сам смоешь кровь? — осведомилась Ким. — Нет, сам я не смогу, не увижу, — и неважно, что зеркало было за его спиной. Девушка подошла к нему, встав на носочки, вытянула руку с мокрой тряпкой, но была нагло остановлена. Чонгук обхватил ее за пояс и приподнял, усаживая на столешницу с врезной раковиной. Миен так опешила, что не сразу сообразила свести ноги, чем воспользовался Чон, встав между ними. Положил широкую ладонь ей на поясницу и притянул ближе. Слишком. Чертовски слишком. У Миен щеки заалели, и шея за воротом школьной рубашки покрылась гусиной кожицей. — Так намного удобнее. — Не уверена, — тихо добавила она, выругавшись, чем развеселила Чонгука. Белки его глаз побледнели и были уже не настолько красными. Тонкие розовые нити собирались в уголках, с каждой секундой становясь всё незаметнее. Непонятное желание обнять его щекотало Миен руки, но она просто хотела, чтобы ему стало быстрее лучше. Он приподнял краешек губ, облизав уголок, и поморщился. — Засохла. — Ах, сейчас, — Ким невесомо прикоснулась кончиком платка к губам Чонгука, слегка мазнула. — Болит? — Не бойся, не расплавлюсь, — понизив голос, ответил Чонгук. Почему это было так смущающе? — Скорее всего, все уже затянулось, можешь смело оттирать. Она стала давить сильнее, кивнув. И старалась не думать, что упиралась коленками в его бедра. Боже, помоги Миен это пережить. — Ты еще и в нос получил? — удивилась Миен, когда заметила покраснения под носом. — Я не думал, что у этого рыжего придурка, без обид, — хмыкнул Чонгук, — такой крепкий лоб. Чуть нос мне не сломал, выводил меня, как будто с цепи сорвался. А ты мне еще говоришь, что это я вечно в драку лезу. Твой мелкий дружок ничем не лучше. Я мог раздавить его, как букашку. Ты хоть представляешь, сколько сил мне потребовалось, чтоб утихомирить волка и не сломать шею Паку? Это так унизительно: получать удары и не иметь возможности дать ответ. Блять, этот… ай! Миен зажала ему нос рукой, потянув на себя. — Я поняла. И я очень благодарна. Спасибо тебе и волку. Он — молодец. Чонгук улыбнулся, потирая сквозь одежду девушку за талию. Его горячие ладони обжигали даже через слои ткани. У Миен тяжелело дыхание. Становилось слишком жарко. — Не знаю, что делать с ногтями, ведь под них никак не залезть. Пока просто хорошенько помой руки, а потом мы что-нибудь придумаем. Я невзначай спрошу у бабушки, может, она сможет помочь и посоветует действенное средство. С лицом я закончила. Выглядишь, как новенький. И уже не такой бледный, — провела большим пальцем по его щеке, но быстро отпрянула, отводя взгляд. — Спасибо, — Чонгук притянул ее к себе, несмотря на слабое сопротивление. Чмокнул под ухом. Миен притихла, но постепенно ее тело напряглось, и плечи затряслись. Чонгук приподнялся, вглядываясь в лицо девушки. Ее глаза налились слезами, и она едва могла сдерживать горькие рыдания, поджав губы. У Миен не получалось контролировать себя. Сосуды у сердца, словно перевязали, причиняя удушающую боль. Сильнее давили. Всё сильнее. Почему-то от этого было страшно. — Что такое? — Я… я не знаю… — Не знаешь? — искренне удивился Чонгук. — Господи. Он обнял ее, впечатывая в свое тело. Миен цеплялась в его плечи, судорожно, с силой. Втягивала носом запах его одеколона и тела. Все другие мысли улетели, спрятались в задворках сознания. Ничего не было важно. Потому что уже не было страшно. Они агрессивно, жадно прижимались друг к другу, держались. Он — тут. Она — здесь. Они — рядом. — Тс-с-с… лучше? — неуверенно уточнил Чон. — К-кажется, да. Миен в который раз с красными щеками и бегающими глазами. Терла лицо, пытаясь отвлечься, когда Чонгук отпустил ее, позволив отстраниться. Он больше не приближался, не прикасался. Только смотрел. Так глубоко, будто проник в грудную клетку. Примечал каждое ее движение, изменение мимики. И смотрел, смотрел, смотрел. Сердце в ее груди стучало громко и сильно, но дышать стало легче. И Ким была почти уверена, что дело в их связи. — Кстати, завтра после школы встречаемся у меня. Будем делать проект по английскому. Ты в группе со мной и Тэхеном. Она удивленно воскликнула, вытянув губы в букву «о». — Но с вами обычно Хечжин. А я… Остаток предложения потонул в омуте чужого рта, потому что Чонгук резко подался вперед, мокро мазнув Миен по губам, не углубляя поцелуй. — Хер я позволю тебе заниматься с этими очкастыми гуманоидами, — горячо в губы. — Но они не гуманоиды, а очень умные… м-м-м… Ладно, может, они и правда были похожи на гуманоидов.

***

На самом деле, Миен не умела готовить. Нет, она знала наизусть больше сотни различных рецептов, первых и вторых блюд, десертов, но применять их на практике было выше ее сил. В такие моменты ей казалось, что ее руки росли точно не из правильного места. Конечно, у нее что-то получалось. Часто съедобно, но вкусной ее стряпню было сложно назвать. Скорее, терпимо. Или «и так сойдет». Дедушка всегда подбадривал ее, уплетал приготовленную Миен еду за обе щеки, хвалил и говорил о том, что «досыта наелся». Но девушка понимала, что тот лукавил. Возможно, утром Миен схватил солнечный удар, потому что как объяснить то, что происходило сейчас, она не могла. Просто взяла и резко решила, что не пойдет к Чонгуку с пустыми руками. Избежать встречи никак не получится: она это понимала. Если надо, Чонгук ее из-под земли достал бы. А целенаправленно идти вдруг стало безумно неловко. Нести покупное стыдно, а бабушкино совсем уж неудобно. Хотелось что-то свое. Сделать вот этими маленькими несуразными пальчиками. Себе Миен не доверяла, поэтому любимую бабулю пришлось звать на помощь, но даже под ее руководством девушка умудрялась накосячить. Однажды она перепутала крупную соль с сахаром, поэтому… о чем тут говорить. И вот сейчас, в эту самую минуту, Миен стояла около дома Чонов с контейнером, в котором аккуратными стопочками лежало печенье. Между прочим, под чутким, о-очень чутким управлением бабушки она стояла с вкусным (реально!) печеньем, получившимся с первого раза. Ну, возможно, со второго. Чтобы наверняка. Миен немного отдышалась перед воротами, она верила, что перед смертью можно надышаться. И никто не мог ее в этом переубедить. Неизвестно, почему Ким чувствовала себя так неловко. Из-за алых губ (потому что она потеряла бесцветный блеск), из-за небрежно собранного хвоста (потому что она не могла найти расческу) или из-за приталенного платья в цветочек (потому что… потому что). Она даже планировала выбросить печенье в ближайший мусорный бак. Ох, вдох-выдох. Но перед тем как позвонить в дверь, Миен дрогнула, ведь та внезапно распахнулась. Машинальный шаг назад, и широко распахнутые глаза. — Привет? — вопросительно сказала Миен Тэхену. — Ты уходишь? Ким улыбнулся прямоугольной улыбкой, помахав девушке. Он, накинув на плечо коричневую сумку, вышел, пропуская Миен внутрь. — Приветик, — отозвался Тэхен, — я отойду ненадолго. Моя матушка случайно застряла в туалете, но заметила это только через три часа, так как всё это время болтала по телефону, нежась в пенной ванне. Замок давно барахлил, а тут такая удача. Ты бы слышала, как она визжала, когда я сказал, что слышал буквально вчера мышиный писк под ванной. Миен что-то неразборчиво промычала и спросила: — И… ты пошутил? — Конечно! — Весело. — А то, — Тэ подмигнул, впихнув замявшуюся Миен на территорию дома, и сказал, закрывая за собой дверь: — Начинайте пока без меня, вернусь часа через два. Миен кивнула двери, так как Ким ее захлопнул еще до того, как девушка успела ответить. Опешила на секунду, но развернулась и уверенным шагом направилась к дому. Постучала, ведь Тэхен отвлек ее, и она не успела позвонить. Открыли ей почти сразу, только вот не Чонгук. — Вау, привет, — приторно мягко пропела Хечжин, натягивая на плечи темно-зеленый кардиган. Миен вопросительно уставилась на нее, сильнее сжимая в руке контейнер, не зная, что сказать. Это было максимально неожиданно. Взгляд то и дело искал знакомую макушку, но в прихожей больше никого не было. — Миен, ты что, язык проглотила? — Привет, Хечжин. — Я думала, что мальчики пошутили, когда сказали, что я каким-то волшебным образом больше не с ними, хотя мы всегда работали вместе, — расстроенно поведала Чхве, поправляя длинные волосы. — Не думала, что ты так поступишь со мной, Миен-а. — Ты о чем? — не поняла она. — До конца учебы осталось несколько месяцев, все уже привыкли и приноровились работать в своих командах, но ты решила подложить мне змею. — Я здесь ни при чем, — перебила ее Миен. — Не знаю, почему ты так недолюбливаешь меня, но если ты таким образом пытаешься испортить мои оценки, то у тебя ничего из этого не выйдет. Ты привыкла соревноваться только умом, понимаю. А проект я сделаю, не переживай. Кажется, Чимин, как новенький, тоже остался один, да? Вот с ним и объединимся. — Уходи уже, Хечжин, — в холле появился Чонгук, и Чхве медленно перевела на него взгляд, улыбнувшись краешками губ. — Хороший выбор, — непонятно к кому обращалась Чхве, но напряглись все. Миен прижималась боком к дверному косяку, прохлада которого ощущалась даже сквозь одежду. Она держала около груди контейнер в желтый горошек, нервно короткими ногтями ковыряя по гладкой пластмассе, и исподлобья наблюдала, как скривилось лицо Хечжин, когда та повернулась к Ким. Так неприятно взглянув свысока. Не умела держать маску любезности долго. Голос Чонгука долетал до ушей Миен, как сквозь толщу воды. Глухо. Тихо. Непонятно. Зато шепот Хечжин обухом по голове: — Кстати, он ненавидит имбирное печенье. А потом многозначительный взгляд на руки Миен. И толчок в ее плечо прежде, чем Чхве покинула дом. Дверь хлопнула. Чонгук устало выдохнул, прикрывая веки, и взъерошил волосы, после чего уложил ладонью отросшую челку. Она легла неровно, закрывая одну бровь, придавая внешнему облику сонность, неловкость и воздушную мягкость. Чонгук прислонился к стене, и белый свитер с широким вырезом спустился на один бок, открывая взору гладкость загорелой кожи и выемку ключицы. Он казался таким домашним. Просто бери и заваливайся на диван, обнимая руками и ногами. Миен проследила взглядом за открывшейся картиной и сглотнула, опуская глаза. У нее в руках была коробка с имбирным печеньем разной формы. Которое ненавидел Чонгук. Чон наклонил голову, не замечая изменившегося настроения девушки, и приподнял уголок губ: — Перейдем на кухню? Будешь чай? Много маленьких кивков. — А что там? — Чонгук хотел взять контейнер, который Ким поставила рядом с собой на стол, но она быстро забрала его, не отдавая. — Ничего. — Как это ничего? Я чувствую, что там что-то съедобное, давай сюда, — на самом деле, Миен не была уверена, что оно съедобно. Конечно, она его попробовала, прежде чем взять, но вдруг Чонгуку оно не понравится. Он скривится, выплюнет, скажет, что на вкус оно, как собачий корм. — Это не тебе. — А кому? — тут же возмутился Чон, а потом перевалился через стол и вырвал из рук пластмассовую коробку, открывая. — О, печенье. Больше ничего не говоря, он засунул одно в рот, не дожидаясь, пока вскипит чайник. У Миен сердце в пятки ушло. Он жевал, покачивая головой, а она смотрела ему в рот, вглядывалась в любое изменение выражения лица. Пыталась выцепить ложь. Доказательство того, что ему не нравилось. Того, что печенье было невкусным. Но Чонгук сидел расслабленно, что-то пел, скорее подвывал под нос, потому что засовывал третье печенье подряд, не успевая пережевывать. — Тебе нравится? — спросила Миен, мигом пожалев об этом. Только вот Чонгук поднял взгляд и улыбнулся с набитыми щеками, и глаза его превратились в щелочки. У Миен сердце отзывалось через раз. — Да, вкущно, — засунул в рот еще, на фоне отключился электрический чайник, и Чонгук встал из-за стола. — Щейчащ щделаю щай. Щ щахаром? — Без, — Миен наблюдала за передвижением парня на кухне. Вскоре перед ними стояли ароматные кружки с травяным чаем, а имбирное печенье Миен было переложено в вазочку и поставлено на стол. — Хечжин сказала, что ты не любишь имбирное печенье. Она обманула меня?.. Чонгук усмехнулся: — Хечжин отвратительно его готовит, я сказал ей, что ненавижу его, лишь бы она перестала его мне таскать. От моего мусорного бака до сих пор несет ее стряпней, не понимаю, как Хечжин умудрялась не ощущать этот раздирающий глаза запах, — Чон взял печенье, зажав его двумя пальцами. — Разве можно уметь так портить еду? Миен улыбнулась. Она знала, что можно. — Знаешь, — Чонгук достал телефон, — сегодня в беседу класса добавился новый человек, и у него ник с твоим именем. Но ты потеряла телефон, поэтому… мне разобраться? Я выясню по-тихому, поймаю этого шутника, тебе не стоит переживать. Ким прикусила губу, внутренне радуясь, а потом положила локоть на столешницу и оперлась подбородком на кулак. — Хочешь разобраться со мной? Зачем? — С тобой? — повторил Чонгук. Миен немного помедлила, выудив из бокового кармашка платья новенький телефон. Она положила его на стол и уставилась на золотистую вещицу, будто первый раз в жизни увидела. Чон присвистнул. — Бабушка с дедушкой подарили, — довольно заявила Миен. — Оказывается, они откладывали деньги уже давно, мне было так неудобно, ведь из-за своей рассеянности я потеряла тот телефон, — Чонгук добавил, что «слава Богу». — Но этот я буду беречь, как зеницу ока. На нем нет кнопок, и это так необычно. Я немного разобралась и даже скачала несколько приложений, хотя я убила на это вчера весь вечер. — Наконец-то, я должен поблагодарить твоих родственников, — щелкнул пальцами Чонгук. — Теперь мы сможем нормально переписываться и обмениваться фотографиями перед сном. — Обмениваться фотографиями? Зачем? — Затем, — парень поиграл бровями. Миен хотела возмутиться, но отвлеклась на звук оповещения, хватая смартфон. Она разблокировала его, нахмурившись. В мессенджере новое сообщение. От Чхве Хечжин. Но Миен ее даже не добавляла и не планировала в принципе. Что ей нужно? Палец дрогнул, нажимая на значок. Секунда. А в помещении, будто выкачали весь воздух. Помутнение в глазах и голове. Чхве Хечжин: ХОРОШО ВАМ ПОЗАНИМАТЬСЯ МИЕННИ А ниже прикреплена фотография. Какая ирония. На ней Хечжин, показывающая язык, прикрывала рукой оголенную грудь. И щекой прижималась к подбородку парня, который закрывал лицо средним пальцем. Оба без маек, веселые, взъерошенные. Миен уверяла себя, что он просто похож волосами. Вот только следом пришла еще одна, как подтверждение. Посмотрела? Узнала? На! Убедись! Чонгук с прикрытыми веками, с влажными волосами, покрасневший, распаренный. И Хечжин, проводящая языком по его скуле. Омерзительно. Ким Миен: Спасибо. Треск? Кажется, это сердце.