— Ой, простите, — воскликнул Хосок и начал суетиться, бегая по просторной кухне вместе с бабушкой в поиске тряпки, чтобы вытереть пол. И Чонгука заодно, на которого медленно продолжал капать ароматный бульон, длинная лапша свисала с его колена, как червяк.
Чонгук недолго сверлил Хосока тяжелым взглядом, тряхнул ногой, после отвернувшись. Он нагнулся к Миен, роняя взгляд на совершенно сухой подол платья в цветочек (на нее никак не могло попасть!), обхватил ее лицо, повернув на себя. Посмотрел в глаза. Долго. В расширенные зрачки. Такие темные.
Тони и захлебывайся в них.
— Очень… больно?
— Нет, — быстро отозвалась она, а кожа вся покрылась красными пятнами, неровными, яркими.
— А у меня кожу жжет, — только скривился, дергая ногой с запачканными штанами. Нужно было срочно застирать.
Миен прикусила губу, и ее глаза заблестели.
— На меня не попало, поэтому всё в порядке, — она хмыкнула, убирая волосы за уши, опустила голову, уставившись на свои коленки и сложенные руки.
Чонгук открыл рот, ему хотелось возмущаться, потому что Миен не договаривала. Сидела, терпела и молчала. Они, черт возьми, были связаны. Они должны делиться друг с другом всем. Чонгук почти уверен, что был готов к этому.
Не молчи.
Она стыдилась?
Жалела себя, потому что оказалась парой для оборотня?
Парой для Чон Чонгука?
Хосок положил ладонь ему на плечо, наклонившись, и шепнул:
— Не приняла, да?
Иронично хмыкнул.
Его улыбка была однобокой, вызывая легкую волну мурашек у младшего Чона.
Хосок серьезно посмотрел на него, сложив губы в тонкую линию.
Чонгук сглотнул, медленно выдыхая через нос. А потом услышал тихий шепот Миен, что «точно всё в порядке».
Она сидела перед ним, вся такая смущенная, мягкая и воздушная. Немного раздраженная и недовольная. Она не была идеальной ни внешностью, ни характером. Да, он видел это. Видел, и ему не хотелось плеваться от раздражения. Хотя прежде его выворачивало только от одного ее бесячего присутствия. Но Чонгуку, на самом деле, нравилась Миен такой, какой она была. С чуть вьющимися волосами от утреннего дождя, прикрывающими плечи и вышитые узоры на груди. Кажется, цветы и птицы. У нее были короткие ресницы, которые были почти незаметны. Родинка около брови. Чуть большеватый нос. И надутые губы, которые читали очередной текст проклятия, Чонгук верил в это, ему даже казалось, что он слышал слова на незнакомом для него языке.
Миен была такой упертой. Иногда Чонгук считал ее безумно твердолобой и думал, даже верил, что сможет убедить ее окончательно и бесповоротно
принять его за пару дней до дня соединения. Но никак не в середине пути!
Он точно не спал?
Она же почувствовала?
Пара не может просто сказать «да». Путь к соединению похож на паутину, запутанную и липкую. Если пара попала в Нее — уже не выбраться. Ничего не сработает, и связь будет недействительна, если она будет не уверена в своем ответе. Проклятие падёт, но сущность будет обречена на вечные мучения, страдания души и тела до самого последнего вздоха. Родственная душа должна быть уверена в своих словах, путь к этому не так прост, волк идет по нему бок о бок со своей парой. Обратная связь помогает сущности питаться, насыщаться, верить в совместное будущее еще до дня соединения, когда связь смешает их кровь.
Обратная связь подсказывает, приближает, помогает.
Дает сущности жизнь.
Миен почувствовала его боль. Возможно, слабее, но ощутила. Вот так неожиданно началась пилотная серия жизни Чонгука, которая вступит в силу после закрепления связи.
— Миенни, не нужно этого стесняться, — настаивал Хосок, наклоняясь на стол, чтобы лучше видеть девушку. — Ты же знала, что это произойдет, разве нет?
— Я до последнего не верила, что смогу почувствовать, по крайней мере, не так быстро, еще слишком рано. Я читала об обратной связи в дневнике.
— У каждой пары происходит это по-разному, — принялся успокаивать ее мужчина, резко запнулся, захлопнув рот, убрал со стола руки, ногтями проходясь по столешнице с тихим скрипом. — Моя пара, например, приняла меня на второй день после моего обращения, такое случается у оборотней крайне редко. Это был лучший день в моей жизни, хотя мы были вместе еще до того, как нас выбрало проклятие, оказалось, мы просто были созданы друг для друга. До сих пор непривычно говорить в прошедшем времени. Так неправильно.
На последних словах его голос почти сошел на нет.
— Хен, — позвал его Чонгук, но его уже не слушали.
Лицо Хосока исказилось от боли, губы задрожали и скривились, сжавшись с такой силой, будто изо рта вот-вот вылетит целый рой пчел и набросится на присутствующих, выпуская жало. Наверное, это было близко к правде. Когда Хосок прерывисто задышал и отчаянно зарычал, схватившись за рубашку на уровне сердца до рвущейся ткани, Чонгук с дедом уже были у него за спиной. Они придерживали его за руки, когда волк стал вырываться из него. Он кричал, сползая на пол, умолял, просил, говорил, что хотел
к ней, у него сердце болело, кровь стыла из-за разлуки
с ней.
Хосок схватил вилку, которая упала прямо ему под ноги со стола, но Чонгук молниеносно отбил ее, отшвыривая в другой угол комнаты, когда его брат замахнулся, целясь себе прямо в грудь. С силой дернул ногой, с треском опрокидывая стул, чудом не развалившийся от удара.
Страдания, предназначенные Хосоку, высасывали из него все жизненные силы.
Его кожа быстро посерела, и под глазами залегли темные круги.
— Я хочу увидеть ее, дотронуться хоть раз. Пожалуйста, отпустите меня. Только один раз. Я так люблю ее, вы не представляете. Моя Минджу. Я так сильно люблю ее, — слезы скапливались в уголках его глаз, оставляя мокрые разводы на щеках, пока он извивался, хватал руками воздух и дергал ногами в попытке освободить их, но Чоны держали его крепко, заламывали руки и придавливали весом собственных тел бедра. Хосок смог выдернуть одну руку, отчего Чонгук громко выругался, и провел ногтями по лицу, оставляя на коже красные полосы, захныкав: — Иногда я слышу ее голос во сне, и мне не хочется просыпаться. Она внутри меня, но так далека. Зовет меня, тянет руки к моему лицу, говорит, что я прекрасен, но, на самом деле, прекрасна она, а не я. Я жалок. Она лежала на моих руках, вся поломанная, как кукла! Я смотрел в ее тускнеющие глаза и ничего не мог сделать! Я так жалок! Я просто трус! Ее кровь… Я… Пожалуйста, не покидай меня, Минджу… Это… Я не вижу ее. Я больше не вижу ее!
Его голос был похож на рычание раненого зверя.
У Миен сердце замерло.
— У него пошли галлюцинации, — тихо прокомментировал Чонгук, заставляя Миен еще сильнее сжаться за его спиной. Девушка дрожала как осиновый лист. Могла ли она как-то помочь? Страх заставлял ее бездействовать.
Хосок неестественно быстро зашевелил головой, его глаза были стеклянными, а рот открыт. Он был не здесь, не с ними и не в этой комнате.
Никто не заметил, как на кухню забежала миссис Чон, которая минуту ранее с такой же скоростью вышла из нее, она присела около старшего внука, ласково погладив того по голове, и достала наполненный чем-то шприц из завязанного на поясе фартука. Когда тонкая игла вошла в кожу, Хосок задергался всем телом, запрокидывая голову и выгибаясь в пояснице. Хватку ослабили. Вскоре он притих, и его лицо постепенно разгладилось, превращая в измученного экзаменами школьника: спящим он выглядел намного младше.
— Уже давно не было приступов, — мистер Чон прокашлялся и протер глаза. — Я отнесу его в спальню на второй этаж. Там как раз сегодня поменяли постельное белье, а Хосоку нравится запах свежего постиранного белья, он его успокаивает.
— Миен, — пожилая женщина легко дотронулась до ее запястья, но девушка чуть не взвизгнула от испуга, ошалелым взглядом наблюдая за болью оборотня, потерявшего свою истинную пару. Ей было не по себе. Хосок был похож на тень.
— Мне очень жаль, — прошептала она, — это я вызвала в нём болезненные воспоминания.
Бабушка Чонгука впихнула ей в руки пузатую вазу с печеньем и добродушно сказала:
— Даже думать не смей о такой глупости, ты здесь ни при чем. Иди в гостиную, посиди там, я на кофейном столике оставила одну очень интересную книгу, тебе точно понравится она. А я пока здесь немного приберусь.
— Я могу помочь.
— Нет, Миен, тут я сама, — женщина грустно улыбнулась и обратилась к уходящему мужу. — Не забудь укрыть Хосока пледом.
Девушка хотела настоять, но широкая ладонь на спине одним касанием убавила до нуля ее намерение.
***
Миен попрощалась с семьей Чонгука через пару часов, хотя они долго не хотели ее отпускать. Несмотря на утомленную ранее атмосферу, мистер и миссис Чон были полны сил, без устали сетуя на внука, который до последнего не хотел знакомить их со своей парой, и то их официальное знакомство выдалось случайным. Чонгук только сильнее прижимался к боку Миен и машинально соглашался со всеми упреками своей бабушки.
Хосок спал, время от времени кто-нибудь из Чонов проверял его, но он не должен был проснуться до позднего вечера, в такие моменты его организм слишком сильно истощался. Миен было неудобно расспрашивать о его состоянии, она понимала, что ее любопытство будет неуместно. У девушки в груди кололо, когда она представляла, что пришлось пережить Хосоку, такому солнечному и светлому человеку. Она не была с ним близко знакома, но он часто был в гостях у своих родственников, когда Миен помогала с уборкой в доме. Он всегда был вежливым, воспитанным и намеревался помочь. Он не казался другим, каким-то особенным или неправильным. Чонгук с такой заботой и беспокойством смотрел на старшего брата, понимая, что не способен ничего изменить.
Миен пискнула, споткнувшись.
— Осторожнее, — Чонгук обхватил ее локоть ладонью. — О чем задумалась?
Она пожала плечами, благодаря его, осторожно освободила руку.
— Ни о чем. Просто.
Парень подозрительно покосился на нее, но ничего не сказал, продолжая идти дальше. Они уже прошли несколько домов в сторону автобусной остановки, до нее оставалось несколько метров.
— Тебе необязательно было провожать меня, — тихо и осторожно произнесла Миен.
— Почему? — задумчиво спросил Чон.
— Я тебя не заставляю тратить свое свободное время на меня.
Чонгук нахмурился.
— Ты опять несешь какой-то бред, — его тон звучал раздраженно. —
Я хочу этого. Вопрос закрыт.
У Миен на секунду подача кислорода перекрылась, вызывая в организме глухое жужжание. Казалось, обрываться нечему, но что-то внутри упало с хлопком. И Ким жадно схватила ртом воздух.
Больше из них никто не говорил. И не возмущался (если только мысленно).
Едва они встали под крышу остановки, как к ней подъехал темно-синий автобус, распахивая перед ними двери.
Миен подняла голову, изогнув бровь. Чонгук ответил ей тем же.
— Ты точно едешь?
— Конечно, — моментально кивнул Гук, подталкивая Миен вперед. — Залезай, а то он уедет без нас, и нам придется тащиться до библиотеки двадцать минут.
Ким завозилась, избегая мелких пощипываний Чонгука в спину, которыми он подгонял девушку, и запрыгнула в автобус, занимая место во второй половине автобуса. Чонгук довольно сел рядом с ней, о чем, возможно, немного пожалел. Полдороги она причитала, что пешие прогулки очень полезны для здоровья, и вообще до библиотеки идти пятнадцать минут быстрым шагом, а не двадцать. Этот факт, безусловно, был очень важен. Вторая часть пути, скорее всего, была посвящена точному подсчету времени, но Чонгук не уверен, так как решил немного вздремнуть у Миен на плече. Она не была против.
Когда они вошли в здание, Чонгук быстро обогнул девушку и встал перед ней, шагая спиной вперед. Он наклонил голову в бок и достал телефон, повертев им напротив лица Миен. Она вопросительно уставилась на него, не останавливаясь.
— Во сколько у тебя заканчивается смена?
— В девять, — прищурилась Миен. — Я работаю всегда по три-четыре часа, мне, как школьнице, позволен только неполный рабочий день.
— И это хорошо, — отметил Чонгук с важным видом, он что-то напечатал в телефоне и утвердительно хмыкнул. — Я подожду тебя.
— Что? — удивилась она, врезавшись носом в крепкую грудь парня, который решил резко остановиться. Воспользовавшись случаем, Чонгук чмокнул ее в лоб. — Ты хочешь отвлекать меня от работы? Мне нужно успеть разобрать целый вагон книг.
— Нет, никто никого отвлекать не собирается, — слабо улыбнулся парень, потянувшись к Миен, но та отступила, а настаивать Чон не стал. — Мы уже как-то прояснили, что я умею сидеть тихо, как мышка. О, вот как раз за этим столом я буду сидеть.
Чонгук громко хлопнул ладонью по столешнице, вырывая злобное шипение из ртов посетителей, Миен недовольно посмотрела на него, пихая в бок.
Парень оглянулся, повертев головой в разные стороны, прежде чем заговорить:
— Я хочу почитать книгу, чтобы никому не мешать. Что посоветуете, Ким Миен?
Миен что-то возмущенно пробормотала.
— Еще хоть одна выходка,
Чонгукки, и тебе несдобровать. Я дам тебе книгу, — тыкнула ему в грудь указательным пальцем, — чтобы носа выше нее не высовывал, понял? Это моя территория, и мне проблемы из-за тебя не нужны. Черт, сегодня еще так многолюдно.
— Какая дерзкая, — протянул он, понижая голос. — Я уже говорил, что мне нравится это?
— А я тебе уже говорила, чтобы ты закрыл рот? — ухмыльнулась Миен, и Чонгук на ее слова засунул руку под футболку, изображая биение сердца и в театральном блаженстве закатывая глаза.
Девушка только хмыкнула, сдерживая вырывающийся смешок. Она прошла за стойку, занимая место библиотекаря, пододвинула к себе рядом стоящую стопку книг, осторожно перекладывая каждую. Чонгук облокотился на стол, заглядывая.
— Наверное, я дам тебе самую банальную книгу на свете.
И книга в пожелтевшем переплете опустилась рядом с Чонгуком.
— «Маленький принц»? — вопросительно прочитал парень, вглядываясь с потрепанную обложку, усыпанную звездами.
— Читал?
— Краткое содержание считается?
— Чонгук, ты безнадежен, — изумилась Миен. Она, действительно, не могла понять, как можно было пропустить такое известное произведение. Миен читала и перечитывала его много раз.
— Сейчас я этим займусь, — потряс он книгой, направляясь к самому ближнему к стойке библиотекаря столу, выдерживая тяжелый взгляд девушки, — а ты работай, не отлынивай.
---
Когда Чонгук вернул книгу за несколько минут до конца смены, Миен машинально открыла ее, проверяя на сохранность, и заметила белый клочок бумаги, торчащий из середины. Она аккуратно достала его и развернула, вчитываясь в размашистые, будто написанные на скорую руку, слова. Этот почерк можно было узнать из тысячи.
У Миен было немного пусто внутри.
Потому что всё на этом кусочке листа.
Выпало, растворилось, упало, уже не поднять, не собрать, не вернуть обратно.
У Миен были немного звезды над головой.
Потому что
«Я твой Принц, а ты моя Роза».
А больше слов и не надо было.
Понял ли он смысл?
Наверное, да.
С ним ее жизнь перевернулась с ног на голову, но Миен не могла утверждать, что ей это не нравилось. Защитные шипы постепенно опадали, а внутри сама нежность и мягкость цвела. Девушке хотелось покапризничать, но не сегодня.
Поэтому вечером перед сном короткое сообщение на знакомый номер.
Ким Миен: Приходи завтра к нам на ужин.
***
— Наша семья уже натерпелась, — усталый шепот с тяжелым выдохом в конце.
— Наша тоже.
Раньше Чонгук хотел отомстить.
Но… можно ли сказать, что ему это удалось?
Внутренний волк зарычал, будто в подтверждение.
