Батарейка

POV Дальрина. Отвлёкся я после спасения маленького Мага, когда появился его отец, оказавшийся тем самым Ольсарием Чокнутым. Хотя… этот Чокнутый выглядел и вёл себя как на диво вменяемый Маг. Я мысленно сравнивал его со Скатаром, Вингорхом или… Дальхемом и поражался – сравнение было отнюдь не в пользу последних. Похоже, среди глинтийских Магов разные степени безумия считаются нормой, а вот нормальное поведение – безумием. И воины его… Они меня просто поразили. Ничего подобного я не видел никогда. Но, может быть, в подвалах его замка имеются куда более неприятные и зловещие творения его Магии – не зря же про него рассказывают всякие ужасы. «Во всяком случае, он не отдал бы сына на поругание и издевательства, как Скатар, даже если бы тот был и в самом деле виноват», – прозвучала в голове на удивление отстранённая мысль. Да, мне показалось, что Ольсарий не из тех, кто будет любой ценой спасать свой зад, подставляя близких. И Великого Господина он заставил считаться с собой… Мне в голову вдруг забрела совершенно крамольная мысль – да, Великий Господин поразительно силён. Да, предположим, что он стихийный Маг. Но если бы все остальные Маги Глинтии не тратили своё время на зависть и злобу, козни и вражду друг с другом, перестали бы ползать на брюхе перед Великим Господином, а объединились бы против него и восстали… Магов много, он бы не выстоял один против всех. А значит… Значит Маги сохраняют до сих пор существующее положение потому, что оно их устраивает. Ведь проще считать, что все несправедливости – дело рук Великого Господина, чем самим решать собственную судьбу и быть честными и справедливыми. Однако, пока я так философствовал и ехал, погружённый в себя, краем глаза отмечая, что Сканти активно охмуряет Лорика, а тому это похоже очень даже нравится, за нашими спинами кое-что происходило. И Сканти, узрев это «кое-что» толкнул меня в бок: - О, погляди, какой Ольсарий подарок Экору сделал! Я оглянулся и спросил Сканти: - Ты о чём? - Я вон о том чёрном коте, который едет рядом с повозкой. Ольсарий только что подарил Экору великолепного телохранителя! Я умудрился скосить глаза, не слишком выдавая свой интерес к творящемуся сзади. Парень-кот, едущий рядом с повозкой меня впечатлил – черноволосый, зеленоглазый мускулистый красавчик, с ушами и пушистым хвостом, гибкий, как …кот. А как же ещё? Вот напасть на мою голову! Парень просто потрясающий! А если он …понравится Экору? И Экор захочет … с ним… Нет! Я же тогда с ума сойду! А ведь до сих пор я не думал, что Экор вполне может влюбиться… или захотеть кого-то другого. А ведь если он так поступит – какое у меня право требовать от него любви? Для него я просто друг. Видно все эти мысли отразились на моём лице так явственно, что Лорик с сочувствием произнёс: - Не стоит так переживать. Если ты будешь достаточно терпелив и настойчив – у тебя всё получится. Ты ведь не думал, что завоевать сердце того, кого любишь, будет так легко, учитывая все обстоятельства, которые ему пришлось пережить? Я только вздохнул в ответ. Я готов ждать сколько угодно. Я готов бороться за свою любовь. Но что я смогу сделать, если Экор, в конце концов, выберет не меня? Такие невесёлые думы одолевали меня, когда кончился лес и начались Приграничные Пустоши. Стало заметно темнее, и мы заторопились. Особенно Лорик, который явно искал какой-то ориентир, ведомый лишь ему одному. И, кажется, нашёл. POV Егора. - Прибавьте ходу! Вот и Маяк! Здесь мы и заночуем! Прибавьте ходу, пока совсем не стемнело! – выкрикнул Лорик. Маяк? И точно, на горизонте возвышалась какая-то странная громада, еле заметная в сгустившихся сумерках. Верховые пришпорили коней, Фехт тоже подхлестнул наших уставших лошадок, и путь до Маяка занял около получаса. Это и в самом деле был Маяк – самый настоящий, только безумно старый, как он ещё не развалился за долгие века, было совершенно непонятно. - Это Стазис, - произнёс спешившийся Ольсарий, - пустоши изменчивы, но в них есть точки, где время и пространство стабильны. Мы называем эти точки Стазисами. Это как Разломы, только наоборот. Здесь всё непоколебимо и может сохраняться весьма долго. Когда-то, ещё до Божьей Бури, здесь шумело море. Море исчезло, сменились границы материка, всё сместилось, а этот Маяк, попавший в Стазис, будет стоять почти вечно. - Почему «почти»? – спросил я. - Потому что ничего вечного не бывает. - А нам не опасно здесь находиться? – вырвалось у меня. - Не опасно, не бойся. Ваш проводник хорошо знает здешние земли. Маяк – практически единственное место в Пустошах, где можно переночевать в относительной безопасности. Но поторопимся. Скоро здесь начнётся представление, – усмехнулся Ольсарий. Ой, что-то мне не по себе… А вокруг нас уже кипела подготовка к ночёвке. «Кошачьи воины» Ольсария расседлали лошадей, напоили их в небольшом озерце рядом с Маяком и пустили пастись, предварительно спутав ноги ремнями. То же самое проделали и Дальрин, с Лориком и Сканти. Фехт начал было распрягать лошадей в повозке, но Ургау, успевший расседлать своего коня, улыбнулся ему: - Помоги лучше своему человеку, а я присмотрю за лошадьми. Мне не трудно. Фехт улыбнулся, помог Скареллу перебраться из повозки к нему на руки и унёс куда-то в сторону озерца. Ну да, мне тоже умыться не мешает. Дорожная пыль явно не красит мою бледную физиономию. И не только умыться, да… Я подошёл к Дальрину, разводившему костёр и набился в помощники на чистку каких-то зловещего вида синевато-зелёных овощей, которых нужно было начистить полный котелок. Чистились они легко, по форме напоминали обычную картошку, а вот пахли почему-то жареным мясом. - Это мясные груши, - пояснил Дальрин, - обычно их берут с собой в дорогу – они сытные, а когда сварятся – по вкусу напоминают жареное мясо. - А почему я раньше их не пробовал? – удивился я. - А их считают едой простецов. Благородные их обычно не едят. - А ты? - Братья меня раньше брали с собой… На охоту… Когда всё было хорошо… Нас… нас в деревне ими угощали. Мне нравилось. Тут голос Дальрина дрогнул, а нож сорвался и полоснул по руке. Хлынула кровь. Не очень задумываясь над тем, что я делаю, я поднёс руку Дальрина к губам и подул на неё. Кровотечение прекратилось… моментально. Кажется, моя Магия решила, для разнообразия, сработать. Более того, на месте пореза не осталось ничего – гладкая загорелая кожа. - Прости меня… - прошептал я. - За что, Экор? – искренне удивился Дальрин. - Ты изменил свою жизнь… из-за меня… ты покинул своих братьев. Свою страну. - Это так, Экор. Но в этом нет твоей вины. И знаешь, я не жалею. Нет, не так. Я жалею, что всё так обернулось. Но я вырос и хочу прожить свою, а не чужую жизнь. И наделать собственных ошибок по собственной воле. И ещё я люблю тебя. Понимаешь? - Понимаю, - выдавил я, - спасибо. А что я ещё мог ответить? Да, Дальрин мне дорог. Но это… Я не знаю… Мне нужно разобраться… Больше всего на свете мне захотелось провалиться сквозь землю, но вовремя вспомнив о фокусах моей Магии, я это желание подавил. Дальрин же только вздохнул. Но тут мы почистили все овощи, котелок поставили на огонь, кошачьи воины к тому времени уже успели наделить всех желающих тонкими хрустящими лепёшками, в наших мешках обнаружился хлеб, сыр и сушёные сладкие фрукты, так что совместная трапеза вышла довольно обильной. К тому же, одна съеденная мясная груша добавляла ощущение такой сытости, словно проглотил их целый котелок. Так что даже выспавшийся маленький обжора Ика не смог одолеть даже одну грушу до конца. Но понадкусывал честно. А потом мы все стали устраиваться на ночлег. Всех лошадей кошачьи воины загнали в довольно большой круг, очерченный их волосяными арканами. Травы там было достаточно много, лошадям хватит до утра, а заклятье, произнесённое Ольсарием, не давало им возможности покинуть круг. Тем не менее, несколько воинов улеглись рядом с лошадьми – для надёжности. Второй круг Лорик, Сканти и Фехт совместно очертили вокруг костра, рассыпав в траву какой-то желтоватый порошок. Ольсарий, посмотрев на их действия, одобрительно кивнул, и мы стали укладываться на ночь. Меня удивило только то, что все воины, кроме Ургау, остались за пределами круга. - Моим воинам Пустоши неопасны, - пояснил Ольсарий, - их звериная часть надёжно защитит их. А Ургау присмотрит за тобой. Поверь, здесь всё серьёзно. Я кивнул. Почему-то я Ольсарию доверял. Да и остальные, похоже, тоже. Наконец, все разместились. Мы улеглись прямо на покрывалах, брошенных на охапки сухой травы, которую быстро, словно между делом, сумели нарвать воины. Только Фехта и Ику разместили в повозке, которая тоже была в пределах круга. Ночь была достаточно тёплая, к тому же несколько кошачьих воинов поделились с нами своими плащами, которые мы решили использовать в качестве одеял. Так что улеглись мы даже с некоторым комфортом, предварительно выслушав наставление Лорика о том, что мы не должны ни в коем случае покидать круг до рассвета. Не больно-то и хотелось. Лично я слишком вымотался за этот день. Так что заснул я сразу, успев только отметить, что с одного бока пристроился Дальрин, а с другого – гревший не хуже печки Ургау. А потом началось непонятное… Сон был до ужаса натурален. Я шёл по улице своего родного города. Того города, в котором прожил первые семнадцать лет своей жизни. Всё было так поразительно реально, что мои глинтийские приключения казались дурным сном. На мне была гимназическая форма – новенькая, непотрёпанная в многочисленных стычках с одноклассничками. И я шёл… Домой? Да, я подошёл к красивому двухэтажному дому с аккуратно постриженной лужайкой и бассейном, мне навстречу сорвался с места красивый золотистый пёс… лабрадор… и понёсся, ко мне, виляя хвостом от радости. Едва я вошёл в калитку, на порог дома вышла очень красивая женщина. Она помахала мне рукой, и ласково сказала: - Ну что ж ты так задержался, Егорушка? Пойдём обедать сынок, ты же голодный! Сынок? Где я? Что происходит? POV Дальрина. Я заснул едва только лёг. А лёг я рядом с Экором, отметив, что вредный котище пристроился с другой стороны. Но я был слишком вымотан, чтобы ссориться, к тому же, что-то мне подсказывало, что кот лёг так не из-за похоти. Почему-то мне было тревожно за Экора. С этой тревогой я и заснул. А спустя какое-то время меня словно подбросило. Я заметил, как Экор встал с места и пошёл куда-то, к невидимому нечто, за пределы круга. Я бросился, чтобы удержать его, но Экор, тонкий как прутик Экор, отбросил меня в сторону одним небрежным движением. И тут прозвучал голос Ольсария: - Ургау! Не медли! Стабилизируй его!