Наложник короля

      Чинголь тихо вошёл в дворцовую библиотеку и застал своего советника за разбором старых рукописей его предшественников. Бледные пальцы то и дело переворачивали пожелтевшие от времени и влаги листы, а взгляд больших глаз не задерживался надолго ни на одной строке. В каждом движении читались только уверенность и непоколебимое спокойствие. Прямые плечи и идеальная осанка никогда не покидали стан этого человека, и даже сейчас, вдали от чужих глаз, он не изменял своему природному благородству и изяществу.       Хрупкий и по-женственному очаровательный Джинён даже не заметил его присутствия, но вёл себя так, словно за ним следили каждую секунду. Он аккуратно выпрямил затёкшую ногу, и из-под широкой штанины показалась босая стопа, узкая и абсолютно пленительная. Джебом на мгновение забыл, как дышать, когда осознал, что тонкая обнажённая фигура его королевы не вызывала в нём столько эмоций, сколько только лишь одна часть тела этого юноши.       Изнутри дом кисэн показался монарху ещё более невообразимо тесным, чем ему представлялось. Возможно, было это оттого, что всё помещение заставили небольшими столиками так тесно друг к другу, что для перемещения оставалось не так много путей, а может, от того, что небольшое расстояние между ними заполнили бездыханные тела всех, кому не посчастливилось оказаться в объятиях порока в этот вечер.       Чарующий запах пионов окутал всё помещение, властвуя между книжных полок и побуждая приблизиться к тому, кто был его источником. Каждый шаг давался с таким трудом, будто Джебому приходилось идти по раскалённым углям, а не по деревянному полу, и чем ближе был объект его волнений, тем сильнее стучало сердце, порываясь вытеснить собой остатки разума, что сдерживал его от необдуманных поступков.       Через открытое окно потянулся прохладный воздух и принёс на себе лепестки светло-фиолетовой азалии, которые с лёгким кружением упали на оголённую щиколотку. Советник лишь мимолётно повёл плечом от охватившего его озноба и снова погрузился в чтение, словно не было ничего на свете более захватывающего, чем те события, что были начертаны на тонкой бумаге теми, кто годами служил при дворце. Но король думал иначе, не в силах отвести взгляда раскосых глаз от восхитительного вида.       — Я заметил вас, мой король.       — Я заметил вас, мой король, — Джинён стоял, словно мраморное изваяние, и только блёклый свет свечи мог свидетельствовать о его преступлении. Прекрасное лицо пересекли брызги крови, кои протянулись от левого глаза до правого уголка губ, что озаряли лицо ослепительной улыбкой.       Им только хмыкнул и подсел за низкий столик рядом со своим советником. Юноша не шелохнулся, но глубоко вдохнул запах чужого тела, что находилось так непозволительно близко. Джебом хотел коснуться босой стопы и снять с неё лепестки только распустившихся цветов, но вовремя остановил необдуманный порыв.       «Ты не можешь так себя вести, Им Джебом».       — Что привело вас в библиотеку? — вопрос, заданный без всякой причины, застал короля врасплох, отчего он только неопределённо пожал плечами и скрестил руки на груди. Джинён не смотрел на него, и это до ужаса раздражало.       Ужас. Вот что почувствовал чинголь, когда увидел, как меч его советника до самой рукоятки был покрыт свежей кровью, что медленно капала с острия на мёртвого богатого господина. И ужас этот был не предупреждающим, а будоражащим. Настолько ослепляющим, что неподвижные фигуры, покрытые многочисленными ранами, уже не так бросались в глаза и напоминали больше алые розы, что были указателями верного пути.       — Насколько я помню, весь этот дворец принадлежит, мне и причины для передвижения по нему мне не нужны, — монарх не узнал собственный голос, не узнал себя и не понял причины последующей за этим злости. Пак продолжал читать и даже почти не моргал. Его совершенно не смутило присутствие его короля, словно не правитель был перед ним, а давний друг, правила приличия с которым уже можно было соблюдать только на публику.       Небесно-голубой шёлк красиво осел по фигуре и только подчеркнул собой аристократический цвет лица советника. Худая нога слегка дёрнулась, но лепестки остались на месте, словно уже стали частью его тела, словно вросли в него и теперь служили вечным напоминанием о его неотразимости. Всего на миг королю захотелось прикоснуться открытой шеи, дабы убедиться в существовании того, кто так поэтично закрался в его мысли.       — Пак Джинён, потрудись объяснить мне, что здесь произошло, — монарх переступил очередную мёртвую девушку и оправил длинный чёрный пхо. — Что ты здесь делаешь?       Юноша коснулся окровавленной рукой лица и только сильнее размазал бордовые следы по лицу. Теперь его губы ещё сильнее выделялись на лице, и яркий цвет их будто предупреждал о неминуемой опасности, что несло за собой одно лишь прикосновение к ним. В круглых глазах не было и капли сожаления от произошедшего, скорее, наоборот, всё это принесло ему такое облегчение, что он совершенно не переживал о том, что с ним могли сделать за такое злодеяние.       — Вы здесь ради разговора со мной? — рука Джинёна проскользнула под лёгкую рубашку и слегка сжала затёкшее плечо, из-за чего ткань немного съехала, открывая вид на соблазнительную ключицу. — Что-то случилось, ваше Величество?       «Ты околдовал меня».       Чинголь упёрся рукой в колено и напряжённо засопел, пытаясь привести помутившийся рассудок в то же состояние, в котором он был до тех пор, пока генеральский сын не появился в его жизни. Каким-то мистическим образом он всего за несколько дней смог полностью занять собой всё сердце короля и почему-то выглядел так, будто совершенно об этом не догадывался. Даже сейчас он так расслабленно переворачивал страницы, хмурил брови, поджимал пухлые губы…       Джебом преодолел оставшееся расстояние между ними за считанные секунды. Его большая ладонь обхватила лицо советника и сжала его так, что костяшки побелели, а кровавые губы выглядели больше, чем коими были на самом деле. Юноша не испытывал страха перед своим монархом, не дрожал, не молил, не закрывал глаза, только твёрдо боролся с его взглядом и ничуть не уступал. Чинголь не знал, как ему поступить с тем, кто совершил столь массовое кровопролитие, исходом которого стали десятки смертей.       Не знал до тех пор, пока из чужого рта не показался кончик языка, который за считанные секунды слизал с губ алые капли.       — Да покарают меня небеса.       Мужчина коснулся своими губами упрямого подбородка генеральского сына и ощутил горький металлический привкус жизни, что плавным и прозрачным туманом покидал это забытое богами место. Длинные пальцы сорвал ленту с высокого хвоста Джинёна, и те мягким каскадом спутались в широких ладонях правителя, что оттянул их так, что юноше осталось только раздражённо выдохнуть и задрать голову, обнажая длинную шею.       Горячий язык Джебома очертил контур адамового яблока Джинёна и опустился ниже, на чётко очерченные ключицы, чей неестественно белый цвет так выделялся на фоне старой и протёртой чёрной ткани. Пак мелко подрагивал, словно пытался сопротивляться, но настойчивые поцелуи и лёгкие укусы заставили его передумать. Сначала тихий, а после более громкий стон побудили в короле какие-то животные инстинкты, а пожар, что горел внизу живота, разгорелся с новой силой, принося за собой еле заметную душевную боль.       «Нельзя. Нельзя. Нельзя…»       Юноша громко выдохнул и обхватил раскрасневшееся лицо своего правителя холодными ладонями, приподнял его и сам стал инициатором их первого поцелуя. Сминал своими губами губы партнёра и пытался подчинить его, заставить запомнить вкус и запах крови, с которого всё у них началось, шумно рассмеялся и закусил нижнюю губу того, кто был не против подчиниться ему, запомнить каждую мелочь и хранить эти воспоминания до конца своих дней.       «Можно. Можно. Можно…»       Мужчина притянул к себе гибкое тело и почувствовал, как билось его сердце, словно старался попасть в один ритм с тем, что так близко. Густые волосы мешались, поэтому он наматывал их несколько раз на ладонь, а второй рукой удерживал советника за талию, прижимая его всё ближе, словно для них являлось возможным слиться в одну сущность. Больше разум не контролировал тело монарха, теперь только одно желание тугим узлом управляло ним, будто марионеткой, и он с радостью отдавался этому, забывая о стране, дворце и своей супруге.       Он и Пак Джинён. Весь мир для них.       Шумный выдох, и дикая улыбка коснулась опухших губ советника. Он внимательно рассмотрел лицо Джебома и наклонил голову. В его взгляде читалось что-то угрожающее, всепоглощающее, чему чинголь решил отдаться без сожалений и мольбы. Перед ним совершенно другой человек, не тот, что был с ним на реке, не тот, что стоял подле него на собрании, и не тот, что был после него. Перед ним опасная пропасть, и он готов сам сорваться в её неисследованную бездну.       Он сам потянулся к пухлым губам и получил в ответ такую отдачу, что голова шла кругом, а ноги уже не в состоянии держать его в вертикальном положении. Монарх опустился на пол и потянул за собой податливого Пака. В свете одинокой свечи он казался ещё более соблазнительным, а раскрытое пхо открывало вид на обнажённый, подтянутый торс и удивительно тонкую для мужчины талию.       Поцелуи составляли собой неразрывную цепочку, запутанную и хаотичную на дрожащем теле, уже не помнилось, где она началась, но ещё и неизвестно, где она закончится. Король сжал желанное тело за худые бока и языком рисовал на горящей коже. Окровавленный меч лежал рядом, и Джебом понял, что был бы не против умереть прямо сейчас, касаясь того, кого так желал, от рук того, кто так трепетал под ним.       Они одни, в доме кисэн, где смерть господствовала и собирала дань во славу своего существования, одни среди тех, кто смотрел на них немигающим взглядом, одни среди тех, кто не видел того, что монарху хотелось показать всему миру. Они одни здесь, и это всё дело рук изнеженного генеральского сына, которого считали способным только на поглощение книг. Они одни здесь, среди мрачной алой картины, нарисованной холодными ладонями с мелкими шрамами от безоружной охоты советника.       Им сглотнул и посмотрел на распластавшееся под ним тело. Джинён так хорош собой, так восхитительно безумен и беззащитен одновременно, что кровь в жилах стыла. Под ним настоящий убийца, лишивший страну нескольких жизней, а ему плевать на это. Плевать на всё, что способно разделить их.       Плавным движением Пак приподнялся и обхватил края чужого одеяния, чтобы снять с мужчины надоедливую ткань. Его дыхание разбавило тишину и добавило в неё тягучим эфирным маслом новые нотки, играющие неизвестную, но пленительную мелодию на струнах уже подвластной ему души. Ткань соскользнула с широких плеч, и их владелец поднёс к своей груди узкие ладошки Джинёна, к которым попыталось пробиться возбуждённое сердце сквозь горячую кожу.       Они остались в одних паджи.       Генеральский сын приподнялся и поцеловал плечи своего короля, на которых ноша, неподвластная каждому. Влажный язык слегка коснулся ямки между ключицами, самих ключиц и спустился ниже, к затвердевшим соскам.       — Джинён… — мужчина находился в бреду. Он уже не мог отличить реальность от выдумки. Для него нет ничего важнее того, что происходило сейчас между ними. Запах и вкус крови уже настолько полюбились, что только больше будоражили и склоняли к греху.       — Если мы сделаем это… — юноша массировал затвердевшую плоть монарха сквозь ткань, выбивая из его лёгких последний воздух, оставляя его без шансов на существование без их связи. — Вы выполните мою просьбу?       Джебом задохнулся и облизал мочку уха желанного советника, после чего накрыл его руку на своём паху рукой и только сильнее сжал её. Он слышал своего любовника как сквозь толщу воды, но всё равно старался уловить суть его слов, хоть это и давалось ему с огромным, титаническим трудом.       — Всё, что ты захочешь, — Им потёрся своим естеством об его ладонь и крепко зажмурился, не в силах контролировать сразу столько чувств. — Я сделаю всё ради тебя.       Игривый смех разлился по помещению.       — Тогда… Помогите мне вернуть сестру домой.       Джебом неосознанно дёрнулся, неприятные воспоминания больно ударили его под дых, вызывая тёмную пелену перед глазами, скребущее чувство на сердце и уязвимость в душе. Только сейчас советник приподнял голову и посмотрел на него из-под густых ресниц, очевидно, резкое движение короля удивило его, чем и привлекло долгожданное внимание.       — Что с вами? — вопрос звучал искренне взволнованно, словно этого человека, и правда, интересовало состояние его правителя. Словно не было той сцены в доме кисэн, где он дал ему надежду в обмен на услугу. Словно и не он готов был использовать короля как ему вздумается. Словно ему, и правда, можно доверять.       — Стоит ли мне опасаться тебя, или ты просто нуждался в моей помощи и не знал, как попросить о ней? — Джебом смотрел прямо, прожигая лицо генеральского сына тяжёлым взглядом, наполненным таким печальным грузом, что его собеседнику становилось не по себе.       Юноша захлопнул книгу и отбросил её на край стола, где она с усердием балансировала, дабы не упасть на пол. Его руки дрожали, и он пытался спрятать это за тонкой тканью, что вышло из ряда вон плохо, поскольку чинголь ещё никогда и ни за кем так пристально не следил. Между ними расстояние с вытянутую руку, но они ещё никогда не были так далеки друг от друга.       — Я прошу прощения за то, что сказал… — юноша мялся и не знал, как закончить предложение. На кончике его языка вертелось множество вариантов, но всё, что он мог, это только облизать им губы и тяжело вздохнуть. Джебом в ответ на его действия почувствовал вкус чужой крови во рту. — За то, что сказал эти ужасные вещи. Что посмел предложить вам себя в обмен на услугу. Мне очень жаль, ваше Величество, и я пойму, если вы объявите о моей отставке сегодня же.       Мужчина резко взмахнул рукой и устало покачал головой. Он всю ночь не спал, и стоило только первым слугам пройтись по многочисленным дворцовым коридорам, как он подорвался и сам надел ближайшее одеяние. Он носился по садам, помещениям, пытаясь уловить чудный запах пионов и найти по нему того, кто так нещадно разбил его одним только предложением. Он еле дышал, когда увидел его и еле как слышал биение собственного сердца, когда был так близко к нему.       — Больше никогда не думай, что ты можешь использовать своё тело, чтобы добиться от меня чего-то, — монарх хотел обхватить его тонкое запястье, сжать его до предупреждающей боли, но сдержал себя, осознавая, что в этом есть и его вина, что это он помог поселиться в этой голове таким мыслям. Что это он, вместо того чтобы выяснить причину произошедшего, полез к нему, словно тот мог отработать королевское прощение. — Ты можешь просто попросить меня, понимаешь?       Юноша кивнул и спрятал взгляд, закрывая бегающие глаза. Он выглядел уставшим, и это стало ясно только тогда, когда он так уязвим, когда он сдерживал демонов, что рвали его изнутри, пытаясь завладеть телом и добиться всего путём жестокости и бесчеловечности.       — Понимаю, ваше Величество, — ему хватило сил только на это. На несколько несчастных слов, что слетели с его губ неосознанно и дежурно.       Прохладный ветер, что в очередной раз пробрался в библиотеку непрошеным гостем, остудил их лица и разрядил обстановку между ними, принося за собой тонкий аромат цветущих азалий, но Джебом всё равно чувствовал только сладкий запах пионов. Мужчина протёр лицо руками и пытался мыслить здраво, пытался забыть о той зависимости, что появилась у него от человека напротив, пытался быть спокойным и уравновешенным.       Пора смириться с тем, что этот человек будет принадлежать ему, только если ему прикажут, а не по зову собственного сердца.       — Так что случилось в доме кисэн? — мужчина потянулся к кувшину с водой и наполнил пустую чашечку до самых краёв, из-за чего пролил немного жидкости, когда поднёс её к лицу. Прохладная влага помогла ему прийти в себя.       Джинён подтянул ногу к себе и согнул её в колене, после чего положил на неё подбородок, вследствие чего начал выглядеть младше своих лет.       — Мне вчера пришло письмо от сестры… — Пак нервно выхватил наполовину полную чашечку из пальцев мужчины и осушил её до конца. — Она писала, что супруг её плохо о ней заботится и что она больна. Что боится, что не доживёт до нашей встречи, так как супруг её по настоянию брата, министра Ли соответственно, запер её в небольшом помещении, где её отказываются кормить до тех пор, пока она сама не ляжет в супружеское ложе…       — Таковы порядки нашей страны, советник Пак, супруга должна подчиняться своему мужу и исполнять свой долг для продолжения рода.       Мужчина почти услышал треск, с которым разбилось сердце юного и любящего брата.       — Я понимаю, что ты души не чаешь в своей сестре, что нет человека тебе дороже, — теперь уродливая трещина появилась и у него. — Но мы живём по этим заветам, и никто не в силах их изменить. Ни ты, советник короля в свои шестнадцать лет, ни я, Ван страны сей в свои двадцать четыре года.       — Я уже изменил это… — Джинён снова взял в руки книжку и раскрыл её на случайной странице, всем видом показывая, что он очень поглощён чтением и их откровенный разговор на этом заканчивался.       Но король не ушёл. Тихо переваривал услышанный ответ и продолжал любоваться босой ногой, выглядывающей из-под небесно-голубой ткани. Грудь сдавило неприятное предчувствие надвигающейся беды. Воздух стал тяжёлым, а язык неповоротливым. Но вопросы так и остались открытыми.       — Так что же всё-таки произошло в доме кисэн? — Джебом старался не быть слишком настойчивым, но волнение в голосе говорило само за себя, и ничего поделать он с этим не мог, произошедшее мелькало перед глазами снова и снова: небольшое помещение, маленькие столики и мёртвые тела между ними, уложенные друг за другом, словно тропка, ведущая к неизвестному.       Юноша поднял глаза.       — Я уже рассказал вам о сестре.       Король рассмеялся и цокнул языком. Он никак не мог уловить связь между наказанием для сестры высокопоставленного советника и домом для куртизанок. Джинён это увидел и положил книгу себе на колени. Он заглядывал в чужую душу через дно чёрных зрачков и вызывал к себе огромную привязанность и преданность. Мужчине хотелось стряхнуть с себя наваждение, но он не решался даже пошевелиться.       — Я искал господина Ли, пришёл в их дом, но его слуги сказали, что хозяин отсутствует, — Пак вытянул обе ноги и отвернулся к окну. — Тогда местные бедняки за несколько монет сказали мне, что он частенько захаживает в местный дом кисэн. Там я его и нашёл, пьяного, вонючего, рассказывающего всем, какая непутёвая Пак Суджи и какой ошибкой было жениться на ней, но, мол, ничего страшного, ради брата советника можно потерпеть и такое недоразумение дома, — у юноши дрогнули плечи, но монарх не спешил успокаивать его, рассказ был не окончен. Убит был не один человек, а намного больше. — Не знаю, что на меня нашло, но… Я начал медленно приближаться к нему, убивая каждого на своём пути, не разбирая, кто виноват, а кто нет. Мне хотелось, чтобы от страха он обмочил паджи и даже не смел смотреть в мои глаза. Думаю, он сразу узнал меня, поскольку умолял пощадить его и уверял, что будет заботиться о моей сестре, но я убил и его.       — Так значит, тело богатого господина принадлежало мужу твоей младшей сестры.       Джинён кивнул и снова повернулся к своему королю лицом. Нежная кожа покрылась красными пятнами стыда, а в уголках больших глаза застыли слёзы. Его следовало казнить, но всё, что сделал мужчина, это приблизился к юноше ближе и вытер солёную влагу с мягких щёк. Они пересеклись взглядами, и Им принял поражение, сдался без боя и понял, что его жизнь в этих маленьких ладошках с многочисленными шрамами.       — О Небеса, — чинголь встал на колени и наклонился к худым ногам, вдохнул запах цветущих пионов, исходящий от бархатной кожи, и коснулся губами оголённой стопы. Многочисленные мурашки прошли по подтянутому телу, когда бледные пальцы касались его головы, слегка перебирали волосы и позволяли оставаться ему у дрожащих ног. — Забудь об этом, как о страшном сне.       — Ваше Величество…       Мужчина выпрямился и встал. Он сам не понимал, что с ним происходило. Во имя мира и справедливости в государстве он должен казнить юного Пака или избавиться от него, сослав его подальше на север, куда в последнее время переселяли только бандитов и бедняков, дабы заселить пустующую землю, нужно хотя бы снять его с занимаемой должности и поставить на его место более достойного человека, но всё, что мог сделать чинголь, это только подчиниться своим мыслям и надеяться, что такого больше не повторится, что этот поступок первый и последний в своём роде, что старший брат поступил правильно, защитив честь и имя младшей сестры.       Юноша остался на своём месте, только достал из-под стола листы чистой бумаги и кисть с красками, после чего продолжил внимательно изучать старые записи, что написаны были ещё до создания хангыли. Иногда он ронял одинокие слезинки на стол, но тут же вытирал их, стараясь скрыть их существование от своего короля, который, в свою очередь, взял с ближайшей полки сборник поэзии и вознамерился прочитать его рядом с тем, кто для его высохшего сердца стал безмятежным дождём.       — Как прошло ваше с ребятами мероприятие? — Джебом старался завязать разговор, но выходило плохо, поэтому он решил поинтересоваться, как справились другие мальчишки, хотя сам уже давно знал, что они успешно выполнили тот план, что расписал для них его советник.       — Ох, а вы знаете, они…       Джинён не успел договорить, дверь в помещение отворилось после громкого стука, и слуги не успели предупредить о прибытии гостя, как он в глубоком поклоне быстро преодолел расстояние до короля и его советника. Гостем оказался министр Ли, что до этого безмятежно спал после огромного количества выпитого в заранее приготовленной ему опочивальне. Его явно что-то тревожило, поскольку тело его сотрясалось в крупной дрожи, и он метался между двумя высокопоставленными людьми, совершенно не понимая, у кого ему в первую очередь вымаливать прощение.       — Ваше Величество! — мужчина бросился к ногам монарха. — Советник Пак! — в голосе чиновника присутствовал явный страх, и оба объекта его внимания поняли, что он уже знал, что произошло с его братом. — Прошу, простите меня, советник Пак, я не уследил за действиями своего непутёвого брата, и он принёс вам столько неприятностей.       Юноша скривился и вырвал край штанины из цепкой хватки министра.       — В чём дело, министр Ли? Что наделал ваш брат? — генеральский сын успешно отыгрывал непонимание. — Случилось что-то непоправимое?       — Его нашли убитым в доме кисэн неподалёку от нашего дома…       Пак подорвался и схватил свой меч, что лежал неподалёку. Одним движением он вынул его из ножен и поднёс идеально вычищенное лезвие к шее чиновника. На его лице горела синим пламенем злость, что он так долго копил до этого, и его актёрскому мастерству начал верить даже сам правитель.       — Как посмел супруг моей дражайшей сестры посещать такие грязные места, как дом кисэн? — Джинён слегка надавил холодным металлом на кожу, и у короля перед глазами пробежали воспоминания о прошедшей ночи, где этот самый юноша смог в порыве гнева убить множество людей. — Или твой брат не знал, что статус Пак Суджи выше статуса вашей семьи?       Министр Ли испуганно схватил Джинёна за шёлковое пхо и с тихой мольбой смотрел в его полные ярости глаза. Советник метал молнии, и выглядело это так естественно, будто он, и вправду, впервые слышал о таком поступке покойного. Мужчина унижался и бросался в ноги юноши, и король увидел в глазах своего несостоявшегося любовника смесь веселья и злорадства.       Эта сцена частично удовлетворила его жажду мести.       — Думаю, что советник Пак должен забрать свою сестру в отчий дом, дабы там она смогла оправиться от такого позора, — чинголь привлёк к себе внимание Пака, и он понял, что юноша выглядел озадаченным и удивлённым, но та улыбка, что горела на его устах, дарила в ответ бесконечную благодарность и преданность.       «Сколько же в тебе скрыто, Пак Джинён, и как разгадать тебя?»       Чиновник выпустил из рук чужую одежду и закрыл лицо руками. Его плечи дёргались, и монарх с советником не могли понять, что вызывало такую реакцию, поэтому терпеливо дожидались того момента, когда мужчина придёт в себя и сможет говорить.       — Мы бы с великой честью вернули госпожу в её родной дом, но боюсь, что это невозможно… — министр Ли прикусил губу и устремил взгляд стеклянных от ужаса глаз на Джинёна. — Дело в том, что ваша сестра, советник Пак, понесла от моего брата…       Юноша осел на пол и понял, что терял связь с реальностью. Последнее, что он помнил перед тем, как провалиться во тьму, это испуганный голос короля и его горячие руки на своём лице.