Непрочный союз

Чего Фрактал не заметил, так это того, что сопение в комнате принадлежало только одному его товарищу — и, наверное, он очень уж устал, если не понял, что громовые раскаты храпа Кеса не слышны. Может быть, Кесу не спалось? Его мучила бессонница? Съеденное на ужин мясо оказалось недостаточно прожаренным? Или его было слишком мало? Нет. В тот момент, когда разбойник-коротышка упал на тюфяк, проваливаясь в сон, Кес, оставшийся этим вечером вовсе без полноценного ужина, терпеливо дожидался темноты, засев в раскидистых кустах за домом мельника. В ветхой «тюрьме», когда Фрактал, сложив руки на груди, гордо удалился, Кес подошел к Тео поближе. — Думаешь, сойдешь за дурачка — простят? — усмехнулся полуорк. Бард глянул куда-то сквозь него, не меняя блаженно-вдохновенного выражения на лице. — Слушай, Тигизмунд, — Кес тяжело вздохнул, — дело, конечно, твое, но лично я на это не куплюсь. Давай-ка выкладывай, что стряслось там у тебя с Алисией. — Ничего не стряслось, — бард стоял на своем. — Я не видел ее… Просто гулял. Однако что-то случилось с лицом белокурого юноши: оно начало терять свою «блаженность», и, ничем уже не скрываемый, отчетливо проступил цепкий, настороженный взгляд. «Ай да Кес, — удовлетворенно подумал полуорк, — ай да молодец!» — Тигизмунд, — пройдясь по комнате, Кес бесцеремонно плюхнулся рядом с Тео. — Врать ты не умеешь. Глазки бегают, ручки беспокойные… Почему ты этого вориш… кхе, коротышку обвел вокруг пальца, мне непонятно, ему вроде как полагается быть наблюдательным и все такое. Но ты ему приглянулся чем-то. А вот я вижу, что ты врешь. Не глядя на полуорка, бард медленно провел рукой по волосам. Настороженность во взгляде смешалась с задумчивостью, и даже Кес, не очень-то блещущий умом, понимал, что барда разрывают сомнения. Он наверняка мог рассказать что-то интересное, но не решался… А еще, как ни странно, Кес не наблюдал почти ни капли страха — и поэтому начал убеждаться, что к пропаже Алисии бард отношения не имеет. — Мы искатели приключений, — медленно проговорил Кес после некоторого молчания. — Может, эта деревушка хоть немного раскошелится, если мы найдем девчонку. И если ты ни при чем — спасем заодно твою шкуру. Но я ничем не помогу, если ты мне не расскажешь… Теомунд пожевал губу. — Ладно, — решился он наконец. — Я… Я правда ничего не знаю о пропаже Алисии. Я не был на пруду сегодня утром. Но… Но… Нет, я не могу вам сказать.. — он замотал головой. — Все, что я могу сказать — я невиновен. Я не был на пруду, я не видел девушку, я не раскидывал шарики и платок. — Экий прыткий, — хмыкнул полуорк. — Любой так может. А ну давай, выкладывай, где ж ты был тогда? Тео упорно молчал. Посидев так еще несколько минут, Кес притворно вздохнул и поднялся. — Ну, не хочешь говорить — как хочешь, — с этими словами он направился к двери. — Думал тебе помочь, а ты… — Стойте, — срывающимся голосом вымолвил Тео, когда Кес уже потянулся к двери. — Я… Был в доме мельника. У его… его жены. …И вот теперь Кес, преисполненный желания восстановить справедливость, ждал, пока пройдет достаточно времени и мельник с женой покрепче уснут. Нужно было убедиться, что бард не навешал ему на уши лапши, а подтвердить слова музыканта могла лишь неверная супруга. Он хотел поговорить с женщиной наедине, но как это сделать, не возбуждая подозрений, не имел ни малейшего понятия, и потому решил, что разбудить ее, пока муж задорно храпит, будет хорошей идеей. Притаившись в кустах возле неказистого домишка, Кес бездумно поднимал с земли мелкие камушки и мял в пальцах. Темнело быстро, но недостаточно — у него уже затекли все конечности, а в животе, в котором не так давно исчезли последние запасы еды из дорожного рюкзака, начинало тихонько урчать. Время от времени полуорк начинал тихонько похрапывать, уткнувшись подбородком в грудь, но быстро просыпался с ощущением тревоги, в полудреме осознавая, что под ним просто сырая земля, а не постель, не спальник и даже не охапка соломы. Вполне понятно, что Кес не любил — да и не умел — предаваться философским размышлениям, так что занять себя мог разве что воспоминаниями. Он начал прокручивать в голове события последних месяцев. Совсем недавно его жизнь буквально разделилась на две половины: в первой он был обычным полуорком, живущим в дружной общине сородичей, во второй же, потерявший все, что было ему дорого, он странствовал по свету в гордом одиночестве, пока не повстречал Дейдстера. Челюсть с выпирающими клыками слегка ухмыльнулась, когда Кес вспомнил, как принял полуэльфа за странствующего торговца дурман-травой… Кес принадлежал к старому, уважаемому орочьему клану Когтя. Соклановцы довольно миролюбиво относились к таким полукровкам, как он («Лишь бы не полуэльф», говаривал шаман), но, конечно же, стать вождем полуорку никто бы не позволил — да он и не стремился. Когда его близкий приятель Джакко возглавил клан, Кес искренне за него радовался. Но радость была недолгой. Джакко припомнил старые обиды — вспомнил, как с десяток лет назад большая часть клана была истреблена жителями Дувика. Просто так, ни за что — потому что одни были людьми, а другие орками. Кес был ребенком, когда это случилось, и мало что помнил — знал, конечно, что немало сородичей погибло, но всегда понимал, что это неотъемлемая часть межрасовых отношений. Просто так устроен мир: есть люди, есть орки, есть эльфы и другие, и кто-то обязательно кого-то ненавидит. Но Джакко жаждал мести, причем он не желал просто развязать войну и перебить людей — о нет. Он днями и ночами молился Груумшу, посвятил всего себя одноглазому божеству — и божество сжалилось, наделив его темной силой. К сожалению, совершенно обезумевший вождь, прежде чем заразить чумой ненавистный человеческий город, решил испытать ее на своем же клане — и от клана Когтя не осталось почти ничего. Кес сбежал в Дувик, намереваясь рассказать жителям правду и попытаться их спасти, но их презрительные взгляды и нахмуренные брови сделали свое дело — он начал колебаться. Никто даже не садился рядом с ним за стол в таверне… Никто с ним не заговаривал. Завидев мощную фигуру на улице, все отворачивались, отходили подальше, передергивали плечами. Все его боялись и презирали… Кроме Дейдстера. Зачем он согласился идти с Дейдстером в шахту — трудно было сказать. Соблазнился звоном монет? Вряд ли… Орк всегда сумеет добыть себе пропитание и без жалких людских подачек. И все же он пошел. Пошел, потому что впервые с гибели клана Когтя он увидел, что на него смотрят, как на равного. Пошел, сражался с кобольдами, едва не погиб, заразившись чумой, тащил новоприобретенного приятеля на себе, пока хватало сил, а в самых глубинах шахты встретил своего бывшего вождя — и бывшего друга. Парой дней ранее Кес бы сомневался, вспоминая все презрительные человеческие взгляды, но Дейдстер, еще один представитель гонимой отовсюду расы, заразил его желанием нести пользу, несмотря ни на что — и полуорк, не дрогнув, сразил окончательно сошедшего с ума Джакко. Вместе с Джакко отступила и болезнь — видимо, Груумш, наигравшись вдоволь своей одержимой марионеткой, решил заняться чем-нибудь другим. Дувик был спасен. Вынырнув из своих мыслей, Кес понял, что вокруг царит ночь. Из окна на втором этаже скромного домишка доносился задорный храп мельника. Осторожно, насколько это было возможно для кого-то его размеров, полуорк выбрался из кустов и подкрался к стене дома. Храп не смолкал. «Эк крепко спит», — позавидовал Кес и подумал, что, быть может, женушке мельника как раз сейчас не спится — вот была б удача! Внимательно оглядев стену, здоровяк тихонько крякнул — она не была гладкой, но и выступы на ней не вполне подходили для лазанья. — Марфа! — позвал Кес снизу громким шепотом, надеясь, что карабкаться все-таки не придется. — Марфа-а-а! — Хр-р-р, — ответил ему мельник. — Марфа-а-а! — чуть громче зашипел полуорк, сложив ладони у рта. — Марфа-а-а! — Хр-р-р-р-р, — раскатисто донеслось из окна. В отчаяньи Кес хлопнул себя по бокам. Придется карабкаться, чтоб ее! Глухая баба, леший бы ее побрал! Злобно сплюнув, полуорк закатал рукава и ощупал стену. Что ж. Не гладкая — и на том спасибо. Рассуждать он, конечно, не мастак, зато силушки не занимать, да и по стенам лазать он умел неплохо… Крепко цепляясь за каждый выступающий камень, Кес полез вверх. Домишко, к счастью, был невысокий, и лезть пришлось недолго, прежде чем полуорк смог, уцепившись за подоконник, подтянуться на руках и влезть в спальню. Часто заморгав, он дождался, пока глаза привыкнут к сумраку комнаты и пригляделся. Прямо напротив окна стояла большая кровать: слева, укрытая одеялом по самые уши, лежала грузная туша мельника, а справа располагалась его супруга с растрепанными по подушке волосами. — Хр-р-р, — поприветствовала Марфа гостя. «Вот это мощная баба! Вот это храпит!» — восхитился Кес, едва не влюбившись. Но тут же спохватился — в конце концов, он тут по делу, да и замужем она. Почесав макушку, полуорк понял, что разбудить женщину, не нарушая сон ее мужа, будет сложновато. Машинально опустив руку в карман, он нащупал пару камешков, которые сунул туда, погруженный в раздумья. Вот оно! Вынув камешек поменьше, Кес прищурил глаз и, прицелившись, швырнул его прямо в спящую женщину. — Хр-р… — храп прекратился. Марфа, вздрогнув, пошевелилась и присела на кровати, часто моргая. — Марф… — прошептал было Кес. — А-а-а-а-а-а-а-а! — завизжала женщина, заметив огромную темную фигуру у окна. На Кесово счастье, полная яркая луна светила ему в спину, не позволяя разглядеть лицо. Не успев даже понять, что к чему, Кес почувствовал, как тело само вынесло его в окно, одним прыжком преодолев высоту второго этажа. Слыша, как ему в спину несется несмолкающий крик — «нет, ну какая мощная все-таки баба!» — Кес умчался обратно в кусты и залег там, чувствуя, как бешено колотится сердце. В конце концов визг смолк, раздались голоса, в окошке зажглась свеча. Полуорк, едва дыша, отполз подальше и закопался в траве и опавших листьях, лихорадочно пытаясь придумать, что он скажет, если его обнаружат… Увы, придумать ничего не получалось. Но это и не потребовалось. Побродив возле дома — с неизменными вилами, символом боевой мощи Рокхилла — мельник сонным недовольным голосом успокоил жену. Марфа, растрепанная и растерянная, долго цеплялась за его рубашку, но муж, кажется, считал, что женушке просто приснился дурной сон, а потому все же уволок ее в дом. Кес наконец смог облегченно вздохнуть. Полежав в кустах еще немного, полуорк выполз на траву и прислушался. Из окна тихо, но уверенно доносилось «Хр-р-р». Если бы Кесу к горлу приставили нож и потребовали бы ценой жизни сказать, зачем он сделал то, что сделал, он бы и тогда, наверное, не ответил. Но, убедившись, что раскатистый храп вновь набрал обороты, полуорк подкрался к домишку и целеустремленно полез вверх. Знакомым уже движением уцепился за подоконник и подтянулся. Влез в окно. Достал из кармана очередной камушек… — А-а-а-а-а-а-а!!! — пронзительный визг, казалось, еще громче прежнего — если только это было возможно — влетел в оттопыренные серые орочьи уши. Нет, говорить наедине Марфа совершенно точно была не настроена — уж со второго-то раза Кес убедился в этом окончательно. Знакомым уже движением перемахнув через подоконник, полуорк бросился к кустам, но, здраво рассудив, что на этот раз дурным сном происшествие уже не оправдаешь, не стал разлеживаться в траве, а подхватил рюкзак и помчался через кусты в деревню. Ноги несли его почти без остановки до самой таверны, и полуорк мысленно возносил молитвы всем известным богам за то, что на пути ему не встретилось ни единой живой души.

***

Изнывая от усталости, Кес осторожно пробрался в комнату трактира. Слыша, как по комнате разносится мерное посапывание товарищей, полуорк сердито зарычал, раздосадованный тем, что его отсутствие никого не взволновало, но тут же вспомнил, что обещал барду сохранить выданный секрет в тайне. Широко зевнув, он завалился на постель, моментально провалившись в сон.