Габриэлла Поттер

Родители встретили меня на платформе. Папа с Сириусом взяли багаж и начали расспрашивать про приключения, которые я обязательно должна была найти, или, что лучше, организовать. Лили, шедшая рядом, громко вздыхала и пыталась удержать за руку Ами, которая старалась понять в каком из карманов у меня лежит палочка и как её незаметно оттуда достать. Мародёры, поняв, что девочка оказалась слишком послушной, разочарованно замолчали, а Лили с воодушевлением начала расспрашивать о самой учёбе: какие занятия мне нравятся, где возникают и возникают ли трудности, нет ли проблем с преподавателями и другое. Пока мы дошли до дома, я успела устать от бесед. Джеймс с Сириусом оставили вещи на пороге, устроились на диване, притянули меня к себе и усадили по центру. Мама с сестрой отправилась на кухню: сегодня она решила самостоятельно приготовить обед и продолжить учить младшую дочь этому нелёгкому делу. Сириус обнял меня и несколько чёрных кудрявых волосинок попали в приоткрытый для возражения рот. Я отплевалась, а он, не обратив никакого внимания, наставительно сказал:  — Дорогая крестница, неправильно ты начала учёбу в Хогвартсе! Мы с Джеймсом, за первый год, успели стать головной болью трёх преподавателей и самыми лучшими пакостниками среди первогодок! Папа тепло улыбнулся другу и потрепал меня по и так уже растрёпанным волосам.  — Габри, я ничего не имею против послушных девочек, — сказал он, поглядывая на дверь кухни, — Но, поверь, ты многое потеряешь, занимаясь только учёбой.  — Пап, мама также считает? Он сделал псевдо-сердитое лицо, которое выглядело весьма комично, и проговорил:  — Маме об этом говорить не обязательно! Они с Сириусом засмеялись.  — Сохатый, помнишь, как мы подбивали Лили на проникновение в покои Альбуса?  — Угу, это было… М… Незабываемо! Она так долго гонялась за мной по гостиной, что к тому моменту, как я решил её поцеловать, у Лили не осталось сил на сопротивление. Я украл её первый поцелуй в тот день, и она несколько недель на меня обижалась. Как такое можно забыть? Сириус усмехнулся.  — Да, у тебя тогда был богатый опыт, как и у меня. Хм… А сколько же лет мне было, когда я сам впервые поцеловался? И с кем? Их было так много… Я поёрзала на диване и выскользнула из объятий Сириуса. Когда эти двое начинают говорить о прошлом, из их внимания исчезает весь остальной мир. Поправив, насколько это было возможно, платье и волосы, я направилась на кухню. Мама замешивала тесто, а Ами мастерила цветочки из марципана.  — Мам, а что вы готовите? Она повернула ко мне голову и, не переставая месить тесто, с улыбкой сказала:  — Тебе не стоит быть здесь. Это сюрприз!  — Мам, но…  — Отдохни с дороги. Мы с Ами всё приготовим, — она сделала серьёзное лицо и указала мне на дверь. Мама с ног до головы была в муке и выглядела довольно забавно. Я уверена, что Амелия приложила к этому руку. Вздохнув для вида, с едва сдерживаемой улыбкой, я вышла из кухни и пошла за чемоданами. Проходя мимо парочки беседующих, одарила их недовольным взглядом, который они, само собой, не заметили. Подхватила ручку первого чемодана и потащила его наверх. Папа и Сириус выпали из этого времени до возвращения мамы. Я читала книгу, когда Ами открыла дверь и с разбега запрыгнула на мою кровать. Я недовольно посмотрела на сестру, но разве её волнуют взгляды? Она ведь точная копия Джеймса!  — Чего тебе, чудо? Проследила взглядом за тем, как на моей кровати и одежде остаются следы от муки, принесённой сестрёнкой на собственном теле.  — Мы закончили готовить, и мама попросила позвать тебя!  — С порога это нельзя было сделать?  — Неа, меня ведь надо переодеть к обеду, а мама сейчас занята.  — Ами, тебе ведь уже шесть лет, неужели так сложно одеться самостоятельно?  — То платье я не могу одеть сама, оно сложное! Я вздохнула и поднялась с кровати вместе с белым чудом.  — Пойдем, вначале нужно умыться. Мы спустились в столовую через пятнадцать минут. Амелия выглядела принцессой в красном платье, узор которого составляли многочисленные золотые пуговки, а я, рядом с ней, напоминала старшую служанку, в простом бежевом платье скрывающим мои ноги по щиколотку. По наряду Ами, я догадалась, что мама хотела, чтобы мы обе оделись торжественно, но раз она забыла передать это через сестру, значит, я могу одевать всё, что душе угодно! Столовая выглядела подозрительно необычно. Некогда салатовые стены сменили свой цвет на алый, стол и стулья окрасились в золотой, а сидящие на стульях люди пестрили оттенками красного и желтого цветов. Я напряглась ещё больше чем раньше и перевела взгляд на большой и, несомненно, красивый трёхэтажный торт: красная глазурь, золотистые бортики, узоры на каждом из уровней и удивительно качественно созданный лев вместо верхушки. Мне захотелось застонать, выругаться не по детски и исчезнуть как можно дальше от этого места, можно даже в мою обычную реальность… Нет, к Гарри нельзя! Я закрыла глаза, сосчитала до десяти и вымученно улыбнувшись, спросила:  — Сегодня какой-то праздник? Они загадочно переглянулись, и слово решил взять Джеймс. Он поднялся со своего места, подхватил под руки Ами и усадил её рядом с Лили. После прокашлялся и торжественным голосом начал:  — Сегодня знаменательный день. Мы, все присутствующие здесь, имеем честь приветствовать нового почётного члена Гриффиндора в семье Поттеров! — он выжидательно посмотрел на меня, а я постаралась сделать вид, что ничего не поняла.  — Кого же, папа? — я посмотрела по сторонам.  — Кхм, милая, тебя, — Сириус засмеялся, а мама одобрительно улыбнулась. Я сцепила руки за спиной и с силой сжала пальцы. Переминаясь с ноги на ногу, я едва слышно прошептала:  — Я на Слизерине. В абсолютной тишине ожидания это услышали все. Джеймс странно засмеялся и сказал:  — Нет, ну сразу видно, что моя дочка. Нашла чем пошутить! Остальные поддержали его смехом. Лили магией отодвинула один из стульев и обратилась ко мне:  — Не шути так больше, мы с папой не железные. Садись, будем праздновать! Я не сдвинулась с места, переводя растерянный взгляд с одного члена семьи на другого.  — Мам, пап, Сириус. Они посмотрели на меня.  — Я не пошутила. Сириус встал и, подойдя ко мне, положил руку на плечо.  — Эльчик, пошутила и хватит. Никогда не стоит перегибать палку. Мы с твоим отцом выучили этот закон в конце первого учебного года.  — Я не шучу!  — Габриэлла, послушай мужчин, — это уже мама решила наставить меня на путь истинный. Я достала палочку и выкрикнула:  — Акцио мантия! Через несколько секунд в моих руках была чёрная мантия с крупным значком Слизерина. Я положила её на свободный участок стола и вышла из комнаты. Дома находиться не хотелось, но и идти было особенно некуда. Поэтому я поднялась в свою комнату, закрыла дверь на замок и выпустила Буклю из клетки. Пока птица радовалась свободе и летала по комнате, я достала лист бумаги и принялась писать письмо: «Дорогая Дана! Как ты? Мои родители решили устроить праздник, но он закончился плохо. Они украсили столовую в цвета Гриффиндора, оделись в красно-золотые одежды и приготовили шикарный торт со львом на верхушке. Они даже не допускали мысли, что я могла поступить на тот же Пуффендуй, или Когтевран! Отец начал поздравительную речь для: „почётного члена Гриффиндора“, а когда я сказала, что учусь на Слизерине он решил, что я УДАЧНО пошутила! Все решили так и от моих попыток донести до них правду, просто отмахнулись. Представляешь?! В конце концов, я призвала магией мантию, оставила её на столе и закрылась в комнате. Прости, что начинаю переписку в первый же день, да ещё и с такой темы, но мне не с кем это обсудить… Как прошел твой первый день дома?

Габриэлла Поттер»

Ещё раз перечитав письмо, я свернула его и привязала к лапке Букли. Птица ухнула и вылетела в открытое окно. В дверь постучали. Открывать не хотелось, но сбегать от проблем бессмысленно, особенно, если они неотъемлемая часть твоей жизни. Медленно встала и закрыла окно. Букля в ближайшие пару часов не вернётся, а на улице уже было довольно жарко, и запускать прогретый воздух в охлаждённое магией помещение не хотелось. Послушав ещё немного, становящийся всё более настойчивым, стук, я подошла к двери и открыла её, предварительно сняв запирающее заклинание. К моему удивлению на пороге стоял Сириус.  — Можно войти? Я кивнула и отошла в сторону, пропуская его вперед. Он сел на мою кровать, распушил свои и так пушистые волосы, и внимательно осмотрел меня, после чего глубоко вздохнул и пригласил сесть рядом.  — Понимаешь Габриэлла, для всех нас эта новость стала чем-то… М… Не слишком приятным. Мы все надеялись… Нет, были уверены, что ты, как и твои родители, будешь учиться на Гриффиндоре. Хоть мы и не допускали другой возможности, но даже если бы это был Когтевран, или, на худой конец, Пуффендуй, нам было бы куда легче смириться… Мои ногти почти вошли под тонкую кожу — настолько сильно я сжала кулаки. Слушать такие речи не было сил, и я прошипела, искренне желая, чтобы это вышло также ядовито, как и у Снейпа:  — Сириус, если ты пришёл разглагольствовать на тему: «Какая же ТЫ плохая, потому что поступила не туда, куда МЫ хотели», то можешь проваливать из моей комнаты. Я не обязана соответствовать вашим желаниям, и я живой человек, а не вещь, которой можно распоряжаться! Он замер и посмотрел на меня так, как будто увидел впервые.  — Что же они там с тобой сделали?  — Что? Что?! — мои нервы явно сдавали, я подскочила с кровати и закричала:  — Это не они со мной делают, а ВЫ, со своими идиотскими ожиданиями и попытками прожить МОЮ жизнь ЗА МЕНЯ! Сириус встал, покачал головой и направился к двери. Перед тем, как выйти, он глухо проговорил:  — Я приходил, чтобы попросить тебя дать им время. Когда-то давно я был в такой же ситуации, только вместо Слизерина поступил на Гриффиндор. Я понимаю тебя, Габриэлла. И, — он вновь посмотрел мне в глаза, — Временами я жалел, что не проводил с родителями достаточно времени. Мужчина развернулся и вышел, а я упала на кровать и начала колотить подушку, потом появились слёзы. Через время, всё ещё всхлипывая, я тихонько сказала:  — Я… я понимаю тебя, Сириус. Но… Это сложно.