Чужая невеста

      Очередная капля крови, сформировавшись, упала с ее пальца и присоединилась к другим. Они успели образовать на ковре ярко-алое пятнышко, и на фоне девственно белого смотрелись просто невероятно. Каждая из них медленно впитывалась в ворс, окрашивая его, в попытке распробовать все микроволокна до единого. Это напоминало вторжение без объявления войны, пятна расцветали на материи краплачно-красными маками. Девушка не обращала ни малейшего внимания на опухший и кровоточащий палец. Она была далеко отсюда, и мысли ее метались совсем другой давно забытой болью.       — Простите, — отзывался в воспоминании Паяль голос маленькой девятилетней девчонки. Он сопровождался ритмичным осторожным постукиванием и озорной улыбкой, которую малышка пыталась скрыть за деланной серьезностью. — Вы случайно тут сели, или…       Строгий взгляд на мгновенье заставил умолкнуть, однако смелость и нежелание все оставить на своих местах заставили малышку продолжить:  — В надежде, что Вам повезет, и я к Вам подсяду?       Рука маленькой девочки, украшенная множеством браслетов, с разворотом кисти направилась вверх, заполняя наэлектризованную тишину не только своими словами, но и перезвоном металла, свитого в цветные кольца. Ответа от Паяль не последовало, вместо этого, тишина стала более ледяной. Скучающая девчонка посмотрела по сторонам, в попытке найти интересный объект для времяпрепровождения, однако в комнате были голые стены и идеальный порядок, каждая вещь здесь знала свое место и хорошо пряталась внутри ящиков, тумбочек и шкафов, никогда не выглядывая на поверхность и не намекая на то, что здесь живут две маленькие красавицы, дочери семьи Гупта, точнее «одна дочь и вторая Дочь».       — Па-па-па… — от скуки запела девчонка, расставляя свои руки позади спины так, чтоб одновременно упереться и коснуться пальцев Паяль. — па-па-ра-па-па. — От незатейливого мотива напряжение только росло, однако, несмотря на это, попытка не обращать внимание на «сумасшедшую» продолжалась, символы в раскрытой книге помогали отвлечься от назойливого голоса, требующего внимания.       Строки из скучного учебника буквально становились жизненной необходимостью, чтоб случайно не придушить «мелкую занозу» — «Стрекозу», которая с момента появления стала светом лампадки в этом доме, и последнее не могло не задевать Паяль. Осознание отношений к этой осиротевшей год назад девчонке вызывало в душе ненависть и зависть, но наравне с ними жалость и самоедство.       Паяль хорошо помнила, как сильно раздражала ее эта несносная «Стрекоза». Буквально каждая черта ее детского образа вселяла в девочку-подростка ненависть: почти черные волосы, вечно собранные то ли в конский хвост, то ли некое подобие птичьего гнезда; отсутствие какой бы то ни было челки, белоснежные лехенга-чоли с какой-то грязно-серой орнаментальной каймой и эти вечно брякающие паяли на ногах. Такой она вошла в её дом, под слова мачехи, что так усердно навязывалась в матери: « Это Кхуши, теперь она будет жить с нами». Тогда в голове Паяль промелькнула мысль: «Двадцать один килограмм недоразумения! Как это можно было назвать радостью?!» А после всё внимание домочадцев было приковано только к этой маленькой пришлой девчонке.       — Простите, — снова включилась надоедливая речь, сменившая незатейливый мотив. — Я хочу Вам задать вопрос в интересах страны, — слишком пафосно начала «Стрекоза», чем добилась внимания и тяжелого вздоха, — Ваша рука касается моей вот уже пять минут. — Констатация факта нисколько не смущала Паяль, которая думала, что убрать «конечность» должен тот, кого это задевает больше всего. — Если это случайность, … — указательный палец свободной кисти, не соприкасающейся с той, к кому обращалась девчонка, взметнулся вверх. — Скажу вам вот что: Я не в восторге. — серьезно и нарочито вежливо произнесла «мелкая заноза».       «Ах, тебе это не по нраву, что ж, Кхуши, тебе придется это терпеть, потому я терплю твое присутствие в этом доме уже год!» — злобно решила Паяль, взглянув на сиротку с усмешкой.       — Если это нарочно… — нисколько не смутившись, продолжила младшая «дочь» Гупта, — скажу вам вот что: «Я не против. Касайтесь моей руки сколько вздумается. Я не возражаю!» — свободная рука малышки во время произношения фраз плясала в особом танце и прямо-таки рисовала все радушие по отношению ко второму условию.       — Слишком много о себе возомнила, мелкая заноза. — со злостью бросила Паяль, поддаваясь на уловку младшей. — Я думаю о тебе, что ты сумасшедшая! И иди к черту!       — Соскочив с места и швырнув книгу на кровать, Паяль направилась в гостиную к телевизору, где, включив фильм, надеялась на минутку спокойствия.       — Послушайте, — выдернув вилку из розетки, снова обратилась Кхуши к старшей.       — Ты! — возмущенно крикнула Паяль, соскакивая с места, хватая подушку и замахиваясь ей.       — Я против насилия. Я мирный и законопослушный индиец! — на короткий миг несносная нарушительница покоя умолкла, — Индианка! И я должна задать Вам вопрос в интересах страны… — Паяль слушала Кхуши, не понимая, почему все эти слова кажутся ей одновременно настолько знакомыми и дикими из уст Кхуши.       «Где она этого всего нахваталась?» — выпуская подушку из рук, думала старшая из дочерей Гупта.       — Вот эта книга! — достав из-за спины злосчастный учебник, Кхуши ткнула небрежно в корочку пальцем — Если вы ее забыли нарочно, чтобы был предлог со мной поговорить… То скажу вам вот что: «Хорошо! Я не против». А если нечаянно… — «мелкая заноза» решительно направилась к старшей. — Простите, Мне это не нравится! Goodbye! — грубо сунув в руки собеседнице книжку, Кхуши резко развернулась так, что ее волосы, собранные в путаный конский хвост, «плеснули» Паяль по плечу.       Мерный топот босых пяток буквально разносился по пустому дому, но и он вскоре стих, отставив старшую из дочерей наедине со своими мыслями и обидами на весь мир. Тяжёлая, вязкая тишина заполняла комнату и сердце Паяль, но в этом безмолвии было звуков намного больше, чем во всех речах родителей, посвящённых старшей из девочек. «Как они вообще могут думать, что я могу назвать сестрой эту глупую разрушительницу моего счастья? — задавалась вопросом она, думая о малышке, оставшийся без родителей — Мелкая заноза просто хочет выгнать меня из дома, занять мое место, отнять у меня любовь отца и матери… Она…» — мысль прервалась тонким перебором двух струн и растревоженным звучанием скрипки.       Нарастающая музыка, звучащая из старого магнитофона, всё больше и больше привлекала внимание Паяль. Тихо прокравшись под дверь общей комнаты, старшая из «сестер» Гупта заглянула внутрь, застав младшую за странным занятием. Снова напялив ту самую белую лехенга-чоли, в которой она впервые вошла в этот дом, и обернувшись в молочную дупатту Гаримы, словно в сари, Кхуши выстригала себе длинную кривую, несколько вьющуюся челку. Откусанные ножницами локоны падали прямо на ковёр, сплетая странный необычный узор.       — Ля-раля-раля-ля, — мурлыкала себе под нос недоделанная парикмахерша. — Ля-раля-раля-ля, — звонкий веселый голос девочки озвучивал то, что раньше представлялось ей почти трагедией.       Последний черный локон скользнул вниз, смазывая композицию и завершая попытку изменения внешности. Холодный металл ножниц коснулся столешницы зеркала, и маленькие ручонки заскользили по оставшимся длинным волосам, собирая их в неумелую корявую не длинную косу. Неаккуратная, только что выстриженная, челка смотрелась, словно гнилая и пересохшая трава, недоеденная саранчой.       — Ля-раля-раля-ля, — напевала несносная Кхуши, неумело закалывая свежеизмененый клок волос назад, пытаясь придать им желаемый объем. — Ля-раля-раля-ля… — распустив свои руки, словно крылья, она змейкой побежала к двери, где одним махом хватанула запястье Паяль и втащила её в комнату.       — Кхуши, что за… — пытаясь выразить свое непонимание, начала было говорить Паяль, но тут ее голова утонула в подаренной отцу много лет назад черной английской шляпе.       — Ля-раля-раля-ля, — не унималась «мелкая заноза», отпрыгивая назад, высоко при этом поднимая колени. — Ля-раля-раля-ля, — напевала она, и ее тонкие ручки плавно рисовали волны в воздухе, завершая ритмичные движения ног. — Ля-раля-раля-ля… — с разбегу сталкивая Паяль на кровать, весело повторяла малышка.       — Ай-я-яй… — неожиданно ударяясь неосторожным движением об изголовье кровати, вызывала старшая из девочек.       — Ой-ой-хой-ои… — моментально подхватила стрекоза, раскачивая головой, уперев пальцы в виски. Так старательно укреплённая челка от этих движений охотно выбивалась из металлических объятий невидимок, создавая нужный эффект растрёпанности и объема. — Иногда ты чувствуешь себя обманутой, — запела, наконец, Кхуши слова, имеющие хоть какой-то смысл. — Иногда всё вокруг кажется сумасшедшим, — сопровождая стихи песни круговыми движениями пальца у виска, Кхуши расплывалась в улыбке, целиком отдаваясь эмоциям и вдохновению. — Иногда отчаянье кажется вечным. Пусть это звучит, как насмешка, но все, что будет в твоей жизни хорошего, подарю тебе я…       Переделанные на ходу слова легко накладывались на музыку из кинофильма с Салманом Кханом «Каменные цветы», и также просто сопровождались они комичными перебежками от зеркала к кровати и от нее к Паяль, что пыталась вернуться за дверь. Подушечка указательного пальца Кхуши коснулась кончика носа старшей сестры, отчего та немного сморщилась. Малышка схватила с головы Паяль шляпу, движением мага подкидывая ее в воздух и снова ловя.       — Вот как, — не веря ни единому слову, с деланным равнодушие произнесла старшая, и в этот момент «мелкая заноза» схватила ее за руки и закружилась под звуки разыгрывающегося подобия аккордеона.       — Иногда я выгляжу безрассудно, — выпуская, наконец, из своих объятий и ускользая за приземлившийся шляпой, пела Кхуши. — Иногда ты выглядишь очень грустной, — пряча свое улыбчивые лицо и моментально выныривая из укрытия «шляпной стены» с печальным видом, не умолкала девчонка, — Иногда тебе кажется то, чего нет… Иногда ты тайком встречаешь рассвет…       — Но то, что будет хорошего, — неожиданно большие мужские ладони накрыли на мгновение детские глаза старшей из сестер Гупта, а голос, заполнивший комнату, поразил ее воображение. — В твоей жизни подарю тебе я… — резко разворачиваясь, Паяль упала в объятья улыбающегося впервые за долгие годы отца.       Сколько себя помнила она не видела этой радости в этих постаревших глазах. Ей всегда казалось, словно Шаши и вовсе не умел этого делать, однако теперь его широкая и теплая улыбка передавалась ей, и вместе они не могли поверить в происходящее… А сверху на них сыпались блестящие обрезки фольги, разнося под звуки дудочек солнечные блики по всей комнате…       — Паяль, дочка… — ахнула заглянувшая в комнату и увидевшая кровь на ковре тетушка.       Старшая из сестер Гупта впала в забвение, вспоминая тот первый радостный день, подаренный Кхуши. Пусть они не были родными сестрами, пусть не сразу, но «мелкую занозу» она полюбила всем сердцем, а та в свою очередь исполнила свое обещание. Все силы маленькой стрекозы всегда были направленны на то, чтоб семья Гупта не знала грусти и печали, а когда она выросла… На ее плечи упали ещё и заботы о материальной стороне жизни этого дома.       «Узы сердца, важнее кровных», — так часто говорил Шаши своим девочкам еще в детстве. Паяль вспоминала детские годы, проказы непослушной девчонки, за которую она отвечала головой. Но, несмотря на все ее причуды и сумасшедшие поступки, Паяль продолжала также сильно ее любить. Сестра была единственным человеком, с которым она могла поделиться своими секретами, переживаниями мечтами и планами. Та стрекоза давно изменилась, но все эти изменения сыграли огромную роль в укреплении отношений между сестрами Гупта.       Теперь старшая смело могла рассказать Кхуши о том, кто ранил ее гораздо больнее иголки, которой Паяль укололась уже в тысячный раз, тщетно пытаясь занять себя и закончить вышивать картину. Увы, ее попытки спрятаться от себя не увенчались особым успехом, вернее, они совсем ничем не увенчались. Старшая из сестер с остервенением занималась самокопанием, забыв про пяльца и иголку, давно выскользнувшие из рук.       — О, боже ж ты мой! — в комнату, словно смерч, влетела тетушка Мадхумати. — Паяль, девочка, что с тобой? Гарима! — звук ее голоса эхом прокатился по домику.       Запыхавшаяся мама влетела в комнату, как и ее свояченица. Не зря говорят, что люди, долго живущие друг с другом, становятся похожи друг на друга.       — Сестра, что случилось? — вопрос был явно задан на автомате, Гарима уже присела возле Паяль и подняла принадлежности для вышивания. В это время Мадхумати осматривала руку племянницы, одним легким движением останавливая кровь.       — Кхуши, принеси воды! — вновь провозгласила Мадхумати. — Кхуши! Услышав, наконец, голос тети, обращенный не к ней, и вернувшись в реальность, Паяль побледнела, ведь ее сестры не было дома!       — Паяль, доченька, что с тобой? — испуганно спросила мама, беря ледяную руку дочери в свои теплые ладони. — Почему ты такая бледная?       — Где носит эту сумасшедшую?! — не выдержала тетя и отправилась на поиски, пока Гарима обнимала Паяль.       — Мама, со мной все хорошо, — внезапно опомнилась Паяль, быстро стирая выступившие слезы.       Пройдя каждую комнату вдоль и поперек, Мадхумати заглянула под кровать, в шкаф и ванную, стрекозы не было нигде. Последним местом был их сад, куда она и направилась. Сначала тетя остановилась и вдохнула благоухающий нежный аромат цветов. Была бы сейчас другая ситуация, женщина с удовольствием посидела бы в саду с чашечной прекрасного имбирного чая, к которому испытывала особые чувства. Она с тоской вспомнила время, когда они втроем: она, Шаши и Гарима сидели в саду и наслаждались отдыхом, кусая джалеби, принесенные главой семейства из их маленькой кондитерской. Память накрывала приятной волной: к ним забежали счастливые Паяль с Кхуши и беспардонно уселись на колени к отцу.       Нет. Больше нет их маленькой кондитерской, лучший кондитер в районе лежит в больнице, а их прежде счастливая семья убита горем расторгнутой свадьбы и внезапно обострившейся болезнью Шаши. Главной проблемой по-прежнему оставалась проблема с деньгами. Последние сбережения были на исходе, приближалась дата уплаты аренды за дом. Женщина отогнала от себя ужасные мысли, вспомнив про цель своего визита в сад. Найти Кхуши ей не удалось, поэтому она вернулась в дом.       — Гарима, ты не видела Кхуши? — сразу спросила тетя, осматривая еще раз комнату и пытаясь убедиться, что посмотрела везде.       — Нет, когда мы пришли из больницы, ее не было дома. Доченька, ты не знаешь, где наша сумасшедшая? — мама застала Паяль врасплох, та судорожно пыталась сочинить легенду исчезновения сестры, но импровизировать никогда не умела, впрочем, как и лгать.       — Она…она… — запинаясь, начала Паяль, — Кхуши ушла к подруге! — выпалила старшая из сестер Гупта на одном дыхании.       — К какой это? — с подозрением уставилась на нее тетя.       — К Аише, — сказала она имя первой, что пришла в голову.       — Как к Аише? Боже ж ты мой! Разве они не уехали в Дели подавать документы на обучение? — продолжала старшая из них троих.       — Они уехали, то есть, — Паяль начала путаться, не зная, как выкрутиться. — Но Кхуши, она…она…поехала с ними! — не до конца осознавая, что говорит, резко выдохнула та.       — Паяль, не лги, ты никогда не умела хорошо и красиво сочинять, в отличие от твоей сестры. Где Кхуши? — с напором повторила мать.       — Боже ж ты мой, и куда она опять ввязалась? — хватаясь за голову, запричитала Мадхумати.       — Я… — растерянно прошептала Паяль… — То есть Кхуши… Тетя, мама… Не волнуйтесь вы так, я уверена, с ней все в порядке… — попыталась убедить своих родственниц Паяль.       — Боже ж ты мой! — всплеснула руками самая старшая женщина из семейства Гупта. — Вы только посмотрите на неё, она еще и успокаивать нас вздумала. Боже ж ты мой… — рука ее коснулась перевязанного лба, а вторая упёрлась в бок. — Гарима, ты только послушай, что говорит твоя дочь! Боже ж ты мой. Её сестры нет дома, а она нас успокаивает и ещё пытается врать. Неужели, ты стала такая же глупая, как Кхуши… Боже ж ты мой… Нужно идти искать нашу сумасшедшую стрекозу… — направившись к дверям, причитала Мадхумати.       — Она участвует в конкурсе «Мисс Индия», сегодня первый отборочный тур… — не выдержав, выдала правду Паяль, переходя на крик.       «Краткость — сестра таланта» — этим советом и воспользовалась Паяль, понимая, что её раскусили. Как всегда, не приложив даже каких-либо усилий. Теперь старшая из девушек точно знала: почему Кхуши до последнего не хотела раскрывать свои секреты. «Глупая. Не нужно было тебе знать… Сумасшедшие планы сестры никто бы не узнал, если бы не я» — отчаянно журила себя старшая из сестер.       — Паяль, — продолжала мать, покачивая головой и строго глядя на нее.       — Мама, это правда. Сегодня утром она собиралась туда, хочешь, я позвоню ей, и она сама все расскажет?       — Звони.       Первый гудок, второй, третий, … На той стороне связи зазвучал мужской голос…